«Мы платим железом», Александр Мазин
Восьмой том цикла «Викинг» - я вот всё жду, когда герой начнёт ощутимо менять историю:
Кто дышит?
«Только так. Командир должен вселять уверенность в сердца подчиненных. Даже если у самого ее нет.
Уверенности нет. Но есть надежда. Что-то мне подсказывает, что сейчас именно тот момент, когда пушистый пипка уже дышит в затылок. Следовательно, вероятность благорасположения госпожи Удачи максимальная.»
Интересный момент - не «быдло вылезло в люди», а:
«Гуннар ухмыльнулся. Виги ему нравился. Он всем хускарлам по нраву. Это ж какую удачу иметь надо, чтобы трелю-пастушку сыном ярла стать! И в бою такой счастливчик лишним не будет точно. И надежный он. Из тех, что один на пятерых бросится, чтобы друга защитить. Даже такого старого зверюгу, как он, Гуннар. Нет, хорошо, что ярл доверил ему своего сына. Да еще такого, которому и сам Гуннар может довериться.»
Когда текст хоть немного стилизуется под саги, изучать его становится намного приятнее - респект:
«А еще Гуннар увидел Виги Ульфсона, который, не прячась, стоял между деревьями и накладывал на тетиву новую стрелу. И попала она в спину свея, который наседал на Гуннара, очень стараясь его убить. Свея выгнуло назад, и он раздумал убивать Гуннара.»
Интересного много:
«Напомню: страндхуг - это такой "обычай", когда крепкие парни-викинги совершенно бесплатно изымали у простых бондов провизию и прочие полезные в походе вещи, аргументируя грабеж тем, что они будут сражаться во славу державы, а прочие граждане должны им способствовать. Бонды боролись со страндхугом, как могли, привлекая конунгов, которым тоже не нравилось, что их подданных обирает кто-то другой. Но только если этот "другой" не входил в круг поддержки самих конунгов. Тогда, как и во все прочие времена, не исключая и нынешних, удовлетворенность тех, кого власть полагает своей опорой, для этой самой власти куда важнее, чем довольство или недовольство электората.»
Вот не мог не ввернуть, пусть и с оговоркой - «Излагаемая мною сейчас версия является в первую очередь версией литературной. Как историк, я склонен считать так называемый норманнский вариант куда более вероятным. Однако и то, что моему герою рассказывает Трувор (который и сам, вполне возможно, не исторический персонаж, а результат неверного перевода), тоже имеет право на существование, пусть и с куда меньшей долей вероятности. Потому считать сей вариант фантастическим вымыслом автора нет оснований.»:
«На прощанье Трувор заверил: если будет нужда, Изборец всегда открыт для меня, а его дружина встанет рядом с моим хирдом. Напомнил: хочу я того или нет, но я теперь тоже варяг. И так считает не только он, но и Ольбрад Синеус, так что ярл Ульф Хвити при желании может называть себя не только ярлом, но и князем и рассчитывать на поддержку братства.
Именно так. Братства. Потому что все варяги суть братья друг другу. И наконец-то мне приоткрылась великая тайна: откуда есть пошло великое варяжское племя.
- Мы, варяги, живем здесь не так давно, - рассказывал Трувор. - Прадед моего прадеда родился здесь и поклонялся Перуну, как и мы. Однако старые люди из тех, что платят нам дань, говорят, что мы пришлые, и называют нас роутси, что значит: дружина на воде. Это потому, что предки наши пришли сюда на кораблях.
- А почему вы называетесь варягами? - спросил я. - Что вообще значит это слово?
- Не могу тебе ответить, - покачал головой мой тесть. - Я слышал от свеев, что это переиначенное "варг", что значит "волк". Однако волк особый, волшебный. Ты понимаешь, о чем я, если слыхал о Фенрире...
- Слыхал, - ответил я, припоминая увлекательные рассказы Стенульфа, коих я наслушался в первую мою зиму на Сёлунде. Фенрир - чудовищное порождение скандинавской мифологии. - Фенрир и его сыновья...
- Да, - подтвердил Трувор. - Варги.
Он помолчал немного, пропуская меж пальцами длинные усы и глядя куда-то сквозь меня, будто вспоминая что-то важное.
Однако я знал: он не вспоминает, он помнит. Здешние запоминают такие вещи накрепко. Слово в слово. И потом так же, слово в слово, рассказывают детям и внукам. Это единственный способ сохранить прошлое тем, у кого нет письменности. И надо отметить, способ замечательный, потому что я не раз слышал истории тех же данов о своих прапрапрадедах, рассказанные так, будто это происходило совсем недавно. Мелочи забывались, а вот настоящие деяния - никогда. И человек благородного происхождения, вроде того же Рюрика, к примеру, запросто мог перечислить две дюжины своих предков вплоть до божественного прародителя Фрейра-Ингве.
Нет, Трувор не вспоминал: он переживал прошлое. А заодно выбирал, какими из родовых тайн стоит поделиться со мной.
- Варги, - повторил он. - Божественные волки, которые когда-нибудь зададут жару вашим нурманским богам! - Трувор засмеялся. - Но так говорят свеи, - продолжал он. - А вот мой дед рассказывал, что его отец вместе с братьями несколько лет служили за золото императору ромеев, и там таких, как они, называли варангами. То есть чужеземными стражами. Но дед не помнит почему. Может, это и есть варяги, переиначенные на ромейский лад. Я тоже знаю об этом только то, что в Миклагарде (скандинавское название Константинополя) нас по-прежнему называют варангами. Да и важно ли, почему мы зовемся варягами? - Трувор поглядел на меня, но я молчал.»
Я только не понял: центральный персонаж хочет креститься, но имеет двух жён - это вот как?
Кто дышит?
«Только так. Командир должен вселять уверенность в сердца подчиненных. Даже если у самого ее нет.
Уверенности нет. Но есть надежда. Что-то мне подсказывает, что сейчас именно тот момент, когда пушистый пипка уже дышит в затылок. Следовательно, вероятность благорасположения госпожи Удачи максимальная.»
Интересный момент - не «быдло вылезло в люди», а:
«Гуннар ухмыльнулся. Виги ему нравился. Он всем хускарлам по нраву. Это ж какую удачу иметь надо, чтобы трелю-пастушку сыном ярла стать! И в бою такой счастливчик лишним не будет точно. И надежный он. Из тех, что один на пятерых бросится, чтобы друга защитить. Даже такого старого зверюгу, как он, Гуннар. Нет, хорошо, что ярл доверил ему своего сына. Да еще такого, которому и сам Гуннар может довериться.»
Когда текст хоть немного стилизуется под саги, изучать его становится намного приятнее - респект:
«А еще Гуннар увидел Виги Ульфсона, который, не прячась, стоял между деревьями и накладывал на тетиву новую стрелу. И попала она в спину свея, который наседал на Гуннара, очень стараясь его убить. Свея выгнуло назад, и он раздумал убивать Гуннара.»
Интересного много:
«Напомню: страндхуг - это такой "обычай", когда крепкие парни-викинги совершенно бесплатно изымали у простых бондов провизию и прочие полезные в походе вещи, аргументируя грабеж тем, что они будут сражаться во славу державы, а прочие граждане должны им способствовать. Бонды боролись со страндхугом, как могли, привлекая конунгов, которым тоже не нравилось, что их подданных обирает кто-то другой. Но только если этот "другой" не входил в круг поддержки самих конунгов. Тогда, как и во все прочие времена, не исключая и нынешних, удовлетворенность тех, кого власть полагает своей опорой, для этой самой власти куда важнее, чем довольство или недовольство электората.»
Вот не мог не ввернуть, пусть и с оговоркой - «Излагаемая мною сейчас версия является в первую очередь версией литературной. Как историк, я склонен считать так называемый норманнский вариант куда более вероятным. Однако и то, что моему герою рассказывает Трувор (который и сам, вполне возможно, не исторический персонаж, а результат неверного перевода), тоже имеет право на существование, пусть и с куда меньшей долей вероятности. Потому считать сей вариант фантастическим вымыслом автора нет оснований.»:
«На прощанье Трувор заверил: если будет нужда, Изборец всегда открыт для меня, а его дружина встанет рядом с моим хирдом. Напомнил: хочу я того или нет, но я теперь тоже варяг. И так считает не только он, но и Ольбрад Синеус, так что ярл Ульф Хвити при желании может называть себя не только ярлом, но и князем и рассчитывать на поддержку братства.
Именно так. Братства. Потому что все варяги суть братья друг другу. И наконец-то мне приоткрылась великая тайна: откуда есть пошло великое варяжское племя.
- Мы, варяги, живем здесь не так давно, - рассказывал Трувор. - Прадед моего прадеда родился здесь и поклонялся Перуну, как и мы. Однако старые люди из тех, что платят нам дань, говорят, что мы пришлые, и называют нас роутси, что значит: дружина на воде. Это потому, что предки наши пришли сюда на кораблях.
- А почему вы называетесь варягами? - спросил я. - Что вообще значит это слово?
- Не могу тебе ответить, - покачал головой мой тесть. - Я слышал от свеев, что это переиначенное "варг", что значит "волк". Однако волк особый, волшебный. Ты понимаешь, о чем я, если слыхал о Фенрире...
- Слыхал, - ответил я, припоминая увлекательные рассказы Стенульфа, коих я наслушался в первую мою зиму на Сёлунде. Фенрир - чудовищное порождение скандинавской мифологии. - Фенрир и его сыновья...
- Да, - подтвердил Трувор. - Варги.
Он помолчал немного, пропуская меж пальцами длинные усы и глядя куда-то сквозь меня, будто вспоминая что-то важное.
Однако я знал: он не вспоминает, он помнит. Здешние запоминают такие вещи накрепко. Слово в слово. И потом так же, слово в слово, рассказывают детям и внукам. Это единственный способ сохранить прошлое тем, у кого нет письменности. И надо отметить, способ замечательный, потому что я не раз слышал истории тех же данов о своих прапрапрадедах, рассказанные так, будто это происходило совсем недавно. Мелочи забывались, а вот настоящие деяния - никогда. И человек благородного происхождения, вроде того же Рюрика, к примеру, запросто мог перечислить две дюжины своих предков вплоть до божественного прародителя Фрейра-Ингве.
Нет, Трувор не вспоминал: он переживал прошлое. А заодно выбирал, какими из родовых тайн стоит поделиться со мной.
- Варги, - повторил он. - Божественные волки, которые когда-нибудь зададут жару вашим нурманским богам! - Трувор засмеялся. - Но так говорят свеи, - продолжал он. - А вот мой дед рассказывал, что его отец вместе с братьями несколько лет служили за золото императору ромеев, и там таких, как они, называли варангами. То есть чужеземными стражами. Но дед не помнит почему. Может, это и есть варяги, переиначенные на ромейский лад. Я тоже знаю об этом только то, что в Миклагарде (скандинавское название Константинополя) нас по-прежнему называют варангами. Да и важно ли, почему мы зовемся варягами? - Трувор поглядел на меня, но я молчал.»
Я только не понял: центральный персонаж хочет креститься, но имеет двух жён - это вот как?