Входит ли время проведения обыска у лица в 48-часовой срок его задержания?
Засчитывается ли время, в течение которого лицо не может покидать место проводимого обыска, в 48-часовой срок, в пределах которого оно может быть задержано без судебного решения? Соответствующие вопросы ЕСПЧ поставил при коммуницировании жалобы «Микельсонс против Латвии» (Mikelsons v. Latvia, жалоба N 46413/10). Их можно попробовать задать и в отношении России.
В 7:40 утра 15 июня 2010 года в квартире заявителя начался обыск. Ему было запрещено покидать место проведения обыска. Только в 11:15 того же дня заявителю было формально объявлено, что он задержан. В период с 11:21 по 11:34 был составлен протокол задержания. К судье, принявшему решение о заключении заявителя под стражу, он был доставлен в 10:04 утра 17 июня 2010 года, то есть через 50 часов 24 минуты после начала обыска. При этом латвийский уголовно-процессуальный закон допускает задержание лица без судебного решения на срок не более 48 часов.
ЕСПЧ поставил перед властями государства-ответчика и заявителем следующие вопросы:
Был ли заявитель лишен свободы в смысле статьи 5 Конвенции с 7:40 утра 15 июня 2010 года?
Требует ли национальное законодательство, чтобы заявитель был доставлен к судье [с целью решения вопроса о заключении его под стражу] в течение 48 часов с момента его задержания? Было ли это требование соблюдено в случае заявителя: был ли он лишен свободы в порядке, установленном законом, как того требует пункт 1 статьи 5 Конвенции?
Напомню, что статья 22 Конституции РФ, часть 1 статьи 10 и часть 2 статьи 94 УПК РФ также запрещают задержание лица без судебного решения на срок более 48 часов. А часть 8 статьи 182 УПК РФ предусматривает, что следователь вправе запретить лицам, присутствующим в месте, где производится обыск, покидать его до окончания обыска.
При этом, например, определение Пермского краевого суда от 07 июня 2013 года по делу N 22-4591 подтверждает, что время, в течение которого лицо не может покидать место обыска, не засчитывается в указанный выше 48-часовой срок: «Доводы жалобы адвоката о нарушении установленного ч. 2 ст. 94 УПК РФ срока задержания подозреваемого являются несостоятельными, поскольку участие подозреваемого в проведении следственных действий, в том числе производстве обысков, не является основанием для признания данного лица задержанным по подозрению в преступлении».
В 7:40 утра 15 июня 2010 года в квартире заявителя начался обыск. Ему было запрещено покидать место проведения обыска. Только в 11:15 того же дня заявителю было формально объявлено, что он задержан. В период с 11:21 по 11:34 был составлен протокол задержания. К судье, принявшему решение о заключении заявителя под стражу, он был доставлен в 10:04 утра 17 июня 2010 года, то есть через 50 часов 24 минуты после начала обыска. При этом латвийский уголовно-процессуальный закон допускает задержание лица без судебного решения на срок не более 48 часов.
ЕСПЧ поставил перед властями государства-ответчика и заявителем следующие вопросы:
Был ли заявитель лишен свободы в смысле статьи 5 Конвенции с 7:40 утра 15 июня 2010 года?
Требует ли национальное законодательство, чтобы заявитель был доставлен к судье [с целью решения вопроса о заключении его под стражу] в течение 48 часов с момента его задержания? Было ли это требование соблюдено в случае заявителя: был ли он лишен свободы в порядке, установленном законом, как того требует пункт 1 статьи 5 Конвенции?
Напомню, что статья 22 Конституции РФ, часть 1 статьи 10 и часть 2 статьи 94 УПК РФ также запрещают задержание лица без судебного решения на срок более 48 часов. А часть 8 статьи 182 УПК РФ предусматривает, что следователь вправе запретить лицам, присутствующим в месте, где производится обыск, покидать его до окончания обыска.
При этом, например, определение Пермского краевого суда от 07 июня 2013 года по делу N 22-4591 подтверждает, что время, в течение которого лицо не может покидать место обыска, не засчитывается в указанный выше 48-часовой срок: «Доводы жалобы адвоката о нарушении установленного ч. 2 ст. 94 УПК РФ срока задержания подозреваемого являются несостоятельными, поскольку участие подозреваемого в проведении следственных действий, в том числе производстве обысков, не является основанием для признания данного лица задержанным по подозрению в преступлении».