(no subject)
1.
4 июля 484 года по Рейхскалендарю.09:00.
Рихард фон Гриммельсхаузен в своём кабинете, в доме, в столице галактической империи на Одине. После памятной церемонии* герцоги Брауншвайг и Литтенхайм обещали наградить любого, кто доставит им «проклятого мальчишку», живым или мертвым. Разумеется, это не было объявлено официально, так, слухи, но сомневаться в них у Гриммельсхаузена причин не было: для императорского двора этот ход был наиболее логичным, раз уж не удалось ничего изменить официальным путем. Ничего необычного. Сумма вознаграждения производила впечатление, и в желающих попытать счастья недостатка не было, но мальчишка как сквозь землю провалился.
Зато сегодня утренняя почта удивила старика - среди привычных бумаг оказался аккуратный конверт, надписанный довольно красивым, но не ровным, полудетским почерком. Отправитель - Ойген фон … а вот фамилия написана неразборчиво. Обратный адрес на конверте - Фойербергштрассе, 23. Ну да, народ переименовал ее сперва во Фройдебергштрассе, а потом и просто во Фройдеек, лет 300 назад, когда стало ясно, что законы - законами, а древнейшая профессия исчезнуть не может: ничто человеческое, как говориться… По сути, это была не улица а целый квартал, который расползся от реки до самого городского сада, и в котором можно было найти развлечения всякого рода и для любого кошелька. В молодости фон Гриммельсхаузен бывал там часто. Что ж, молодость прошла. Старик вскрыл конверт, продолжая улыбаться своим воспоминаниям.
Но стоило ему развернуть письмо, как улыбка исчезла. Он узнал не только почерк, он узнал это письмо. Много лет назад, в этом же самом кабинете, напротив тогда еще довольно молодого Гриммельсхаузена, сидел граф Отто фон Валленштайн и писал это самое письмо. Вернее записку. Три ничего не значащие строчки. То, что самого Отто не было в живых уже восемь лет, не имело значения. Тогда, лет двадцать пять назад, был такой уговор - если Валленштайну будет нужна его помощь - он отправит это письмо. И сейчас, перечитывая послание, Рихард фон Гриммельсхаузен понимал, что положение у мальчишки должно быть совершенно безвыходным. Ну что ж, если он сможет помочь…
«Ойген фон …» с фамилией тоже надо что-то делать, вот только что? Впрочем, что-то подходящее, кажется, было. В те далекие времена, когда старший брат нынешнего виконта, Иоганн Вильгельм фон Гриммельсхаузен, был жив, случилась с ним одна подходящая история.
Иоганн был мужчина видный, наследник не малого состояния и во всех смыслах завидный жених. Но связывать себя узами брака не спешил. Был он человеком страстным и его бурные романы давали поводы для бесконечных сплетен. В чине полковника был он назначен начальником базы на некоей окраинной планете, но не на линии фронта, а как раз наоборот. Что-то там тыловое для переформирования, доукомплектования - короче, сплошные именины сердца - и денежно, и безопасно, но скука жуткая. Ну, Иоганн знал, что это ненадолго и терпел, естественно, как мог. В общем, не прошло и месяца, как появилась у него там девица, то ли из бедных дворян, то ли из богатых купцов. А через год, когда он собирался уезжать, девица эта родила. Мальчика назвали Никлас. А что? Шутка как раз в духе Иоганна. Впрочем, сына он признавать не спешил, но назначил матери ребенка ежемесячное содержание, и не малое. С тем и отбыл. А через год получил от бывшей возлюбленной письмо: так, мол, и так, вышла замуж за хорошего человека, дворянина, и он готов усыновить Никласа, надеюсь, это не заденет Ваших отцовских чувств. Ну, на отцовских чувствах это никак не отразилось - пока мальчишке не исполнилось двадцать деньги приходили исправно, каждый месяц. Только в чеке теперь стояло не имя матери, а имя самого мальчика - Никлас фон Арент.
О существовании этого, с позволения сказать, родственника и о его недолгой и не особенно интересной жизни Рихард фон Гриммельсхаузен узнал лет десять назад, когда сорокачетырехлетний Никлас погиб в пьяной драке, в не самой презентабельной кнайпе на той самой планете, где он когда-то родился. В конце жизни он подвизался там мелким служащим. После его смерти выяснилось, что ни со стороны матери, ни со стороны приемного отца родни у него нет, но в бумагах упоминалась фамилия Гриммельсхаузен и чиновники обратились к главе рода.
Таким образом, Рихард фон Гриммельсхаузен стал счастливым обладателем двух коробок бумаг и неоплаченных счетов, на общую сумму 214 Рейхсмарок. Из счетов было видно, что покойный был не дурак выпить и иногда буянил. Переписку же составляли в основном любовные письма. Судя по обилию имен, некоторые черты своего родного отца покойный унаследовал в полной мере. Можно не сомневаться, что двенадцать лет назад у него тоже была какая-нибудь пассия. А может и не одна. И почему бы ему тогда не стать отцом? Информация об этом была бы в архиве. А архив у меня.
Стало быть, Ойген фон Арент. Вот так и обзаводятся на старости лет внучатыми племянниками на ровном месте. Но самому мне в этот квартал идти нельзя.. При этой мысли 73-летний Гриммельсхаузен снова улыбнулся. Ах, какие бы слухи пошли по столице… Ладно. Надо привлекать как можно меньше внимания. Плохо то, что кроме Кеслера поручить это не кому. А на Кеслера и так зубы точат. Но посвящать в такую историю еще кого-то слишком рискованно.
Рихард фон Гриммельсхаузен
Фрегаттенкапитан Ульрих Кеслер
* Когда человека необходимо официально признать пропавшим без вести или погибшим, а обстоятельства дела не ясны, свидетелей или прощального письма нет, ждут год с момента заявления в полицию или с того момента как этого человека последний раз видели живым, проводят расследование. После чего, наследники в судебном порядке вводятся в права наследования, а человек признается погибшим или пропавшим без вести. Когда же речь идет не о горожанине и его лавке, а о наследнике древнего рода и его владениях, Император, в ходе специальной придворной церемонии объявляет род пресекшимся. Случай чрезвычайно редкий в Империи Гольденбаумов. 26 Июня 484 года именно такая церемония была проведена. На ней настаивали герцоги Брауншвайг и Литтенхайм, и речь шла о владениях графов Валленштайн. Каково же было всеобщее удивление, когда предполагаемый покойник лично явился на церемонию. Как ему удалось пробраться во дворец и, что еще интереснее, как ему удалось оттуда выбраться, не знал никто.
4 июля 484 года по Рейхскалендарю.09:00.
Рихард фон Гриммельсхаузен в своём кабинете, в доме, в столице галактической империи на Одине. После памятной церемонии* герцоги Брауншвайг и Литтенхайм обещали наградить любого, кто доставит им «проклятого мальчишку», живым или мертвым. Разумеется, это не было объявлено официально, так, слухи, но сомневаться в них у Гриммельсхаузена причин не было: для императорского двора этот ход был наиболее логичным, раз уж не удалось ничего изменить официальным путем. Ничего необычного. Сумма вознаграждения производила впечатление, и в желающих попытать счастья недостатка не было, но мальчишка как сквозь землю провалился.
Зато сегодня утренняя почта удивила старика - среди привычных бумаг оказался аккуратный конверт, надписанный довольно красивым, но не ровным, полудетским почерком. Отправитель - Ойген фон … а вот фамилия написана неразборчиво. Обратный адрес на конверте - Фойербергштрассе, 23. Ну да, народ переименовал ее сперва во Фройдебергштрассе, а потом и просто во Фройдеек, лет 300 назад, когда стало ясно, что законы - законами, а древнейшая профессия исчезнуть не может: ничто человеческое, как говориться… По сути, это была не улица а целый квартал, который расползся от реки до самого городского сада, и в котором можно было найти развлечения всякого рода и для любого кошелька. В молодости фон Гриммельсхаузен бывал там часто. Что ж, молодость прошла. Старик вскрыл конверт, продолжая улыбаться своим воспоминаниям.
Но стоило ему развернуть письмо, как улыбка исчезла. Он узнал не только почерк, он узнал это письмо. Много лет назад, в этом же самом кабинете, напротив тогда еще довольно молодого Гриммельсхаузена, сидел граф Отто фон Валленштайн и писал это самое письмо. Вернее записку. Три ничего не значащие строчки. То, что самого Отто не было в живых уже восемь лет, не имело значения. Тогда, лет двадцать пять назад, был такой уговор - если Валленштайну будет нужна его помощь - он отправит это письмо. И сейчас, перечитывая послание, Рихард фон Гриммельсхаузен понимал, что положение у мальчишки должно быть совершенно безвыходным. Ну что ж, если он сможет помочь…
«Ойген фон …» с фамилией тоже надо что-то делать, вот только что? Впрочем, что-то подходящее, кажется, было. В те далекие времена, когда старший брат нынешнего виконта, Иоганн Вильгельм фон Гриммельсхаузен, был жив, случилась с ним одна подходящая история.
Иоганн был мужчина видный, наследник не малого состояния и во всех смыслах завидный жених. Но связывать себя узами брака не спешил. Был он человеком страстным и его бурные романы давали поводы для бесконечных сплетен. В чине полковника был он назначен начальником базы на некоей окраинной планете, но не на линии фронта, а как раз наоборот. Что-то там тыловое для переформирования, доукомплектования - короче, сплошные именины сердца - и денежно, и безопасно, но скука жуткая. Ну, Иоганн знал, что это ненадолго и терпел, естественно, как мог. В общем, не прошло и месяца, как появилась у него там девица, то ли из бедных дворян, то ли из богатых купцов. А через год, когда он собирался уезжать, девица эта родила. Мальчика назвали Никлас. А что? Шутка как раз в духе Иоганна. Впрочем, сына он признавать не спешил, но назначил матери ребенка ежемесячное содержание, и не малое. С тем и отбыл. А через год получил от бывшей возлюбленной письмо: так, мол, и так, вышла замуж за хорошего человека, дворянина, и он готов усыновить Никласа, надеюсь, это не заденет Ваших отцовских чувств. Ну, на отцовских чувствах это никак не отразилось - пока мальчишке не исполнилось двадцать деньги приходили исправно, каждый месяц. Только в чеке теперь стояло не имя матери, а имя самого мальчика - Никлас фон Арент.
О существовании этого, с позволения сказать, родственника и о его недолгой и не особенно интересной жизни Рихард фон Гриммельсхаузен узнал лет десять назад, когда сорокачетырехлетний Никлас погиб в пьяной драке, в не самой презентабельной кнайпе на той самой планете, где он когда-то родился. В конце жизни он подвизался там мелким служащим. После его смерти выяснилось, что ни со стороны матери, ни со стороны приемного отца родни у него нет, но в бумагах упоминалась фамилия Гриммельсхаузен и чиновники обратились к главе рода.
Таким образом, Рихард фон Гриммельсхаузен стал счастливым обладателем двух коробок бумаг и неоплаченных счетов, на общую сумму 214 Рейхсмарок. Из счетов было видно, что покойный был не дурак выпить и иногда буянил. Переписку же составляли в основном любовные письма. Судя по обилию имен, некоторые черты своего родного отца покойный унаследовал в полной мере. Можно не сомневаться, что двенадцать лет назад у него тоже была какая-нибудь пассия. А может и не одна. И почему бы ему тогда не стать отцом? Информация об этом была бы в архиве. А архив у меня.
Стало быть, Ойген фон Арент. Вот так и обзаводятся на старости лет внучатыми племянниками на ровном месте. Но самому мне в этот квартал идти нельзя.. При этой мысли 73-летний Гриммельсхаузен снова улыбнулся. Ах, какие бы слухи пошли по столице… Ладно. Надо привлекать как можно меньше внимания. Плохо то, что кроме Кеслера поручить это не кому. А на Кеслера и так зубы точат. Но посвящать в такую историю еще кого-то слишком рискованно.
Рихард фон Гриммельсхаузен
Фрегаттенкапитан Ульрих Кеслер
* Когда человека необходимо официально признать пропавшим без вести или погибшим, а обстоятельства дела не ясны, свидетелей или прощального письма нет, ждут год с момента заявления в полицию или с того момента как этого человека последний раз видели живым, проводят расследование. После чего, наследники в судебном порядке вводятся в права наследования, а человек признается погибшим или пропавшим без вести. Когда же речь идет не о горожанине и его лавке, а о наследнике древнего рода и его владениях, Император, в ходе специальной придворной церемонии объявляет род пресекшимся. Случай чрезвычайно редкий в Империи Гольденбаумов. 26 Июня 484 года именно такая церемония была проведена. На ней настаивали герцоги Брауншвайг и Литтенхайм, и речь шла о владениях графов Валленштайн. Каково же было всеобщее удивление, когда предполагаемый покойник лично явился на церемонию. Как ему удалось пробраться во дворец и, что еще интереснее, как ему удалось оттуда выбраться, не знал никто.