И всюду - вооружённые люди.
Оригинал взят у homaaxel в И всюду - вооружённые люди.
Драматические события ночи с 25 на 26 октября 1917 года овеяны огромным количеством мифов, о них снято множество художественных фильмов, написаны книги. Но и почти сто лет спустя практически неизвестно, что же происходило тогда в Зимнем дворце, кто оставался в нём, когда Временное правительство было уже арестовано, как он встретил первый послереволюционный день. В архиве Государственного Эрмитажа сохранились уникальные материалы и фото, рассказывающие о событиях той ночи.
Хмурое утро 25 октября 1917 года. Зимний дворец фактически лишён связи с внешним миром: его обороняют триста казаков Пятигорского полка, полурота женского батальона да юнкера. Вокруг - хмельно веселящаяся петроградская толпа. Стрельбы почти нет, ультиматум Военно-революционного комитета Временное правительство отвергло. Вооружённые красногвардейцы фланируют по Дворцовой площади пока вполне безобидно.
Из воспоминаний Александра Зиновьева - главного управляющего северо-западного Отделения Красного Креста:
«Восстание разразилось 7-го ноября нового стиля. Я, как всегда, утром отправился в своё Управление Красного Креста. Там, где мне приходилось проходить, всё ещё было спокойно и ничего особенного не было заметно. Но около 11 часов утра, на Литейной против окон нашего Управления, вдруг, как-то неожиданно появились вооружённые ружьями рабочие вперемешку с матросами. Началась перестрелка, - они стреляли по направлению к Невскому проспекту, но противника их не было видно… В амбулаторию, находившуюся тут же в здании нашего Управления, стали приносить раненых и убитых… Стрельба эта продолжалась часа два, и потом всё затихло, стрелявшие рабочие и матросы куда-то исчезли… Но скоро стали получаться сведения, что восстание всюду было успешно, телефонная станция, водопровод, станции железных дорог и другие важные пункты города были уже в руках большевиков, и весь Петербургский гарнизон к ним присоединился… Совет рабочих и солдатских депутатов сидел тише воды и ниже травы, Министры Временного правительства заперлись в Зимнем дворце, где большинство их и жило. Дворец защищался только юнкерами, то есть учениками военных училищ, подготовлявших офицеров, и женским батальоном, недавно сформированным Керенским. Дворец со всех сторон был окружён большевиками, солдатами и матросами…
Когда вечером, часов около 6-ти, я шёл домой, в той части города, через которую мне надо было проходить, всё было тихо и спокойно, улицы были пустые, движения никакого не было, даже пешеходов я не встретил… Дом, в котором мы жили, был совсем близко от Зимнего дворца, - минут пять ходьбы, не больше. Вечером, после обеда около Зимнего дворца началась оживлённая стрельба, сначала только ружейная, потом к ней присоединился треск пулеметов…»
Премьер-министр Временного правительства Александр Керенский покинул Зимний дворец утром 25 октября. Вопреки послереволюционной легенде, закрепившейся потом в школьных учебниках как подлинная история, он был одет не в женское платье, и не было на нём косынки медсестры с красным крестом. Керенский отнюдь не бежал из Зимнего - он срочно выехал в Гатчину, надеясь привести в столицу верные Временному правительству войска. А вот откуда взялась эта легенда - о переодевании именно в платье сестры милосердия, рассказывают документы, в советское время опубликованию не подлежавшие. Дело в том, что Зимний дворец с 1915 года перестал быть цитаделью российской монархии - здесь был открыт госпиталь. Правительственный вестник сообщил: «В императорском Зимнем дворце высочайше разрешено отвести под раненых парадные залы, выходящие на Неву, а именно: Николаевский зал с Военною галереею, Аван-Зал, Фельдмаршальский и Гербовый - всего на тысячу раненых».
В госпитальные палаты превращались самые большие и самые великолепные залы дворца. Торжественное открытие состоялось 5 октября, в день тезоименитства престолонаследника - цесаревича Алексея Николаевича. Госпиталь по решению царской семьи назвали именем наследника - цесаревича Алексея Николаевича согласно семейному обету во избавление его от неизлечимой болезни - гемофилии.
Штурмовавшие дворец 25 октября 1917 года стреляли по госпиталю, они палили из пушек не просто по безоружным, не просто по беззащитным - по лежачим. По тем самым рабочим и крестьянам, одетым в солдатские шинели, во имя которых якобы вершили свой переворот. Документы содержат весьма подробную информацию об устройстве лазарета. Восемь парадных залов второго этажа были превращены в палаты. На первом этаже были оборудованы подсобные помещения: приёмный покой, аптека, кухня, ванные, различные кабинеты. Стены залов затянули холстом: наборные полы покрыли линолеумом. Госпиталь был оборудован по последнему слову науки и техники того времени - в нём имелась самая совершенная аппаратура, применялись новейшие методы лечения. «Больные были размещены соответственно ранениям. В Николаевском зале, вмещавшем 200 коек… лежали раненные в голову, в горло и грудную клетку. А также очень тяжёлые больные - «позвоночники»… В Гербовом зале находились больные с ранами в брюшной полости, бедре и тазобедренном суставе… В Александровском зале лежали больные, раненные в плечо и спину».
Сюда, в залы, заполненные тяжелоранеными, и ворвались революционные отряды. Бригады красноармейцев и вооружённых рабочих, как свидетельствуют документы, «принялись срывать бинты с раненых, имевших лицевые ранения: эти палаты находились в зале, ближайшем к апартаментам правительства», - искали «замаскировавшихся под раненых» министров. Вот как вспоминала об этом медсестра Нина Галанина, дежурившая 26 октября в лазарете Зимнего дворца:
«День 25-го октября 1917 года был у меня выходным после ночного дежурства. Поспав немного, я отправилась ходить по центральным улицам Петрограда - смотрела и слушала. Было много необычного. На улицах кое-где раздавались выстрелы, и учреждения переставали работать. Упорно говорили о том, что мосты вот-вот будут разведены. На Дворцовом мосту выстраивались бойцы Женского батальона… Как только наступило утро 26/Х, я… поспешила в город. Прежде всего мне хотелось попасть в госпиталь Зимнего дворца… Пробраться туда оказалось не так легко: от Дворцового моста до Иорданского подъезда стояла тройная цепь красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес. Они охраняли дворец и никого к нему не пропускали. Через 1-ю цепь, объяснив, куда я иду, прошла сравнительно легко. Когда проходила вторую, меня задержали. Какой-то матрос зло крикнул товарищам: «Чего смотрите, не знаете, что Керенский переодет сестрой?» Потребовали документы. Я показывала удостоверение… с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло - меня пропустили… Я вошла, как бывало сотни раз раньше, в Иорданский подъезд. Там не было на месте привычного швейцара. У входа стоял матрос с надписью «Заря свободы» на бескозырке. Он разрешил мне войти.
Первое, что бросилось в глаза и поразило, - это огромное количество оружия. Вся галерея от вестибюля до Главной лестницы была завалена им и походила на арсенал. По всем помещениям ходили вооружённые матросы и красногвардейцы. В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина, где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, - всё перевёрнуто, всё вверх дном. И всюду - вооружённые люди. Старшая сестра сидела под арестом: её караулили два матроса… Лежачие раненые были сильно напуганы штурмом дворца: много раз спрашивали, будут ли стрелять ещё. По возможности я старалась их успокоить… На следующий день, 27-го октября, раненых начали отправлять в другие лазареты Петрограда. 28 октября 1917 года госпиталь Зимнего дворца был закрыт».
Александру Зиновьеву рано утром 26 октября позвонил дежурный Управления Красного Креста и сообщил, что Зимний дворец взят большевиками, а сёстры милосердия, находившиеся во дворце, арестованы. Зиновьев немедленно отправился туда.
«Внутри дворец был мало похож на то, что я привык там видеть. Всё было в беспорядке, мебель сломана и перевёрнута, всё носило явный след только что окончившейся борьбы.
Всюду были разбросаны ружья, пустые патроны, в большой передней и на лестнице лежали тела убитых солдат и юнкеров, кое-где лежали и раненые, которых не успели ещё унести в лазарет.
Я долго ходил по так хорошо знакомым мне залам Зимнего дворца, стараясь найти начальника солдат, захвативших дворец. Малахитовая зала, где обычно Императрица принимала представлявшихся ей, - была вся как снегом покрыта разорванными бумажками. Это были остатки архива Временного правительства, уничтоженного перед тем, что дворец был захвачен.
В лазарете мне сказали, что сёстры милосердия были арестованы за то, что они скрывали и помогали скрываться юнкерам, защищавшим дворец. Обвинение это было совершенно верное. Многие юнкера перед самым концом борьбы бросились в лазарет, прося сестёр милосердия спасти их, - очевидно сёстры помогали им скрываться, и благодаря этому действительно многим из них удалось спастись.
После долгих поисков мне удалось добиться, кто был теперь Комендантом дворца, и меня провели к нему…
Со мной он был очень приличен и корректен. Я объяснил ему, в чём дело, сказал, что в лазарете лежат около 100 раненых солдат и что сёстры милосердия необходимы для ухода за ними. Он сразу же приказал их освободить под мою расписку, что они не уедут из Петербурга до суда над ними. Этим дело и кончилось, никакого суда над сёстрами никогда не было, и никто их больше не беспокоил, в то время у большевиков были более серьёзные заботы».
Большинство снарядов разорвалось на Дворцовой набережной, шрапнелью было выбито несколько стёкол в Зимнем. Два снаряда, выпущенных с Петропавловской крепости, попали в бывшую приёмную Александра III. Гораздо более дворец пострадал от варварства захвативших его. Установить, что исчезло из дворца, когда им владело Временное правительство с его аппаратом и службами, а что было прикарманено революционным плебсом или просто праздношатающейся публикой в первые дни после так называемого штурма, теперь уже невозможно. Вооружённая охрана появилась в Зимнем уже 28 октября, - и грабежи прекратились. 28 октября смотритель комнатного имущества Зимнего дворца Николай Дементьев информировал Петроградское дворцовое управление:
«Доношу, что почти во всех комнатах Зимнего дворца произведён грабеж комнатной обстановки, а также многое поломано из мебели и прочего, как из простого озорства, так и от орудийных снарядов, пулемётных и винтовочных выстрелов… Разбита, сломана, приведена в щепы мебель... во всех помещениях дворца… похищены шторы, занавеси, драпировки, штучные ковры похищены, некоторые изрезаны и брошены... Личные вещи императорской семьи… также подверглись хищению или намеренной порче… Едва ли найдутся в Зимнем дворце помещения, где не был бы произведён разгром и кражи».
Зачем штурмующие стреляли из гаубиц по фактически безоружному, почти не охраняемому дворцу? Ведь ещё до истечения ультиматума, предъявленного Военно-революционным комитетом Временному правительству, с белыми полотнищами в руках Зимний дворец покинули казаки и ударницы женского батальона. Палить из пушек по нескольким десяткам мальчиков-юнкеров никакого смысла не имело. Скорее всего, то была психическая атака: нападавшие требовали немедленной сдачи Временного правительства.
В Смольном же в это время шёл II Всероссийский съезд Советов, где большевистский сценарий не заладился. Меньшевики, эсеры пытались поставить вопрос о мирном разрешении кризиса, считая министров Временного правительства «своими товарищами». Большевикам нужно было спешить.
Поднявшись по узкой маленькой лестнице (она с 1920-х годов стала именоваться Октябрьской), ведущей в личные покои Её Величества Императрицы, поплутав по коридорам дворца, отряд Владимира Антонова-Овсеенко попал в полутёмный Малахитовый зал. Услышав голоса в соседнем помещении, Антонов-Овсеенко распахнул дверь в Малую столовую. И, увидев министров Временного правительства, с порога произнёс: «Именем ВРК объявляю вас арестованными».
Каминные часы в Малой столовой Зимнего дворца и теперь показывают 2 часа 10 минут - 98 лет назад в этот момент закончилось время прежней, несоветской, России.
Юлия Кантор, доктор исторических наук
Источник - http://hermitageline.ru/ru/content/i-vsyudu-vooruzhyonnye-lyudi
Драматические события ночи с 25 на 26 октября 1917 года овеяны огромным количеством мифов, о них снято множество художественных фильмов, написаны книги. Но и почти сто лет спустя практически неизвестно, что же происходило тогда в Зимнем дворце, кто оставался в нём, когда Временное правительство было уже арестовано, как он встретил первый послереволюционный день. В архиве Государственного Эрмитажа сохранились уникальные материалы и фото, рассказывающие о событиях той ночи.
Хмурое утро 25 октября 1917 года. Зимний дворец фактически лишён связи с внешним миром: его обороняют триста казаков Пятигорского полка, полурота женского батальона да юнкера. Вокруг - хмельно веселящаяся петроградская толпа. Стрельбы почти нет, ультиматум Военно-революционного комитета Временное правительство отвергло. Вооружённые красногвардейцы фланируют по Дворцовой площади пока вполне безобидно.
Из воспоминаний Александра Зиновьева - главного управляющего северо-западного Отделения Красного Креста:
«Восстание разразилось 7-го ноября нового стиля. Я, как всегда, утром отправился в своё Управление Красного Креста. Там, где мне приходилось проходить, всё ещё было спокойно и ничего особенного не было заметно. Но около 11 часов утра, на Литейной против окон нашего Управления, вдруг, как-то неожиданно появились вооружённые ружьями рабочие вперемешку с матросами. Началась перестрелка, - они стреляли по направлению к Невскому проспекту, но противника их не было видно… В амбулаторию, находившуюся тут же в здании нашего Управления, стали приносить раненых и убитых… Стрельба эта продолжалась часа два, и потом всё затихло, стрелявшие рабочие и матросы куда-то исчезли… Но скоро стали получаться сведения, что восстание всюду было успешно, телефонная станция, водопровод, станции железных дорог и другие важные пункты города были уже в руках большевиков, и весь Петербургский гарнизон к ним присоединился… Совет рабочих и солдатских депутатов сидел тише воды и ниже травы, Министры Временного правительства заперлись в Зимнем дворце, где большинство их и жило. Дворец защищался только юнкерами, то есть учениками военных училищ, подготовлявших офицеров, и женским батальоном, недавно сформированным Керенским. Дворец со всех сторон был окружён большевиками, солдатами и матросами…
Когда вечером, часов около 6-ти, я шёл домой, в той части города, через которую мне надо было проходить, всё было тихо и спокойно, улицы были пустые, движения никакого не было, даже пешеходов я не встретил… Дом, в котором мы жили, был совсем близко от Зимнего дворца, - минут пять ходьбы, не больше. Вечером, после обеда около Зимнего дворца началась оживлённая стрельба, сначала только ружейная, потом к ней присоединился треск пулеметов…»
Премьер-министр Временного правительства Александр Керенский покинул Зимний дворец утром 25 октября. Вопреки послереволюционной легенде, закрепившейся потом в школьных учебниках как подлинная история, он был одет не в женское платье, и не было на нём косынки медсестры с красным крестом. Керенский отнюдь не бежал из Зимнего - он срочно выехал в Гатчину, надеясь привести в столицу верные Временному правительству войска. А вот откуда взялась эта легенда - о переодевании именно в платье сестры милосердия, рассказывают документы, в советское время опубликованию не подлежавшие. Дело в том, что Зимний дворец с 1915 года перестал быть цитаделью российской монархии - здесь был открыт госпиталь. Правительственный вестник сообщил: «В императорском Зимнем дворце высочайше разрешено отвести под раненых парадные залы, выходящие на Неву, а именно: Николаевский зал с Военною галереею, Аван-Зал, Фельдмаршальский и Гербовый - всего на тысячу раненых».
В госпитальные палаты превращались самые большие и самые великолепные залы дворца. Торжественное открытие состоялось 5 октября, в день тезоименитства престолонаследника - цесаревича Алексея Николаевича. Госпиталь по решению царской семьи назвали именем наследника - цесаревича Алексея Николаевича согласно семейному обету во избавление его от неизлечимой болезни - гемофилии.
Штурмовавшие дворец 25 октября 1917 года стреляли по госпиталю, они палили из пушек не просто по безоружным, не просто по беззащитным - по лежачим. По тем самым рабочим и крестьянам, одетым в солдатские шинели, во имя которых якобы вершили свой переворот. Документы содержат весьма подробную информацию об устройстве лазарета. Восемь парадных залов второго этажа были превращены в палаты. На первом этаже были оборудованы подсобные помещения: приёмный покой, аптека, кухня, ванные, различные кабинеты. Стены залов затянули холстом: наборные полы покрыли линолеумом. Госпиталь был оборудован по последнему слову науки и техники того времени - в нём имелась самая совершенная аппаратура, применялись новейшие методы лечения. «Больные были размещены соответственно ранениям. В Николаевском зале, вмещавшем 200 коек… лежали раненные в голову, в горло и грудную клетку. А также очень тяжёлые больные - «позвоночники»… В Гербовом зале находились больные с ранами в брюшной полости, бедре и тазобедренном суставе… В Александровском зале лежали больные, раненные в плечо и спину».
Сюда, в залы, заполненные тяжелоранеными, и ворвались революционные отряды. Бригады красноармейцев и вооружённых рабочих, как свидетельствуют документы, «принялись срывать бинты с раненых, имевших лицевые ранения: эти палаты находились в зале, ближайшем к апартаментам правительства», - искали «замаскировавшихся под раненых» министров. Вот как вспоминала об этом медсестра Нина Галанина, дежурившая 26 октября в лазарете Зимнего дворца:
«День 25-го октября 1917 года был у меня выходным после ночного дежурства. Поспав немного, я отправилась ходить по центральным улицам Петрограда - смотрела и слушала. Было много необычного. На улицах кое-где раздавались выстрелы, и учреждения переставали работать. Упорно говорили о том, что мосты вот-вот будут разведены. На Дворцовом мосту выстраивались бойцы Женского батальона… Как только наступило утро 26/Х, я… поспешила в город. Прежде всего мне хотелось попасть в госпиталь Зимнего дворца… Пробраться туда оказалось не так легко: от Дворцового моста до Иорданского подъезда стояла тройная цепь красногвардейцев и матросов с винтовками наперевес. Они охраняли дворец и никого к нему не пропускали. Через 1-ю цепь, объяснив, куда я иду, прошла сравнительно легко. Когда проходила вторую, меня задержали. Какой-то матрос зло крикнул товарищам: «Чего смотрите, не знаете, что Керенский переодет сестрой?» Потребовали документы. Я показывала удостоверение… с печатью госпиталя Зимнего дворца. Это помогло - меня пропустили… Я вошла, как бывало сотни раз раньше, в Иорданский подъезд. Там не было на месте привычного швейцара. У входа стоял матрос с надписью «Заря свободы» на бескозырке. Он разрешил мне войти.
Первое, что бросилось в глаза и поразило, - это огромное количество оружия. Вся галерея от вестибюля до Главной лестницы была завалена им и походила на арсенал. По всем помещениям ходили вооружённые матросы и красногвардейцы. В госпитале, где был всегда такой образцовый порядок и тишина, где было известно, на каком месте какой стул должен стоять, - всё перевёрнуто, всё вверх дном. И всюду - вооружённые люди. Старшая сестра сидела под арестом: её караулили два матроса… Лежачие раненые были сильно напуганы штурмом дворца: много раз спрашивали, будут ли стрелять ещё. По возможности я старалась их успокоить… На следующий день, 27-го октября, раненых начали отправлять в другие лазареты Петрограда. 28 октября 1917 года госпиталь Зимнего дворца был закрыт».
Александру Зиновьеву рано утром 26 октября позвонил дежурный Управления Красного Креста и сообщил, что Зимний дворец взят большевиками, а сёстры милосердия, находившиеся во дворце, арестованы. Зиновьев немедленно отправился туда.
«Внутри дворец был мало похож на то, что я привык там видеть. Всё было в беспорядке, мебель сломана и перевёрнута, всё носило явный след только что окончившейся борьбы.
Всюду были разбросаны ружья, пустые патроны, в большой передней и на лестнице лежали тела убитых солдат и юнкеров, кое-где лежали и раненые, которых не успели ещё унести в лазарет.
Я долго ходил по так хорошо знакомым мне залам Зимнего дворца, стараясь найти начальника солдат, захвативших дворец. Малахитовая зала, где обычно Императрица принимала представлявшихся ей, - была вся как снегом покрыта разорванными бумажками. Это были остатки архива Временного правительства, уничтоженного перед тем, что дворец был захвачен.
В лазарете мне сказали, что сёстры милосердия были арестованы за то, что они скрывали и помогали скрываться юнкерам, защищавшим дворец. Обвинение это было совершенно верное. Многие юнкера перед самым концом борьбы бросились в лазарет, прося сестёр милосердия спасти их, - очевидно сёстры помогали им скрываться, и благодаря этому действительно многим из них удалось спастись.
После долгих поисков мне удалось добиться, кто был теперь Комендантом дворца, и меня провели к нему…
Со мной он был очень приличен и корректен. Я объяснил ему, в чём дело, сказал, что в лазарете лежат около 100 раненых солдат и что сёстры милосердия необходимы для ухода за ними. Он сразу же приказал их освободить под мою расписку, что они не уедут из Петербурга до суда над ними. Этим дело и кончилось, никакого суда над сёстрами никогда не было, и никто их больше не беспокоил, в то время у большевиков были более серьёзные заботы».
Большинство снарядов разорвалось на Дворцовой набережной, шрапнелью было выбито несколько стёкол в Зимнем. Два снаряда, выпущенных с Петропавловской крепости, попали в бывшую приёмную Александра III. Гораздо более дворец пострадал от варварства захвативших его. Установить, что исчезло из дворца, когда им владело Временное правительство с его аппаратом и службами, а что было прикарманено революционным плебсом или просто праздношатающейся публикой в первые дни после так называемого штурма, теперь уже невозможно. Вооружённая охрана появилась в Зимнем уже 28 октября, - и грабежи прекратились. 28 октября смотритель комнатного имущества Зимнего дворца Николай Дементьев информировал Петроградское дворцовое управление:
«Доношу, что почти во всех комнатах Зимнего дворца произведён грабеж комнатной обстановки, а также многое поломано из мебели и прочего, как из простого озорства, так и от орудийных снарядов, пулемётных и винтовочных выстрелов… Разбита, сломана, приведена в щепы мебель... во всех помещениях дворца… похищены шторы, занавеси, драпировки, штучные ковры похищены, некоторые изрезаны и брошены... Личные вещи императорской семьи… также подверглись хищению или намеренной порче… Едва ли найдутся в Зимнем дворце помещения, где не был бы произведён разгром и кражи».
Зачем штурмующие стреляли из гаубиц по фактически безоружному, почти не охраняемому дворцу? Ведь ещё до истечения ультиматума, предъявленного Военно-революционным комитетом Временному правительству, с белыми полотнищами в руках Зимний дворец покинули казаки и ударницы женского батальона. Палить из пушек по нескольким десяткам мальчиков-юнкеров никакого смысла не имело. Скорее всего, то была психическая атака: нападавшие требовали немедленной сдачи Временного правительства.
В Смольном же в это время шёл II Всероссийский съезд Советов, где большевистский сценарий не заладился. Меньшевики, эсеры пытались поставить вопрос о мирном разрешении кризиса, считая министров Временного правительства «своими товарищами». Большевикам нужно было спешить.
Поднявшись по узкой маленькой лестнице (она с 1920-х годов стала именоваться Октябрьской), ведущей в личные покои Её Величества Императрицы, поплутав по коридорам дворца, отряд Владимира Антонова-Овсеенко попал в полутёмный Малахитовый зал. Услышав голоса в соседнем помещении, Антонов-Овсеенко распахнул дверь в Малую столовую. И, увидев министров Временного правительства, с порога произнёс: «Именем ВРК объявляю вас арестованными».
Каминные часы в Малой столовой Зимнего дворца и теперь показывают 2 часа 10 минут - 98 лет назад в этот момент закончилось время прежней, несоветской, России.
Юлия Кантор, доктор исторических наук
Источник - http://hermitageline.ru/ru/content/i-vsyudu-vooruzhyonnye-lyudi