Наказание хищницы
Вообще, я против наказаний. Дети - это табу, я уже писала, но и взрослого человека другой взрослый человек наказывать не может, это захват родительской позиции и это чревато разными неприятными процессами внутри личности. Наказывать может только закон, надчеловеческая макроструктура, но и то вопрос скользкий, поскольку законы создаются людьми.
Однако, из всех правил есть исключения.
Когда я слушала Вячеслава из вот этой истории ( раз, два, три), я никак не могла остановить рост своей агрессии по отношению к Оле. Обычно я вообще ничего не испытываю к «обидчикам» клиентов. Мне важно, что происходит с человеком, а его «обидчик» вне моего локуса и за консультацией ко мне не пришел, поэтому Бог ему судья. Но как остроумно заметил один лидер: «Судить террористов - дело Бога, а мое дело - просто отправить их к нему» так и обычный человек испытывает стремление осудить и наказать того, кто доставил боль ему или его близкому или тому, с кем он частично идентифицировался (сочувствует, сострадает). И абстрагироваться от сочувствия иногда очень нелегко.
С одной стороны, Оля была не виновата в том, что Вячеслав влюбился, стал преследовать ее, потом зацепился за ее нехитрые крючки самооценкой так, что никак не мог отцепиться, и чем больше унижался и вкладывался, тем больше тонул в своей аддикции. Оля выглядела в этой истории достаточно непричастно, она просто позволяла Вячеславу катиться в минус, спокойно отражая все его попытки ухватить ее и утащить за собой. Обычно хищники именно так и ведут себя, а веди они себя иначе, их было бы легче расшатать и опрокинуть. Нет, они спокойно стоят, очертив магический круг и вызывают демонов. Точнее жертва вызывает своих демонов сама, распаляя свою страсть больше и больше. И эти демоны рвут ее на части. А хищники наблюдают, подбадривают и время от времени собирают урожай из денег (без денег хищники не работают, это тогда не хищники). Если вы читали истории про хищников у меня или видели что-то подобное в жизни, вы могли обратить внимание на это. Чем сильнее хищник, тем меньше он напрягается и старается, он выглядит непричастным.
Это самое главное отличие хищника от недохищника и от нехищного плюса. Плюс из кожи лезет обычно, чтобы разрулить дисбаланс, хотя может выглядеть, что он наоборот изо всех сил опускает минуса в минус: орет на него, расшатывает тому самооценку, потом просит прощения, удерживает и так далее. Но нет, плюс просто пытается сначала избавиться от минуса, потом загладить вину, то есть он тратит много сил и застревает в дисбалансе, который его перемалывает в муку и от плюса после дисбаланса тоже остается мало как и от минуса. А вот хищники умеют использовать дисбаланс и получать бонусы. Тем они и отличаются от обычных людей.
То, что Оля - опытная и сознательная хищница, мне стало понятно быстро, но агрессия к ней началась, когда я увидела в рассказе, сколько запрещенных и неэкологичных приемов она использовала, а главное я точно поняла, сколько раз она проводила Вячеслава по грани между смертью и жизнью, ни разу (!) его не пожалев. Эта безжалостность и самоуверенность меня так возмутили, что я решила предложить Вячеславу ее наказать, ну как бы взять с нее компенсацию для восстановления себя. Мстить обычно очень вредно, человек рискует застрять надолго и много очень потерять, вместо того, чтобы компенсировать, но иногда это бывает полезно, если может восстановить уверенность в своей силе и в своем праве.
Те, кто испытывает к Вячеславу такое же сочувствие как испытала я (хотя многие испытали злорадство, из женской солидарности, видимо, или как некоторые мужчины - брезгливость, как защитный механизм против идентификации) будут рады услышать эту часть истории.
В тот момент, когда Вячеслав оказался у меня, их отношения с Олей были в очередной раз прекращены, после того как он перешел все возможные грани унижения, но Вячеслав уже начал снова ее понемногу преследовать. Сначала он отвез на дачу и сжег все ее вещи, которые у него остались (все самое дорогое подаренное им Оля тут же увозила, предусмотрительно, держала у подруг или в ячейках, но много одежды и личных вещей оставалось у Вячеслава), избавился от фотографий ее, выбросил роутер, чтобы не ходить в интернет и не следить, даже номер телефона хотел поменять, но не смог. Совершив эти решительные, немного истеричные шаги, он пожил в таком вакууме недели две и понял, что больше не может. И он опять стал писать Оле, редко (как думал), ненавязчиво (как ему казалось), но теребил ее. Она сначала долго игнорировала, потом стала понемногу сухо отвечать. Отношения грозили пойти на новый виток (если бы Вячеслав стал умолять и деньги вкачивать), а после первого было уже столько разрушений (попытка суицида чего стоит, бизнес потерпел почти крах и Вячеслав катастрофически рассорился с женой, так что она его возненавидела, куда уж дальше?) что еще одного витка жизнь могла бы и не выдержать. Поэтому друзья Вячеслава забегали в панике и стали искать помощи (хотя они и раньше искали, и у психологов Вячеслав был, но не задерживался).
Вячеслав был в состоянии типичного глубокого любовного аддикта. Он был небрит, небрежно одет, вел себя развязно, даже слегка по-хамски (потом стал вежливым), ему все было пофиг, как он говорил, и волновал его только вопрос: «понять ее мотивы до конца». Ему было все равно, что будет дальше, он не очень верил в возможные отношения (даже секса уже не особо сильно хотел, хотел только в глаза ей смотреть) и мучился вопросами «почему она так?» «за что?» и «мог ли я как-то иначе себя вести?» Глубоких аддиктов всегда волнует философия, они уже как бы вне жизни, немного на том свете, на какую-то деятельность они уже не способны, в изменения не верят и верить не хотят, если вы будете их убеждать, что все будет хорошо, они пошлют вас, на любых спасателей они огрызаются и просят оставить их в покое. Это я - для справки. И чтобы вы лучше понимали глубину проблемы.
Описывать работу не буду, расскажу только про момент «наказания». Наказывать Олю Вячеслав, кстати, тоже не хотел сначала. Это мне хотелось, а он говорил «не хочу делать ей больно, я же люблю», никакой агрессии в ее сторону не было (на агрессию еще силы нужны и какое-то чувство достоинства) была этакая "благостность" (от слабости, а настоящая благостность от силы) и море аутоагрессии. Однако, когда Вячеслав восстановился, он стал вспоминать ситуацию наказания с таким удовольствием и такой благодарностью мне, что до сих пор говорит мне спасибо. То есть морально его это очень поддержало, просто позже.
У Оли было одно слабое место. Она была достаточно неуязвима, она всегда почти молчала и ничего не инициировала, никак не проявлялась, ничего не хотела, ухватить ее было сложно, настолько она была гибкая и легкая. Однако, она была властолюбива и садистична, а это - слабость. Она могла отказаться почти от всего, кроме легкой возможности унизить того, кто зависит от нее, но пытается над ней вознестись. Примитивные сетевые садисты - тролли. Как только они видят, что кто-то возносится, а при этом подставляется, они тут же на него кидаются, чтобы опустить. Троллей очень легко спровоцировать и вечно держать на привязи, если обращаться к ним сверху, они так и будут бегать за вами с голодной слюной и всю свою жизнь на вас потратят (если такой говнопиар вас интересует). Оля не была тупым троллем, готовым сливать свою жизнь на кого-то, она была умной хищницей, но слабость такая у нее тоже была.
А еще хищников всегда подводит жадность. Властолюбие есть далеко не у всех, у некоторых наоборот, сочувствие к высокомерию жертв (и это самые сильные хищники, вроде Иры) или ирония (и это тоже сильные, вроде Никиты), а вот жадность есть почти у всех (деформация у них такая). Если хищнику убедительно дать понять, что он может получить еще денег, ничего не тратя, он выползет из укрытия. Таким образом мы ловили довольно много хищников и некоторым людям даже деньги удалось вернуть.
В общем, Вячеслав написал Оле: «Я сжег твою одежду в приступе ревности, теперь мне стыдно, я хочу отдать тебе за нее деньги». Оля неделю почти отмалчивалась, наверное, ждала, что Вячеслав перечислит на карту или будет писать еще и еще, уговаривая взять. Но он тоже молчал, и она написала, что он может привезти, она встретится в ним в кафе тогда-то. Вячеслав ответил, что тогда-то не может, может на следующий день. Оля замолчала. Вячеслав бесился и уговаривал меня разрешить согласиться на ее день и время, доказывал мне, что Оля никогда в жизни не прогнется под его условия. Потом он рвался в назначенный им день и час, вдруг она молча приедет, но я удержала его. Через десять дней Оля написала и назначила новое место. Я просила Вячеслава не отвечать ничего несколько часов, а ответить только за полтора часа до назначенной встречи, что согласен. Он считал, что Оля откажется, сказав, что поздно, но она согласилась, это значило, что она уже пошла на уступки и следовательно чувствует нетерпение. Она опаздывала, Вячеслав порывался написать ей, но писать было нельзя. Она все-таки притащилась с опозданием на тридцать минут.
Очень важным был момент, чтобы Вячеслав стал выглядеть иначе. Обычно это кажется ерундой, но это совсем не ерунда. По внешнему виду сразу калибруется состояние человека. Человек должен выглядеть очень аккуратно, свежо, но обязательно чуть небрежно, неподготовленно, расслабленно, быть выспавшимся (обязательно) и спокойным (можно принять пустырник или валерьянку, простое что-то) но не алкоголь (алкоголь волю подавляет и любой более сильный, а плюс сильнее намного, навяжет волю быстрей) и во время ожидания увлеченно вести приятную переписку с кем-то. Оля пришла и пыталась выбивать Вячеслава из равновесия, но я заранее рассказала, что она ему будет говорить, и он с изумлением сказал, что совпало все на 90%, то есть было больно и неприятно, но частично он был готов.
Тех денег при нем конечно не было, по плану он должен был сказать: «Я пошутил, просто увидеть тебя хотелось» и нежно (но спокойно) улыбнуться. Но это далось ему очень нелегко, он буквально ломал себя, чтобы не сказать ей «обязательно переведу на карту» и не попытаться ее обнять или хотя бы потрогать. Это стоило ему нечеловеческих усилий. Но к счастью, он сделал все, как я просила. Оля фыркнула и ушла, обозвав Вячеслава на прощанье придурком.
Дальше прошло довольно много времени, чуть больше, чем я рассчитывала. Вячеслав довольно успешно выполнял всю программу по выходу из аддикции (очень приятно работать с людьми, у которых раньше были ресурсы, они их очень быстро восстанавливают, в отличие от тех, у кого вообще не было, те могут бродить кругами годами, на таких сил очень жаль, честно говоря). Но я его время от времени предупреждала, что Оля обязательно (100%) сделает какой-то финт. Она либо приедет к нему ночью, либо позвонит и позовет, либо придумает что-то еще со своим появлением, но что-то неожиданное и короткое, появится и исчезнет. Он особо не верил. Он был уверен, что давно надоел ей ревностью и липкостью, а своей «шуткой» в кафе ее оскорбил и закрыл дорогу назад окончательно (он даже слегка упрекал меня, мол если бы не эта выходка, может и заскучала бы, как знать, а теперь-то точно нет, слишком гордая). Но я-то знала, что Оля захочет отыграться.
И вот однажды ночью Вячеслав мне написал: «Приехала!» Я просила его делать то, о чем мы договорились. Но я не очень на него надеялась. Я думала, он все сделает не так, а потом обвинит меня, что ничего не получилось (поэтому я так редко соглашаюсь на такие фокусы, сделают все наоборот, виновата будешь ты). Но Вячеслав все сделал прекрасно, даже лучше, чем я думала. Он радушно встретил Олю, сказал ей, что она выглядит чудесно, предложил ей чай. Оля прошла на кухню, посидела минут двадцать, рассказала про свою жизнь, про любовника нового, Вячеслав с интересом и тактом выслушал, немного рассеянно на тех моментах, где она пыталась его задеть подробностями, как будто думая о своем.
Потом Оля хотела закурить, он сказал, что бросил (хотя еще не совсем) и попросил покурить на балконе или лестничной клетке, но выразил опасения, что соседи могут быть недовольны (поохал как занудная старушенция, совершенно гениально, я смеялась час наверное, этого не было в плане). Она попросила выпить, он сказал, что спиртного в доме нет (хотя было), но побежал искать, поискал и не нашел, и тоже очень вздыхал, что не получилось угостить даму. Она пыталась расспрашивать его про личную жизнь, он сказал, что никого нет, никто на него не глядит, никому он не нужен, и улыбнулся. Тогда Оля попрощалась и пошла из квартиры. Тут у Вячеслава сильно заболело сердце, конечно, но он повел себя как крутой мужик. Учтиво проводил и ни слова не сказал, чтобы задержать ее, пожелал счастья на прощанье. В последнюю минуту у Оли сдали нервы и она сказала: «Звони мне, увидимся». И ушла.
После этого Вячеслава немного покрутило, были порывы позвонить и снять «сливки», как он выражался (потрахаться, в смысле), но потом отпустило, а сил и уверенности в себе стало прибывать больше и больше. Так всегда бывает, когда человек действительно выходит из минуса, отрывается, на той стороне плюс резко уменьшается, второй думает о нем и ждет его звонка и тоскует (и делает камбэки, особенно если это не хищник, а обычный плюс, тогда непременно почти).
После этого Оля приехала еще раз, так же без звонка, спустя время, но Вячеслав (по плану) вышел и сказал ей, что не может пустить ее. Оля спросила, у него женщина или что. Вячеслав помялся и ответил, что типа того (это была неправда). Оля спросила, любит ли он ее, Олю, Вячеслав сказал, что уже нет. Оля сказала, что она все еще любит его, а он сказал, что ему жаль, что они вечно вот так не совпадают… Дальше они стояли и молчали, Вячеслав первый виновато спросил, может ли он уже идти. Оля усмехнулась и ушла. В первый час Вячеслава сильно накрыло, был очень сильный эмоциональный откат, он выкурил полпачки сигарет и напился, но звонить ей не стал (хотя и хотелось) а просто лег спать. На следующий день сказал, что его отпустило. Он впервые четко понял (на следующий день), что Оля ему больше не нужна, немного нравится, конечно, но не настолько, чтобы прощать ей то, что она творила.
И дальше он все меньше был готов ей прощать прошлое. Стал все больше возмущаться ее поведением и недоумевать, как он мог терпеть. Сознание вернулось к нему. Вскоре от одного вопроса, что будет, если Оля позвонит и попросит встрече, Вячеслав стал говорить: «Фу, пошла она». И действительно она еще пыталась несколько раз звонить, даже когда он уже стал жить с женой, звонила, но он каждый раз быстро прощался и чувствовал удовольствие от того, что она дает ее вновь и вновь послать. А потом он поставил ее номер в черный список, потому что стало скучно даже посылать. Чувство его к Оле совсем прошло.
Он даже денег не жалел потраченных, говорил "дураку наука" и "заработаю еще". Кстати, когда Оля пыталась цепляться, звоня, она спросила его, мол ты же хотел вернуть деньги (он при одном их расставании просил)? Вячеслав ей сказал "оставь себе". Вряд ли она бы вернула (хотя хищники послабей и деньги возвращают иногда), но пыталась на это его цеплять, а он не повелся.
А вот Оля, как я потом узнала, очень сильно бесилась из-за Вячеслава. И голову ломала, как же он так быстро и красиво выпрыгнул. Обычно жертвы вылезали долго и мучительно и не до конца. И возвращать их Оле никогда не хотелось, а вот этого почему-то вдруг захотелось, но не получилось почему-то...
Вы очень круто разбирали последнюю часть истории, мне очень понравились ваши замечания, были даже новые для меня. Расскажите и здесь, какие именно моменты, на ваш внимательный взгляд, помогли Вячеславу помучить Олю на прощанье и потрепать.
Однако, из всех правил есть исключения.
Когда я слушала Вячеслава из вот этой истории ( раз, два, три), я никак не могла остановить рост своей агрессии по отношению к Оле. Обычно я вообще ничего не испытываю к «обидчикам» клиентов. Мне важно, что происходит с человеком, а его «обидчик» вне моего локуса и за консультацией ко мне не пришел, поэтому Бог ему судья. Но как остроумно заметил один лидер: «Судить террористов - дело Бога, а мое дело - просто отправить их к нему» так и обычный человек испытывает стремление осудить и наказать того, кто доставил боль ему или его близкому или тому, с кем он частично идентифицировался (сочувствует, сострадает). И абстрагироваться от сочувствия иногда очень нелегко.
С одной стороны, Оля была не виновата в том, что Вячеслав влюбился, стал преследовать ее, потом зацепился за ее нехитрые крючки самооценкой так, что никак не мог отцепиться, и чем больше унижался и вкладывался, тем больше тонул в своей аддикции. Оля выглядела в этой истории достаточно непричастно, она просто позволяла Вячеславу катиться в минус, спокойно отражая все его попытки ухватить ее и утащить за собой. Обычно хищники именно так и ведут себя, а веди они себя иначе, их было бы легче расшатать и опрокинуть. Нет, они спокойно стоят, очертив магический круг и вызывают демонов. Точнее жертва вызывает своих демонов сама, распаляя свою страсть больше и больше. И эти демоны рвут ее на части. А хищники наблюдают, подбадривают и время от времени собирают урожай из денег (без денег хищники не работают, это тогда не хищники). Если вы читали истории про хищников у меня или видели что-то подобное в жизни, вы могли обратить внимание на это. Чем сильнее хищник, тем меньше он напрягается и старается, он выглядит непричастным.
Это самое главное отличие хищника от недохищника и от нехищного плюса. Плюс из кожи лезет обычно, чтобы разрулить дисбаланс, хотя может выглядеть, что он наоборот изо всех сил опускает минуса в минус: орет на него, расшатывает тому самооценку, потом просит прощения, удерживает и так далее. Но нет, плюс просто пытается сначала избавиться от минуса, потом загладить вину, то есть он тратит много сил и застревает в дисбалансе, который его перемалывает в муку и от плюса после дисбаланса тоже остается мало как и от минуса. А вот хищники умеют использовать дисбаланс и получать бонусы. Тем они и отличаются от обычных людей.
То, что Оля - опытная и сознательная хищница, мне стало понятно быстро, но агрессия к ней началась, когда я увидела в рассказе, сколько запрещенных и неэкологичных приемов она использовала, а главное я точно поняла, сколько раз она проводила Вячеслава по грани между смертью и жизнью, ни разу (!) его не пожалев. Эта безжалостность и самоуверенность меня так возмутили, что я решила предложить Вячеславу ее наказать, ну как бы взять с нее компенсацию для восстановления себя. Мстить обычно очень вредно, человек рискует застрять надолго и много очень потерять, вместо того, чтобы компенсировать, но иногда это бывает полезно, если может восстановить уверенность в своей силе и в своем праве.
Те, кто испытывает к Вячеславу такое же сочувствие как испытала я (хотя многие испытали злорадство, из женской солидарности, видимо, или как некоторые мужчины - брезгливость, как защитный механизм против идентификации) будут рады услышать эту часть истории.
В тот момент, когда Вячеслав оказался у меня, их отношения с Олей были в очередной раз прекращены, после того как он перешел все возможные грани унижения, но Вячеслав уже начал снова ее понемногу преследовать. Сначала он отвез на дачу и сжег все ее вещи, которые у него остались (все самое дорогое подаренное им Оля тут же увозила, предусмотрительно, держала у подруг или в ячейках, но много одежды и личных вещей оставалось у Вячеслава), избавился от фотографий ее, выбросил роутер, чтобы не ходить в интернет и не следить, даже номер телефона хотел поменять, но не смог. Совершив эти решительные, немного истеричные шаги, он пожил в таком вакууме недели две и понял, что больше не может. И он опять стал писать Оле, редко (как думал), ненавязчиво (как ему казалось), но теребил ее. Она сначала долго игнорировала, потом стала понемногу сухо отвечать. Отношения грозили пойти на новый виток (если бы Вячеслав стал умолять и деньги вкачивать), а после первого было уже столько разрушений (попытка суицида чего стоит, бизнес потерпел почти крах и Вячеслав катастрофически рассорился с женой, так что она его возненавидела, куда уж дальше?) что еще одного витка жизнь могла бы и не выдержать. Поэтому друзья Вячеслава забегали в панике и стали искать помощи (хотя они и раньше искали, и у психологов Вячеслав был, но не задерживался).
Вячеслав был в состоянии типичного глубокого любовного аддикта. Он был небрит, небрежно одет, вел себя развязно, даже слегка по-хамски (потом стал вежливым), ему все было пофиг, как он говорил, и волновал его только вопрос: «понять ее мотивы до конца». Ему было все равно, что будет дальше, он не очень верил в возможные отношения (даже секса уже не особо сильно хотел, хотел только в глаза ей смотреть) и мучился вопросами «почему она так?» «за что?» и «мог ли я как-то иначе себя вести?» Глубоких аддиктов всегда волнует философия, они уже как бы вне жизни, немного на том свете, на какую-то деятельность они уже не способны, в изменения не верят и верить не хотят, если вы будете их убеждать, что все будет хорошо, они пошлют вас, на любых спасателей они огрызаются и просят оставить их в покое. Это я - для справки. И чтобы вы лучше понимали глубину проблемы.
Описывать работу не буду, расскажу только про момент «наказания». Наказывать Олю Вячеслав, кстати, тоже не хотел сначала. Это мне хотелось, а он говорил «не хочу делать ей больно, я же люблю», никакой агрессии в ее сторону не было (на агрессию еще силы нужны и какое-то чувство достоинства) была этакая "благостность" (от слабости, а настоящая благостность от силы) и море аутоагрессии. Однако, когда Вячеслав восстановился, он стал вспоминать ситуацию наказания с таким удовольствием и такой благодарностью мне, что до сих пор говорит мне спасибо. То есть морально его это очень поддержало, просто позже.
У Оли было одно слабое место. Она была достаточно неуязвима, она всегда почти молчала и ничего не инициировала, никак не проявлялась, ничего не хотела, ухватить ее было сложно, настолько она была гибкая и легкая. Однако, она была властолюбива и садистична, а это - слабость. Она могла отказаться почти от всего, кроме легкой возможности унизить того, кто зависит от нее, но пытается над ней вознестись. Примитивные сетевые садисты - тролли. Как только они видят, что кто-то возносится, а при этом подставляется, они тут же на него кидаются, чтобы опустить. Троллей очень легко спровоцировать и вечно держать на привязи, если обращаться к ним сверху, они так и будут бегать за вами с голодной слюной и всю свою жизнь на вас потратят (если такой говнопиар вас интересует). Оля не была тупым троллем, готовым сливать свою жизнь на кого-то, она была умной хищницей, но слабость такая у нее тоже была.
А еще хищников всегда подводит жадность. Властолюбие есть далеко не у всех, у некоторых наоборот, сочувствие к высокомерию жертв (и это самые сильные хищники, вроде Иры) или ирония (и это тоже сильные, вроде Никиты), а вот жадность есть почти у всех (деформация у них такая). Если хищнику убедительно дать понять, что он может получить еще денег, ничего не тратя, он выползет из укрытия. Таким образом мы ловили довольно много хищников и некоторым людям даже деньги удалось вернуть.
В общем, Вячеслав написал Оле: «Я сжег твою одежду в приступе ревности, теперь мне стыдно, я хочу отдать тебе за нее деньги». Оля неделю почти отмалчивалась, наверное, ждала, что Вячеслав перечислит на карту или будет писать еще и еще, уговаривая взять. Но он тоже молчал, и она написала, что он может привезти, она встретится в ним в кафе тогда-то. Вячеслав ответил, что тогда-то не может, может на следующий день. Оля замолчала. Вячеслав бесился и уговаривал меня разрешить согласиться на ее день и время, доказывал мне, что Оля никогда в жизни не прогнется под его условия. Потом он рвался в назначенный им день и час, вдруг она молча приедет, но я удержала его. Через десять дней Оля написала и назначила новое место. Я просила Вячеслава не отвечать ничего несколько часов, а ответить только за полтора часа до назначенной встречи, что согласен. Он считал, что Оля откажется, сказав, что поздно, но она согласилась, это значило, что она уже пошла на уступки и следовательно чувствует нетерпение. Она опаздывала, Вячеслав порывался написать ей, но писать было нельзя. Она все-таки притащилась с опозданием на тридцать минут.
Очень важным был момент, чтобы Вячеслав стал выглядеть иначе. Обычно это кажется ерундой, но это совсем не ерунда. По внешнему виду сразу калибруется состояние человека. Человек должен выглядеть очень аккуратно, свежо, но обязательно чуть небрежно, неподготовленно, расслабленно, быть выспавшимся (обязательно) и спокойным (можно принять пустырник или валерьянку, простое что-то) но не алкоголь (алкоголь волю подавляет и любой более сильный, а плюс сильнее намного, навяжет волю быстрей) и во время ожидания увлеченно вести приятную переписку с кем-то. Оля пришла и пыталась выбивать Вячеслава из равновесия, но я заранее рассказала, что она ему будет говорить, и он с изумлением сказал, что совпало все на 90%, то есть было больно и неприятно, но частично он был готов.
Тех денег при нем конечно не было, по плану он должен был сказать: «Я пошутил, просто увидеть тебя хотелось» и нежно (но спокойно) улыбнуться. Но это далось ему очень нелегко, он буквально ломал себя, чтобы не сказать ей «обязательно переведу на карту» и не попытаться ее обнять или хотя бы потрогать. Это стоило ему нечеловеческих усилий. Но к счастью, он сделал все, как я просила. Оля фыркнула и ушла, обозвав Вячеслава на прощанье придурком.
Дальше прошло довольно много времени, чуть больше, чем я рассчитывала. Вячеслав довольно успешно выполнял всю программу по выходу из аддикции (очень приятно работать с людьми, у которых раньше были ресурсы, они их очень быстро восстанавливают, в отличие от тех, у кого вообще не было, те могут бродить кругами годами, на таких сил очень жаль, честно говоря). Но я его время от времени предупреждала, что Оля обязательно (100%) сделает какой-то финт. Она либо приедет к нему ночью, либо позвонит и позовет, либо придумает что-то еще со своим появлением, но что-то неожиданное и короткое, появится и исчезнет. Он особо не верил. Он был уверен, что давно надоел ей ревностью и липкостью, а своей «шуткой» в кафе ее оскорбил и закрыл дорогу назад окончательно (он даже слегка упрекал меня, мол если бы не эта выходка, может и заскучала бы, как знать, а теперь-то точно нет, слишком гордая). Но я-то знала, что Оля захочет отыграться.
И вот однажды ночью Вячеслав мне написал: «Приехала!» Я просила его делать то, о чем мы договорились. Но я не очень на него надеялась. Я думала, он все сделает не так, а потом обвинит меня, что ничего не получилось (поэтому я так редко соглашаюсь на такие фокусы, сделают все наоборот, виновата будешь ты). Но Вячеслав все сделал прекрасно, даже лучше, чем я думала. Он радушно встретил Олю, сказал ей, что она выглядит чудесно, предложил ей чай. Оля прошла на кухню, посидела минут двадцать, рассказала про свою жизнь, про любовника нового, Вячеслав с интересом и тактом выслушал, немного рассеянно на тех моментах, где она пыталась его задеть подробностями, как будто думая о своем.
Потом Оля хотела закурить, он сказал, что бросил (хотя еще не совсем) и попросил покурить на балконе или лестничной клетке, но выразил опасения, что соседи могут быть недовольны (поохал как занудная старушенция, совершенно гениально, я смеялась час наверное, этого не было в плане). Она попросила выпить, он сказал, что спиртного в доме нет (хотя было), но побежал искать, поискал и не нашел, и тоже очень вздыхал, что не получилось угостить даму. Она пыталась расспрашивать его про личную жизнь, он сказал, что никого нет, никто на него не глядит, никому он не нужен, и улыбнулся. Тогда Оля попрощалась и пошла из квартиры. Тут у Вячеслава сильно заболело сердце, конечно, но он повел себя как крутой мужик. Учтиво проводил и ни слова не сказал, чтобы задержать ее, пожелал счастья на прощанье. В последнюю минуту у Оли сдали нервы и она сказала: «Звони мне, увидимся». И ушла.
После этого Вячеслава немного покрутило, были порывы позвонить и снять «сливки», как он выражался (потрахаться, в смысле), но потом отпустило, а сил и уверенности в себе стало прибывать больше и больше. Так всегда бывает, когда человек действительно выходит из минуса, отрывается, на той стороне плюс резко уменьшается, второй думает о нем и ждет его звонка и тоскует (и делает камбэки, особенно если это не хищник, а обычный плюс, тогда непременно почти).
После этого Оля приехала еще раз, так же без звонка, спустя время, но Вячеслав (по плану) вышел и сказал ей, что не может пустить ее. Оля спросила, у него женщина или что. Вячеслав помялся и ответил, что типа того (это была неправда). Оля спросила, любит ли он ее, Олю, Вячеслав сказал, что уже нет. Оля сказала, что она все еще любит его, а он сказал, что ему жаль, что они вечно вот так не совпадают… Дальше они стояли и молчали, Вячеслав первый виновато спросил, может ли он уже идти. Оля усмехнулась и ушла. В первый час Вячеслава сильно накрыло, был очень сильный эмоциональный откат, он выкурил полпачки сигарет и напился, но звонить ей не стал (хотя и хотелось) а просто лег спать. На следующий день сказал, что его отпустило. Он впервые четко понял (на следующий день), что Оля ему больше не нужна, немного нравится, конечно, но не настолько, чтобы прощать ей то, что она творила.
И дальше он все меньше был готов ей прощать прошлое. Стал все больше возмущаться ее поведением и недоумевать, как он мог терпеть. Сознание вернулось к нему. Вскоре от одного вопроса, что будет, если Оля позвонит и попросит встрече, Вячеслав стал говорить: «Фу, пошла она». И действительно она еще пыталась несколько раз звонить, даже когда он уже стал жить с женой, звонила, но он каждый раз быстро прощался и чувствовал удовольствие от того, что она дает ее вновь и вновь послать. А потом он поставил ее номер в черный список, потому что стало скучно даже посылать. Чувство его к Оле совсем прошло.
Он даже денег не жалел потраченных, говорил "дураку наука" и "заработаю еще". Кстати, когда Оля пыталась цепляться, звоня, она спросила его, мол ты же хотел вернуть деньги (он при одном их расставании просил)? Вячеслав ей сказал "оставь себе". Вряд ли она бы вернула (хотя хищники послабей и деньги возвращают иногда), но пыталась на это его цеплять, а он не повелся.
А вот Оля, как я потом узнала, очень сильно бесилась из-за Вячеслава. И голову ломала, как же он так быстро и красиво выпрыгнул. Обычно жертвы вылезали долго и мучительно и не до конца. И возвращать их Оле никогда не хотелось, а вот этого почему-то вдруг захотелось, но не получилось почему-то...
Вы очень круто разбирали последнюю часть истории, мне очень понравились ваши замечания, были даже новые для меня. Расскажите и здесь, какие именно моменты, на ваш внимательный взгляд, помогли Вячеславу помучить Олю на прощанье и потрепать.