«Культура против фашизма»... Новый спор вокруг экспоната
Ближе к концу экспозиции нас встречает необычная работа, состоящая из оттенков красного и черного цветов. (На фото она над моей левой рукой). Абстракция, представленная на изображении, может быть истолкована по-разному. Она вызывает у разных зрителей разный отклик и противоречивые эмоции. Причем как и в случае с первым экспонатом одни зрители видят в ней символ борьбы с фашизмом, а другие - отсылку к фашистской символике.
Это закономерно: любая картина, любое произведение искусства, содержит больше смыслов, чем закладывает в них художник при творении. И каждый зритель добавляет свое видение произведения. Произведения не существует без зрителя. Для него оно делается, ему посылает меседж, у него формирует художественный образ. Исходя из того культурного уровня который есть у человека и происходит восприятие произведения. И чем выше начитанность (насмотренность?) зрителя, тем больше связей он находит и тем больше смыслов он может с этой работы считать. Попробуем и мы дать пару точек зрения на довольно простую на первый взгляд картину.
Автор работы неизвестен, описания и даже названия нет. И это открывает широкий простор для интерпретаций.
Начнем с грустного, "фашистского" варианта трактовки. Магистр культурологии Иван Левин осмыслил темное пятно на красном кирпичном фоне как глубокий фашистский эзотерический символ - черное солнце. Меня такая интерпретация поразила с одной стороны очевидностью и глубиной, с другой парадоксальностью и недоказуемостью. Сосредоточившись на деталях, о которых речь пойдет ниже я не увидел за деталями центрального объекта - черного круга, который хотя и является деталью, но основной, задающей ритм и настроение картине. Может быть я не увидел на работе черного солнца еще и потому, что его классическое изображение более графично: оно используется в татуировках, граффити и мелкой пластике.
История символа, который появился в конце 19 в. еще до появления слова «фашизм» довольно сложна, но пару слов о ней сказать надо. Понятие Чёрного солнца введено теософом Еленой Блаватской в её книге «Тайная доктрина» (1888). В этой книге Блаватская упоминала «центральное солнце», как незримый центр Вселенной, якобы существущий некий всемирный центр тяготения, вокруг которого вращаются все небесные тела. В этом есть сходство с современной астрономией, которая постулирует что тяжелые объекты находящиеся в центрах галактик и метагалактик скорее всего массивные черные дыры, которые могут закручивать материю вокруг себя, поглощая ее и увеличиваясь. Но Блаватская и ее последователи видели в Черном солнце еще и причину и начало всего бытия, то, что гностики называли «творческим светом». У Блаватской понятие «чёрного света» приписывается исключительно тайному арийскому учению, которое было вынесено с далекого Севера. Культовые обряды этого «центрального солнца» Блаватская связывала с легендарным древним народом, который якобы жил за полярным кругом.
Разумеется такие лакомые «вбросы» были подхвачены в Германии, зараженной вирусом протонацизма.
В 1910 году Гвидо фон Лист писал о «первоогне», который нельзя увидеть и который являлся, по его мнению, у арио-германцев Богом. Оккультист Перит Шоу в «Будущем Германии с точки зрения космологического развития» связывает «центральное солнце» со своим убеждением, что имеется незримый центр, вокруг которого с циклом в 26 тыс. лет вращаются все планетарные системы, и в 1923 г. призвал готовиться к вступлению в «Эпоху Водолея» (жившие в годы перестройки помнят подобные заклинания и в нашей прессе).
В Третьем рейхе к оккультно-астрономическому понятию «Чёрного Солнца» добавился пангерманский смысл, и оно было переосмыслено Карлом Виллигутом. Эмиль Рюдегер и Рудольф Мунд объясняли, что свет «Чёрного Солнца» придавали нордической расе особенные способности и преимущество надо всеми. Реальное, небесное, Чёрное Солнце уже нельзя увидеть, а узреть его могут только высокодуховные личности. Непосвященные люди, которые видели «Чёрное Солнце» становились безумными.
Неравнодушный к оккультизму в рамках арийского мифа, рейхсфюрер СС Гиммлер, по словам Шеленберга, настоял на специальной духовной подготовке членов ордена СС и лично выбрал в качестве учебного центра замок Вевельсбург, реконструкцией и перестройкой которого руководил сам. В замке сохранилось несколько изображений Черного Солнца, самое известное из которых выложено мозаикой и находится в так называемом «Зале обергруппенфюреров» в северной башне.
Зал обергруппенфюреров в замке Вевельсбург, Германия.
В послевоенный период Чёрное Солнце появляется в сочинениях чилийского мистика Мигеля Серрано и бывшего эсэсовца Вильгельма Ландига. Ландиг формирует концепцию «Черного солнца» как графического символа, заменяющего свастику и мистического источника энергии для возрождения «арийской расы».
Серрано называет себя «эзотерическим гитлеристом», полагая, что это может быть новой религией, способной трансформировать «материалистического человека современности в нового героя-идеалиста», и даже больше, чем религия: это «путь превращения героя в Бога».
И у того и у другого символ призван возродить нацистское движение и привлечь молодежь. И надо сказать с задачей они справились. Например Чёрное Солнце является одним из символов печально известного украинского добровольческого формирования «Азов»:
Ювелиры делают невинные для непосвященных сувенирчики:
Молодежь колет себе наколки:
Некоторые доходят до довольно глубоких обобщений из современной истории:
или в открытую популяризируют разбираемый символ, как группа «Белая традиция», которая пишет свою «историю России» и всего мира с точки зрения своей расовой идеологии.
А иные же просто открыто заявляют о своей готовности к реваншу: «Не в последнюю очередь Чёрное Солнце - символ актуализации и реализации Самости, Тотального Человека, Солнечного Человека. Это трансформация, эссенция поражений и надежд, затмений и возрождений, не только для личности, но и для Народа, Расы. Чёрное Солнце - демонстрация Славы пробуждающегося Арийского Духа»:
К "печальному варианту" трактовки присоединились и некоторые из зрителей, которые видят на анализируемой картине не красный цвет, а «коричневый, отнимающий у них надежду». Я же вижу в цвете иную символику - скорее это цвет застывшей крови, о чем может намекать и погруженная в эту краску часть аппликации с еврейскими письменами в центре картины, - часть весьма неприметная на первый, да и на последующий взгляд. Ивритский шрифт на оберточной бумаге заляпан красной краской и приклеен красным к основе.
Но я в своем природном оптимизме иду еще дальше, и вижу как центр идеи произведения вовсе не черное солнце - а весьма обычное, наше золотое солнце правды, которое светит нам сквозь дым пожарищ, как это хорошо показано в фильме старшего Бондарчука «Они сражались за Родину». Или солнце, светящее нам из затмения, которое обязательно пройдет по законам природы и социального развития.
Первой же ассоциацией, которая у меня возникла при взгляде на рецензируемую картину - была ассоциация с картиной К.Ф.Юона "Новая планета" 1921 г.
И безусловно, для меня на первом плане - тема борьбы и пролития крови за правое дело. Ниже солнца, в правом углу анализируемой картины мы видим Красный флаг. А поскольку Красный стяг развернут на древке, то можно быть уверенным что все закончится Победой и очередными руинами очередного рейхстага.
И в заключение еще одно наблюдение, которое вспомнилось мне в ходе беседы с учителями на выставке. 9 мая 2010 года на праздничном параде Президент Д.А. Медведев в своем выступлении высказал весьма спорную мысль:
65 лет назад был разгромлен нацизм. Остановлена машина уничтожения целых народов. Нашей стране и всей Европе возвращён мир. Положен конец идеологии, разрушавшей основы цивилизации.
Вот так. Не больше и не меньше: положен конец идеологии. А что же тогда мы видели в начальных абзацах этой статьи? Уже в 2010 было ясно, что фашизм и нацизм живы и ждут своего часа, чтобы снова начать губить человечество. Идеи победить нелегко. Особенность идей состоит и в том, что они могут оживать и постоянно борются. Каждое поколение должно победить фашизм заново и смысл выставки, пафос её, обращенный к молодым зрителям как раз в этом и состоит.
Мы еще не победили, но они не пройдут. No pasaran!