К вопросу об истоках подозрительности и шпиономании советского руководства в 20-30е годы.
Всегда интересовался тем, почему массовые обвинения самых разных людей, и в том числе военных, в шпионаже - при прочтении формулировок с нынешней точки зрения часто абсурдные - как легко принимались населением, так и считались нормальным объяснением/обоснованием и с точки зрения политического руководства.
Сам склонялся к тому, что причин в целом две - это руководство жило в обстановке предреволюционной, и последовавшей затем ГВ - а соответственно а) было свидетелем всячески раздуваемой шпиономании в ходе ПМВ и б) как политические/государственные деятели сформировалось в годы ГВ, когда измены, переходы, саботаж были не пустым звуком. Недавно только была издана - что было отмечено и в (окружающей меня) блогосфере - книжка бежавшего к белым генштабиста Носовича. В общем-то в продолжение этой темы 2 документа:
РАПОРТ ГЕН. ШТ. ПОДПОЛКОВНИКА N. ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ В Г. КИЕВ.
Генерального Штаба Подполковник N.
25 Августа 1919 г,
№ 97
г. Киев
Копия.
Совершенно секретно
Представителю Русской Добровольческой Армии в г. Киев
Генерального Штаба полковнику Б.
РАПОРТ.
Согласно предписания Представителя Добровольческой Армии в Киеве от 25 июня (н. стиля) с.г. за №311, я поступил в красную армию, в штаб группы войск *** направления, где я находился беспрерывно с 10 июля по 15 августа {нов. стиля) в должности Начальника *** Отдела и Начальника *** группы. Соответствующая инструкция мною была получена от Генеральная Штаба подполковника ***.
В ночь с 9 на 11 июля я прибыл на ст. Ворожба и ввиду ночного времени решил остаться в купе 1 класса до утра. Около 6 часов утра ко мне подошел член местного Отдела Чрезвычайки с 4 вооруженными китайцами и заявил, что я арестован по подозрению в дезертирстве и шпионаже в пользу Добрармии. Это обстоятельство меня несколько озадачило, т.к. у меня в платье было зашито вышеуказанное предписание. Предъявленные мною документы, выданные мне распоряжением Наркомвоен, показались члену чрезвычайки подложными и он приказал китайцам отвести меня и подполковника *** в вагон для обыска с ног до головы, как он выразился. Все мои просьбы отпустить меня в Штаб группы для проверки документов не привели ни к чему. Китайцы уже приступили к распределению между собою моих вещей. В это время к нам подошел Начальник команды китайцев, бывший прапорщик, и вновь осмотрел наши вещи и документы, которые были за подписью 1-го Помощника Начштаба Наркомвоен ШАПОШНИКОВА и за печатью Штаба Наркомвоен. После долгих переговоров и угроз, наконец меня и подполковника *** отправили (139) в Штаб группы под конвоем 8 вооруженных китайцев., Вр. и. д. Начштаба группы полковник ГРИГОРЬЕВ, бывший сотрудник Харьковского Окрвоенкома, и Политком Штаба, рабочий ВАСИЛЬЧЕНКО, проверив наши документы, немедленно нас освободили. В тот же день Командующий группой назначить меня Начальником *** Отдела ***. А через 2 дня я был назначен Начальником Штаба ***.
К 10 июля эта группа состояла из 3-х пех. бригад (1-ой, 2 и 3), отряда матросов, одной кавал. бригады и 11 батарей, всего около 7.500 штыков, 350 сабель и 36 орудий. Кроме того, к группе приданы были еще 2 бронепоезда: «Молния» и «Воля», из коих первый работал - на линии ст. Смородино - г. Богодухов, второй - ст. Готня - ст. Одноробовка. Дух войск был удовлетворительный с точки зрения советской власти.
Группа имела задачей активно оборонять участок от с. Мурафа через Богодухов до м. Борисовка, всего протяжении около 90 верст. Вся группа была разделена на 2 боевых участка: правый товарища ПАРХОМЕНКО (бывший слесарь) в составе 2 и 1 бриг. и левый товарища САВЛИНА, в составе 3 бригады. Конная бригада работала в районе правого боевого участка, но подчиниться ПАРХОМЕНКО отказалась.
Командующим группой состоял ***,окончивший ускоренные академические курсы в 1917 году. Начальником Оперативного Отделения состояли сначала штабс-капитан ***, сочувствующий коммунистической партии, а затем Генерального Штаба подполковник ***, первый был мною назначать Помощником Начальника ***. Вся власть в Штабе группы принадлежала Реввоенсовету в состав МОЛКАЧАНОВА, РУХИМОВИЧА, ИВАНОВА и АРТЕМА. Политотдел Штаба, состоявший исключительно из евреев, оказывал некоторое влияние на работу Штаба, благодаря шпионажу и наблюдению за всеми служащими Штаба - особенно за кадровыми офицерами. Кроме того работа ответственных работников контролировалась Политкомами из матросов, солдат и рабочих. При Штабе состоял но ни кому не подчинялся, Особый Отдел, который ведал контр-разведкой и агентурной разведкой. Агенты посылались также и для поднятия восстания в тылу Добрармии и в районе Харькова, Чугуева, Змиева, Екатеринослава и Донецкого бассейна. Агенты снабжаются фальшивыми паспортами и удостоверениями, который отпечатываются на куске холста и зашиваются в одежду или сапоги.
Отсутствие у меня связи с командованием Добрармии сильно затрудняло мою работу, заставляя иногда работать наугад, или же добывать нужные сведения при помощи органов разведки Штаба Группы. Ввиду этого, моя задача заключалась не в осведомлении, а в непосредственном содействии победам Добрармии на *** направлении, а также а расстройстве и деморализации всей Группы. (140) Для того, чтобы наилучшим образом выполнить возложенную на меня задачу, я, в первые же дни пребывания в Штабе, добился того, чтобы все без исключения входящие бумаги оперативного и разведательного характера поступали непосредственно ко мне и чтобы все политработники за всякими справками и объяснениями обращались исключительно ко мне. Это обстоятельство давало мне возможность подкладывать Командующему только те бумаги, которые я считал нужным, но уничтожать или скрывать те, которые, в интересах Добрармии, не должны быть известны никому, кроме меня. Результаты этой работы быстро сказались: в течение месяца Командующим группой был отдан ряд нецелесообразных распоряжений и боевых приказов о переходе в наступление, с целью овладения Харьковом или для восстановления положения после неудачи, но т.к. все эти распоряжения и приказы не соответствовали обстановке, то естественно ни один из этих приказов не был выполнен войсками, а все попытки перейти к активным действиям в самом начале кончались поражением. Чем нецелесообразнее был приказ, тем энергичнее он проводился иною в жизнь путем разговоров по прямому проводу с Начальниками 6оевых участков. Все это на практике сводилось к расстройству частей и подставлению их под удары противника по частям.
Приведу несколько примеров для характеристики работы Штаба группы под моим руководством, в период боев с 10 июля по 15 Августа включительно.
Прибыв в Штаб группы, я прежде всего, с разрешения Командующего, направил все резервы с *** направления, как наиболее важного, на второстепенные боевые участки, с целью, якобы, заполнения прорывов между частями.
Лихим ударом Добровольцы овладели Богодуховым и прорвали затем фронт группы в направлении на Кириховку. Началось беспорядочное отступление красных к линии р. Ворсклы. Одни части сразу отошли на линию Ворсклы, другие остановились в полпути, а третьи переходили в наступление, что привело к ряду отдельных боев при крайне невыгодной для красных обстановке. Такой беспорядок на фронте мне удалось поддерживать в течение нескольких дней.
Группа войск *** направления за период, так называемой, *** операции понесла потери убитыми, раненными и пленными и без вести пропавшими более 2,500 человек. Вскоре после взятия Богодухова, добровольцы заняли и Краснокутск, благодаря чему надолго связь между *** группой и левым флангом *** группы была нарушена. В интересах Добрармии мною не было принято никаких мер для устранения этого опасного положения, что и было учтено и использовано командованием Добрармии при разгроме левого фланга *** группы красных накануне занятия Полтавы. (141)
Одновременно с отходом главных сил группы на линию Ворсклы,. от Начальников боевые участков начали поступать донесения о больших потерях, об увеличении числа дезертиров, о расстройстве частей, о потери связи со своими подчиненными частями и с соседями и просьбы о присылке пополнения, винтовок, обуви и обмундирования, также о смене некоторых частей для приведения их в порядок. Наиболее важные из этих донесений мною были скрыты от Командующего и последний, не зная обстановки к состояния частей, отдал строгий приказ о переход в общее наступление для восстановления положения и для овладения Харьковом. Членами Реввоенсовета этот приказ был встречен восторженно. Таким образом создалась удобная обстановка для расстройства и деморализации частей. Весь *** Отдел под моим руководством приступил к энергичному проведению в жизнь этого приказа. Одни части выдвигались вперед, в то время когда другие части, не успевшие еще получить приказа, продолжали отходить к Ворскле или оставались на месте, поэтому все наступательные попытки неизменно кончались поражением. Дезертирство увеличилось.
Такое бездельное, бессистемное и бесплодное передвижение частей продолжалось несколько дней. На фронт был командирован член Реввоенсовета РУХИМОВИЧ для выяснения причин неудач на месте. По просьбе РУХИМОВИЧА Командующий отменил приказ о наступлении. Части перешли к обороне и приступили к укреплению позиций по р. Ворскле.
Цель моя была достигнута: в то время когда шли упорные бои эа овладение Полтавой, *** группа. вследствие расстройства и дезорганизации, вынуждена была бездействовать.
Штаб группы приступил к переформированию всей *** группы в 41-ю стр. дивизию, согласно приказа Командарма 14. Приказано было дивизию сформировать в составе одной кавал. бригады (два полка) и 3-х стр. бригад по три полка, с нумерацией полков 361 -369, а всю артиллерию переформировать в 3 дивизиона. Вскоре этот приказ быль отменен, но затем вновь был подтвержден к исполнению. К 15 августа эта группа находилась еще в стадии переформирования. Одновременно с переформированием шло и пополнение частей группы. Эшелоны мобилизованных прибывали на ст. Ворожба под сильным конвоем вооруженных коммунистов и политработников. Несмотря на это разбежавшихся оказалось 100-300 человек на тысячу. Настроение красноармейцев подавленное, полупаническое, отношение к войне - отрицательное. В виду этого, а также, в виду недостатка в частях оружия, я старался эшелоны направлять непосредственно в части боевой линии с целью распространения паники и деморализации войск. Некоторые эшелоны направлялись в запасные (142) батальоны в Белополье и в Глухов. Всего было получено около 18.000 пополнения безоружных и около 4.000 винтовок.
Тем временем части Добрармии успели захватить Полтаву и продолжали развивать свой успех в направлении на Ромоданы.
Путем агентурной и войсковой разведки мне удалось выяснить, что Добровольцы готовятся к наступлению против *** группы к что первый удар последует в направлении на ст. Готню, но все эти сведения я скрывал от всех и стал доказывать, что после занятия Полтавы Добровольцы предпримут наступления от Полтавы на север, с целью захвата Сум обходом с запада.
Мои доводы возымели свое действие: внимание Штаба было приковано к правому флангу, резерв правого боевого участка был сосредоточен в районе ст. Смородино, резерв Командующего - Белопольский полк - (бывший запасный батальон) оставлен был в Белополье.
Во исполнение приказа Командарма 14, был отдан приказ о переходе в общее наступление, с целью помочь *** группе выбить Добровольцев из Полтавы; во исполнение этого приказа 2-ая бригада выдвинулась за линию Лопуховатый-Пархомовка-Ворскла, не встретив сопротивления. Дальнейшего развития это наступление не получило.
Согласно приказу Командующего, *** группе надлежало протянуть свой левый фланг до Ракова, сменив здесь Грайворонский полк *** группы, но так этот полк в боевом отношении был значительно слабее полков 3-ей бригады этой группы и, имея в виду наступление Добровольцев на Готню со стороны Тамароки, приказ о смене так и не был проведен мною в жизнь.
К началу операции Сумы - ст. Готня Сумская группа насчитывала до 11.000 штыков, 43 орудия, 700 сабель и 2 бронепоезда.
Операции началась с переходом добровольцев в наступление против Грайворонского полка. Последний как я и предполагал, не выдержал натиска и отошел на линию - Белая Пена, обнажив левый фланг Сумской группы. После этого 3-я бригада Сумской группы, будучи атакована с фронта и с фланга, также с большими потерями отошла на линию Илек на участке Вязовое-Вишневое. Между правым и левым боевыми участками образовался прорыв около 25 верст. Этим воспользовались Добровольцы и заняли Грайворонск, после этого матросы из Б. Писаревки отошли на Славгородок, обнажив левый фланг правого боевого участка.
Для заполнения прорыва между правым и левым боевыми участками и для прикрытия подступов к г. Сумы, со стороны ст. Готня была спешно сформирована 4 бригада тов. ШАТАЛОВА, в составе Белопольского (резерв Командующего) и Лебединского (на 1-ой бригады) полков с приказанием занять позицию в районе с. Краснополье. В указанный район (143) прибыль только Белопольский полк, а о Лебединском полку в Штабе сведений не имелось.
Командующей группой, не ожидая прибытия Лебединского полка, отдал приказ о переходе в общее наступление «для восстановления положения». Представился удобный случай подвергнуть Белопольский полк (последний резерв Командующего) отдельному поражению и тем лишить Командующего возможности повлиять на дальнейший ход боя, а также открыть путь на Сумы, к выполнению чего и приступил. Прежде всего приказал командиру 4-й бригацы немедленно перейти в наступление и занять ст. Готня. Соседи, 3 и 1 бригады, не будучи своевременно поставлены в известность о наступлении 4-ой бригады, продолжали оставаться на месте. Благодаря этому Белопольский полк, не доходя до ст. Харитоненко, был Добровольцами разгромлен; остатки полка, всего 3 роты, начали отходить череэ Краснополье на Сумы. Затем 367 полк {3 бригада) на приказание перейти в наступление ответил; «пришлите немедленно обмундирование и сапоги, в противном случай мы перестреляем командный состав и перейдем на сторону белых».
Одновременно с наступлением со стороны Готни добровольцы повели наступление и вдоль жел. дороги Кириковка-Смородино. После занятия Добровольцами Ахтырки и Смородина, весь правый фланг группы начал в беспорядке отходить на Сумы, причем 2 бригада было отброшена от жел. дороги на Лебедин. Командующий вновь отдал приказ о переходе в наступление «для восстановление положения».
Несмотря на этот приказ части продолжали отходить на север, о чем не было сообщено командиру 1 бригады 57 дивизии, который занимал м. Зеньков. Неожиданный отход Сумской группы поставил в критическое положение всю 1 бригаду 57 дивизии.
Достигнув линии Сумы - ст. Псел, Сумская группа, за исключением небольших отрядов коммунистов была настолько расстроена и деморализована, что совершенно не была в состоянии оказывать сопротивление противнику. Сумы были сданы почти без выстрела.
К утру 15 августа(н. стиля) отступающие части достигли от. Ворожба, а разъезды противника появились в районе ст. Виры.
Узнав от политкома штаба ПРОСВИРИНА что Реввоенсовет решил назначить комиссию для расследования крупных неудач на фронте и для выяснения обстоятельств сдачи Сум, я немедленно уехал в Киев, где и скрывался до занятия города частями Добрармии.
В общем, состоя на службе в Советском Генеральном Штабе с 23 марта по 16 августа (н. стиля) сего 1919 года, я непрерывно выполнял задание Киевского Центра Русской Добровольческой Армии, а именно: с 28 (144) марта по 10 июля работал в Киевском Губвоенкоме, в качестве помощника Генерального Штаба подполковника *** по дезорганизации войсковых частей, а с 10 июля по 15 августа выполняла задания, согласно вышеизложенного.
Подписал: Генерального Штаба подполковник
(подпись)
С подлинным верно:
И. д. Начальника Штаба,
Поручик (подпись)
РАПОРТ СОСТОЯЩЕГО В ШТАБЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ ДОБРАРМИИ ГЕН. ШТ. ПОДПОЛКОВНИКА С-ГО ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ВЕРХОВНОГО КОМАНД0ВАНИЯ
В Киев.
Состоящий в Штабе Представителя Верховного Командования Добрармии
Генштаба подполковник С-Й.
29 августа 1919 года.
№ 5. гор. Киев .
Секретно.
Представителю Верховного Командования Добрармии полковнику Б.
С окончанием демобилизации Русской Армии, т.е. с 16-го марта 1918 года по 15-е февраля 1919 года, я нигде не служил и от всех мобилизаций Гетмана и Петлюры скрывался. В декабре 1918 года я, около недели был в Штабе Добровольческой дружины генерала К.
С приходом большевиков я получил в 15 числах февраля 1919 года предложение от Представителя Верховного Командования Добрармии полковника Е., переданное через полковника С. поступить в один из штабов большевиков для информации Добрармии.
Приняв это предложение, я, в первых числах марта месяца, поступил в Киевский мобилизационных отдел, ведавший также и оперативными делами. Конечно,*** не мог дать сведений нужных Центру, но это была первая необходимая ступень службы. Бывая во всех штабах Киева, я получал все-таки много ценных сведений, передаваемых немедленно Центру через полковника С. Через месяц службы я понял, что работа в пользу Добрармии может вестись двумя путями - путем информации и путем разрушения всех важнейших отраслей военного дела Красной Армии.
Мой план был одобрен полковником С. и я начал работу. Имея в своих руках дело мобилизации и формирований Красной Армии, я сразу же повел дело так, что ни одно формирование не могло пройти, а мобилизация, объявляемая в самые неподходящие моменты, не давала никакого результата. Формируемая 4 и 5 укр. Дивизии, а также (146) все вспомогательные части и местные так и остались на первой стадии развития. Приказы же о мобилизации пришлось все время отменять.
В оперативном отношении, для облегчения положения Добрармии, было положено в основу не дать ни одного штыка в Донецкий бассейн, а для этого теоретически составлялись многочисленнее доклады об угрожающем положении внутреннего фронта.
Доклады эти рассматривались в Совнаркоме и возымели свое действие - Москве постоянно отвечали, что помощи оказать нечем. Действительно, внутренние восстания потребовали массы средств и войск. Недоформированные части бросались одна эа другой на внутренний фронт и окончательно гибли. Для отвлечения лучших сил был разработан доклад сформирования полков ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ. В полки эти были взяты лучшие кадры и средства полевых формирований, а это окончательно нарушило весь план спешных формирований.
В итоге, к концу апреля, на Донской фронт почти ничего не было отправлено, мобилизация дала плачевные результаты, внутренний фронт удерживал до 32.000 войск, а восстания, разжигаемые необдуманными приказами и декретами - все разрастались.
Однако, к концу апреля, я решил перейти в больший Штаб, что и удалось сделать - я занял должность Помощника Начальника Отдела ***. Снискав полное доверие, я с первых же дней взял в свои руки все формирования Украины. В оперативном отношении я составлял только доклады об угрозе развивавшейся анархии внутреннего фронта. Большинство служивших в Наркомвоен офицеров Генштаба поддерживали высказываемые мною предположения. - Сам же ПОДВОЙСКИЙ всецело подчинялся нашему влиянию.
Программа работы по своему масштабу несколько расширилась, информаций получалось очень много, особенно о политических событиях и переброске войск.
Программа работы была такова:
а) Сбор всех ценных сведений для Центра.
б) Извлечение всех ценных документов.
в) Получение дислокаций и боевых расписаний.
г) Разрушение вновь создавшейся Украинской Армии.
д) Работа по о6острению отношений Укрфронта и Наркомвоен.
е) Разжигание угрозы внутренней смуты и мятежей, систематическое запугивание.
ж) Оттягивание всех лучших сил на внутренний фронт.
з) Борьба всеми силами с посылкой подкреплений на Донецкий фронт. (147)
В течение всего мая и июня работа шла строго по программе без всяких помех.
Сбор информации давал хорошие результаты. Удалось познакомиться с важными секретными документами Совета Обороны и особенно секретной перепиской между Российским и Украинским Совнаркомами. Дислокации и боевые расписания получались Центром два-три раза. Что касается разрушения Армии, то работа эта дала блестящие результаты. ПОДВОЙСКИЙ, попавший всецело под влияние моих проектов, одобрил ряд таких неосуществимых формирований, переварить который Украина не могла бы и в несколько лет. Создавалось сразу 6 дивизий, отдельные бригады, местные формирования, всего общим числом на 280,000 штыков, 85.000 лошадей и массы вспомогательных частей.
Планы менялись чуть ли не ежедневно. Все это окончательно дезорганизовывало все формирования.
В лучшие моменты вся Украинская Армия, формируемая Наркомвоен, давала такие цифры: 42,000 штыков, 2.200 лошадей. Некомплект был колоссален. Официальные отчеты были совершенно другие - там цифры были в 100.000 штыков, 10.000 лошадей (все дутые цифры).
На почве формирований возникла целая переписка упреков между Комфронт АНТОНОВЫМ и Наркомвоен ПОДВОЙСКИМ. Переписка и ответы составлялись мною. Ответы АНТОНОВУ настолько обострили отношения, что вмешался Центр Московский и в результате получилась отставка АНТОНОВА. Одновременно разжигался вопрос о внутреннем фронте. Бумажные мятежи потребовали по 45.000 войск. А между тем ТРОЦКИЙ категорически требовал подкреплений на Донецкий фронт. Отписки, отговорки затягивали по бесконечности посыпку подкреплений и только в середине июня решено было послать 5 укр. дивизий, но здесь вновь удалось оттянуть одну бригаду на внутренний фронт, чем тормозилась вся переброска.
Дивизия, составленная из сырого материала, брошенная по частям в бой в район ЛУГАНСКА, погибла, остатки ее были переброшены в район КИРСАНОВА-РТИЩЕВО.
Таким обраэом, к концу июня в итоге работа дала хороши результаты:
Были получены важнейшие сведения, доставлены важнейшие документы, дезорганизовано все формирование Красной Армии, оттянуто на внутренний фронт до 45.000 солдат. Донецкому фронту послано было вместо обещанных 3-х дивизий, т.е. около 100.000 солдат, всего лишь около 8-10.000 солдат, да и те по частям разбивались.
В конце июня состоялась поездка ПОДВОЙСКОГО по всему фронту. В поездке сопровождали ПОДВОЙСКОГО из Генштаба ***. Экзальтированный ПОДВОЙСКИЙ всецело поддался влиянию ***; путем (148) предъявления фантастических планов и проектов удалось уговорить его принять на себя командование отдельными участками фронта, на что ПОДВОЙСКИЙ согласился. Успехи Добрармии требовали недопущения Петлюры к Киеву, ПОДВОЙСКИЙ согласился с мнением, что самый опасный враг -- это ПЕТЛЮРА, поэтому нужно было сосредоточить против него на Западной границе Украины значительные силы. В начале июля в район ПРОСКУРОВ-ЖМЕРИНКА-ВАПНЯРКА сосредоточено было по 30,000 солдат и сюда направлялись все силы в ущерб Донецкому фронту. Это создало целый конфликт между ЛЕНИНЫМ-ТРОЦКИМ, с одной стороны, и ПОДВОЙСКИМ, с другой. Нежелание дать помощь Красной Армии Южного фронта, ставило ПОДВОЙСКОГО на степень контр-революционера и изменника. Потребована была отставка ПОДВОЙСКАГО, а из Москвы послали на Украину ДЗЕВАЛТОВСКАГО,
По 20-е июля ПОДВОЙСКИЙ оставался в роли руководителя внутренним фронтом. Своими безалаберными дезорганизующими распоряжениями ПОДВОЙСКИЙ подготовлял крах фронта, чем и оказывалась помощь Добрармии. К концу июля ПОДВОЙСКИЙ ушел, а я попросился в Штаб Командующего Войсками Киевского района ПАВЛОВА. ПАВЛОВ-тип Подвойского, но еще более безалаберный, попал под влияние ***, и я продолжал свою работу по указанной программе. Вместо умиротворения страны получился общий пожар восстаний. Внутренний фронт требовал напряжения всех средств и сил. Со взятием Добровольческой Армией Екатеринослава необходимо было возможно дальше отвести войска от Днепра к западу. Намечавшаяся же изоляция Одесского Округа с его войсками требовала удержания там войска для их окружения. От Днепра были оттянуты почти все силы, а для сего был выпущен даже ЗЕЛЕНЫЙ из района ТРИПОЛЬЯ в район УМАНИ., Создавались, таким образом, ворота вдоль Днепра. Одесскому же округу по моим докладам не угрожала никакая опасность. Этому поверили и почти 2 ½ дивизии остались отрезанными. С падением ПОЛТАВЫ и приближением Добровольческой Армии к Киеву обозначилась вся угроза Украине, поэтому решено было всю борьбу на внутреннем фронте поручить знаменитому дезорганизатору и сдатчику городов ВОРОШИЛОВУ. ВОРОШИЛОВ предложил мне должность Нач. *** фронта, на что я согласился. Создание лишнего (10-го) штаба потребовало почти недели, а между тем работа на фронте стояла. Гибли целые части, беэ управления связи и помощи. Фронт таял, солдаты бежали. Истинное положение было безнадежное.
Тогда приказом ТРОЦКОГО для спасения Украины быль назначен ПЕТЕРС, который разделил свою власть совместно с ЛАЦИСОМ и БОРОШИЛОВЫМ. Был вновь организован Штаб Военного Совета, который должен был координировать всю работу 12 армии и внутрфронта (149) ПЕТЕРС имел в Киевском районе до 24.000 солдат. Ему был дан категорически приказ ЛЕНИНА «продержаться пару дней в Киеве и Киев будет спасен». Эта задача вполне совпала с задачей моей - удержать в Киевском районе побольше войск по их полного окружения. Поэтому на все категорические вопросы РАКОВСКАГО и «тройки» я отвечал, что Киев не будет сдан, да и взять его с таким колоссальным гарнизоном, вряд ли удастся. Кроме сего, я высказал пожелания, чтобы правительство оставалось до последней крайности в Киеве.
Создавалась возможность полного окружения армии и правительства. Для облегчения же захвата жел. дор. КИЕВ-ДАРНИЦА шоссе КИЕВ-БРОВАРЫ Добровольческой Армией, я настоял на том, чтобы лучшие части Красной Армии были переброшены на правый берег Днепра против ПЕТЛЮРЫ. Интернациональная бригада и курсанты были брошены к ВАСИЛЬКОВУ. Вдоль шоссе КИЕВ-ЖИТОМИР на МАКАРОВ был послан 1-й Крепостной Пензенский полк (до 2.000 штыков). В районе СВЯТОШИНО оставалась 2-ая пластунская бригада, как резерв. На левом берегу оставался полк курсантов и остатки 60 дивизии. В резерве в Киеве оставались еще Креп. бригада и резервная, всего до 8,000 штык. Из этой цифры по половины я оттянул в резерв на правый берег Днепра, в район СВЯТОШИНО-ПОСТ ВОЛЫНСКИЙ.
Таким образом создавалась благоприятная обстановка для Добр. Армии. Однако бои в течение 16-19 августа не дали ожидаемого результата - Киев не был еще отрезан. Резервы были израсходованы до последнего человека. 19-е августа должно было решит участь Киева. Состоялось до 4-х заседаний, где дебатировались вопросы сдачи или удержания Киева. Я высказывался не сдавать города, ожидая окружения, но его не последовало. Между тем лучшие части в панике поспешно отходили через Киев и на мосты. В городе тоже росла паника. Поэтому «тройка» решила оставить город и отходить на линию ГОМЕЛЬ-ЧЕРНИГОВ тремя группами: от КОРОСТЕНЯ на МОЗЫРЬ (44 - 1 укр. дивиз.), вдоль правого берега группа ПАВЛОВА, и вдоль левого берега - группа МИРОНОВА. Связи с частями не было, все действовали по своему, поэтому и получилась такая паника, 24.000-й армии не существовало, люди, не исполняя приказа, бросились на мосты и стихийно переправились на тот берег, дабы дальше прорваться на ЧЕРНИГОВ. Мосты приказано было взорвать, но мне удалось так воздействовать на подрывников, что они ушли домой и моста не взорвали. Таким образом, Киев сдавался Добр. Армии и Петлюре. На одновременное занятое КИЕВА двумя претендентами большевики рассчитывали, как на средство «перессорить» генерала ДЕНИКИНА и ПЕТЛЮРУ.
Заветная мечта занятие КИЕВА Добровольческой Армией стала (150) реальным вопросом, н Армия была у города. Таким образом программа до конца была использована и выполнена.
Вот моя полугодовая работа на пользу Добровольческой Армии. Тяжелые условия, постоянный шпионаж, расстрелы, преследования, троекратные открытия организации все это было тормозом для более интенсивной деятельности.
В деле информации и разрушения фронта на *** направлении я обязан агенту Центра Генштаба подполковнику П.
В общем деле очень сочувственно относились Генштаба подполковники (приведены фамилии четырех офицеров), капитан *** и бывшие офицеры (приведены фамилии трех офицеров) *** и *** очень много помогли в деле оттягивания сил на внутрфронт. Они же окончательно разрушили фронт в районе Поста Волынского. С ними захвачено более 100,000 рублей денег, каковые сданы контрразведке и в Штаб.
Подписал: Генштаба подполковник С-Й.
И. д. Начальника Штаба,
Поручик /подпись/.
Взято из:
Белый Архив. Сборники материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения и т.п. под редакцией Я.М. Лисового, Париж, 1928, т.2-3, стр. 138-150
Там же имеются и воспоминания И.Савича, белого офицера-кавалериста, о его службе в Красной армии весной-летом 1920 года - хорошо зарекомендовавший себя в Красной армии как строевой офицер, он до побега к белым параллельно со своей службой вел активную разведывательную и, как это сейчас называется, подрывную работу. Заметки крайне любопытные и как свидетельство эпохи - и как написано в предисловии, в Советской России с этими заметками были знакомы, и они вызвали некоторую реакцию.
Сам склонялся к тому, что причин в целом две - это руководство жило в обстановке предреволюционной, и последовавшей затем ГВ - а соответственно а) было свидетелем всячески раздуваемой шпиономании в ходе ПМВ и б) как политические/государственные деятели сформировалось в годы ГВ, когда измены, переходы, саботаж были не пустым звуком. Недавно только была издана - что было отмечено и в (окружающей меня) блогосфере - книжка бежавшего к белым генштабиста Носовича. В общем-то в продолжение этой темы 2 документа:
РАПОРТ ГЕН. ШТ. ПОДПОЛКОВНИКА N. ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИИ В Г. КИЕВ.
Генерального Штаба Подполковник N.
25 Августа 1919 г,
№ 97
г. Киев
Копия.
Совершенно секретно
Представителю Русской Добровольческой Армии в г. Киев
Генерального Штаба полковнику Б.
РАПОРТ.
Согласно предписания Представителя Добровольческой Армии в Киеве от 25 июня (н. стиля) с.г. за №311, я поступил в красную армию, в штаб группы войск *** направления, где я находился беспрерывно с 10 июля по 15 августа {нов. стиля) в должности Начальника *** Отдела и Начальника *** группы. Соответствующая инструкция мною была получена от Генеральная Штаба подполковника ***.
В ночь с 9 на 11 июля я прибыл на ст. Ворожба и ввиду ночного времени решил остаться в купе 1 класса до утра. Около 6 часов утра ко мне подошел член местного Отдела Чрезвычайки с 4 вооруженными китайцами и заявил, что я арестован по подозрению в дезертирстве и шпионаже в пользу Добрармии. Это обстоятельство меня несколько озадачило, т.к. у меня в платье было зашито вышеуказанное предписание. Предъявленные мною документы, выданные мне распоряжением Наркомвоен, показались члену чрезвычайки подложными и он приказал китайцам отвести меня и подполковника *** в вагон для обыска с ног до головы, как он выразился. Все мои просьбы отпустить меня в Штаб группы для проверки документов не привели ни к чему. Китайцы уже приступили к распределению между собою моих вещей. В это время к нам подошел Начальник команды китайцев, бывший прапорщик, и вновь осмотрел наши вещи и документы, которые были за подписью 1-го Помощника Начштаба Наркомвоен ШАПОШНИКОВА и за печатью Штаба Наркомвоен. После долгих переговоров и угроз, наконец меня и подполковника *** отправили (139) в Штаб группы под конвоем 8 вооруженных китайцев., Вр. и. д. Начштаба группы полковник ГРИГОРЬЕВ, бывший сотрудник Харьковского Окрвоенкома, и Политком Штаба, рабочий ВАСИЛЬЧЕНКО, проверив наши документы, немедленно нас освободили. В тот же день Командующий группой назначить меня Начальником *** Отдела ***. А через 2 дня я был назначен Начальником Штаба ***.
К 10 июля эта группа состояла из 3-х пех. бригад (1-ой, 2 и 3), отряда матросов, одной кавал. бригады и 11 батарей, всего около 7.500 штыков, 350 сабель и 36 орудий. Кроме того, к группе приданы были еще 2 бронепоезда: «Молния» и «Воля», из коих первый работал - на линии ст. Смородино - г. Богодухов, второй - ст. Готня - ст. Одноробовка. Дух войск был удовлетворительный с точки зрения советской власти.
Группа имела задачей активно оборонять участок от с. Мурафа через Богодухов до м. Борисовка, всего протяжении около 90 верст. Вся группа была разделена на 2 боевых участка: правый товарища ПАРХОМЕНКО (бывший слесарь) в составе 2 и 1 бриг. и левый товарища САВЛИНА, в составе 3 бригады. Конная бригада работала в районе правого боевого участка, но подчиниться ПАРХОМЕНКО отказалась.
Командующим группой состоял ***,окончивший ускоренные академические курсы в 1917 году. Начальником Оперативного Отделения состояли сначала штабс-капитан ***, сочувствующий коммунистической партии, а затем Генерального Штаба подполковник ***, первый был мною назначать Помощником Начальника ***. Вся власть в Штабе группы принадлежала Реввоенсовету в состав МОЛКАЧАНОВА, РУХИМОВИЧА, ИВАНОВА и АРТЕМА. Политотдел Штаба, состоявший исключительно из евреев, оказывал некоторое влияние на работу Штаба, благодаря шпионажу и наблюдению за всеми служащими Штаба - особенно за кадровыми офицерами. Кроме того работа ответственных работников контролировалась Политкомами из матросов, солдат и рабочих. При Штабе состоял но ни кому не подчинялся, Особый Отдел, который ведал контр-разведкой и агентурной разведкой. Агенты посылались также и для поднятия восстания в тылу Добрармии и в районе Харькова, Чугуева, Змиева, Екатеринослава и Донецкого бассейна. Агенты снабжаются фальшивыми паспортами и удостоверениями, который отпечатываются на куске холста и зашиваются в одежду или сапоги.
Отсутствие у меня связи с командованием Добрармии сильно затрудняло мою работу, заставляя иногда работать наугад, или же добывать нужные сведения при помощи органов разведки Штаба Группы. Ввиду этого, моя задача заключалась не в осведомлении, а в непосредственном содействии победам Добрармии на *** направлении, а также а расстройстве и деморализации всей Группы. (140) Для того, чтобы наилучшим образом выполнить возложенную на меня задачу, я, в первые же дни пребывания в Штабе, добился того, чтобы все без исключения входящие бумаги оперативного и разведательного характера поступали непосредственно ко мне и чтобы все политработники за всякими справками и объяснениями обращались исключительно ко мне. Это обстоятельство давало мне возможность подкладывать Командующему только те бумаги, которые я считал нужным, но уничтожать или скрывать те, которые, в интересах Добрармии, не должны быть известны никому, кроме меня. Результаты этой работы быстро сказались: в течение месяца Командующим группой был отдан ряд нецелесообразных распоряжений и боевых приказов о переходе в наступление, с целью овладения Харьковом или для восстановления положения после неудачи, но т.к. все эти распоряжения и приказы не соответствовали обстановке, то естественно ни один из этих приказов не был выполнен войсками, а все попытки перейти к активным действиям в самом начале кончались поражением. Чем нецелесообразнее был приказ, тем энергичнее он проводился иною в жизнь путем разговоров по прямому проводу с Начальниками 6оевых участков. Все это на практике сводилось к расстройству частей и подставлению их под удары противника по частям.
Приведу несколько примеров для характеристики работы Штаба группы под моим руководством, в период боев с 10 июля по 15 Августа включительно.
Прибыв в Штаб группы, я прежде всего, с разрешения Командующего, направил все резервы с *** направления, как наиболее важного, на второстепенные боевые участки, с целью, якобы, заполнения прорывов между частями.
Лихим ударом Добровольцы овладели Богодуховым и прорвали затем фронт группы в направлении на Кириховку. Началось беспорядочное отступление красных к линии р. Ворсклы. Одни части сразу отошли на линию Ворсклы, другие остановились в полпути, а третьи переходили в наступление, что привело к ряду отдельных боев при крайне невыгодной для красных обстановке. Такой беспорядок на фронте мне удалось поддерживать в течение нескольких дней.
Группа войск *** направления за период, так называемой, *** операции понесла потери убитыми, раненными и пленными и без вести пропавшими более 2,500 человек. Вскоре после взятия Богодухова, добровольцы заняли и Краснокутск, благодаря чему надолго связь между *** группой и левым флангом *** группы была нарушена. В интересах Добрармии мною не было принято никаких мер для устранения этого опасного положения, что и было учтено и использовано командованием Добрармии при разгроме левого фланга *** группы красных накануне занятия Полтавы. (141)
Одновременно с отходом главных сил группы на линию Ворсклы,. от Начальников боевые участков начали поступать донесения о больших потерях, об увеличении числа дезертиров, о расстройстве частей, о потери связи со своими подчиненными частями и с соседями и просьбы о присылке пополнения, винтовок, обуви и обмундирования, также о смене некоторых частей для приведения их в порядок. Наиболее важные из этих донесений мною были скрыты от Командующего и последний, не зная обстановки к состояния частей, отдал строгий приказ о переход в общее наступление для восстановления положения и для овладения Харьковом. Членами Реввоенсовета этот приказ был встречен восторженно. Таким образом создалась удобная обстановка для расстройства и деморализации частей. Весь *** Отдел под моим руководством приступил к энергичному проведению в жизнь этого приказа. Одни части выдвигались вперед, в то время когда другие части, не успевшие еще получить приказа, продолжали отходить к Ворскле или оставались на месте, поэтому все наступательные попытки неизменно кончались поражением. Дезертирство увеличилось.
Такое бездельное, бессистемное и бесплодное передвижение частей продолжалось несколько дней. На фронт был командирован член Реввоенсовета РУХИМОВИЧ для выяснения причин неудач на месте. По просьбе РУХИМОВИЧА Командующий отменил приказ о наступлении. Части перешли к обороне и приступили к укреплению позиций по р. Ворскле.
Цель моя была достигнута: в то время когда шли упорные бои эа овладение Полтавой, *** группа. вследствие расстройства и дезорганизации, вынуждена была бездействовать.
Штаб группы приступил к переформированию всей *** группы в 41-ю стр. дивизию, согласно приказа Командарма 14. Приказано было дивизию сформировать в составе одной кавал. бригады (два полка) и 3-х стр. бригад по три полка, с нумерацией полков 361 -369, а всю артиллерию переформировать в 3 дивизиона. Вскоре этот приказ быль отменен, но затем вновь был подтвержден к исполнению. К 15 августа эта группа находилась еще в стадии переформирования. Одновременно с переформированием шло и пополнение частей группы. Эшелоны мобилизованных прибывали на ст. Ворожба под сильным конвоем вооруженных коммунистов и политработников. Несмотря на это разбежавшихся оказалось 100-300 человек на тысячу. Настроение красноармейцев подавленное, полупаническое, отношение к войне - отрицательное. В виду этого, а также, в виду недостатка в частях оружия, я старался эшелоны направлять непосредственно в части боевой линии с целью распространения паники и деморализации войск. Некоторые эшелоны направлялись в запасные (142) батальоны в Белополье и в Глухов. Всего было получено около 18.000 пополнения безоружных и около 4.000 винтовок.
Тем временем части Добрармии успели захватить Полтаву и продолжали развивать свой успех в направлении на Ромоданы.
Путем агентурной и войсковой разведки мне удалось выяснить, что Добровольцы готовятся к наступлению против *** группы к что первый удар последует в направлении на ст. Готню, но все эти сведения я скрывал от всех и стал доказывать, что после занятия Полтавы Добровольцы предпримут наступления от Полтавы на север, с целью захвата Сум обходом с запада.
Мои доводы возымели свое действие: внимание Штаба было приковано к правому флангу, резерв правого боевого участка был сосредоточен в районе ст. Смородино, резерв Командующего - Белопольский полк - (бывший запасный батальон) оставлен был в Белополье.
Во исполнение приказа Командарма 14, был отдан приказ о переходе в общее наступление, с целью помочь *** группе выбить Добровольцев из Полтавы; во исполнение этого приказа 2-ая бригада выдвинулась за линию Лопуховатый-Пархомовка-Ворскла, не встретив сопротивления. Дальнейшего развития это наступление не получило.
Согласно приказу Командующего, *** группе надлежало протянуть свой левый фланг до Ракова, сменив здесь Грайворонский полк *** группы, но так этот полк в боевом отношении был значительно слабее полков 3-ей бригады этой группы и, имея в виду наступление Добровольцев на Готню со стороны Тамароки, приказ о смене так и не был проведен мною в жизнь.
К началу операции Сумы - ст. Готня Сумская группа насчитывала до 11.000 штыков, 43 орудия, 700 сабель и 2 бронепоезда.
Операции началась с переходом добровольцев в наступление против Грайворонского полка. Последний как я и предполагал, не выдержал натиска и отошел на линию - Белая Пена, обнажив левый фланг Сумской группы. После этого 3-я бригада Сумской группы, будучи атакована с фронта и с фланга, также с большими потерями отошла на линию Илек на участке Вязовое-Вишневое. Между правым и левым боевыми участками образовался прорыв около 25 верст. Этим воспользовались Добровольцы и заняли Грайворонск, после этого матросы из Б. Писаревки отошли на Славгородок, обнажив левый фланг правого боевого участка.
Для заполнения прорыва между правым и левым боевыми участками и для прикрытия подступов к г. Сумы, со стороны ст. Готня была спешно сформирована 4 бригада тов. ШАТАЛОВА, в составе Белопольского (резерв Командующего) и Лебединского (на 1-ой бригады) полков с приказанием занять позицию в районе с. Краснополье. В указанный район (143) прибыль только Белопольский полк, а о Лебединском полку в Штабе сведений не имелось.
Командующей группой, не ожидая прибытия Лебединского полка, отдал приказ о переходе в общее наступление «для восстановления положения». Представился удобный случай подвергнуть Белопольский полк (последний резерв Командующего) отдельному поражению и тем лишить Командующего возможности повлиять на дальнейший ход боя, а также открыть путь на Сумы, к выполнению чего и приступил. Прежде всего приказал командиру 4-й бригацы немедленно перейти в наступление и занять ст. Готня. Соседи, 3 и 1 бригады, не будучи своевременно поставлены в известность о наступлении 4-ой бригады, продолжали оставаться на месте. Благодаря этому Белопольский полк, не доходя до ст. Харитоненко, был Добровольцами разгромлен; остатки полка, всего 3 роты, начали отходить череэ Краснополье на Сумы. Затем 367 полк {3 бригада) на приказание перейти в наступление ответил; «пришлите немедленно обмундирование и сапоги, в противном случай мы перестреляем командный состав и перейдем на сторону белых».
Одновременно с наступлением со стороны Готни добровольцы повели наступление и вдоль жел. дороги Кириковка-Смородино. После занятия Добровольцами Ахтырки и Смородина, весь правый фланг группы начал в беспорядке отходить на Сумы, причем 2 бригада было отброшена от жел. дороги на Лебедин. Командующий вновь отдал приказ о переходе в наступление «для восстановление положения».
Несмотря на этот приказ части продолжали отходить на север, о чем не было сообщено командиру 1 бригады 57 дивизии, который занимал м. Зеньков. Неожиданный отход Сумской группы поставил в критическое положение всю 1 бригаду 57 дивизии.
Достигнув линии Сумы - ст. Псел, Сумская группа, за исключением небольших отрядов коммунистов была настолько расстроена и деморализована, что совершенно не была в состоянии оказывать сопротивление противнику. Сумы были сданы почти без выстрела.
К утру 15 августа(н. стиля) отступающие части достигли от. Ворожба, а разъезды противника появились в районе ст. Виры.
Узнав от политкома штаба ПРОСВИРИНА что Реввоенсовет решил назначить комиссию для расследования крупных неудач на фронте и для выяснения обстоятельств сдачи Сум, я немедленно уехал в Киев, где и скрывался до занятия города частями Добрармии.
В общем, состоя на службе в Советском Генеральном Штабе с 23 марта по 16 августа (н. стиля) сего 1919 года, я непрерывно выполнял задание Киевского Центра Русской Добровольческой Армии, а именно: с 28 (144) марта по 10 июля работал в Киевском Губвоенкоме, в качестве помощника Генерального Штаба подполковника *** по дезорганизации войсковых частей, а с 10 июля по 15 августа выполняла задания, согласно вышеизложенного.
Подписал: Генерального Штаба подполковник
(подпись)
С подлинным верно:
И. д. Начальника Штаба,
Поручик (подпись)
РАПОРТ СОСТОЯЩЕГО В ШТАБЕ ПРЕДСТАВИТЕЛЯ ВЕРХОВНОГО КОМАНДОВАНИЯ ДОБРАРМИИ ГЕН. ШТ. ПОДПОЛКОВНИКА С-ГО ПРЕДСТАВИТЕЛЮ ВЕРХОВНОГО КОМАНД0ВАНИЯ
В Киев.
Состоящий в Штабе Представителя Верховного Командования Добрармии
Генштаба подполковник С-Й.
29 августа 1919 года.
№ 5. гор. Киев .
Секретно.
Представителю Верховного Командования Добрармии полковнику Б.
С окончанием демобилизации Русской Армии, т.е. с 16-го марта 1918 года по 15-е февраля 1919 года, я нигде не служил и от всех мобилизаций Гетмана и Петлюры скрывался. В декабре 1918 года я, около недели был в Штабе Добровольческой дружины генерала К.
С приходом большевиков я получил в 15 числах февраля 1919 года предложение от Представителя Верховного Командования Добрармии полковника Е., переданное через полковника С. поступить в один из штабов большевиков для информации Добрармии.
Приняв это предложение, я, в первых числах марта месяца, поступил в Киевский мобилизационных отдел, ведавший также и оперативными делами. Конечно,*** не мог дать сведений нужных Центру, но это была первая необходимая ступень службы. Бывая во всех штабах Киева, я получал все-таки много ценных сведений, передаваемых немедленно Центру через полковника С. Через месяц службы я понял, что работа в пользу Добрармии может вестись двумя путями - путем информации и путем разрушения всех важнейших отраслей военного дела Красной Армии.
Мой план был одобрен полковником С. и я начал работу. Имея в своих руках дело мобилизации и формирований Красной Армии, я сразу же повел дело так, что ни одно формирование не могло пройти, а мобилизация, объявляемая в самые неподходящие моменты, не давала никакого результата. Формируемая 4 и 5 укр. Дивизии, а также (146) все вспомогательные части и местные так и остались на первой стадии развития. Приказы же о мобилизации пришлось все время отменять.
В оперативном отношении, для облегчения положения Добрармии, было положено в основу не дать ни одного штыка в Донецкий бассейн, а для этого теоретически составлялись многочисленнее доклады об угрожающем положении внутреннего фронта.
Доклады эти рассматривались в Совнаркоме и возымели свое действие - Москве постоянно отвечали, что помощи оказать нечем. Действительно, внутренние восстания потребовали массы средств и войск. Недоформированные части бросались одна эа другой на внутренний фронт и окончательно гибли. Для отвлечения лучших сил был разработан доклад сформирования полков ОСОБОГО НАЗНАЧЕНИЯ. В полки эти были взяты лучшие кадры и средства полевых формирований, а это окончательно нарушило весь план спешных формирований.
В итоге, к концу апреля, на Донской фронт почти ничего не было отправлено, мобилизация дала плачевные результаты, внутренний фронт удерживал до 32.000 войск, а восстания, разжигаемые необдуманными приказами и декретами - все разрастались.
Однако, к концу апреля, я решил перейти в больший Штаб, что и удалось сделать - я занял должность Помощника Начальника Отдела ***. Снискав полное доверие, я с первых же дней взял в свои руки все формирования Украины. В оперативном отношении я составлял только доклады об угрозе развивавшейся анархии внутреннего фронта. Большинство служивших в Наркомвоен офицеров Генштаба поддерживали высказываемые мною предположения. - Сам же ПОДВОЙСКИЙ всецело подчинялся нашему влиянию.
Программа работы по своему масштабу несколько расширилась, информаций получалось очень много, особенно о политических событиях и переброске войск.
Программа работы была такова:
а) Сбор всех ценных сведений для Центра.
б) Извлечение всех ценных документов.
в) Получение дислокаций и боевых расписаний.
г) Разрушение вновь создавшейся Украинской Армии.
д) Работа по о6острению отношений Укрфронта и Наркомвоен.
е) Разжигание угрозы внутренней смуты и мятежей, систематическое запугивание.
ж) Оттягивание всех лучших сил на внутренний фронт.
з) Борьба всеми силами с посылкой подкреплений на Донецкий фронт. (147)
В течение всего мая и июня работа шла строго по программе без всяких помех.
Сбор информации давал хорошие результаты. Удалось познакомиться с важными секретными документами Совета Обороны и особенно секретной перепиской между Российским и Украинским Совнаркомами. Дислокации и боевые расписания получались Центром два-три раза. Что касается разрушения Армии, то работа эта дала блестящие результаты. ПОДВОЙСКИЙ, попавший всецело под влияние моих проектов, одобрил ряд таких неосуществимых формирований, переварить который Украина не могла бы и в несколько лет. Создавалось сразу 6 дивизий, отдельные бригады, местные формирования, всего общим числом на 280,000 штыков, 85.000 лошадей и массы вспомогательных частей.
Планы менялись чуть ли не ежедневно. Все это окончательно дезорганизовывало все формирования.
В лучшие моменты вся Украинская Армия, формируемая Наркомвоен, давала такие цифры: 42,000 штыков, 2.200 лошадей. Некомплект был колоссален. Официальные отчеты были совершенно другие - там цифры были в 100.000 штыков, 10.000 лошадей (все дутые цифры).
На почве формирований возникла целая переписка упреков между Комфронт АНТОНОВЫМ и Наркомвоен ПОДВОЙСКИМ. Переписка и ответы составлялись мною. Ответы АНТОНОВУ настолько обострили отношения, что вмешался Центр Московский и в результате получилась отставка АНТОНОВА. Одновременно разжигался вопрос о внутреннем фронте. Бумажные мятежи потребовали по 45.000 войск. А между тем ТРОЦКИЙ категорически требовал подкреплений на Донецкий фронт. Отписки, отговорки затягивали по бесконечности посыпку подкреплений и только в середине июня решено было послать 5 укр. дивизий, но здесь вновь удалось оттянуть одну бригаду на внутренний фронт, чем тормозилась вся переброска.
Дивизия, составленная из сырого материала, брошенная по частям в бой в район ЛУГАНСКА, погибла, остатки ее были переброшены в район КИРСАНОВА-РТИЩЕВО.
Таким обраэом, к концу июня в итоге работа дала хороши результаты:
Были получены важнейшие сведения, доставлены важнейшие документы, дезорганизовано все формирование Красной Армии, оттянуто на внутренний фронт до 45.000 солдат. Донецкому фронту послано было вместо обещанных 3-х дивизий, т.е. около 100.000 солдат, всего лишь около 8-10.000 солдат, да и те по частям разбивались.
В конце июня состоялась поездка ПОДВОЙСКОГО по всему фронту. В поездке сопровождали ПОДВОЙСКОГО из Генштаба ***. Экзальтированный ПОДВОЙСКИЙ всецело поддался влиянию ***; путем (148) предъявления фантастических планов и проектов удалось уговорить его принять на себя командование отдельными участками фронта, на что ПОДВОЙСКИЙ согласился. Успехи Добрармии требовали недопущения Петлюры к Киеву, ПОДВОЙСКИЙ согласился с мнением, что самый опасный враг -- это ПЕТЛЮРА, поэтому нужно было сосредоточить против него на Западной границе Украины значительные силы. В начале июля в район ПРОСКУРОВ-ЖМЕРИНКА-ВАПНЯРКА сосредоточено было по 30,000 солдат и сюда направлялись все силы в ущерб Донецкому фронту. Это создало целый конфликт между ЛЕНИНЫМ-ТРОЦКИМ, с одной стороны, и ПОДВОЙСКИМ, с другой. Нежелание дать помощь Красной Армии Южного фронта, ставило ПОДВОЙСКОГО на степень контр-революционера и изменника. Потребована была отставка ПОДВОЙСКАГО, а из Москвы послали на Украину ДЗЕВАЛТОВСКАГО,
По 20-е июля ПОДВОЙСКИЙ оставался в роли руководителя внутренним фронтом. Своими безалаберными дезорганизующими распоряжениями ПОДВОЙСКИЙ подготовлял крах фронта, чем и оказывалась помощь Добрармии. К концу июля ПОДВОЙСКИЙ ушел, а я попросился в Штаб Командующего Войсками Киевского района ПАВЛОВА. ПАВЛОВ-тип Подвойского, но еще более безалаберный, попал под влияние ***, и я продолжал свою работу по указанной программе. Вместо умиротворения страны получился общий пожар восстаний. Внутренний фронт требовал напряжения всех средств и сил. Со взятием Добровольческой Армией Екатеринослава необходимо было возможно дальше отвести войска от Днепра к западу. Намечавшаяся же изоляция Одесского Округа с его войсками требовала удержания там войска для их окружения. От Днепра были оттянуты почти все силы, а для сего был выпущен даже ЗЕЛЕНЫЙ из района ТРИПОЛЬЯ в район УМАНИ., Создавались, таким образом, ворота вдоль Днепра. Одесскому же округу по моим докладам не угрожала никакая опасность. Этому поверили и почти 2 ½ дивизии остались отрезанными. С падением ПОЛТАВЫ и приближением Добровольческой Армии к Киеву обозначилась вся угроза Украине, поэтому решено было всю борьбу на внутреннем фронте поручить знаменитому дезорганизатору и сдатчику городов ВОРОШИЛОВУ. ВОРОШИЛОВ предложил мне должность Нач. *** фронта, на что я согласился. Создание лишнего (10-го) штаба потребовало почти недели, а между тем работа на фронте стояла. Гибли целые части, беэ управления связи и помощи. Фронт таял, солдаты бежали. Истинное положение было безнадежное.
Тогда приказом ТРОЦКОГО для спасения Украины быль назначен ПЕТЕРС, который разделил свою власть совместно с ЛАЦИСОМ и БОРОШИЛОВЫМ. Был вновь организован Штаб Военного Совета, который должен был координировать всю работу 12 армии и внутрфронта (149) ПЕТЕРС имел в Киевском районе до 24.000 солдат. Ему был дан категорически приказ ЛЕНИНА «продержаться пару дней в Киеве и Киев будет спасен». Эта задача вполне совпала с задачей моей - удержать в Киевском районе побольше войск по их полного окружения. Поэтому на все категорические вопросы РАКОВСКАГО и «тройки» я отвечал, что Киев не будет сдан, да и взять его с таким колоссальным гарнизоном, вряд ли удастся. Кроме сего, я высказал пожелания, чтобы правительство оставалось до последней крайности в Киеве.
Создавалась возможность полного окружения армии и правительства. Для облегчения же захвата жел. дор. КИЕВ-ДАРНИЦА шоссе КИЕВ-БРОВАРЫ Добровольческой Армией, я настоял на том, чтобы лучшие части Красной Армии были переброшены на правый берег Днепра против ПЕТЛЮРЫ. Интернациональная бригада и курсанты были брошены к ВАСИЛЬКОВУ. Вдоль шоссе КИЕВ-ЖИТОМИР на МАКАРОВ был послан 1-й Крепостной Пензенский полк (до 2.000 штыков). В районе СВЯТОШИНО оставалась 2-ая пластунская бригада, как резерв. На левом берегу оставался полк курсантов и остатки 60 дивизии. В резерве в Киеве оставались еще Креп. бригада и резервная, всего до 8,000 штык. Из этой цифры по половины я оттянул в резерв на правый берег Днепра, в район СВЯТОШИНО-ПОСТ ВОЛЫНСКИЙ.
Таким образом создавалась благоприятная обстановка для Добр. Армии. Однако бои в течение 16-19 августа не дали ожидаемого результата - Киев не был еще отрезан. Резервы были израсходованы до последнего человека. 19-е августа должно было решит участь Киева. Состоялось до 4-х заседаний, где дебатировались вопросы сдачи или удержания Киева. Я высказывался не сдавать города, ожидая окружения, но его не последовало. Между тем лучшие части в панике поспешно отходили через Киев и на мосты. В городе тоже росла паника. Поэтому «тройка» решила оставить город и отходить на линию ГОМЕЛЬ-ЧЕРНИГОВ тремя группами: от КОРОСТЕНЯ на МОЗЫРЬ (44 - 1 укр. дивиз.), вдоль правого берега группа ПАВЛОВА, и вдоль левого берега - группа МИРОНОВА. Связи с частями не было, все действовали по своему, поэтому и получилась такая паника, 24.000-й армии не существовало, люди, не исполняя приказа, бросились на мосты и стихийно переправились на тот берег, дабы дальше прорваться на ЧЕРНИГОВ. Мосты приказано было взорвать, но мне удалось так воздействовать на подрывников, что они ушли домой и моста не взорвали. Таким образом, Киев сдавался Добр. Армии и Петлюре. На одновременное занятое КИЕВА двумя претендентами большевики рассчитывали, как на средство «перессорить» генерала ДЕНИКИНА и ПЕТЛЮРУ.
Заветная мечта занятие КИЕВА Добровольческой Армией стала (150) реальным вопросом, н Армия была у города. Таким образом программа до конца была использована и выполнена.
Вот моя полугодовая работа на пользу Добровольческой Армии. Тяжелые условия, постоянный шпионаж, расстрелы, преследования, троекратные открытия организации все это было тормозом для более интенсивной деятельности.
В деле информации и разрушения фронта на *** направлении я обязан агенту Центра Генштаба подполковнику П.
В общем деле очень сочувственно относились Генштаба подполковники (приведены фамилии четырех офицеров), капитан *** и бывшие офицеры (приведены фамилии трех офицеров) *** и *** очень много помогли в деле оттягивания сил на внутрфронт. Они же окончательно разрушили фронт в районе Поста Волынского. С ними захвачено более 100,000 рублей денег, каковые сданы контрразведке и в Штаб.
Подписал: Генштаба подполковник С-Й.
И. д. Начальника Штаба,
Поручик /подпись/.
Взято из:
Белый Архив. Сборники материалов по истории и литературе войны, революции, большевизма, белого движения и т.п. под редакцией Я.М. Лисового, Париж, 1928, т.2-3, стр. 138-150
Там же имеются и воспоминания И.Савича, белого офицера-кавалериста, о его службе в Красной армии весной-летом 1920 года - хорошо зарекомендовавший себя в Красной армии как строевой офицер, он до побега к белым параллельно со своей службой вел активную разведывательную и, как это сейчас называется, подрывную работу. Заметки крайне любопытные и как свидетельство эпохи - и как написано в предисловии, в Советской России с этими заметками были знакомы, и они вызвали некоторую реакцию.