«Броня крепка и танки наши быстры» (с)
Или к вопросу о командирах-кавалеристах, как основе для комплектования офицерского корпуса бронетанковых войск.
Существует мнение, что командный состав механизированных войск РККА (да и не только, но здесь будет разбираться вопрос именно относительно последней) комплектовался преимущественно выходцами из кавалерийских частей, как наиболее подготовленными для занятия должностей в подвижных частях и которым в большей степени был присущ дух подвижной, маневренной войны. В чем-то схожие мысли относительно недавно проскакивали и в комментах в моем журнале. Изучая биографии в сборниках «Комкоры» и «Командармы», сначала при поверхностном чтении я столкнулся с тем, что хотя бывшие кавалеристы весьма часто присутствовали среди танковых генералов Великой Отечественной, но отнюдь не преобладали среди них. Заинтересовавшись вопросом и покопавшись, собрал несколько циферок и получил следующую картину :
За основу я взял информацию из упомянутого выше справочника «Комкоры». Имевшиеся там персоналии я разделил на три группы, поскольку каждой из них присущи свои характерные особенности - это командиры мехкорпусов еще довоенного формирования, командиры танковых корпусов и командиры механизированных корпусов, сформированных уже во время войны. Возможно кому-то это покажется странным, но именно вторая группа была практически полностью укомплектована кадровыми, профессиональными танкистами (к таковым я отношу тех, кто попал в мотомеханизированные войска как минимум в начале тридцатых годов, в момент начала их масштабного строительства, а то и раньше). Первая группа была представлена в основной своей массе недавними командирами стрелковых и кавалерийских соединений (дивизий и корпусов), что также вполне объяснимо: мехкорпуса обр. 40-41-го годов являлись сложными организационными структурами, близкими скорее к танковым армиям времен войны. Естественно, что руководить ими должны были командиры с опытом руководства крупными соединениями, которых в автобронетанковых войсках на тот момент по большому счету не было - командиры весьма немногочисленных мехкорпусов 30-х годов были репрессированы, так что комсостав мотомехвойск к началу 40-х был представлен в основном командирами бригадного уровня. Что касается третьей группы, то она оказалась наиболее разнородной по своему составу. Итак, что касается циферок и конкретики.
Первая группа - командиры мехкорпусов 1940-41 года. В справочнике «Комкоры» они представлены 15 персоналиями. То, что их число не соответствует количеству мехкорпусов, по всей видимости связано с тем, что данные военачальники попросту перерастали свой уровень и к концу войны руководили фронтами и армиями, а их биографии присутствуют например в справочнике по командармам, и не дублируются в «Комкорах». Поскольку информация из данного справочника менее подробна, чем из «Комкоров» и не всегда есть возможность получить данные по точному времени перехода в мехвойска, их службе в конкретных родах войск, то я ее не стал использовать и ограничился «Комкорами». Итак - 15 комкоров 41-го года. Из них пятеро начали свою службу в мехвойсках еще до начала формирования механизированных корпусов обр. 40-х годов. Из этих пяти один с полным правом может быть отнесен к ветеранам танковых войск - генерал-лейтенант Чернявский Михаил Львович, начавший свою службу в РККА в инженерных войсках, в феврале 1923 года был назначен командиром и военкомом отдельной учебной автомотобригады МВО, а после учебы в Военной Академии им. Фрунзе (далее ВАФ, с сентября 1924 по сентябрь 1928 года) проходил службу в 3-м танковом полку МВО, командир и политрук роты, помощник командира полка по строевой части, с января 1931г. - командир и военком учебно-танкового полка. Остальные четверо были переведены в танковые части в 1930-32 гг., причем кавалерист из них был лишь один - впрочем, классический - конармеец - С.М. Кривошеин после окончания ВАФ в мае 31 года был назначен начштаба механизированного полка кавалерийской дивизии, остальные трое пришли из стрелковых войск. Большинство же командиров мехкорпусов в новый для них род войск попали лишь в момент формирования самих соединений - по указанным выше причинам. При этом кстати именно среди них наблюдается явное превалирование кавалеристов - среди 10 комкоров 5 пришли напрямую с должностей командиров кавалерийских дивизий и корпусов, один - ген-майор Шестопалов - успел 9 месяцев (с июля 40-го по март 41-го) покомандовать стрелковым корпусом, но до этого практически всю свою карьеру он сделал в кавалерии. Оставшиеся четыре пришли с должностей командиров стрелковых соединений, причем один - генерал-майор Оборин - точно также как и Шестопалов - стрелковой дивизией командовал год, а до этого все время служил в артиллерии. Таким образом, из 10 вновь назначенных комкоров шестеро пришли из кавалерии, 3 из стрелковых войск и один из артиллерии - преобладание кавалеристов более чем явное.
Впрочем, обращаясь ко второй - заметно более многочисленной группе - лиц высшего комсостава, занимавших в Великую отечественную должности командиров танковых корпусов, видно, что ситуация была не столь однозначной, скорее наоборот. Всего в данной группе представлены 75 высших командиров. И что характерно, почти все они к началу войны являлись кадровыми танкистами, то есть начали свою службу в танковых войсках задолго до начала войны.
Из 75 человек 10 либо сразу начали свою службу в РККА с танковых войск, либо попали в автоброневые части на заре их становления, оставшиеся 65 распределялись следующим образом:
4 перешли в мотомехвойска в конце 20-х годов (по одному в 1927 и 1929 гг. и двое в 1928-м)
53 - в самом начале тридцатых (1930 - 5 человек, 1931 - 8 человек, 1932 - 24 человека и 1933 - 16 человек) - наверное самый массовый призыв общевойсковиков в танкисты.
оставшиеся 8 переходили в мотомехвойска по одному человеку в год (в 1934-м, 1936-м, 1937-м, 1939-м, 1940-м, 1941-м, 1942-м и 1943-м гг.)
Здесь очень ярко виден пик создания новых войск, пришедшийся на начало тридцатых, как и то, что подавляющее большинство комкоров имели большой опыт службы в танковых войсках (67 из 75)
Если обратиться к вопросу, какой род войск являлся основным источником комплектования офицерского состава мотомеханизированных войск (за вычетом тех десяти, кто с самого начала служил в них), то получается следующая картина.
Чуть больше половины - 34 комкора из 65 или 52% - выходцы из стрелковых войск.
Вдвое меньше - 17 человек или 26% - это бывшие кавалеристы.
11 офицеров - или 17% - выходцы из артиллерии.
Еще трое (5%) попали в танкисты иными путями. Генерал-майор Ф.Н. Рудкин весь межвоенный период служил в НКВД, а в 1940 году был назначен начальником отделения автотракторного транспорта НКВД. С этой должности в сентябре 1941 года он и попал в РККА, на должность начальника отдела автобронетанкового управления Карельского фронта. Генерал-лейтенант Малахов К.М. в двадцатые годы служил казначеем в различных артчастях, но после учебы на химических КУКС попал в химвойска, стал начальником сначала учебного батальона, а затем автоматически командиром танко-химического батальона и продолжил карьеру уже в танковых войсках. Полковник С.П. Мальцев, бывший политрук и инструктор-пропагандист, в январе 1931 г. был назначен военным комиссаром Балаклеевского артиллерийского склада № 29 и начальником строительства Балаклеевского артиллерийского завода. С этой должности в феврале 1933 г. он был направлен на учебу в Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В.Сталина (далее ВАММ).
Как видно, в начале тридцатых кавалеристы отнюдь не превалировали среди начинающих танкистов, хотя их доля была выше удельного веса этого рода войск. Скорее среди особенностей комплектования нового рода войск можно не кавалерийское происхождение офицеров, а их молодость - так, среди них практически не было офицеров старой армии (кроме генерал-полковника Васильева И.Д., бывшего подпоручика), да и служивших на рядовых и унтер-офицерских должностях, там было немного. Между тем среди например командиров стрелковых корпусов их удельный вес был гораздо выше. Да и среди командиров мехкорпусов военного времени тоже. Стандартный же танкист - это командир стрелковой роты, начавший свою службу в РККА в гражданскую войну или сразу после нее, и после учебы на Ленинградских бронетанковых КУКС в 1931-32 гг. попавщий в танковые войска, причем часто на штабные должности.
Вообще не менее интересен вопрос о том, как именно будущие комкоры попадали в механизированные войска. Наибольший процент прошел через бронетанковые курсы усовершенствования командного состава (19 человек или 29%, в том числе 13 окончили ЛенБТКУКС) или ВАММ (15 человек или 23%). Еще 9 (14%) были направлены в мехвойска после окончания Военной Академии им. Фрунзе, 1 - после окончания школы «Выстрел», а 3 - были направлены преподавать в танковые учебные заведения и продолжили свою карьеру в танковых войсках. 16 человек (25%) были просто переведены на различные должности в танковые и механизированные. Причем часто они либо сначала продолжали службу в своих родах войск, но в составе механизированных соединений и лишь потом становились танкистами, либо же переводились в мехчасти в составе своих родных соединений (это касалось в первую очередь кавалеристов). К первым можно отнести например полковника Бабицкого Я.Е., в 1933 г. бывшего командиром артиллерийской батареи в бригаде им. Калиновского, а в 1934 занявшего должность помначштаба танкового батальона, генерал-лейтенанта Говоруненко П.Д., служившего в артполку, в том числе командиром автобронероты, с 1933 занявшего должность командира артиллерийского дивизиона 4-го мехкорпуса и с этой должности ушедшего в ВАММ, генерал-майора Григорьева В.Е., после химических КУКС сначала назначенного начальником химслужбы механизированного полка. Ко вторым - бывших кавалеристов генерал-лейтенант Веденеева, назначенного командиром и военкомом 15-го механизированного полка 15-й кавалерийской дивизии ЗабВО, генерал-майора Кошелева, в 1932 году назначенного политруком эскадрона механизированного дивизиона горнокавалерийской дивизии, генерал-лейтенант Павелкина, в октябре 1927 года назначенного военкомом 12-го автобронетанкового дивизиона 2-го кавалерийского корпуса, генерал-майора Погосова, в январе 1933 г. переведенного в 6-й механизированный полк своей же дивизии на должность политрука бронеэскадрона, генерал-майора Полозкова, в 1932 г. назначенного на должность начальника штаба 1-го механизированного полка 1-й кавалерийской дивизии, генерал-лейтенанта Попова, с мая 1932 г. занимавшего должности начальника штаба и командира 5-го механизированного полка 5-й кавалерийской дивизии.
Возвращаясь к тем десяти офицерам, которые практически всю карьеру сделали в БТМВ, можно отметить, что четверо из них попали в танковые войска, выпустившись в 1931 году из бронетанковых школ (3 из Саратовской, а один из Орловской). Остальные шестеро могут быть по праву признаны ветеранами советских бронечастей.
Одним из старейших именно танкистов можно назвать будущего маршала бронетанковых войск П.П. Полубоярова, произванного в РККА в ноябре 1919 г. и направленного сначала на Тульские пехотные командные курсы, а затем в Школу высшего комсостава автобронетанковых войск. После окончания последней он с октября 1920 г. командиром тяжелого танка в составе 6-го отдельного танко-автоброневого отряда участвовал в подавлении восстаний на Южном Урале. Некоторые начинали свою карьеру в броневых частях службой на бронепоездах, как например генерал-лейтенант В.Г.Бурков, генерал-майор И.И. Ющук, полковник Бунтман-Дорошкевич. Ющук начал службу на бронепоезде еще в годы гражданской войны, будучи в июле 1918 г. направленным в распоряжение Саратовского бронепоезда № 5, в составе которого участвовал в советско-польской войне 1920 г. на Западном фронте, и.д. командира орудия, начальника бронеплощадки. В октябре 1920 г. он был откомандирован в распоряжение начальника бронечастей Западного фронта и направлен на учебу на тракторные курсы при Высшей автобронетанковой школе. После войны по окончании курсов, в феврале 1923 г. он был назначен командиром танка отдельной учебной бронетанковой бригады МВО, а затем в том же месяце переведен в 5-й отдельный автобронетанковый отряд, командиром танкового взвода, заместителем командира и помощником командира отряда по строевой части. В сентябре 1923 г. он был назначен командиром 1-го дивизиона 1-й легкой флотилии танков. В.Г.Бурков по окончании военно-политических курсов ПриВО с октября 1921 г. на протяжении всех двадцатых годов - с перерывом на учебы на артиллерийских КУКС - служил на различных бронепоездах, и с должности командира Приморского дивизиона бронепоездов ОКДВА в апреле 1930 г. ушел на Ленинградские бронетанковые КУКС РККА, где был и.д. руководителя группы слушателей, а в дальнейшем командиром учебного автобронедивизиона, командиром учебного механизированного полка и начальником этих курсов. Бунтман-Дорошкевич воевал на бронепоезде с апреля 1919 по август 1920 года, после гражданской войны с июня 1921 года находился на учебе в Военной электротехнической школе РККА в Петрограде, по окончании которой в августе 1924 г. был направлен младшим командиром во 2-й автомотополк ЛВО. С 1925 года и до начала тридцатых он был преподавателем на кавалерийских КУКС и в ряде ленинградских гражданских ВУЗов, а в августе 1931 года возвращается на строевую службу - сначала в стрелковые войска, командиром стрелковой роты, а затем, теперь уже окончательно, в механизированные части - с апреля 1932 г. он занимает должность начальника штаба школы младшего командного состава 11-го механизированного корпуса в ЛВО. Генерал-лейтенанты Панов и Радкевич в автомобильные и бронечасти попали в начале 20-х годов, после учебы в Петроградской автоброневой школе. Первый в феврале 1920 г. был направлен на учебу на Петроградские советские военно-технические курсы, по окончании которых в феврале 1921 г. назначен сначала заведующим экспедицией Петроградских окружных военно-инженерных мастерских, затем помощником политического инспектора ударной работы Сергеевского полигона. С сентября 1921 г. он уже курсант Военно-броневой командной школы, по окончании последней с сентября 1924 г. служил в отдельном танковом полку, где был командиром танка учебного батальона, командиром танкового взвода, помощником командира и командиром роты тяжелого батальона. Н.Н. Радкевич был направлен на учебу в Петроградскую высшую военную автобронешколу В июне 1921 г. По ее окончании служил в школе военного автопарка 5-й Краснознаменной армии и.д. инструктора автодела, командира караульного взвода, заведующего гаражом. С января 1925 г. надзиратель автодела, затем командир караульного взвода Ленинградского окружного склада военно-технического имущества. С октября 1926 г. проходил службу на Ленинградских бронетанковых КУКС РККА - по их окончании командир взвода тракторной роты, командир танка, командир танкового взвода и роты учебного батальона.
Кстати, почти все комкоры мехкорпусов начала 40-х годов (за исключением трех человек) служили в царской армии - в том числе четверо на офицерских должностях (штабс-капитаны Виноградов и Мясников, поручик Мостовенко, подпоручик Соколов), четверо - унтер-офицерами, и четверо - на рядовых должностях.
Ну и наконец можно перейти к третьей группе - командиров механизированных корпусов, сформированных уже во время войны. Как отмечалось выше - это наиболее разнородная группа, в которой примерно в равных пропорциях присутствовали как начавшие службу в автобронетанковых войсках в начале двадцатых годов, переведенные туда с масштабным ростом последних в начале тридцатых, переведенные в середине тридцатых годов, попавшие в танкисты в период развертывания предвоенных мехкорпусов, а также уже во время самой войны - всего эта группа насчитывает 25 человек.
Наиболее малочисленна подгруппа попавших туда в двадцатые годы - она представлена тремя командирами, причем все они являлись выходцами из артиллерии. Это кстати вполне объяснимо - двадцатые годы это период зарождения бронетанковых войск, весьма немногочисленных на тот момент и соответственно требовавших с одной стороны малого числа специалистов, а с другой стороны - уже квалифицированных специалистов, с определенной технической подготовкой. Самым «старым» танкистом - с 1925 года - здесь оказался генерал-лейтенант Тамручи, кадровый офицер царской армии, штабс-капитан артиллерии, успевший отучиться в Академии Генштаба во время Первой мировой войны и около года послужить в армии Армянской республики. В Красной армии он служил в артиллерии и на штабных должностях, с июня 1925 г. занял должность начальника штаба, затем и.д. командира отдельного танкового полка, с сентября 1926 г. - начальник штаба 3-го танкового полка.
Следующая подгруппа более многочисленная - это 6 офицеров, попавших в мотомеханизированные войска в начале 30-х годов. Из них трое были переведены из пехоты, двое из кавалерии и один из артиллерии. Еще четверо офицеров попали в танкисты в середине 30-х годов (1935, 1936, 1937) - все из пехоты.
Следующая волна - это попавшие в танковые войска в период формирования предвоенных мехкорпусов в 1940-41 годах - как правило, на должности командиров танковых и моторизованных дивизий. Из пяти человек трое - кавалеристы. При этом реально вплоть до 1937 года (до перехода на преподавательскую работу в Военную Академию) кавалеристом был и генерал-майор В.Н.Символоков, попавший на должность командира 22-го мехкорпуса уже в конце июля 1941 года с должности начштаба стрелкового корпуса.
Что касается тех шести комкоров, кто пришел на командные должности в танковые войска уже во время войны - все они были выходцами из пехоты. Это было связано по всей видимости и с тем, что многие мехкорпуса формировались на основе отличившихся стрелковых дивизий.
Выбивается из общего ряда биография Героя Советского Союза полковника В.Ф. Орлова, в армии до войны реально не служившего, работавшего главным инженером оборонного завода и за время войны сделавшего карьеру с командира батальона до очень успешного командира корпуса. По окончании школы он в 1932 году поступает в Ленинградский индустриальный институт, но уже через год переводится из него в ВАММ, где учится с ноября 1933 г. по ноябрь 1937 г. По ее окончании он работал начальником цеха и техническим директором Ленинградского авторемонтного завода, с июля 1939 г. - главный техник, механик и главный инженер Ленинградского государственного механического завода.
С началом Великой Отечественной войны В. Ф. Орлов - командир отдельного батальона тяжелых танков Северного фронта, который успешно действовал в районе Невская Дубровка, был награжден орденом Красного Знамени. С августа 1941 г. он - командир 51-го отдельного танкового батальона РГК, с октября - заместитель командира 107-го танкового полка, с ноября - командир этого полка в составе 8-й армии Ленинградского фронта, в мае назначен командиром 119-й танковой бригады, позднее командовал 31-й,8-й гв. танковыми бригадами, за время командования которыми характеризовался как смелый, решительный, тактически подготовленный командир, был награжден орденами Красного Знамени и Суворова 2-й степени. В декабре 1944 г. он становится командиром 6-го гв. механизированного корпуса 4-й танковой армии 1-го Украинского фронта, который возглавлял вплоть до смертельного ранения в марте 1945 года. Кстати, за три дня до ранения, повлекшего смерть В.Ф. Орлова, 14 марта 1945 г. командующий 4-й гв. танковой армии генерал-полковник Д. Д. Лелюшенко вручил ему танк Т-34 (№ 81), построенный с разрешения Верховного Главнокомандующего на средства его матери - Марии Иосифовны Орловой и получивший название «Мать-Родина» (после войны танк стоял на пьедестале на территории гвардейского мотострелкового полка в г. Эберсвальде).
Что небезынтересно отметить, среди данной группы комкоров заметно выше удельный вес бывших офицеров, чем среди командиров танковых корпусов - если например среди первых на 75 человек приходится лишь 1 подпоручик (да еще один подпрапорщик), то среди 25 командиров мехкорпусов, сформированных после 1942 года, бывших офицеров 6 человек - или 25%, в том числе один кадровый. Это уже упоминавшийся выше генерал-лейтенант Тамручи, штабс-капитан старой армии, генерал-лейтенант Корчагин, бывшие подпоручик, и бывшие прапорщики генерал-полковник Сухов, генерал-лейтенанты Волков и Акимов, генерал-майор Семашкин. При этом лишь один из них, И.П. Сухов, попал в массовый призыв общевойсковиков на службу в мотомехвойска в начале тридцатых годов. Остальные попали либо раньше (Тамручи, в 1925 году), либо в середине тридцатых (Корчагин, в 1936 году), но в основном уже после начала войны, в 1942-43 гг., с должностей в стрелковых войсках.
Выводы.
Возвращаясь к начальной теме и подытоживая пост, хотелось бы еще раз акцентировать внимание на следующих моментах:
Во-первых, кавалеристы реально - и явно - преобладают только среди командиров мехкорпусов обр. 40-41-го годов, когда не имея в танковых войсках кадрового резерва из специалистов, имеющих опыт руководства крупными соединениями, руководство РККА комплектовало высший комсостав мехкорпусов общевойсковиками и отдавало преимущество именно кавалеристам, как более готовым к ведению маневренной войны.
Во-вторых, необходимо отметить профессионализм основной прослойки командиров танковых корпусов - практически все они как минимум начали службу в войсках еще в начале 30-х годов, и к началу войны имели богатый опыт командной и штабной службы в этом роде войск на всех ступенях служебной лестницы.
Третий интересный момент - это молодость именно танковых командиров, которая выражается например в отсутствии среди них офицеров старой армии, заметно чаще встречающихся среди пехотинцев и кавалеристов. Так средний возраст командиров танковых корпусов на начало войны составлял 40 лет.
Как-то так.
Существует мнение, что командный состав механизированных войск РККА (да и не только, но здесь будет разбираться вопрос именно относительно последней) комплектовался преимущественно выходцами из кавалерийских частей, как наиболее подготовленными для занятия должностей в подвижных частях и которым в большей степени был присущ дух подвижной, маневренной войны. В чем-то схожие мысли относительно недавно проскакивали и в комментах в моем журнале. Изучая биографии в сборниках «Комкоры» и «Командармы», сначала при поверхностном чтении я столкнулся с тем, что хотя бывшие кавалеристы весьма часто присутствовали среди танковых генералов Великой Отечественной, но отнюдь не преобладали среди них. Заинтересовавшись вопросом и покопавшись, собрал несколько циферок и получил следующую картину :
За основу я взял информацию из упомянутого выше справочника «Комкоры». Имевшиеся там персоналии я разделил на три группы, поскольку каждой из них присущи свои характерные особенности - это командиры мехкорпусов еще довоенного формирования, командиры танковых корпусов и командиры механизированных корпусов, сформированных уже во время войны. Возможно кому-то это покажется странным, но именно вторая группа была практически полностью укомплектована кадровыми, профессиональными танкистами (к таковым я отношу тех, кто попал в мотомеханизированные войска как минимум в начале тридцатых годов, в момент начала их масштабного строительства, а то и раньше). Первая группа была представлена в основной своей массе недавними командирами стрелковых и кавалерийских соединений (дивизий и корпусов), что также вполне объяснимо: мехкорпуса обр. 40-41-го годов являлись сложными организационными структурами, близкими скорее к танковым армиям времен войны. Естественно, что руководить ими должны были командиры с опытом руководства крупными соединениями, которых в автобронетанковых войсках на тот момент по большому счету не было - командиры весьма немногочисленных мехкорпусов 30-х годов были репрессированы, так что комсостав мотомехвойск к началу 40-х был представлен в основном командирами бригадного уровня. Что касается третьей группы, то она оказалась наиболее разнородной по своему составу. Итак, что касается циферок и конкретики.
Первая группа - командиры мехкорпусов 1940-41 года. В справочнике «Комкоры» они представлены 15 персоналиями. То, что их число не соответствует количеству мехкорпусов, по всей видимости связано с тем, что данные военачальники попросту перерастали свой уровень и к концу войны руководили фронтами и армиями, а их биографии присутствуют например в справочнике по командармам, и не дублируются в «Комкорах». Поскольку информация из данного справочника менее подробна, чем из «Комкоров» и не всегда есть возможность получить данные по точному времени перехода в мехвойска, их службе в конкретных родах войск, то я ее не стал использовать и ограничился «Комкорами». Итак - 15 комкоров 41-го года. Из них пятеро начали свою службу в мехвойсках еще до начала формирования механизированных корпусов обр. 40-х годов. Из этих пяти один с полным правом может быть отнесен к ветеранам танковых войск - генерал-лейтенант Чернявский Михаил Львович, начавший свою службу в РККА в инженерных войсках, в феврале 1923 года был назначен командиром и военкомом отдельной учебной автомотобригады МВО, а после учебы в Военной Академии им. Фрунзе (далее ВАФ, с сентября 1924 по сентябрь 1928 года) проходил службу в 3-м танковом полку МВО, командир и политрук роты, помощник командира полка по строевой части, с января 1931г. - командир и военком учебно-танкового полка. Остальные четверо были переведены в танковые части в 1930-32 гг., причем кавалерист из них был лишь один - впрочем, классический - конармеец - С.М. Кривошеин после окончания ВАФ в мае 31 года был назначен начштаба механизированного полка кавалерийской дивизии, остальные трое пришли из стрелковых войск. Большинство же командиров мехкорпусов в новый для них род войск попали лишь в момент формирования самих соединений - по указанным выше причинам. При этом кстати именно среди них наблюдается явное превалирование кавалеристов - среди 10 комкоров 5 пришли напрямую с должностей командиров кавалерийских дивизий и корпусов, один - ген-майор Шестопалов - успел 9 месяцев (с июля 40-го по март 41-го) покомандовать стрелковым корпусом, но до этого практически всю свою карьеру он сделал в кавалерии. Оставшиеся четыре пришли с должностей командиров стрелковых соединений, причем один - генерал-майор Оборин - точно также как и Шестопалов - стрелковой дивизией командовал год, а до этого все время служил в артиллерии. Таким образом, из 10 вновь назначенных комкоров шестеро пришли из кавалерии, 3 из стрелковых войск и один из артиллерии - преобладание кавалеристов более чем явное.
Впрочем, обращаясь ко второй - заметно более многочисленной группе - лиц высшего комсостава, занимавших в Великую отечественную должности командиров танковых корпусов, видно, что ситуация была не столь однозначной, скорее наоборот. Всего в данной группе представлены 75 высших командиров. И что характерно, почти все они к началу войны являлись кадровыми танкистами, то есть начали свою службу в танковых войсках задолго до начала войны.
Из 75 человек 10 либо сразу начали свою службу в РККА с танковых войск, либо попали в автоброневые части на заре их становления, оставшиеся 65 распределялись следующим образом:
4 перешли в мотомехвойска в конце 20-х годов (по одному в 1927 и 1929 гг. и двое в 1928-м)
53 - в самом начале тридцатых (1930 - 5 человек, 1931 - 8 человек, 1932 - 24 человека и 1933 - 16 человек) - наверное самый массовый призыв общевойсковиков в танкисты.
оставшиеся 8 переходили в мотомехвойска по одному человеку в год (в 1934-м, 1936-м, 1937-м, 1939-м, 1940-м, 1941-м, 1942-м и 1943-м гг.)
Здесь очень ярко виден пик создания новых войск, пришедшийся на начало тридцатых, как и то, что подавляющее большинство комкоров имели большой опыт службы в танковых войсках (67 из 75)
Если обратиться к вопросу, какой род войск являлся основным источником комплектования офицерского состава мотомеханизированных войск (за вычетом тех десяти, кто с самого начала служил в них), то получается следующая картина.
Чуть больше половины - 34 комкора из 65 или 52% - выходцы из стрелковых войск.
Вдвое меньше - 17 человек или 26% - это бывшие кавалеристы.
11 офицеров - или 17% - выходцы из артиллерии.
Еще трое (5%) попали в танкисты иными путями. Генерал-майор Ф.Н. Рудкин весь межвоенный период служил в НКВД, а в 1940 году был назначен начальником отделения автотракторного транспорта НКВД. С этой должности в сентябре 1941 года он и попал в РККА, на должность начальника отдела автобронетанкового управления Карельского фронта. Генерал-лейтенант Малахов К.М. в двадцатые годы служил казначеем в различных артчастях, но после учебы на химических КУКС попал в химвойска, стал начальником сначала учебного батальона, а затем автоматически командиром танко-химического батальона и продолжил карьеру уже в танковых войсках. Полковник С.П. Мальцев, бывший политрук и инструктор-пропагандист, в январе 1931 г. был назначен военным комиссаром Балаклеевского артиллерийского склада № 29 и начальником строительства Балаклеевского артиллерийского завода. С этой должности в феврале 1933 г. он был направлен на учебу в Военную академию механизации и моторизации РККА им. И.В.Сталина (далее ВАММ).
Как видно, в начале тридцатых кавалеристы отнюдь не превалировали среди начинающих танкистов, хотя их доля была выше удельного веса этого рода войск. Скорее среди особенностей комплектования нового рода войск можно не кавалерийское происхождение офицеров, а их молодость - так, среди них практически не было офицеров старой армии (кроме генерал-полковника Васильева И.Д., бывшего подпоручика), да и служивших на рядовых и унтер-офицерских должностях, там было немного. Между тем среди например командиров стрелковых корпусов их удельный вес был гораздо выше. Да и среди командиров мехкорпусов военного времени тоже. Стандартный же танкист - это командир стрелковой роты, начавший свою службу в РККА в гражданскую войну или сразу после нее, и после учебы на Ленинградских бронетанковых КУКС в 1931-32 гг. попавщий в танковые войска, причем часто на штабные должности.
Вообще не менее интересен вопрос о том, как именно будущие комкоры попадали в механизированные войска. Наибольший процент прошел через бронетанковые курсы усовершенствования командного состава (19 человек или 29%, в том числе 13 окончили ЛенБТКУКС) или ВАММ (15 человек или 23%). Еще 9 (14%) были направлены в мехвойска после окончания Военной Академии им. Фрунзе, 1 - после окончания школы «Выстрел», а 3 - были направлены преподавать в танковые учебные заведения и продолжили свою карьеру в танковых войсках. 16 человек (25%) были просто переведены на различные должности в танковые и механизированные. Причем часто они либо сначала продолжали службу в своих родах войск, но в составе механизированных соединений и лишь потом становились танкистами, либо же переводились в мехчасти в составе своих родных соединений (это касалось в первую очередь кавалеристов). К первым можно отнести например полковника Бабицкого Я.Е., в 1933 г. бывшего командиром артиллерийской батареи в бригаде им. Калиновского, а в 1934 занявшего должность помначштаба танкового батальона, генерал-лейтенанта Говоруненко П.Д., служившего в артполку, в том числе командиром автобронероты, с 1933 занявшего должность командира артиллерийского дивизиона 4-го мехкорпуса и с этой должности ушедшего в ВАММ, генерал-майора Григорьева В.Е., после химических КУКС сначала назначенного начальником химслужбы механизированного полка. Ко вторым - бывших кавалеристов генерал-лейтенант Веденеева, назначенного командиром и военкомом 15-го механизированного полка 15-й кавалерийской дивизии ЗабВО, генерал-майора Кошелева, в 1932 году назначенного политруком эскадрона механизированного дивизиона горнокавалерийской дивизии, генерал-лейтенант Павелкина, в октябре 1927 года назначенного военкомом 12-го автобронетанкового дивизиона 2-го кавалерийского корпуса, генерал-майора Погосова, в январе 1933 г. переведенного в 6-й механизированный полк своей же дивизии на должность политрука бронеэскадрона, генерал-майора Полозкова, в 1932 г. назначенного на должность начальника штаба 1-го механизированного полка 1-й кавалерийской дивизии, генерал-лейтенанта Попова, с мая 1932 г. занимавшего должности начальника штаба и командира 5-го механизированного полка 5-й кавалерийской дивизии.
Возвращаясь к тем десяти офицерам, которые практически всю карьеру сделали в БТМВ, можно отметить, что четверо из них попали в танковые войска, выпустившись в 1931 году из бронетанковых школ (3 из Саратовской, а один из Орловской). Остальные шестеро могут быть по праву признаны ветеранами советских бронечастей.
Одним из старейших именно танкистов можно назвать будущего маршала бронетанковых войск П.П. Полубоярова, произванного в РККА в ноябре 1919 г. и направленного сначала на Тульские пехотные командные курсы, а затем в Школу высшего комсостава автобронетанковых войск. После окончания последней он с октября 1920 г. командиром тяжелого танка в составе 6-го отдельного танко-автоброневого отряда участвовал в подавлении восстаний на Южном Урале. Некоторые начинали свою карьеру в броневых частях службой на бронепоездах, как например генерал-лейтенант В.Г.Бурков, генерал-майор И.И. Ющук, полковник Бунтман-Дорошкевич. Ющук начал службу на бронепоезде еще в годы гражданской войны, будучи в июле 1918 г. направленным в распоряжение Саратовского бронепоезда № 5, в составе которого участвовал в советско-польской войне 1920 г. на Западном фронте, и.д. командира орудия, начальника бронеплощадки. В октябре 1920 г. он был откомандирован в распоряжение начальника бронечастей Западного фронта и направлен на учебу на тракторные курсы при Высшей автобронетанковой школе. После войны по окончании курсов, в феврале 1923 г. он был назначен командиром танка отдельной учебной бронетанковой бригады МВО, а затем в том же месяце переведен в 5-й отдельный автобронетанковый отряд, командиром танкового взвода, заместителем командира и помощником командира отряда по строевой части. В сентябре 1923 г. он был назначен командиром 1-го дивизиона 1-й легкой флотилии танков. В.Г.Бурков по окончании военно-политических курсов ПриВО с октября 1921 г. на протяжении всех двадцатых годов - с перерывом на учебы на артиллерийских КУКС - служил на различных бронепоездах, и с должности командира Приморского дивизиона бронепоездов ОКДВА в апреле 1930 г. ушел на Ленинградские бронетанковые КУКС РККА, где был и.д. руководителя группы слушателей, а в дальнейшем командиром учебного автобронедивизиона, командиром учебного механизированного полка и начальником этих курсов. Бунтман-Дорошкевич воевал на бронепоезде с апреля 1919 по август 1920 года, после гражданской войны с июня 1921 года находился на учебе в Военной электротехнической школе РККА в Петрограде, по окончании которой в августе 1924 г. был направлен младшим командиром во 2-й автомотополк ЛВО. С 1925 года и до начала тридцатых он был преподавателем на кавалерийских КУКС и в ряде ленинградских гражданских ВУЗов, а в августе 1931 года возвращается на строевую службу - сначала в стрелковые войска, командиром стрелковой роты, а затем, теперь уже окончательно, в механизированные части - с апреля 1932 г. он занимает должность начальника штаба школы младшего командного состава 11-го механизированного корпуса в ЛВО. Генерал-лейтенанты Панов и Радкевич в автомобильные и бронечасти попали в начале 20-х годов, после учебы в Петроградской автоброневой школе. Первый в феврале 1920 г. был направлен на учебу на Петроградские советские военно-технические курсы, по окончании которых в феврале 1921 г. назначен сначала заведующим экспедицией Петроградских окружных военно-инженерных мастерских, затем помощником политического инспектора ударной работы Сергеевского полигона. С сентября 1921 г. он уже курсант Военно-броневой командной школы, по окончании последней с сентября 1924 г. служил в отдельном танковом полку, где был командиром танка учебного батальона, командиром танкового взвода, помощником командира и командиром роты тяжелого батальона. Н.Н. Радкевич был направлен на учебу в Петроградскую высшую военную автобронешколу В июне 1921 г. По ее окончании служил в школе военного автопарка 5-й Краснознаменной армии и.д. инструктора автодела, командира караульного взвода, заведующего гаражом. С января 1925 г. надзиратель автодела, затем командир караульного взвода Ленинградского окружного склада военно-технического имущества. С октября 1926 г. проходил службу на Ленинградских бронетанковых КУКС РККА - по их окончании командир взвода тракторной роты, командир танка, командир танкового взвода и роты учебного батальона.
Кстати, почти все комкоры мехкорпусов начала 40-х годов (за исключением трех человек) служили в царской армии - в том числе четверо на офицерских должностях (штабс-капитаны Виноградов и Мясников, поручик Мостовенко, подпоручик Соколов), четверо - унтер-офицерами, и четверо - на рядовых должностях.
Ну и наконец можно перейти к третьей группе - командиров механизированных корпусов, сформированных уже во время войны. Как отмечалось выше - это наиболее разнородная группа, в которой примерно в равных пропорциях присутствовали как начавшие службу в автобронетанковых войсках в начале двадцатых годов, переведенные туда с масштабным ростом последних в начале тридцатых, переведенные в середине тридцатых годов, попавшие в танкисты в период развертывания предвоенных мехкорпусов, а также уже во время самой войны - всего эта группа насчитывает 25 человек.
Наиболее малочисленна подгруппа попавших туда в двадцатые годы - она представлена тремя командирами, причем все они являлись выходцами из артиллерии. Это кстати вполне объяснимо - двадцатые годы это период зарождения бронетанковых войск, весьма немногочисленных на тот момент и соответственно требовавших с одной стороны малого числа специалистов, а с другой стороны - уже квалифицированных специалистов, с определенной технической подготовкой. Самым «старым» танкистом - с 1925 года - здесь оказался генерал-лейтенант Тамручи, кадровый офицер царской армии, штабс-капитан артиллерии, успевший отучиться в Академии Генштаба во время Первой мировой войны и около года послужить в армии Армянской республики. В Красной армии он служил в артиллерии и на штабных должностях, с июня 1925 г. занял должность начальника штаба, затем и.д. командира отдельного танкового полка, с сентября 1926 г. - начальник штаба 3-го танкового полка.
Следующая подгруппа более многочисленная - это 6 офицеров, попавших в мотомеханизированные войска в начале 30-х годов. Из них трое были переведены из пехоты, двое из кавалерии и один из артиллерии. Еще четверо офицеров попали в танкисты в середине 30-х годов (1935, 1936, 1937) - все из пехоты.
Следующая волна - это попавшие в танковые войска в период формирования предвоенных мехкорпусов в 1940-41 годах - как правило, на должности командиров танковых и моторизованных дивизий. Из пяти человек трое - кавалеристы. При этом реально вплоть до 1937 года (до перехода на преподавательскую работу в Военную Академию) кавалеристом был и генерал-майор В.Н.Символоков, попавший на должность командира 22-го мехкорпуса уже в конце июля 1941 года с должности начштаба стрелкового корпуса.
Что касается тех шести комкоров, кто пришел на командные должности в танковые войска уже во время войны - все они были выходцами из пехоты. Это было связано по всей видимости и с тем, что многие мехкорпуса формировались на основе отличившихся стрелковых дивизий.
Выбивается из общего ряда биография Героя Советского Союза полковника В.Ф. Орлова, в армии до войны реально не служившего, работавшего главным инженером оборонного завода и за время войны сделавшего карьеру с командира батальона до очень успешного командира корпуса. По окончании школы он в 1932 году поступает в Ленинградский индустриальный институт, но уже через год переводится из него в ВАММ, где учится с ноября 1933 г. по ноябрь 1937 г. По ее окончании он работал начальником цеха и техническим директором Ленинградского авторемонтного завода, с июля 1939 г. - главный техник, механик и главный инженер Ленинградского государственного механического завода.
С началом Великой Отечественной войны В. Ф. Орлов - командир отдельного батальона тяжелых танков Северного фронта, который успешно действовал в районе Невская Дубровка, был награжден орденом Красного Знамени. С августа 1941 г. он - командир 51-го отдельного танкового батальона РГК, с октября - заместитель командира 107-го танкового полка, с ноября - командир этого полка в составе 8-й армии Ленинградского фронта, в мае назначен командиром 119-й танковой бригады, позднее командовал 31-й,8-й гв. танковыми бригадами, за время командования которыми характеризовался как смелый, решительный, тактически подготовленный командир, был награжден орденами Красного Знамени и Суворова 2-й степени. В декабре 1944 г. он становится командиром 6-го гв. механизированного корпуса 4-й танковой армии 1-го Украинского фронта, который возглавлял вплоть до смертельного ранения в марте 1945 года. Кстати, за три дня до ранения, повлекшего смерть В.Ф. Орлова, 14 марта 1945 г. командующий 4-й гв. танковой армии генерал-полковник Д. Д. Лелюшенко вручил ему танк Т-34 (№ 81), построенный с разрешения Верховного Главнокомандующего на средства его матери - Марии Иосифовны Орловой и получивший название «Мать-Родина» (после войны танк стоял на пьедестале на территории гвардейского мотострелкового полка в г. Эберсвальде).
Что небезынтересно отметить, среди данной группы комкоров заметно выше удельный вес бывших офицеров, чем среди командиров танковых корпусов - если например среди первых на 75 человек приходится лишь 1 подпоручик (да еще один подпрапорщик), то среди 25 командиров мехкорпусов, сформированных после 1942 года, бывших офицеров 6 человек - или 25%, в том числе один кадровый. Это уже упоминавшийся выше генерал-лейтенант Тамручи, штабс-капитан старой армии, генерал-лейтенант Корчагин, бывшие подпоручик, и бывшие прапорщики генерал-полковник Сухов, генерал-лейтенанты Волков и Акимов, генерал-майор Семашкин. При этом лишь один из них, И.П. Сухов, попал в массовый призыв общевойсковиков на службу в мотомехвойска в начале тридцатых годов. Остальные попали либо раньше (Тамручи, в 1925 году), либо в середине тридцатых (Корчагин, в 1936 году), но в основном уже после начала войны, в 1942-43 гг., с должностей в стрелковых войсках.
Выводы.
Возвращаясь к начальной теме и подытоживая пост, хотелось бы еще раз акцентировать внимание на следующих моментах:
Во-первых, кавалеристы реально - и явно - преобладают только среди командиров мехкорпусов обр. 40-41-го годов, когда не имея в танковых войсках кадрового резерва из специалистов, имеющих опыт руководства крупными соединениями, руководство РККА комплектовало высший комсостав мехкорпусов общевойсковиками и отдавало преимущество именно кавалеристам, как более готовым к ведению маневренной войны.
Во-вторых, необходимо отметить профессионализм основной прослойки командиров танковых корпусов - практически все они как минимум начали службу в войсках еще в начале 30-х годов, и к началу войны имели богатый опыт командной и штабной службы в этом роде войск на всех ступенях служебной лестницы.
Третий интересный момент - это молодость именно танковых командиров, которая выражается например в отсутствии среди них офицеров старой армии, заметно чаще встречающихся среди пехотинцев и кавалеристов. Так средний возраст командиров танковых корпусов на начало войны составлял 40 лет.
Как-то так.