Решил в корыстных целях (в корыстных не потому что из-за денег, а потому что самому надо, но для других целей))) вновь немножко побаловаться переводом. Начну выкладывать здесь по частям перевод
книги Дж. Риза "Подневольные солдаты Сталина". Поскольку дело это долгое и муторное - то заранее предупреждаю, что продолжения выкладываться будут нечасто (на
первый мой "переводной" опыт ушло несколько месяцев, а сейчас из-за дефицита времени и других приоритетных задач продлится этот процесс заметно дольше).
Перевод пока сырой - и за любые замечания и комментарии - стилистические, орфографические, фактические - буду искренне благодарен. Поскольку английский я знаю не очень хорошо, то если кто-то готов помочь - могу выложить и первоисточник переводимого текста для выверки (если честно, то вполне допускаю большое количество ошибок). В общем, как-то так.
Итак, первая порция - предисловие:
Предисловие
Эта книга не является всесторонней предвоенной историей Красной Армии. Это эссе, целью которого является исследование некоторых важных, но обычно пренебрегаемых социально-исторических аспектов развития советских вооруженных сил, которые во многом объясняют тот факт, почему Советский Союз, растущая индустриальная держава с крупнейшей в мире и максимально механизированной армией, оказался близок к тому, чтобы в течение всего лишь 6 месяцев быть уничтоженным в качестве самостоятельного геополитического игрока. Я считаю, что советские вооруженные столкнулись с масштабными вливаниями призывников в период между 1936 и 1941 годом при одновременном дефиците командного состава для управления этим процессом и неадекватном уровне подготовки офицеров. Большая чистка 1937-1938 годов усугубила ситуацию, низводя Красную Армию до состояния слабых, неэффективных вооруженных сил.
Есть несколько возможных причин того, почему эта гипотеза не появилась прежде. Первое - это правдоподобие советского мнения, объяснявшего значительные успехи немецкого вторжения в первый год войны тем, что советские вооруженные силы называют "стратегическая внезапность", а также техническим превосходством и боевым опытом немецкой армии над советскими вооруженными силами, ослабленными культом личности Сталина и чистками, опустошившими офицерский корпус и управленческое звено в промышленности. Немецкая армия во многих случаях действительно достигла тактического внезапности 22 июня 1941, а многие из ее солдат и командиров действительно имели боевой опыт, полученный в ходе завоевания Европы; и она действительно обладала репутацией технического превосходства. В отличие от нее Красная Армия имела репутацию технологически отсталой, а репрессии разумеется лишили ее определенного числа опытных командиров.
Второе объяснение заключается в том, что чистки были настолько экстраординарны и беспрецедентны, что легко захватили воображение и заслонили гораздо более прозаические аспекты управления и обучения армии, предопределившие многие проблемы и заложенные на ранних этапах создания советских вооруженных сил. Историки поголовно пренебрегали тремя главными негативными факторами, влиявшими на их развитие в 1920-е и 1930-е годы: негативное социальное влияние быстрой индустриализации и урбанизации, негативное влияние коллективизации на крестьянство и быстрый рост вооруженных сил.
Индустриализация в целом была скорее выгодна для советских вооруженных сил, но в начальной фазе (1929-1941) она лишь усугубила многие проблемы, стоящие перед ними. Краткосрочное негативное влияние индустриализации было полностью заслонено масштабными достижениями первой и второй пятилеток. Каким образом индустриализация могла оказать негативное влияние на развитие вооруженных сил? На первый взгляд никаким, но если вникнуть в детали, то оказывается что во многих аспектах. Индустриализация дала армии сложное вооружениеи снаряжение, обеспечило ее моторизацию и механизацию. Эти новшества позволяли советским вооруженным силам предпринимать, или по крайней мере предполагать реализацию более сложных военных операций. Индустриализация означала, что страна могла содержать большие вооруженные силы, которые впрочем требовали образованного населения для своего комплектования. В действительности же она (индустриализация) создала возможности прежде, чем создала способности для реализации этих возможностей. Материальные средства были произведены, призывники призваны, а тактические наставления написаны, но соответствующие знания и социальное развитие не успевали за этим процессом.
Концепция "связи с крестьянством" Моше Левина, разработанная в его работе «Феномен Горбачева» (1988), обеспечивает лучший контекст для понимания этих вещей. Советский Союз эпохи Сталина был крестьянским обществом переходного периода. Сам переход вылился в серию непредсказуемых действий и реакций на эти действия между государством и крестьянством, что вынуждало обе стороны сознательно или бессознательно приспосабливаться друг к другу. Вооруженные силы, как пример взаимосвязи между обществом и государством, оказались неизбежно включенными в эту «связь с крестьянством». Армия поставила перед в массе крестьянскими солдатами и офицерами целый комплекс задач, связанных с модернизацией армии, к которому они оказались неподготовлены в силу их социального бэкграунда, образования и в целом жизненным опытом. Следовательно как правило эти задачи они выполняли плохо.
Коллективизация также создала вызовы для армии. Самым большим была необходимость поглощения упорных и агрессивно настроенных крестьян и их превращения в "новых советских людей". В глазах крестьянства коллективизация была большим злом, совершенным режимом. Армия, как агент режима, участвовала в коллективизации и таким образом потеряла во многом поетряла положительный имидж, создаваемый в 20-е годы. Военная служба как благородное и достойное дело была дискредитирована среди многих крестьян и рабочих.
Быстрый рост вооруженных сил, ставший возможным благодаря индустриализации, создал вызовы, которые не были обеспечены социальной, политической, и культурной системой, под жестким нажимом готовившей людей для управления современной массовой армией. Оказалось слишком много работы и недостаточно офицеров для ее контроля. Репрессии оказались составной частью этой ситуации.
Эти прозаические социальные ("nuts and bolts" - "орехи и болты"???) аспекты создания и содержания армии пропускались или игнорировались и западными и советскими историками. Фокусирование большего внимания на этих факторах - лишь первый шаг в понимании того, что действительно произошло в Красной Армии перед войной и затронуло ее работу. До настоящего времени не было сделано обширных академических исследований советских вооруженных сил в десятилетие, предшествующее русско-немецкому конфликту 1941-1945 гг. Советские историки посвятили вооруженным силам довоенных лет по разделу в одном томе каждой из их официальных историй Второй мировой войны, «История Великой Отечественной Воины Советского Соиуза 1941-1945» (1960) и «История Второй Мировой Воины 1939-1945» (1973), и все последующие работы следовали в направлении, заложенном данными трудами.
Советские военные мемуары вообще не обращаются к проблеме подготовленности, вплоть до последней фазы испанской гражданской войны или Зимней войны с Финляндией. Мемуары людей, работавших в военно-промышленном комплексе, кажется, являются прямым ответом на хрущевскую речь о де-сталинизации, в которой он обвинил оборонную промышленность защиты в необеспечении вооруженных сил достаточным количеством оружия. Эти источники не касаются вопросов, связанных с организацией, структурой, и социальными проблемами вооруженных сил перед войной. Есть только три серьезных работы, посвященных советским вооруженным силам в межвоенный период, написанных западными историками: « Рост Красной Армии» (1944) Д. Федотова-Уайтса; Джон Эриксонс «Советское высшее командование» (1962) Джона Эриксона, и еще «Солдаты в Пролетарской диктатуре» (1990) Марка фон Хагена. Эриксон и Федотов-Уайтс поддерживают аргумент, что Большая чистка 1937-1938 была ключевым фактором в поражениях 1941 года; фон Хаген не касается 30-х годов. Мое исследование и бросает вызов и служит дополнением их работам, проливая свет на повседневную работу соединений и частей более низкого уровня в сфере обучения, организации, морали, текучести персонала и социализации.
Я хотел структурировать эту книгу тематически, но по возможности изложить материал максимально хронологически. Главные темы - организация с 1925 до 1941, ежедневная жизнь солдат, невоенная сторона службы, офицерский корпус до 1937 года, чистка, движение в сторону подготовки к войне в 1939-1941 гг., и, наконец, немецкое вторжение с 22 июня до декабря 1941.
Много людей и событий помогли мне сформировать свои мысли относительно советских вооруженных в межвоенный период. Я многим обязан Шейле Фицпатрик, которая руководила моей дипломной работой и работала над моей диссертацией, из которой выросла эта книга. Сидней Монас, co-supervisor (?) моей диссертации, также сыграл важную роль в моем академическом и интеллектуальном развитии. Юрий Слезкин и Константин Гуревич преподавали мне русский язык и дали много знаний о русских. Тамара Чапман в своей помощи по улучшению моего писательского стиля далеко вышла за пределы простой дружбы. Мои коллеги по Техасскому А&M Университету (Texas A&M University ???), Роджер Бомон, Джонатан Куперсмит, Чип Доусон, и Честер Даннинг, терпеливо читавшие мою работу и давшие полезные комментарии, также заслуживают благодарности. Я признателен Марку фон Хагену за его проницательные мысли на ранних стадиях написания этой работы, как впрочем и при подготовке заключительной версии. Я благодарю также Дэвида Гланца за его участие. Я многим обязан в интеллектуальной части Моше Левину Lewin, чье понимание сталинского общества очень многое дало мне при подготовке этой книги.
Мой собственный опыт службы в качестве пехотного офицера в армии США- как простого лейтенанта - фактически заставил меня поднять те вопросы, которые я затронул в этой работе. Время, отданное обучению в Техасском A&M кадетском корпусе, прохождение базового курса пехотного офицера, и прочие специализированные курсы и курсы усовершенствования, а также люди, с которыми я там познакомился или за которыми мог наблюдать в ходе своей службы - все это позволило мне изучать армейскую жизнь и институты армейской подготовки не абстарктно, а с учетом жизненных реалий. Я видел как люди с различным базовым опытом - не только американцы - учаться выполнять приказы, и я лучше узнал, как образование, культура, социальное происхождение и карьера формируют отношение к власти. Несколько лет службы в легкопехотном батальоне дали мне личный опыт (из первых рук) в области военной организации и обучения подразделений, так же как и знание всего разнообразия различных дисципинарных проблем, в основе часто которых лежат личные моменты - семейная жизнь военнослужащих, их личная жизнь, финансовые проблемы - то, что невозможно узнать, ограничиваясь школьной учебой не выходя из классной комнаты
Один инцидент оказал особенно большое влияние на мои взгляды на вопросы армейской организации. Когда я служил в армии США лишь несколько недель, я увидел большой постер времен Первой мировой войны на стене офиса моего тактического офицера. Заголовко под иллюстрацией с изображением убитого солдата, висящего на колючей проволоке, гласил: «Этого бы не произошло, если бы он учился должным образом». С этого момента я усвоил ту мысль, что весь личный состав вооруженных сил несет ответственность перед теми, кто служит под их руководством и обязан приложить все усилия для того, чтобы солдаты получили шансы на выживание на поле боя. Изучая Красную армию, первый вопрос, поставленный мною, заключался в том - сделал ли командный состав в мирное время все, что было возможно, чтобы дать своим солдатам возможность победить во время войны? Ответ, к сожалению, был отрицательный.
Финансирование моего исследования происходило за счет разных источников. В высшей школе исторического факультета Техасского университета мне организовали несколько грантов Доры Бонхам … (???). .Краткосрочный грант для проведения исследований мне предоставил Институт Кеннана для углубленных русский исследований при центре Вудро Вильсона. Моя поездка в Россию была профинансирована совместными усилиями Национальным фондом по предоставлению грантов по гуманитарным наукам для проведения архивных исследований, за счет гранта на проведение международных исследовательских поездок Техаского А&M Университета, и летнего исследовательского гранта Института Военных Исследований Техасского А&M Университета. Я также выражаю благодарность Бретту Куку за его помощь в организации моего пребывания в Московском Техническом Университете Связи и Информатики и факультеты и персонал МТУСИ за их тесное сотрудничество.
Наконец, я хотел бы выразить мою благодарность персоналу Российского государственного военного архива (прежде Центральный государственный архив советской армии), особенно Маше и Ларисе за их энергию, терпение и чувство юмора.
продолжение перевода:
Введение