РИМ
Я верю в любовь с первого взгляда. Любовь выше понимания - хотя понимание вызывает весьма похожую на «любовь» привязанность, соразмерно вложенным трудам. Или ту особую гордыню ума, которая заставляет нас на вопрос, что вы нашли в этом сомнительном явлении, отвечать: «вы просто не понимаете!»
Любовь - это пламя, из которого выходит все то лучшее, на что мы способны.
Таков для меня город Рим.
Капитолий
…Первый раз я увидела его несколько лет назад, имея в запасе один день.
Была середина июля. Золотистая дымка, полная водных паров, разливалась по тенистым улицам, пропуская сквозь листву плотные, широкие лучи. Так бывает на некоторых картинах - но картины не пахнут. А Рим пахнет: свежестью, морем и еще чем-то прекрасным, словно ты незаслуженно попал в рай. Может быть, так должны благоухать кости святых, которые избегли разложения. Людей не было. Впереди виднелись стены Ватикана и розовая площадь перед собором Святого Петра в кольце колоннады.
Я ничего не помню из этого фантастического дня с жарой +42 и пыльными развязками дорог между Авентином и Палатином, кроме купола святого Петра с его узкой винтовой лестницей, постоянных поисков воды, чашки разливной сангрии на холме под кипарисом и Колизея, где я уснула в обнимку с куском колонны, потому что она была чуть более холодной, чем окрестные камни. Я помню только уровень счастья. Ничего общего с гордостью туриста или с завершением квеста оно не имеет. Поэтому я ничего не написала о Риме: не было уверенности, что я была там же, где указано в справочнике.
Удивительно, что я никогда особенно не хотела в Рим. Я хотела в Париж и в Прагу, культурные столицы моей внутренней литературы. В них мыслилась мне утонченность и тайная движуха, таинственная тень подвига и смерти.
Сегодня я полностью согласна с Гоголем: «Вся Европа, чтобы смотреть; Рим - чтобы жить». На фоне Рима в иных местах нет никакой тайны и движухи - есть тлен, суета, память, шопинг, тот или иной уровень комфорта и беготня в поисках мистического откровения. Есть границы между современным городом и «историческим центром», за которые не надо выходить, если не хочешь оказаться среди населения Азии и Африки. Я видела много столиц: Мадрид, Коломбо, Иерусалим, Каир, и Прагу с Парижем, и Питер с Москвой. Это было красиво, познавательно или ожидаемо, а порой плохо. Рим не похож ни на одну из них: он похож на центр мира, а не на центр страны. От мелкой ящерицы на прогретом камне, от дикого мака между булыжниками до грандиозных монументальных высот католических комплексов он абсолютно и необратимо жив. Он не разлагается, не тлеет, не консервирует прошлое, в нем, по-моему, нет Гордости. Есть только величие, откуда глубоко плевать на окурки на улицах, грязь с тысячи башмаков, на спящих по газонам нищих и марокканцев, на череду спальников под статуей районной Мадонны, на великие шедевры Ренессанса, вольно висящие по церквям и стоящие вдоль дорог, на звучные имена и кости великих покойников, на уличные колонки с водой, откуда пьют люди, кошки и овчарки, на цветущий розовым миндаль и надписи на высокой латыни, на забастовки транспорта, на толпу курящих и орущих грешников на ватиканской площади, обсидевших все, что может быть использовано под непочтительный пикник, на гадящих собак, на почти совокупившихся влюбленных в траве за чьей-то знаменитой виллой, тут нет Всевидящего Ока, которое блюдет, контролирует и наводит орднунг. Влюбленные расстанутся или когда-то умрут, окурки втопчутся в мостовые, станут шелковой пылью, укрепят древний цемент между камней, вся органика войдет в землю, как и предписано языческими богами перерождения природы, закончится одна реставрация - начнется другая, а кто и когда подметает Ватикан - я не ведаю.
В Риме нет столпотворения. Это очень важный элемент для счастья. Есть туристические артерии, вдоль которых фланирует поток на фоне продажи сувениров. Это специфические точки, про которые написано в путеводителях. Но разве ж нормальный человек поступит так? Нормальный человек пойдет по карте или по уклону местности. «Рассмотреть» Рим все равно невозможно, не хватит жизни - он очень плотно застроен Красотой и он очень, очень большой. Это случайная, творческая застройка без тягостного Плана, вроде квадратных сот Барселоны или Питерской решетки проспектов. Или единого Парижского стиля от Наполеона III, где все фасады домов выдержаны в сходном ритме. Из каждой своей точки Рим расходится в нескольких направлениях: по сторонам света, вверх (холмы, ярусы, этажи, купольные площадки) и вниз (впадины, раскопы, катакомбы, провалы, обрывы). Еще он расслаивается по времени - на античном фундаменте раннехристанская стена, над которой новодел 16 века. В раскопанном провале под фундаментом архаика времен Ромула и поздних этрусков. Никакого расслоения при этом не видно - то есть оно не имеет культурного значения. Все слои говорят одновременно, и все они чертовски уместны, ранние еще будут и погромче и поадекватней. Но главное все равно не в этом. И даже не в том, что в разном освещении видно разное, так что на одно и то же место можно втыкать круглосуточно.
Есть расхожее пошлое выражение «Сделано с любовью». Ничего лучше я не могу подобрать для передачи основного ощущения от улиц Рима. Каждый город таит в себе взлеты и падения: за имперской или фольклорной архитектурной группой следует банальный жилой массив, полоса отчуждения, а то и многополосное шоссе. В наших городах за потемкинскими фасадами проспектов можно обнаружить свалку гаражей, поля не начатых новостроек, старые котлованы и курные дворы, метры и метры строительной пленки, на которой с годами меняется только реклама, заплеванные скверы, нежилой частный сектор, словно из всего родного, кармического неустроя с большим усилием чья-то воля вытолкнула, наконец, пару симпатичных улиц. Откупилась ими от евростандарта. У них всегда административный вид с барочным наворотом, второе - от хорошего умения списывать, первое - от почтения к спонсору. Такие улицы, театры, дворцы и скверы нужны для отвода глаз. Настоящая «жизнь» все еще происходит в провалах за ларьками, где много места для русского отчаяния. Основная смысловая часть наших городов - пустоты между строениями.
Собственно, это и есть различие: пустоты Рима сами по себе - произведение искусства. Будь то травянистый склон Тибра, поля за кипарисами вдоль Аппиевой дороги, площади, парки или прочие свободные зоны. Конечно, в Риме есть пролетарские окраины, из него ведет много дорог, автомобильных и железных, но Тема сохраняется. Красивая вещь красива с любого ракурса, потому что ее шлифовали и пилили несколько тысяч лет, думая не про завтра, а про сегодня.
И вот сегодня уже есть, а завтра, может, никогда не наступит.
И еще я думаю, дело в концентрации духа. Золотой Христос встречает вас с крыши прямо на вокзале. Там какой-то собор, а через двадцать метров еще один, и все работают, источают и фонят. И все это пропитано той самой алхимической эссенцией, панацеей, от которой в городе такой аромат. Ужасно, конечно, вспоминать Маркса с Энгельсом, истмат и опиум для народа. Как собрали по всей стране талантливых людей и рабски принудили работать на Церковь. Некоторые вообще до сорока не дожили, все рисовали, лепили и проектировали. Ужасная политика, страшные войны, кровища в семь потоков, зверь рыкающий и блудница на нем - ваша Римская империя.
Ничего не знаю о тюрьме народов. Кроме одного: ПЛАН удался.
Говорят, в Москве можно некоторое время нормально жить, пока из легких не вышел воздух Рима. Так что с надеждой на пару-тройку дней закончу, чтобы продолжить - о циклопическом комплексе Септимия Севера на Палатине, катакомбах и Аппиевой дороге.
…Я поехала в Рим, чтобы понять мир императора Калигулы. Я хочу напрячь Ролевое Движение России, наступив ему на все мозоли, которые вижу. Потому что надо двигаться, жить, мыслить и страдать, и потому что нет у меня другой профессии. Потому что очень скучно в стандартном мире давно пройденных решений, за которые просто надо платить больше, так как в отсутствии огня имеет значение размах декораций. В этом пространстве - как в описанных выше Праге и Париже - нет движухи, а только суета, память, шопинг, тот или иной уровень комфорта и беготня в поисках мистического откровения. Я думала, я смирилась - или смирюсь, если поработаю над собой.
Но нет.
Тот, кто пьет, опершись на копье, знает: тяжелое время сомнений пришло и ушло.
Рука славы сгорела, и пепел рассыпан. Бессмысленно делать вид, что ты кто-то другой.
Без пяти минут император Рима
Аппиева дорога
Любовь - это пламя, из которого выходит все то лучшее, на что мы способны.
Таков для меня город Рим.
Капитолий
…Первый раз я увидела его несколько лет назад, имея в запасе один день.
Была середина июля. Золотистая дымка, полная водных паров, разливалась по тенистым улицам, пропуская сквозь листву плотные, широкие лучи. Так бывает на некоторых картинах - но картины не пахнут. А Рим пахнет: свежестью, морем и еще чем-то прекрасным, словно ты незаслуженно попал в рай. Может быть, так должны благоухать кости святых, которые избегли разложения. Людей не было. Впереди виднелись стены Ватикана и розовая площадь перед собором Святого Петра в кольце колоннады.
Я ничего не помню из этого фантастического дня с жарой +42 и пыльными развязками дорог между Авентином и Палатином, кроме купола святого Петра с его узкой винтовой лестницей, постоянных поисков воды, чашки разливной сангрии на холме под кипарисом и Колизея, где я уснула в обнимку с куском колонны, потому что она была чуть более холодной, чем окрестные камни. Я помню только уровень счастья. Ничего общего с гордостью туриста или с завершением квеста оно не имеет. Поэтому я ничего не написала о Риме: не было уверенности, что я была там же, где указано в справочнике.
Удивительно, что я никогда особенно не хотела в Рим. Я хотела в Париж и в Прагу, культурные столицы моей внутренней литературы. В них мыслилась мне утонченность и тайная движуха, таинственная тень подвига и смерти.
Сегодня я полностью согласна с Гоголем: «Вся Европа, чтобы смотреть; Рим - чтобы жить». На фоне Рима в иных местах нет никакой тайны и движухи - есть тлен, суета, память, шопинг, тот или иной уровень комфорта и беготня в поисках мистического откровения. Есть границы между современным городом и «историческим центром», за которые не надо выходить, если не хочешь оказаться среди населения Азии и Африки. Я видела много столиц: Мадрид, Коломбо, Иерусалим, Каир, и Прагу с Парижем, и Питер с Москвой. Это было красиво, познавательно или ожидаемо, а порой плохо. Рим не похож ни на одну из них: он похож на центр мира, а не на центр страны. От мелкой ящерицы на прогретом камне, от дикого мака между булыжниками до грандиозных монументальных высот католических комплексов он абсолютно и необратимо жив. Он не разлагается, не тлеет, не консервирует прошлое, в нем, по-моему, нет Гордости. Есть только величие, откуда глубоко плевать на окурки на улицах, грязь с тысячи башмаков, на спящих по газонам нищих и марокканцев, на череду спальников под статуей районной Мадонны, на великие шедевры Ренессанса, вольно висящие по церквям и стоящие вдоль дорог, на звучные имена и кости великих покойников, на уличные колонки с водой, откуда пьют люди, кошки и овчарки, на цветущий розовым миндаль и надписи на высокой латыни, на забастовки транспорта, на толпу курящих и орущих грешников на ватиканской площади, обсидевших все, что может быть использовано под непочтительный пикник, на гадящих собак, на почти совокупившихся влюбленных в траве за чьей-то знаменитой виллой, тут нет Всевидящего Ока, которое блюдет, контролирует и наводит орднунг. Влюбленные расстанутся или когда-то умрут, окурки втопчутся в мостовые, станут шелковой пылью, укрепят древний цемент между камней, вся органика войдет в землю, как и предписано языческими богами перерождения природы, закончится одна реставрация - начнется другая, а кто и когда подметает Ватикан - я не ведаю.
В Риме нет столпотворения. Это очень важный элемент для счастья. Есть туристические артерии, вдоль которых фланирует поток на фоне продажи сувениров. Это специфические точки, про которые написано в путеводителях. Но разве ж нормальный человек поступит так? Нормальный человек пойдет по карте или по уклону местности. «Рассмотреть» Рим все равно невозможно, не хватит жизни - он очень плотно застроен Красотой и он очень, очень большой. Это случайная, творческая застройка без тягостного Плана, вроде квадратных сот Барселоны или Питерской решетки проспектов. Или единого Парижского стиля от Наполеона III, где все фасады домов выдержаны в сходном ритме. Из каждой своей точки Рим расходится в нескольких направлениях: по сторонам света, вверх (холмы, ярусы, этажи, купольные площадки) и вниз (впадины, раскопы, катакомбы, провалы, обрывы). Еще он расслаивается по времени - на античном фундаменте раннехристанская стена, над которой новодел 16 века. В раскопанном провале под фундаментом архаика времен Ромула и поздних этрусков. Никакого расслоения при этом не видно - то есть оно не имеет культурного значения. Все слои говорят одновременно, и все они чертовски уместны, ранние еще будут и погромче и поадекватней. Но главное все равно не в этом. И даже не в том, что в разном освещении видно разное, так что на одно и то же место можно втыкать круглосуточно.
Есть расхожее пошлое выражение «Сделано с любовью». Ничего лучше я не могу подобрать для передачи основного ощущения от улиц Рима. Каждый город таит в себе взлеты и падения: за имперской или фольклорной архитектурной группой следует банальный жилой массив, полоса отчуждения, а то и многополосное шоссе. В наших городах за потемкинскими фасадами проспектов можно обнаружить свалку гаражей, поля не начатых новостроек, старые котлованы и курные дворы, метры и метры строительной пленки, на которой с годами меняется только реклама, заплеванные скверы, нежилой частный сектор, словно из всего родного, кармического неустроя с большим усилием чья-то воля вытолкнула, наконец, пару симпатичных улиц. Откупилась ими от евростандарта. У них всегда административный вид с барочным наворотом, второе - от хорошего умения списывать, первое - от почтения к спонсору. Такие улицы, театры, дворцы и скверы нужны для отвода глаз. Настоящая «жизнь» все еще происходит в провалах за ларьками, где много места для русского отчаяния. Основная смысловая часть наших городов - пустоты между строениями.
Собственно, это и есть различие: пустоты Рима сами по себе - произведение искусства. Будь то травянистый склон Тибра, поля за кипарисами вдоль Аппиевой дороги, площади, парки или прочие свободные зоны. Конечно, в Риме есть пролетарские окраины, из него ведет много дорог, автомобильных и железных, но Тема сохраняется. Красивая вещь красива с любого ракурса, потому что ее шлифовали и пилили несколько тысяч лет, думая не про завтра, а про сегодня.
И вот сегодня уже есть, а завтра, может, никогда не наступит.
И еще я думаю, дело в концентрации духа. Золотой Христос встречает вас с крыши прямо на вокзале. Там какой-то собор, а через двадцать метров еще один, и все работают, источают и фонят. И все это пропитано той самой алхимической эссенцией, панацеей, от которой в городе такой аромат. Ужасно, конечно, вспоминать Маркса с Энгельсом, истмат и опиум для народа. Как собрали по всей стране талантливых людей и рабски принудили работать на Церковь. Некоторые вообще до сорока не дожили, все рисовали, лепили и проектировали. Ужасная политика, страшные войны, кровища в семь потоков, зверь рыкающий и блудница на нем - ваша Римская империя.
Ничего не знаю о тюрьме народов. Кроме одного: ПЛАН удался.
Говорят, в Москве можно некоторое время нормально жить, пока из легких не вышел воздух Рима. Так что с надеждой на пару-тройку дней закончу, чтобы продолжить - о циклопическом комплексе Септимия Севера на Палатине, катакомбах и Аппиевой дороге.
…Я поехала в Рим, чтобы понять мир императора Калигулы. Я хочу напрячь Ролевое Движение России, наступив ему на все мозоли, которые вижу. Потому что надо двигаться, жить, мыслить и страдать, и потому что нет у меня другой профессии. Потому что очень скучно в стандартном мире давно пройденных решений, за которые просто надо платить больше, так как в отсутствии огня имеет значение размах декораций. В этом пространстве - как в описанных выше Праге и Париже - нет движухи, а только суета, память, шопинг, тот или иной уровень комфорта и беготня в поисках мистического откровения. Я думала, я смирилась - или смирюсь, если поработаю над собой.
Но нет.
Тот, кто пьет, опершись на копье, знает: тяжелое время сомнений пришло и ушло.
Рука славы сгорела, и пепел рассыпан. Бессмысленно делать вид, что ты кто-то другой.
Без пяти минут император Рима
Аппиева дорога