«В Гражданской войне простая арифметика бывает недостаточна и часто ошибочна». (с)
Или к истории авторства одной идеи.
Сначала небольшая преамбула - я хотел бы выразить здесь огромную благодарность ув. Александру Б. aka Домовой. Он давно и много работает в архивах, занимаясь темой химической войны и химического оружия эпохи ПМВ и ГВ. И работая там он находит время - и не малое (судя по объему предоставленной информации), отрывая его от своей работы, и для того, чтобы найти и переписать некоторые документы для меня - касающиеся командного состава РККА, работы военно-учебных заведений и т.п. В частности, он сбросил мне часть крайне любопытных документов и выдержек из них, касающихся подготовки офицеров в армиях иностранных государств, подготовленных советскими военными атташе и командированными за границу высокопоставленными советскими военными.
В общем, хочу еще раз выразить ему огромную благодарность за это!
Ну а среди последней партии документов оказался один - не касающийся комсостава РККА межвоенного периода, а касающийся эпохи ГВ, за авторством Тухачевского - но тем не менее оказавшийся весьма любопытным для меня:
«рукопись
Командующий 5-й Революционной армией
... июля 1919 г., г. Уфа
Председателю Революционного
Военного Совета Республики
В настоящем докладе я обращаюсь к Вам как коммунист, подавая его не по команде.
События на южном фронте заставили меня высказаться, не как командующего одной из красных армий, как я это делал обыкновенно, а как коммуниста, болеющего за всякую неудачу революции.
Причины наших неудач на южном фронте мне слишком хорошо известны и, потому, я счел долгом изложить их Вам в докладе.
Наш общий недостаток в Красной Армии, это недостаток командного состава. Правда, специалисты старой армии и привлечены к работе, но что из себя представляют специалисты русской царской армии?
Японская война резко разделила надвое русское офицерство. Прошедшие курс военных наук после японской войны, прониклись новым духом русской военной доктрины, энергичным, решительным, нападательным. Прошедшие же старую школу, неизменно все, за самыми редкими исключениями, поражены Куропаткинским, нерешительно-выжидательным методом накладывания заплаток на прорехи.
Эта безграмотная школа, отставшая не только от нашего времени, но и от японской войны (а еще лучше сказать, никогда не бывшая пригодной), нашла себе широкое применение на южном фронте в конце января сего года, вместе с назначением т. Гиттиса на пост командюжа.
(Чтобы не быть голословным я приведу доказательства только что высказанному - зачеркнуто)
Но, и не одна старая, негодная, школа является главным недостатком т. Гиттиса. Куропаткин был, хотя и нерешителен, но, все же, был образованным и серьезным военачальником. Вот этого то качества и нет у Гиттиса. Будучи хорошо знаком с приказами Гиттиса, и его пониманием войны, я совершенно определенно заявляю, что Гиттис не знает, и не руководствуется основными законами стратегии.
С самого начала командования южфронтом, т. Гиттис ошибся в выборе решающего направления, избрав его не на Ростов, а на Царицын. Видимо под давлением Центра, он изменил это, противоречащее обстановке, направление, но ошибки в развертывании было трудно исправить, а главная, непростительная, ошибка заключалась в том, что т. Гиттис не произвел перегруппировки, несмотря на выбор нового, решающего направления. В общем, до самого нашего поражения на этом фронте, главные наши силы действовали восточнее Ростовской желдороги. Когда я командовал 8-й армией, то Миллеровское направление для 8-й армии мне пришлось избрать "самостийно", т. к. т. Гиттис определенно вел 8-ю армию в юго-восточном направлении, т. е. главное, Ростовское направление, предоставлялось одной группе Кожевникова. Об этой преступной безграмотности я докладывал Главкому Вацетису, и указывал т. Гиттису. Но первые доклады оставались без последствия,а за вторые я получил нагоняй от РевСовета фронта.
Но, не только в безобразной группировке сил таились наши неудачи. Т. Гиттис совершенно не учел вопроса обеспечения тылов. Если бы его главные силы наступали через Донецкий бассейн на Ростов (по кратчайшему направлению), то у него бы был безопасный, советский, тыл. Но, главные его силы шли через Донскую область, и передовые линии ослаблялись для подавления казачьих восстаний. Видя, с самого начала, угрожавшую опасность фронта, не получая никаких ответов на мои доклады, я начал указывать т. Гиттису на ошибки в его руководстве, и на проявляемую им нерешительность. Как я уже упомянул, в ответ на это я начал получать нагоняи от РевСовета фронта, которые, в конце концов, приняли такой характер, что работать на этом фронте стало невозможно, и я воспользовался подходящим случаем семейного свойства, чтобы покинуть южный фронт.
Я нарочно так подробно остановился на всем этом, чтобы доказать мое мнение, заключающееся в том, что не Махно причина катастрофы южфронта, а само наше командование на этом фронте. Поражение, рано или поздно, должно было сказаться, т. к. с нашей стороны командовал человек неспособный, нерешительный и безграмотный, допустивший массу жесточайших ошибок, и не видевший их, а с противной стороны командовал способный, предприимчивый генерал Деникин.
Если бы не уверения многих достойных коммунистов, что т. Гиттис надежный, в политическом отношении, человек, то я, определенно, считал бы его предателем. Его фразы, как-то: "кулацкий Дон" или "красновские банды", помещаемые им в приказах, я полагаю, не дорого стоят.
Сместить т. Гиттиса, в настоящую опасную минуту, даст больше, чем прислать три новых дивизии. На Востфронте, у нас, было появилась пародия на т. Гиттиса - т. Самойло, но здесь старый, крепкий, революционный фронт быстро выжил его. Гиттис же, на южном фронте, вызывая к себе самое недоверчивое отношение у подчиненных, всячески пользуется успехом у членов РевСовета, благодаря искусной болтовне.
Конечно, среди старых специалистов трудно найти хороших командующих. Уже пришло время заменять их коммунистами. Например, Командюжгруппы Востфронта т. Фрунзе - необычайно талантливый человек и, под его командой, положение на фронте быстро бы изменилось.
В старой нашей армии, вообще, не было очень хороших специалистов, и для ведения войны массовых армий, а для гражданской они совсем не годятся. Эта война слишком трудна и, для хорошего командования, требует светлого ума и способности к анализу, а этих качеств у русских генералов старой армии не было.
РевСовет 5-й армии широко назначает на командные должности политкомов, получивших навыки в ведении гражданской войны,и это дает нам блестящие результаты. Время передачи командования в руки революционных элементов настало, и обращение опытных политкомов на пополнение командного состава в широком масштабе даст неожиданно блестящие результаты.
На этом я и заканчиваю мой доклад, который я не мог не написать, видя как люди, которым не дорога, если не невистна революция, ведут наши красные армии на неминуемое поражение.
Командующий 5-й Армией».
В данном документе вообще немало любопытного, но я привет его ради следующего момента:
«С самого начала командования южфронтом, т. Гиттис ошибся в выборе решающего направления, избрав его не на Ростов, а на Царицын. Видимо под давлением Центра, он изменил это, противоречащее обстановке, направление, но ошибки в развертывании было трудно исправить, а главная, непростительная, ошибка заключалась в том, что т. Гиттис не произвел перегруппировки, несмотря на выбор нового, решающего направления. В общем, до самого нашего поражения на этом фронте, главные наши силы действовали восточнее Ростовской желдороги. Когда я командовал 8-й армией, то Миллеровское направление для 8-й армии мне пришлось избрать "самостийно", т. к. т. Гиттис определенно вел 8-ю армию в юго-восточном направлении, т. е. главное, Ростовское направление, предоставлялось одной группе Кожевникова. Об этой преступной безграмотности я докладывал Главкому Вацетису, и указывал т. Гиттису. Но первые доклады оставались без последствия,а за вторые я получил нагоняй от РевСовета фронта. Но, не только в безобразной группировке сил таились наши неудачи. Т. Гиттис совершенно не учел вопроса обеспечения тылов. Если бы его главные силы наступали через Донецкий бассейн на Ростов (по кратчайшему направлению), то у него бы был безопасный, советский, тыл. Но, главные его силы шли через Донскую область, и передовые линии ослаблялись для подавления казачьих восстаний.»
Потому как на авторство подобной идеи - выбора операционного направления - я натыкался у совершенно разных людей.
Впервые - обратил внимание - в работе Какурина и Вацетиса «История Гражданской войны» - в примечаниях, со ссылкой на Ворошилова, она приписывалась Сталину (осень 1919 года). Приведу цитату полностью:
Труд был сверстан, когда появилась работа К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная армия» (1929), в которой дается ряд новых данных, характеризующих процесс возникновения решения о нанесении главного удара Деникину в направлении Курск - Харьков - Донбасс. Осуществление этого плана, как известно, привело к разгрому Деникина.
К. Е. Ворошилов пишет (с. 21): «Осень 1919 года памятна всем. Наступал решающий, переломный момент всей Гражданской войны. Снабженные «союзниками», поддержанные их штабами белогвардейские полчища Деникина подходили к Орлу. Весь громадный южфронт медленными валами откатывался назад. Внутри положение было не менее тяжелое. Продовольственные затруднения чрезвычайно обострились. Промышленные районы останавливались от недостатка топлива. Внутри страны, и даже в самой Москве, зашевелились контрреволюционные элементы. Опасность угрожала Туле, опасность нависла над Москвой.
Надо спасать положение. И на Южный фронт ЦК посылает в качестве члена РВС т. Сталина. Теперь уже нет надобности скрывать, что перед своим назначением т. Сталин поставил перед ЦК три главных условия: 1) Троцкий не должен вмешиваться в дела южфронта и не должен переходить за его разграничительные линии; 2) с Южного фронта должен быть немедленно отозван целый ряд работников, которых т. Сталин считал непригодными восстановить положение в войсках, и 3) на южфронт должны быть немедленно командированы новые работники по выбору т. Сталина, которые эту задачу могли выполнить. Эти условия были приняты полностью. Но для того, чтобы охватить эту громадную махину (от Волги до польско-украинской границы), называвшуюся Южным фронтом, насчитывающую в своем составе несколько сот тысяч войск, нужна была ясно формулированная задача фронту. Тогда эту цель можно было бы поставить перед войсками и путем перегруппировки и сосредоточения лучших сил на главных направлениях нанести удар врагу.
Т. Сталин застает очень неопределенную и тяжелую обстановку на фронте. На главном направлении Курск - Орел - Тула нас бьют; восточный фланг беспомощно топчется на месте. Что же касается оперативных директив, ему предлагается старый план (сентябрьский) нанесения главного удара левым флангом, от Царицына на Новороссийск, через донские степи:
«Основной план наступления южфронта остается без изменения, именно главнейший удар наносится особой группой Шорина, имеющей задачей уничтожение врага на Дону и Кубани» (из директивы главкома, сентябрь 1919 г.).
Ознакомившись с положением, т. Сталин немедленно принимает решение. Он категорически отвергает старый план, выдвигает новые предложения и предлагает их Ленину в следующей записке, которая говорит сама за себя. Она настолько интересна, настолько ярко рисует стратегический талант т. Сталина, настолько характерна по самой решительности постановки вопросов, что мы считаем полезным привести ее полностью.
«Месяца два назад главком принципиально не возражал против удара с запада на восток через Донецкий бассейн как основного. Если он все же не пошел на такой удар, то потому, что ссылался на «наследство», полученное в результате отступления южных войск летом, т. е. на стихийно создавшуюся группировку войск Юго-Восточного фронта, перестройка которой (группировки) повела бы к большой трате времени и выгоде Деникина... Но теперь обстановка и связанная с ней группировка сил изменились в основе: 8-я армия (основная на бывшем южфронте) передвинулась в районе южфронта и смотрит прямо на Донецкий бассейн, кон-корпус Буденного (другая основная сила) передвинулся тоже в район южфронта, прибавилась новая сила - латдивизия, которая через месяц, обновившись, вновь представит грозную для Деникина силу... Что же заставляет главком (Ставку) отстаивать старый план? Очевидно, одно лишь упорство, если угодно - фракционность, самая тупая и самая опасная для республики, культивируемая в главкоме состоящим при нем «стратегическим» петушком... На днях главком дал Шорину директиву о наступлении на Новороссийск через донские степи по линии, по которой, может быть, и удобно летать нашим авиаторам, но уже совершенно невозможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии. Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде, вражеской нам, в условиях абсолютного бездорожья грозит нам полным крахом. Не трудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т. е. может лишь усилить Деникина. Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отмененный практикой старый план, заменив его планом основного удара через Харьков - Донецкий бассейн на Ростов: во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот, симпатизирующую нам, что облегчит наше передвижение, во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (Донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина - линию Воронеж - Ростов... в-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл, в-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет... в-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля. С принятием этого плана нельзя медлить... Короче: старый, уже отмененный жизнью план ни в коем случае не следует гальванизировать - это опасно для республики, это наверняка облегчит положение Деникина. Его надо заменить другим планом. Обстоятельства и условия не только назрели для этого, но и повелительно диктуют такую замену... Без этого моя работа на южфронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право, или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на южфронте. Ваш Сталин».
Комментарии к этому документу излишни. Обращает на себя внимание, какой мерой т. Сталин измеряет кратчайшее оперативное направление. В Гражданской войне простая арифметика бывает недостаточна и часто ошибочна. Путь от Царицына до Новороссийска может оказаться гораздо длинней, потому что он проходит через враждебную классовую среду. И наоборот, путь от Тулы до Новороссийска может оказаться гораздо короче, потому что он идет через рабочий Харьков, через шахтерский Донбасс. В этой оценке направлений сказались основные качества т. Сталина как пролетарского революционера, как настоящего стратега Гражданской войны.
План Сталина был принят Центральным комитетом. Сам Ленин собственной рукой написал приказание полевому штабу о немедленном изменении изжившей себя директивы. Главный удар был нанесен Южфронтом в направлении на Харьков - Донбасс - Ростов. Результаты известны: перелом в Гражданской войне был достигнут. Деникинские полчища были опрокинуты в Черное море. Украина и Северный Кавказ освобождены от белогвардейцев. Т. Сталину во всем этом принадлежит громадная заслуга.
Но что любопытно ровно о том же- и тоже после Гражданской войны - написал и главный оппонент тов. Сталина тов. Троцкий (в связи с этим - см. выше «Троцкий не должен вмешиваться в дела южфронта и не должен переходить за его разграничительные линии»))):
Главное место в гражданской войне занял, как уже сказано, южный фронт. Силы врага состояли из двух самостоятельных частей: казачества, особенно кубанского, и добровольческой белой армии, набранной со всей страны. Казачество хотело отстоять свои границы от натиска рабочих и крестьян. Добровольческая же армия хотела взять Москву. Эти две линии сливались лишь до тех пор, пока добровольцы составляли на Северном Кавказе общий фронт с кубанцами. Но вывести кубанцев из Кубани представляло для Деникина трудную, вернее сказать, непосильную задачу. Наше главное командование подошло к разрешению проблемы южного фронта, как к абстрактно стратегической задаче, игнорируя ее социальные основы. Кубань была главной базой добровольцев. Ставка решила поэтому решающий удар нанести по этой базе с Волги. Пусть Деникин зарывается и тянется головою к Москве. Мы тем временем за его спиною разметаем его кубанскую базу. Деникин повиснет в воздухе, и мы возьмем его голыми руками. Такова была общая стратегическая схема. Если б дело шло не о гражданской войне, она была бы правильной. По отношению же к реальному южному фронту она оказалась чисто академической и сильно помогла врагу. Если Деникин не мог поднять казачество на далекий поход против севера, то, ударив по казачьим гнездам с юга, мы помогли Деникину. Отныне казаки не могли уже защищаться только на своей собственной земле. Мы сами связывали их судьбу с судьбой добровольческой армии.
Несмотря на тщательную подготовку нами операций и сосредоточение значительных сил и материальных средств, мы не имели успеха. В тылу Деникина казаки образовали могучий оплот. Они вросли в свою землю, держались за нее зубами и когтями. Наше наступление поставило на ноги все казацкое население. Мы тратили силы и время и толкали в состав белой армии всех способных носить оружие. Деникин тем временем разлился по Украине, пополнил свои ряды, двинулся на север, взял Курск, взял Орел и угрожал Туле. Сдача нами Тулы была бы катастрофой, так как означала бы потерю важнейших ружейного и патронного заводов.
План, который я предлагал с самого начала, имел прямо противоположный характер. Я требовал, чтоб мы первым ударом отрезали добровольцев от казаков и, предоставив казаков самим себе, сосредоточили главные силы против добровольческой армии. Главное направление удара приходилось, по этому плану, не с Волги на Кубань, а от Воронежа на Харьков и Донецкий бассейн. Крестьянское и рабочее население в этой полосе, отделяющей Северный Кавказ от Украины, было целиком на стороне Красной Армии. Подвигаясь по этому направлению, Красная Армия входила бы, как нож в масло. Казаки оставались бы на местах, чтоб охранять свои границы от чужаков, но мы их не трогали бы. Вопрос о казачестве оставался бы самостоятельной задачей, не столько военной, сколько политической. Но нужно было прежде всего стратегически отделить эту задачу от задачи разгрома добровольческой армии Деникина. В конце концов был принят именно этот план, но лишь после того, как Деникин стал угрожать Туле, сдача которой была опаснее, чем сдача Москвы. Мы потеряли несколько месяцев, понесли много излишних жертв и пережили несколько крайне опасных недель.
Отмечу мимоходом, что стратегическое разногласие по поводу южного фронта имело самое прямое отношение к вопросу об оценке или "недооценке" крестьянства. Я строил весь план, исходя из взаимоотношений крестьян и рабочих, с одной стороны, и казаков -- с другой, и именно по этой линии противопоставлял свой план абстрактно-академическому замыслу главного командования, которое нашло поддержку большинства ЦК.
Итак, после Гражданской войны два политических противника приписывают себе одну и ту же идею - пусть и с нюансами, но основное у них одно. Любопытно также что и Сталин и Троцкий пишут про абстрактно-стратегическое мышление генералитета старой армии (со ссылкой на Главкомом, как я понимаю, тут проехались и по Вацетису - Троцкий, и по Каменеву - Сталин), как и Тухачевский кстати (но он метит не так высоко - не против Главкома, а больше против Гитииса) - но при этом еще одно упоминание об авторстве идеи выбора операционного направления во время боев на Юге (хотя и без подробностей) я нашел как раз у одного из тех самых генералов-военспецов:
«…В период подготовки Орловской операции, летом 1919 года производил расследование о причинах крушения наступления, предпринятого Вацетисом весной 1919 года в Донбасс; и как на таковую причину указал на неправильный выбор операционного направления. Результаты расследования, в форме брошюры, изданы особой брошюрой в августе 1919 года, являющейся едва ли не первым трудом по истории гражданской войны 1918-1921 годов.»
Из автобиографии комдива Свечина Александра Александровича, написанной 9 августа 1937 года.
В общем, идея похоже витала в воздухе - и кстати письмо Тухачевского по ходу дела наиболее ранний подтвержденный документ по теме. Что касается А.А. Свечина - то тут слишком краткая информация и нет точного понимания, что конкретно он написал. Хотя по всей видимости в то же самое время что и Тухачевский. А вот Иосиф Виссарионович идет уже третьим - написав свою записку осенью 1919 года, и вполне вероятно что ознакомившись с подобными мнениями, изложенными другими людьми. Ну и у Льва Давыдовича позиция здесь пока наиболее слабая.
Сначала небольшая преамбула - я хотел бы выразить здесь огромную благодарность ув. Александру Б. aka Домовой. Он давно и много работает в архивах, занимаясь темой химической войны и химического оружия эпохи ПМВ и ГВ. И работая там он находит время - и не малое (судя по объему предоставленной информации), отрывая его от своей работы, и для того, чтобы найти и переписать некоторые документы для меня - касающиеся командного состава РККА, работы военно-учебных заведений и т.п. В частности, он сбросил мне часть крайне любопытных документов и выдержек из них, касающихся подготовки офицеров в армиях иностранных государств, подготовленных советскими военными атташе и командированными за границу высокопоставленными советскими военными.
В общем, хочу еще раз выразить ему огромную благодарность за это!
Ну а среди последней партии документов оказался один - не касающийся комсостава РККА межвоенного периода, а касающийся эпохи ГВ, за авторством Тухачевского - но тем не менее оказавшийся весьма любопытным для меня:
«рукопись
Командующий 5-й Революционной армией
... июля 1919 г., г. Уфа
Председателю Революционного
Военного Совета Республики
В настоящем докладе я обращаюсь к Вам как коммунист, подавая его не по команде.
События на южном фронте заставили меня высказаться, не как командующего одной из красных армий, как я это делал обыкновенно, а как коммуниста, болеющего за всякую неудачу революции.
Причины наших неудач на южном фронте мне слишком хорошо известны и, потому, я счел долгом изложить их Вам в докладе.
Наш общий недостаток в Красной Армии, это недостаток командного состава. Правда, специалисты старой армии и привлечены к работе, но что из себя представляют специалисты русской царской армии?
Японская война резко разделила надвое русское офицерство. Прошедшие курс военных наук после японской войны, прониклись новым духом русской военной доктрины, энергичным, решительным, нападательным. Прошедшие же старую школу, неизменно все, за самыми редкими исключениями, поражены Куропаткинским, нерешительно-выжидательным методом накладывания заплаток на прорехи.
Эта безграмотная школа, отставшая не только от нашего времени, но и от японской войны (а еще лучше сказать, никогда не бывшая пригодной), нашла себе широкое применение на южном фронте в конце января сего года, вместе с назначением т. Гиттиса на пост командюжа.
(Чтобы не быть голословным я приведу доказательства только что высказанному - зачеркнуто)
Но, и не одна старая, негодная, школа является главным недостатком т. Гиттиса. Куропаткин был, хотя и нерешителен, но, все же, был образованным и серьезным военачальником. Вот этого то качества и нет у Гиттиса. Будучи хорошо знаком с приказами Гиттиса, и его пониманием войны, я совершенно определенно заявляю, что Гиттис не знает, и не руководствуется основными законами стратегии.
С самого начала командования южфронтом, т. Гиттис ошибся в выборе решающего направления, избрав его не на Ростов, а на Царицын. Видимо под давлением Центра, он изменил это, противоречащее обстановке, направление, но ошибки в развертывании было трудно исправить, а главная, непростительная, ошибка заключалась в том, что т. Гиттис не произвел перегруппировки, несмотря на выбор нового, решающего направления. В общем, до самого нашего поражения на этом фронте, главные наши силы действовали восточнее Ростовской желдороги. Когда я командовал 8-й армией, то Миллеровское направление для 8-й армии мне пришлось избрать "самостийно", т. к. т. Гиттис определенно вел 8-ю армию в юго-восточном направлении, т. е. главное, Ростовское направление, предоставлялось одной группе Кожевникова. Об этой преступной безграмотности я докладывал Главкому Вацетису, и указывал т. Гиттису. Но первые доклады оставались без последствия,а за вторые я получил нагоняй от РевСовета фронта.
Но, не только в безобразной группировке сил таились наши неудачи. Т. Гиттис совершенно не учел вопроса обеспечения тылов. Если бы его главные силы наступали через Донецкий бассейн на Ростов (по кратчайшему направлению), то у него бы был безопасный, советский, тыл. Но, главные его силы шли через Донскую область, и передовые линии ослаблялись для подавления казачьих восстаний. Видя, с самого начала, угрожавшую опасность фронта, не получая никаких ответов на мои доклады, я начал указывать т. Гиттису на ошибки в его руководстве, и на проявляемую им нерешительность. Как я уже упомянул, в ответ на это я начал получать нагоняи от РевСовета фронта, которые, в конце концов, приняли такой характер, что работать на этом фронте стало невозможно, и я воспользовался подходящим случаем семейного свойства, чтобы покинуть южный фронт.
Я нарочно так подробно остановился на всем этом, чтобы доказать мое мнение, заключающееся в том, что не Махно причина катастрофы южфронта, а само наше командование на этом фронте. Поражение, рано или поздно, должно было сказаться, т. к. с нашей стороны командовал человек неспособный, нерешительный и безграмотный, допустивший массу жесточайших ошибок, и не видевший их, а с противной стороны командовал способный, предприимчивый генерал Деникин.
Если бы не уверения многих достойных коммунистов, что т. Гиттис надежный, в политическом отношении, человек, то я, определенно, считал бы его предателем. Его фразы, как-то: "кулацкий Дон" или "красновские банды", помещаемые им в приказах, я полагаю, не дорого стоят.
Сместить т. Гиттиса, в настоящую опасную минуту, даст больше, чем прислать три новых дивизии. На Востфронте, у нас, было появилась пародия на т. Гиттиса - т. Самойло, но здесь старый, крепкий, революционный фронт быстро выжил его. Гиттис же, на южном фронте, вызывая к себе самое недоверчивое отношение у подчиненных, всячески пользуется успехом у членов РевСовета, благодаря искусной болтовне.
Конечно, среди старых специалистов трудно найти хороших командующих. Уже пришло время заменять их коммунистами. Например, Командюжгруппы Востфронта т. Фрунзе - необычайно талантливый человек и, под его командой, положение на фронте быстро бы изменилось.
В старой нашей армии, вообще, не было очень хороших специалистов, и для ведения войны массовых армий, а для гражданской они совсем не годятся. Эта война слишком трудна и, для хорошего командования, требует светлого ума и способности к анализу, а этих качеств у русских генералов старой армии не было.
РевСовет 5-й армии широко назначает на командные должности политкомов, получивших навыки в ведении гражданской войны,и это дает нам блестящие результаты. Время передачи командования в руки революционных элементов настало, и обращение опытных политкомов на пополнение командного состава в широком масштабе даст неожиданно блестящие результаты.
На этом я и заканчиваю мой доклад, который я не мог не написать, видя как люди, которым не дорога, если не невистна революция, ведут наши красные армии на неминуемое поражение.
Командующий 5-й Армией».
В данном документе вообще немало любопытного, но я привет его ради следующего момента:
«С самого начала командования южфронтом, т. Гиттис ошибся в выборе решающего направления, избрав его не на Ростов, а на Царицын. Видимо под давлением Центра, он изменил это, противоречащее обстановке, направление, но ошибки в развертывании было трудно исправить, а главная, непростительная, ошибка заключалась в том, что т. Гиттис не произвел перегруппировки, несмотря на выбор нового, решающего направления. В общем, до самого нашего поражения на этом фронте, главные наши силы действовали восточнее Ростовской желдороги. Когда я командовал 8-й армией, то Миллеровское направление для 8-й армии мне пришлось избрать "самостийно", т. к. т. Гиттис определенно вел 8-ю армию в юго-восточном направлении, т. е. главное, Ростовское направление, предоставлялось одной группе Кожевникова. Об этой преступной безграмотности я докладывал Главкому Вацетису, и указывал т. Гиттису. Но первые доклады оставались без последствия,а за вторые я получил нагоняй от РевСовета фронта. Но, не только в безобразной группировке сил таились наши неудачи. Т. Гиттис совершенно не учел вопроса обеспечения тылов. Если бы его главные силы наступали через Донецкий бассейн на Ростов (по кратчайшему направлению), то у него бы был безопасный, советский, тыл. Но, главные его силы шли через Донскую область, и передовые линии ослаблялись для подавления казачьих восстаний.»
Потому как на авторство подобной идеи - выбора операционного направления - я натыкался у совершенно разных людей.
Впервые - обратил внимание - в работе Какурина и Вацетиса «История Гражданской войны» - в примечаниях, со ссылкой на Ворошилова, она приписывалась Сталину (осень 1919 года). Приведу цитату полностью:
Труд был сверстан, когда появилась работа К. Е. Ворошилова «Сталин и Красная армия» (1929), в которой дается ряд новых данных, характеризующих процесс возникновения решения о нанесении главного удара Деникину в направлении Курск - Харьков - Донбасс. Осуществление этого плана, как известно, привело к разгрому Деникина.
К. Е. Ворошилов пишет (с. 21): «Осень 1919 года памятна всем. Наступал решающий, переломный момент всей Гражданской войны. Снабженные «союзниками», поддержанные их штабами белогвардейские полчища Деникина подходили к Орлу. Весь громадный южфронт медленными валами откатывался назад. Внутри положение было не менее тяжелое. Продовольственные затруднения чрезвычайно обострились. Промышленные районы останавливались от недостатка топлива. Внутри страны, и даже в самой Москве, зашевелились контрреволюционные элементы. Опасность угрожала Туле, опасность нависла над Москвой.
Надо спасать положение. И на Южный фронт ЦК посылает в качестве члена РВС т. Сталина. Теперь уже нет надобности скрывать, что перед своим назначением т. Сталин поставил перед ЦК три главных условия: 1) Троцкий не должен вмешиваться в дела южфронта и не должен переходить за его разграничительные линии; 2) с Южного фронта должен быть немедленно отозван целый ряд работников, которых т. Сталин считал непригодными восстановить положение в войсках, и 3) на южфронт должны быть немедленно командированы новые работники по выбору т. Сталина, которые эту задачу могли выполнить. Эти условия были приняты полностью. Но для того, чтобы охватить эту громадную махину (от Волги до польско-украинской границы), называвшуюся Южным фронтом, насчитывающую в своем составе несколько сот тысяч войск, нужна была ясно формулированная задача фронту. Тогда эту цель можно было бы поставить перед войсками и путем перегруппировки и сосредоточения лучших сил на главных направлениях нанести удар врагу.
Т. Сталин застает очень неопределенную и тяжелую обстановку на фронте. На главном направлении Курск - Орел - Тула нас бьют; восточный фланг беспомощно топчется на месте. Что же касается оперативных директив, ему предлагается старый план (сентябрьский) нанесения главного удара левым флангом, от Царицына на Новороссийск, через донские степи:
«Основной план наступления южфронта остается без изменения, именно главнейший удар наносится особой группой Шорина, имеющей задачей уничтожение врага на Дону и Кубани» (из директивы главкома, сентябрь 1919 г.).
Ознакомившись с положением, т. Сталин немедленно принимает решение. Он категорически отвергает старый план, выдвигает новые предложения и предлагает их Ленину в следующей записке, которая говорит сама за себя. Она настолько интересна, настолько ярко рисует стратегический талант т. Сталина, настолько характерна по самой решительности постановки вопросов, что мы считаем полезным привести ее полностью.
«Месяца два назад главком принципиально не возражал против удара с запада на восток через Донецкий бассейн как основного. Если он все же не пошел на такой удар, то потому, что ссылался на «наследство», полученное в результате отступления южных войск летом, т. е. на стихийно создавшуюся группировку войск Юго-Восточного фронта, перестройка которой (группировки) повела бы к большой трате времени и выгоде Деникина... Но теперь обстановка и связанная с ней группировка сил изменились в основе: 8-я армия (основная на бывшем южфронте) передвинулась в районе южфронта и смотрит прямо на Донецкий бассейн, кон-корпус Буденного (другая основная сила) передвинулся тоже в район южфронта, прибавилась новая сила - латдивизия, которая через месяц, обновившись, вновь представит грозную для Деникина силу... Что же заставляет главком (Ставку) отстаивать старый план? Очевидно, одно лишь упорство, если угодно - фракционность, самая тупая и самая опасная для республики, культивируемая в главкоме состоящим при нем «стратегическим» петушком... На днях главком дал Шорину директиву о наступлении на Новороссийск через донские степи по линии, по которой, может быть, и удобно летать нашим авиаторам, но уже совершенно невозможно будет бродить нашей пехоте и артиллерии. Нечего и доказывать, что этот сумасбродный (предполагаемый) поход в среде, вражеской нам, в условиях абсолютного бездорожья грозит нам полным крахом. Не трудно понять, что этот поход на казачьи станицы, как это показала недавняя практика, может лишь сплотить казаков против нас вокруг Деникина для защиты своих станиц, может лишь выставить Деникина спасителем Дона, может лишь создать армию казаков для Деникина, т. е. может лишь усилить Деникина. Именно поэтому необходимо теперь же, не теряя времени, изменить уже отмененный практикой старый план, заменив его планом основного удара через Харьков - Донецкий бассейн на Ростов: во-первых, здесь мы будем иметь среду не враждебную, наоборот, симпатизирующую нам, что облегчит наше передвижение, во-вторых, мы получаем важнейшую железнодорожную сеть (Донецкую) и основную артерию, питающую армию Деникина - линию Воронеж - Ростов... в-третьих, этим продвижением мы рассекаем армию Деникина на две части, из коих добровольческую оставляем на съедение Махно, а казачьи армии ставим под угрозу захода им в тыл, в-четвертых, мы получаем возможность поссорить казаков с Деникиным, который (Деникин) в случае нашего успешного продвижения постарается передвинуть казачьи части на запад, на что большинство казаков не пойдет... в-пятых, мы получаем уголь, а Деникин остается без угля. С принятием этого плана нельзя медлить... Короче: старый, уже отмененный жизнью план ни в коем случае не следует гальванизировать - это опасно для республики, это наверняка облегчит положение Деникина. Его надо заменить другим планом. Обстоятельства и условия не только назрели для этого, но и повелительно диктуют такую замену... Без этого моя работа на южфронте становится бессмысленной, преступной, ненужной, что дает мне право, или, вернее, обязывает меня уйти куда угодно, хоть к черту, только не оставаться на южфронте. Ваш Сталин».
Комментарии к этому документу излишни. Обращает на себя внимание, какой мерой т. Сталин измеряет кратчайшее оперативное направление. В Гражданской войне простая арифметика бывает недостаточна и часто ошибочна. Путь от Царицына до Новороссийска может оказаться гораздо длинней, потому что он проходит через враждебную классовую среду. И наоборот, путь от Тулы до Новороссийска может оказаться гораздо короче, потому что он идет через рабочий Харьков, через шахтерский Донбасс. В этой оценке направлений сказались основные качества т. Сталина как пролетарского революционера, как настоящего стратега Гражданской войны.
План Сталина был принят Центральным комитетом. Сам Ленин собственной рукой написал приказание полевому штабу о немедленном изменении изжившей себя директивы. Главный удар был нанесен Южфронтом в направлении на Харьков - Донбасс - Ростов. Результаты известны: перелом в Гражданской войне был достигнут. Деникинские полчища были опрокинуты в Черное море. Украина и Северный Кавказ освобождены от белогвардейцев. Т. Сталину во всем этом принадлежит громадная заслуга.
Но что любопытно ровно о том же- и тоже после Гражданской войны - написал и главный оппонент тов. Сталина тов. Троцкий (в связи с этим - см. выше «Троцкий не должен вмешиваться в дела южфронта и не должен переходить за его разграничительные линии»))):
Главное место в гражданской войне занял, как уже сказано, южный фронт. Силы врага состояли из двух самостоятельных частей: казачества, особенно кубанского, и добровольческой белой армии, набранной со всей страны. Казачество хотело отстоять свои границы от натиска рабочих и крестьян. Добровольческая же армия хотела взять Москву. Эти две линии сливались лишь до тех пор, пока добровольцы составляли на Северном Кавказе общий фронт с кубанцами. Но вывести кубанцев из Кубани представляло для Деникина трудную, вернее сказать, непосильную задачу. Наше главное командование подошло к разрешению проблемы южного фронта, как к абстрактно стратегической задаче, игнорируя ее социальные основы. Кубань была главной базой добровольцев. Ставка решила поэтому решающий удар нанести по этой базе с Волги. Пусть Деникин зарывается и тянется головою к Москве. Мы тем временем за его спиною разметаем его кубанскую базу. Деникин повиснет в воздухе, и мы возьмем его голыми руками. Такова была общая стратегическая схема. Если б дело шло не о гражданской войне, она была бы правильной. По отношению же к реальному южному фронту она оказалась чисто академической и сильно помогла врагу. Если Деникин не мог поднять казачество на далекий поход против севера, то, ударив по казачьим гнездам с юга, мы помогли Деникину. Отныне казаки не могли уже защищаться только на своей собственной земле. Мы сами связывали их судьбу с судьбой добровольческой армии.
Несмотря на тщательную подготовку нами операций и сосредоточение значительных сил и материальных средств, мы не имели успеха. В тылу Деникина казаки образовали могучий оплот. Они вросли в свою землю, держались за нее зубами и когтями. Наше наступление поставило на ноги все казацкое население. Мы тратили силы и время и толкали в состав белой армии всех способных носить оружие. Деникин тем временем разлился по Украине, пополнил свои ряды, двинулся на север, взял Курск, взял Орел и угрожал Туле. Сдача нами Тулы была бы катастрофой, так как означала бы потерю важнейших ружейного и патронного заводов.
План, который я предлагал с самого начала, имел прямо противоположный характер. Я требовал, чтоб мы первым ударом отрезали добровольцев от казаков и, предоставив казаков самим себе, сосредоточили главные силы против добровольческой армии. Главное направление удара приходилось, по этому плану, не с Волги на Кубань, а от Воронежа на Харьков и Донецкий бассейн. Крестьянское и рабочее население в этой полосе, отделяющей Северный Кавказ от Украины, было целиком на стороне Красной Армии. Подвигаясь по этому направлению, Красная Армия входила бы, как нож в масло. Казаки оставались бы на местах, чтоб охранять свои границы от чужаков, но мы их не трогали бы. Вопрос о казачестве оставался бы самостоятельной задачей, не столько военной, сколько политической. Но нужно было прежде всего стратегически отделить эту задачу от задачи разгрома добровольческой армии Деникина. В конце концов был принят именно этот план, но лишь после того, как Деникин стал угрожать Туле, сдача которой была опаснее, чем сдача Москвы. Мы потеряли несколько месяцев, понесли много излишних жертв и пережили несколько крайне опасных недель.
Отмечу мимоходом, что стратегическое разногласие по поводу южного фронта имело самое прямое отношение к вопросу об оценке или "недооценке" крестьянства. Я строил весь план, исходя из взаимоотношений крестьян и рабочих, с одной стороны, и казаков -- с другой, и именно по этой линии противопоставлял свой план абстрактно-академическому замыслу главного командования, которое нашло поддержку большинства ЦК.
Итак, после Гражданской войны два политических противника приписывают себе одну и ту же идею - пусть и с нюансами, но основное у них одно. Любопытно также что и Сталин и Троцкий пишут про абстрактно-стратегическое мышление генералитета старой армии (со ссылкой на Главкомом, как я понимаю, тут проехались и по Вацетису - Троцкий, и по Каменеву - Сталин), как и Тухачевский кстати (но он метит не так высоко - не против Главкома, а больше против Гитииса) - но при этом еще одно упоминание об авторстве идеи выбора операционного направления во время боев на Юге (хотя и без подробностей) я нашел как раз у одного из тех самых генералов-военспецов:
«…В период подготовки Орловской операции, летом 1919 года производил расследование о причинах крушения наступления, предпринятого Вацетисом весной 1919 года в Донбасс; и как на таковую причину указал на неправильный выбор операционного направления. Результаты расследования, в форме брошюры, изданы особой брошюрой в августе 1919 года, являющейся едва ли не первым трудом по истории гражданской войны 1918-1921 годов.»
Из автобиографии комдива Свечина Александра Александровича, написанной 9 августа 1937 года.
В общем, идея похоже витала в воздухе - и кстати письмо Тухачевского по ходу дела наиболее ранний подтвержденный документ по теме. Что касается А.А. Свечина - то тут слишком краткая информация и нет точного понимания, что конкретно он написал. Хотя по всей видимости в то же самое время что и Тухачевский. А вот Иосиф Виссарионович идет уже третьим - написав свою записку осенью 1919 года, и вполне вероятно что ознакомившись с подобными мнениями, изложенными другими людьми. Ну и у Льва Давыдовича позиция здесь пока наиболее слабая.