Бреттон-Вудская кабала
Золотой обман Бреттон-Вудса
Валентин Катасонов
На Бреттон-Вудской конференции в 1944 году было установлено, что доллар становится равным золоту и принимается по всему миру как резервная валюта.
Позже, на Ямайской конференции в 1973 году США отказались от золотого содержания доллара. Но устроили мировую продажу нефти только за доллары, обеспечив спрос на свою валюту. ©
~~~~~~~~~~~
Собеседники: Валентин Катасонов - доктор экономических наук, профессор, преподаватель МГИМО, Артём Войтенков - Познавательное ТВ, Дмитрий Еньков - Партия Великое Отечество.
Валентин Катасонов: Одновременно с открытием Второго фронта и проводилась конференция в Бреттон-Вудсе.
Артём Войтенков: То есть сейчас 70 лет в 2014 году вот этой Бреттон-Вудской конференции, которая прошла после Второй мировой войны...
Валентин Катасонов: Нет. Ещё она не закончилась.
Артём Войтенков: В 44-ом.
Валентин Катасонов: Сорок четвёртый, да. По-моему, со 2-ого по 23-е июля. В общем, три недели в июле 44-ого года.
Артём Войтенков: И которая закрепила доллар как мировую резервную валюту - основное её достижение. Что мы знаем.
Валентин Катасонов: В общем, да. Вы совершенно правильно схватили суть. Потому что говорится много красивых и лукавых слов, а вы схватили суть. Фактически это закрепление роли доллара как ключевой, резервной мировой валюты. Это именно тот самый момент, когда британский фунт стерлингов (Pound sterling) был сдвинут с пьедестала (с первого места). На первое место взошёл американский доллар.
Артём Войтенков: И что там ещё кроме этого произошло? Вы сказали, что вы пишете целую книгу...
Валентин Катасонов: Да.
Артём Войтенков: И что? Интересно. Мы-то только это знаем.
Валентин Катасонов: Я понял, да. На самом-то деле, конечно, тут для людей, которые хотя бы прочитали несколько статей на эту тему, возникает куча вопросов. Как относился Советский Союз к этому мероприятию? Потому что, в общем-то, уже многие чувствовали, какие будут решения на этой конференции. Ехали туда уже с пониманием того, что американский доллар будет на пьедестале.
Тем не менее, хочу сказать, что советская делегация всё-таки поехала в Бреттон-Вудс. Она возглавлялась заместителем Наркома внешней торговли Михаилом Степановым. Надо сказать, что уровень очень невысокий на фоне того, какие там были фигуры в Бреттон-Вудсе. Руководил всем этим мероприятием министр финансов Соединённых Штатов Моргентау (Henry Morgenthau). Руководителем американской делегации был Гарри Уайт (Harry Dexter White), а со стороны британской делегации, со стороны Британии, это был известный английский экономист Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes).
Британия и Соединённые Штаты долго готовились к этому мероприятию, судя по всему, где-то уже с 41-го года. С 41-го года началась эта подготовка, и вот этот период с 41-го по 44-ый год это фактически перетягивание каната между двумя странами: Британией и Соединёнными Штатами. И по мере того, как уже становилось понятным, куда двигается Вторая мировая война, было понятным, что британский фунт теряет всякие шансы, всякие надежды на сохранение первого места на этих самых пьедесталах.
Спрашивается, а почему же всё-таки Сталин послал туда делегацию. Там был чисто прагматический интерес, потому что у Сталина были хорошие, доверительные отношения с американским президентом Рузвельтом. В период войны, как вы знаете, мы получали американскую помощью по программе ленд-лиза.
Артём Войтенков: За золото.
Валентин Катасонов: Вы знаете, ленд-лиз ("lend-lease") в переводе означает "взаймы" и "в порядке лизинга". То есть, конечно, нам пришлось бы (и пришлось) погашать какие-то свои обязательства по этой программе, но только в той части, в какой мы не могли вернуть что-то назад. Мы, конечно, получили достаточно серьёзную помощь со стороны Соединённых Штатов, но вся эта помощь кончалась в тот момент, когда кончалась Вторая мировая война. А надо же было восстанавливать экономику. Поэтому была предварительная договорённость, что Соединённые Штаты дадут Советскому Союзу кредит на четыре, а, может быть, даже на шесть миллиардов долларов. Это серьёзная сумма, учитывая, что вся помощь по ленд-лизу оценивается в одиннадцать миллиардов долларов.
Дмитрий Еньков: Вот тут интересный момент. Что если сейчас, например, патриотические организации борются за то, что ЦБ опять принадлежал государству. Аа сейчас он (ЦБ) не наш, не понятно, на кого работает и так далее. То во времена-то Сталина Госбанк был в руках Сталина. И зачем при этом нужны тогда зарубежные кредиты? Дал команду банку - он тебе напечатал, сколько надо денег. Ты на них построил трактора, танки, заводы...
Артём Войтенков: Нет, Дим, ты на эти деньги в Америке станки не купишь. А у нас полстраны было разбомблено просто вдрызг.
Валентин Катасонов: Речь шла именно не просто о кредитах, а о валютных кредитах, потому что нам нужны были закупки машин и оборудования и, может быть, каких-то жизненно необходимых товаров. А в какой стране это можно было делать? Только в Соединённых Штатах. Европа была в руинах. Япония была в руинах. Практически был долларовый голод, и приобрести что-то можно было только в Соединённых Штатах. Были, конечно, ещё страны Латинской Америки. Там можно было приобрести, может быть, пшеницу, какое-то продовольствие - вот и всё. То есть ситуация была достаточно печальная. Поэтому, конечно, речь шла именно о валютном кредите, конкретно - долларовом кредите. Вот такая была ситуация.
Но хочу сказать, что мы поприсутствовали на этой конференции, активно мы не встревали в дискуссии. Хотел бы сразу сказать, что на 90% были приняты предложения Уайта, только что-то там было принято от Кейнса. Вот такие итоги.
В апреле 45-го года умирает американский президент или, вернее, он не умирает, а его убивают, но это интересная тема отдельного разговора. И все договорённости личные, они как-то начинают рушиться. Трумэн занял достаточно жёсткую позицию. И фактически не без участия Трумэна в общем началась "Холодная война". Понятно, что в условиях "Холодной войны" участвовать в работе Международного Валютного Фонда было безумием, потому что это был фактически инструмент Вашингтона, потому что на тот момент контрольный пакет акций в капитале Международного Валютного Фонда принадлежал Соединённым Штатам.
Артём Войтенков: Я думал, Международный Валютный фонд это регулирующая организация, а это - контрольный пакет акций?
Валентин Катасонов: Это я так образно выразился. Это, конечно, не частное акционерное общество, но это международный финансовый институт, у которого есть капитал. Этот капитал формируется за счёт взносов стран. Размеры взносов определяются долей страны. Доля страны определяется с учётом экономики, с учётом валового продукта. Соединённые Штаты на тот момент имели долю 27-28% в капитале. России там что-то предлагалось процента три. Понятно, что нас такая ситуация не устраивала.
Сталин, может быть, ещё подумал бы. Может быть, он даже бы и согласился бы на какое-то чисто такое, формальное присутствие в капитале МВФ, если бы что-то реально получил в обмен. Но в обмен он ничего не получал. Более того, получал угрозы: угрозы не только экономические, но и военные угрозы. Поэтому Сталину долго думать не пришлось. Он отказался ратифицировать решения Бреттон-Вудской конференции.
Наши учебники так пишут, что Соединённые Штаты как-то выступили единым фронтом на этой конференции, и никаких возражений не было. Нет, были достаточно серьёзные возражения со стороны части деловых и финансовых кругов Соединённых Штатов, потому что они считали, что вообще-то надо сейчас выстраивать ядро мировой экономики, а не заниматься восстановлением экономик многих десятков стран.
- "Нечего заниматься благотворительностью. Давайте мы будем лучше выстраивать англо-американский альянс".
И там были конкретные предложения, как выстраивать это англо-американский альянс. А всё остальное - потом, со временем.
Вот поэтому я хочу сказать, что даже в Соединённых Штатах была уже после Бреттон-Вудской конференции достаточно жёсткая рубка. Были многие противники, но Гарри Уайт, Моргентау, они организовали такую, хорошую агитационную пропагандистскую кампанию и к лету 45-го года Конгресс Соединённых Штатов ратифицировал.
А вот Британия упиралась, потому что Британия была лузером. И только осенью 45-го Британия ратифицировала под сильным давлением Вашингтона. Опять-таки, давление на чём основывалось?
- "Не подпишите - никакой помощи не будет".
Дядя Сэм всем раздавал обещания. Англия получила, конечно, помощь (я сейчас не буду называть конкретных цифр), но гораздо меньше того, что обещал он накануне ратификации. Но это обычный почерк Америки.
Вообще, мне хотелось бы сказать, что наши учебники очень схематично и даже не совсем правильно пишут про Бреттон-Вудс.
Некоторые говорят:
- "Вот он существовал с 44-го года до 71-го или, там, 76-го или даже 78-ого".
71-ый год (для тех, кто не знает) это было закрыто "золотое окошечко" в американском казначействе. То есть Соединённые Штаты сказали:
- "Мы больше не будем обменивать зелёную бумагу на жёлтый металл".
То есть вот эта связь между долларом и золотом окончательно оборвалась.
Дмитрий Еньков: Это благодаря Де Голлю (фр. Charles André Joseph Marie de Gaulle).
Валентин Катасонов: Да. Там не только благодаря де Голлю. Собственно де Голль действовал в рамках правового поля. Были договорённости. В 44-ом году Соединённые Штаты, не заикаясь, и уверенно говорили: "Да, мы будем всем желающим, - естественно, под "желающими" они имели в виду только денежные власти других стран, - будем проводить такой размен".
Естественно, что Дядя Сэм, он не привык вообще выполнять свои обещания, поэтому уже где-то в начале 60-х годов, когда золотой запас американского казначейства стал таять, собрали страны, так называемые "группы десяти" (это костяк Запада), и Дядя Сэм сказал:
- "Нет. Давайте мы создадим Золотой пул. Теперь поддерживать цену на золото будем не только мы, Вашингтон, но и вы, ребята".
Ну и куда было деваться? Короче говоря, стали постепенно от своих обязательств отказываться.
Тут появился французский президент Шарль де Голль, который на вполне законных основаниях потребовал обменять зелёную бумагу на жёлтый металл. Он очень, конечно, был настойчивым. Ему угрожали, но Шарль де Голль в ответ сказал:
- "Я не только заберу золото, я ещё и выведу Францию из военной организации НАТО".
В общем, он добился результата конкретного. После него уже никому золото не выдавали, поэтому даже с этой формальной точки зрения золотой стандарт, или золотодолларовый стандарт, приказал долго жить не в 71-ом году, а где-то примерно в 67-ом году. Последняя выдача золота произошла в 67-ом году.
Артём Войтенков: Последняя - это кому?
Валентин Катасонов: Вот Шарлю де Голлю. После этого там были немцы, японцы, ещё кто-то, но всем - от ворот поворот. Поэтому я не особенно акцентирую внимание на 15-ом августе 71-го года, когда американский президент Ричард Никсон сказал, что мы больше никому не меняем. А я задаю ему встречный вопрос:
- "А вы кому меняли в предыдущие пять лет?"
Никому не меняли. Это было такое, я бы сказал, заявление декларативное.
Артём Войтенков: Мы тут разогнались. Это просто вы знаете и мы знаем. А для тех зрителей, кто не знает, наверное, стоит пояснить, что вот эта Бреттон-Вудская конференция, она же устанавливала что? Она устанавливала то, что доллар будет, как золото.
Валентин Катасонов: Да, совершенно верно. Главное обязательство, которое американская делегация, Соединённые Штаты брали на себя, они сказали:
- "Ребята, не волнуйтесь. Связь с золотом сохраняется. Доллар так же надёжен, как золото. Для того, чтобы не было никаких сомнений, мы гарантируем свободный размен долларов на золото".
Вот это был ключевой момент.
Вообще должен сказать, что там три ключевых момента в решениях Бреттон-Вудской конференции.
- Первый момент - это обязательство Соединённых Штатов разменивать.
- Второй и, может быть, самый принципиальный момент, который, по-моему, до конца сегодня не все понимают, то, что Бреттон-Вудская конференция единодушно решила, что миру нужны устойчивые фиксированные валютные курсы.
- И третье решение - это создание международных финансовых институтов: Международный Валютный Фонд и Международный банк реконструкции и развития.
Возвращаясь к тезису об устойчивости, стабильности, о фиксированности валютных курсов. Сегодня, если мы читаем учебники, то там наш бедный студент может понять так, что плавающий валютный курс - это здорово, это хорошо, это рыночная экономика. Но вот в 44-ом году прекрасно понимали, что если будут плавающие курсы, то торговля будет дезорганизована. А если они будут сильно плавать, то страны просто закуклятся: просто не будет единого рынка, и каждый будет заниматься в рамках своих национальных границ или, в лучшем случае, будет создан какой-то валютный блок, скажем, стерлинговый, франковый блок и так далее.
Поэтому делегаты Бреттон-Вудской конференции говорили, что фиксированный валютный курс это гарантия того, что будет единая мировая валютно-финансовая система и это гарантия того, что национальные экономики будут нормально развиваться. Потому что если будет плавающий курс на мировых валютных рынках, то тогда будут неустойчивые денежные единицы внутри стран. А при неустойчивой денежной единице достаточно сложно выстраивать реальную экономику. Это мы как-то сейчас с трудом понимаем, а вот тогда люди понимали. И в России, кстати говоря, на эти "грабли" тоже наступали.
По-моему, мы об этом говорили, но я ещё разочек повторю.
Что вот когда начались реформы Александра Второго, то обычно вспоминают всегда про отмену крепостного права. Но были же и финансовые реформы. Это очень большой круг вопросов, но я затрагиваю только один пункт этих реформ - свободная конвертация рубля. Рубль фактически вышел за рамки национальных границ и стал "гулять" по Европе. Рублем стали играть спекулянты на Берлинской, на Парижской, на Лондонской биржах. И в результате всё это отражалось на нашей российской экономике и, соответственно, было сложно выстраивать нашу экономику при "гуляющем", плавающем рубле.
Поэтому те люди, которые окружали наших представителей денежной власти - это всякие советники, консультанты или люди, которые обучались в разных Гарвардах и Лондонских школах экономики (я так, утрирую), они стали нашёптывать:
- "Нам надо золотую валюту вводить".
Фактически это некая двух-трёхходовка Ротшильдов. Сначала вы конвертируете валюту, валюта должна у вас "гулять". Понятно, что вам это очень быстро надоест, вы её захотите зафиксировать.
- "Делайте золотую валюту. А, понятно, у вас золота не хватает? Ну, мы вам поможем, мы вам дадим золотые кредиты".
Ну а дальше 17-ый год и всё остальное (мы с вами уже об этом говорили).
Поэтому, конечно, в 44-ом году на Бреттон-Вудской конференции совершенно правильные мысли озвучивались, что нужна стабильность - валютная стабильность. Для этого нужны фиксированные валютные курсы. И одно за другое цепляется. Чтобы были валютные курсы фиксированные, нужна устойчивая цена на золото, потому что были ещё золотые паритеты. То есть если страна чувствует, что она не может держать этот фиксированный валютный курс, значит, тогда она должна заявить всем о том, что "Ребята, я перехожу на другой уровень: я либо ревальвирую, либо девальвирую свою национальную денежную единицу. Это фиксируется законодательно. И на новом уровне я опять-таки выполняю свои обязательства по Бреттон-Вудсу, я держу эту валюту. Я держу эту валюту с помощью валютных интервенций, с помощью каких-то других мер, которые позволяют стабилизировать платёжный баланс страны".
Артём Войтенков: А валютные курсы из чего рассчитывались? Что было мерилом?
Валентин Катасонов: Валютные курсы всё-таки определялись с учётом соотношения цен на товары. Но поскольку Советский Союз имел рубль, который не выходил на мировой рынок, а у других-то стран эти валюты выходили (Deutsche Mark, французский франк, швейцарский франк, японская иена), было примерно понятно по корзинам товаров, какое соотношение должно быть. Через платёжный баланс тоже можно было примерно почувствовать, каким должен быть оптимальный валютный курс и, соответственно, проводили девальвации или ревальвации. Но это не был плавающий, это была фиксация курса на другом уровне. И опять страна должна делать всё возможное для того, чтобы держать эту "линию обороны".
Артём Войтенков: Мне не очень понятно, как можно через цену на товары рассчитать курс валютный? Механизм не понятен.
Валентин Катасонов: Это особая тема, слишком специальная. Это и паритет покупательных способностей валют можно сейчас обсуждать. Просто я боюсь, что мы сейчас превратим нашу беседу в слишком специальную.
Безусловно, что какие-то страны фиксировали заведомо завышенный или фиксировали заведомо заниженный валютный курс. Ведь это же не просто, извините, физика. Это же политика со своими интересами. Скажем, Соединённые Штаты были заинтересованы в завышенном курсе американской валюты. И это понятно.
Я вам могу напомнить работу Ленина "Империализм как высшая стадия капитализма", где Ленин совершенно правильно сказал, что на высшей стадии капитализма, на стадии монополистического капитализма, вывоз капитала не может иметь первенства по отношению к вывозу товаров.
Америка фактически начала деиндустриализацию. Зачем вывозить товары? Зачем заниматься вот этой "грязной" экономикой, когда можно вывозить капитал и жить как государство-рантье? Так жила Европа: Франция, Бельгия, Голландия, Британия - они вывозили капитал, а не товары. И вот Америка тоже захотела так же жить, поэтому Америка сознательно поддерживала завышенный курс американского доллара по отношению к другим денежным единицам.
А поскольку, вы знаете, как там у Александра Ивановича Куприна в "Поединке": вся рота шагает не в ногу, только поручик шагает в ногу. В данном случае "поручиком" был американский доллар. А вот все не в ногу шагают. Пусть остальные проводят ревальвации, а лучше - девальвации. Потому что проведут девальвацию, а курс доллара ещё больше повысится - стало быть, легче будет скупать активы в той или иной стране. Благодаря этому Соединённые Штаты, транснациональные корпорации, транснациональные банки фактически скупали Европу - задёшево скупали, потому что курсы европейских денежных единиц были заниженными.
Эта тема очень интересная и бесконечная насчёт курсов валют.
Артём Войтенков: Да. Я про это и не знал. Получается, помимо того, что они утвердили свой доллар вместо золота, они ещё и вот это навязали.
Валентин Катасонов: Конечно. В принципе, люди, которые разобрались в том, что такое Бреттон-Вудские соглашения, они уже сразу же начали кричать: "Ребята, эта система не работает. Она обречена".
Где-то в начале 60-ых годов один экономист Триффин (Robert Triffin), он сформулировал даже "дилемму Триффина" (Triffin Dilemma). Он сказал: "Поймите, что эта Бреттон-Вудская система содержала такие внутренние противоречия, что она не могла и не может долго существовать".
Действительно, парадокс или дилемма Триффина заключается в том, что если Америка хочет облагодетельствовать своим долларом весь мир, тогда Америка должна иметь дефицитный платёжный баланс. Понимаете?
Артём Войтенков: Нет, не очень.
Валентин Катасонов: Не очень понятно, да?
Артём Войтенков: Да.
Валентин Катасонов: Понимаете, что такое доллар? Доллар это фактически вексель.
Артём Войтенков: Да. На золото.
Валентин Катасонов: Долговая расписка. А долги когда возникают? Когда дефицит платёжного баланса. А дефицит платёжного баланса когда возникает? Когда у страны дефицит торгового баланса или когда она имеет отрицательное сальдо по движению капитала.
Артём Войтенков: То есть расходы больше чем...
Валентин Катасонов: То есть она не торгует товарами, она не экспортирует товары. Она не в состоянии уже экспортировать.
Артём Войтенков: То есть она больше уже покупает, чем продаёт.
Валентин Катасонов: Конечно, да. Джон Кеннеди (John Kennedy), когда пришёл к власти в Белый дом, он ужаснулся, он понял, что Америка деиндустриализируется, потому что американский капитал рвётся за пределы американской экономики. Американская экономика обескровливается. Спрашивается - зачем получать какие-то 5% прибыли, когда даже в реальном секторе Европы можно было получать 15%?
Капитал было невозможно удержать. А ещё учитывая, что там заниженные валютные курсы... Ну, так, извините, там можно было за копейки покупать очень хорошие активы, что, естественно, транснациональные корпорации и транснациональные банки Соединённых Штатов делали.
И поэтому американский президент Кеннеди пытался хоть какие-то барьеры выставить для того, чтобы остановить бегство капитала. Хотя бы, скажем, специальный налог на сверхприбыли от иностранных инвестиций. Уже после убийства Кеннеди в 64-ом году всё-таки Конгресс принял такой закон о выравнивающем налоге, который вводил дополнительное налогообложение на сверхприбыли на зарубежные инвестиции американских транснациональных корпораций и банков.
Но опять-таки в этом законе были же "лазейки". И одна из главных "лазеек" это была Канада. На инвестиции в Канаде этот закон не распространялся. Понятно, через Канаду американский капитал выходил в любую, нужную ему страну.
Мы с вами обсуждаем мир финансов. Мир финансов - это мир жуликов, мир шулеров, по-другому там быть не может. Сталин это прекрасно понимал, поэтому он быстро стал выстраивать свою денежную систему, которая построена действительно на справедливых принципах, на эффективных принципах. И, конечно, это очень раздражало Дядю Сэма. Но мы выстраивали свою систему.
Дмитрий Еньков: Сталина тоже подталкивали к золотому рублю?
Валентин Катасонов: Нет. Это апокриф. Сталин никогда не мог согласиться на золотой рубль, даже хотя бы потому, что Сталин в 20-е годы был активным участником не просто каких-то дискуссий, а серьёзных баталий, связанных с возможностью введения золотого червонца. И только благодаря Сталину не появилось золотого червонца. Вернее, у нас пишут, что был золотой червонец, но в каком смысле он был "золотой"? В том смысле, что на этих бумагах писалось о том, что он обеспечен золотым запасом. Обеспечен-то, обеспечен, но свободного размена не было. Потому что если бы начался свободный размен, мы бы тогда на коленях приползли к Ротшильдам. Сталин эту азбуку финансовую прекрасно понимал, поэтому ему приписывают, что он якобы после войны хотел ввести золотой рубль. Там было другое.
Там было постановление ЦК КПСС и Правительства СССР относительно того, что советский рубль с 1-ого, по-моему, марта 1950 года будет привязываться не к доллару, а к золоту. Понятно, если у доллара был золотой паритет, то это чисто пропагандистский шаг для того, чтобы показать, что мы от вас, ребята, дистанцируемся. Но никакого особо экономического смысла в этом постановлении не было. Но, тем не менее, советские люди были горды, тем, что вот мы отвязались от американского доллара.
Дмитрий Еньков: А вот эта защита от как раз плавающего курса это и была привязка этого внешнего рубля к внутреннему (по курсу какому-то определённому), и мы пытались этот внешний рубль. У нас же фактически два было: внутренний рубль и внешний...
Валентин Катасонов: Внешнего рубля как такового не было. Я хотел объяснить, что здесь некоторая путаница возникает из-за того, что внешним рублём называют переводной рубль. Переводной рубль не имеет никакого отношения к Советскому Союзу. Переводной рубль это наднациональная денежная единица.
Более того, даже наши товарищи из ЦК и Политбюро говорили своим товарищам из Восточной Европы:
- "Давайте мы создадим наднациональную региональную денежную единицу, но только вы её не называйте рублём, потому что опять будет нехорошее ощущение, что Советский Союз тут доминирует. Давайте как-то иначе назовём".
Но наши восточноевропейские друзья настояли, чтобы эта единица называлась переводным рублём, хотя у переводного рубля была обменный курс по отношению к советскому рублю.
Артём Войтенков: Назвали бы "гривна" или ещё как.
Валентин Катасонов: Да. Хоть как-то назвали бы. Я уж не знаю, как.
Конечно, у нас был курс по отношению к доллару и другим денежным единицам западных стран. Я это прекрасно помню, потому что регулярно эти валютные котировки публиковались в газете "Известия" на последней странице. Кстати говоря, многие язвили по поводу этих валютных котировок. Говорили, что они не имеют ничего общего с реальным обменным курсом. Я с этим не согласен. Причём ещё в советское время я уже спорил с такими критиками.
Я говорил: "Поймите, что вы-то судите об обменном курсе рубля и доллара по "чёрному" рынку. Понятно, что на "чёрном" рынке джинсы стоят столько - не больше, не меньше. Но, извините, жизнь состоит не из одних джинсов - вот в чём дело".
Поэтому если мы берём весь набор товаров в корзине... А я считал эти корзины ещё в советское время, я занимался некоторыми советско-американскими экономическими сопоставлениями. Я, в общем, приходил к выводу, что котировки Госбанка СССР были очень близки к паритету покупательной способности. Они были близки действительно.
Дмитрий Еньков: Там же было сколько? 0,64?
Валентин Катасонов: Там они менялись: были 0,64, были 0,75 уже ближе где-то к концу советского периода. Но в целом наш рубль был действительно не деревянным. Вот это совершенно неправильно: он не был деревянным. Другое дело, что он не был конвертируемым. Когда говорили "деревянный", имелось в виду, что у него такой завышенный курс. А то, что он неконвертируемым был - и Слава Богу. Если бы он был конвертируемым, то, наверное, и Советского Союза бы не было.
Поэтому мысль очень простая, которую, к сожалению, сегодня приходится даже объяснять в достаточно квалифицированных аудиториях, что нам нельзя иметь единый рубль для внутренних и внешних расчётов. Потому что сегодня наши патриоты повторяют этот лозунг (бездумно повторяют), что "давайте переведём экспорт Российской Федерации на рубли". Ну, нельзя смешивать. Я так грубовато иногда сравниваю:
- "Вот вы заходите в ванную комнату, в санузел. Есть рукомойник, есть унитаз - разные системы. Представьте себе, если это будет единая система?"
Ну, мы же не чукчи, понимаете? До каких пор нас будут держать за чукчей? Это совершенно две разные денежные системы.
Я уж не говорю о том, что внутри денежной системы, внутри страны денежная система тоже должна быть двухсекторальной, если так можно выразиться: есть наличные рубли, а есть безналичные рубли. В советской экономике эти два контура между собой очень слабо сообщались.
Ведь чем сегодня заняты наши банки? Они занимаются увлекательным бизнесом под названием окэшивание. Почему только это называется отмывание "грязных" денег? У них там на Западе, наоборот, "грязные" деньги загружаются и переводятся в безнальную форму. А у нас безнальные переводятся в нальную - это называется отмывание денег. Ну, да ладно. Это будет на совести чиновников ЦБ, которые используют такую терминологию.
Но я хочу сказать, что в Советском Союзе ничего подобного быть не могло, потому что наличные деньги, они имели вполне конкретный контур обращения: это была розничная торговля. Наличные деньги человек мог получить через окошечко кассы: это зарплата, это отпускные, это какие-то социальные пособия, это премия, государственную или Ленинскую премию ты мог получить налом. И всё. Командировочные мог получить налом, а всё остальное - безнал. Это особая тоже интересная тема относительно двухконтурной денежной системы. Я уже говорю про внутреннюю денежную систему.
Артём Войтенков: Если возвратиться к Бреттон-Вудсу, какие ещё последствия мы получили после этой конференции?
Читать дальше...
Набор текста: Наталья Альшаева, Елена Залыгина
Редакция: Наталья Ризаева, Познавательное ТВ
Валентин Катасонов
На Бреттон-Вудской конференции в 1944 году было установлено, что доллар становится равным золоту и принимается по всему миру как резервная валюта.
Позже, на Ямайской конференции в 1973 году США отказались от золотого содержания доллара. Но устроили мировую продажу нефти только за доллары, обеспечив спрос на свою валюту. ©
~~~~~~~~~~~
Click to viewСобеседники: Валентин Катасонов - доктор экономических наук, профессор, преподаватель МГИМО, Артём Войтенков - Познавательное ТВ, Дмитрий Еньков - Партия Великое Отечество.
Валентин Катасонов: Одновременно с открытием Второго фронта и проводилась конференция в Бреттон-Вудсе.
Артём Войтенков: То есть сейчас 70 лет в 2014 году вот этой Бреттон-Вудской конференции, которая прошла после Второй мировой войны...
Валентин Катасонов: Нет. Ещё она не закончилась.
Артём Войтенков: В 44-ом.
Валентин Катасонов: Сорок четвёртый, да. По-моему, со 2-ого по 23-е июля. В общем, три недели в июле 44-ого года.
Артём Войтенков: И которая закрепила доллар как мировую резервную валюту - основное её достижение. Что мы знаем.
Валентин Катасонов: В общем, да. Вы совершенно правильно схватили суть. Потому что говорится много красивых и лукавых слов, а вы схватили суть. Фактически это закрепление роли доллара как ключевой, резервной мировой валюты. Это именно тот самый момент, когда британский фунт стерлингов (Pound sterling) был сдвинут с пьедестала (с первого места). На первое место взошёл американский доллар.
Артём Войтенков: И что там ещё кроме этого произошло? Вы сказали, что вы пишете целую книгу...
Валентин Катасонов: Да.
Артём Войтенков: И что? Интересно. Мы-то только это знаем.
Валентин Катасонов: Я понял, да. На самом-то деле, конечно, тут для людей, которые хотя бы прочитали несколько статей на эту тему, возникает куча вопросов. Как относился Советский Союз к этому мероприятию? Потому что, в общем-то, уже многие чувствовали, какие будут решения на этой конференции. Ехали туда уже с пониманием того, что американский доллар будет на пьедестале.
Тем не менее, хочу сказать, что советская делегация всё-таки поехала в Бреттон-Вудс. Она возглавлялась заместителем Наркома внешней торговли Михаилом Степановым. Надо сказать, что уровень очень невысокий на фоне того, какие там были фигуры в Бреттон-Вудсе. Руководил всем этим мероприятием министр финансов Соединённых Штатов Моргентау (Henry Morgenthau). Руководителем американской делегации был Гарри Уайт (Harry Dexter White), а со стороны британской делегации, со стороны Британии, это был известный английский экономист Джон Мейнард Кейнс (John Maynard Keynes).
Британия и Соединённые Штаты долго готовились к этому мероприятию, судя по всему, где-то уже с 41-го года. С 41-го года началась эта подготовка, и вот этот период с 41-го по 44-ый год это фактически перетягивание каната между двумя странами: Британией и Соединёнными Штатами. И по мере того, как уже становилось понятным, куда двигается Вторая мировая война, было понятным, что британский фунт теряет всякие шансы, всякие надежды на сохранение первого места на этих самых пьедесталах.
Спрашивается, а почему же всё-таки Сталин послал туда делегацию. Там был чисто прагматический интерес, потому что у Сталина были хорошие, доверительные отношения с американским президентом Рузвельтом. В период войны, как вы знаете, мы получали американскую помощью по программе ленд-лиза.
Артём Войтенков: За золото.
Валентин Катасонов: Вы знаете, ленд-лиз ("lend-lease") в переводе означает "взаймы" и "в порядке лизинга". То есть, конечно, нам пришлось бы (и пришлось) погашать какие-то свои обязательства по этой программе, но только в той части, в какой мы не могли вернуть что-то назад. Мы, конечно, получили достаточно серьёзную помощь со стороны Соединённых Штатов, но вся эта помощь кончалась в тот момент, когда кончалась Вторая мировая война. А надо же было восстанавливать экономику. Поэтому была предварительная договорённость, что Соединённые Штаты дадут Советскому Союзу кредит на четыре, а, может быть, даже на шесть миллиардов долларов. Это серьёзная сумма, учитывая, что вся помощь по ленд-лизу оценивается в одиннадцать миллиардов долларов.
Дмитрий Еньков: Вот тут интересный момент. Что если сейчас, например, патриотические организации борются за то, что ЦБ опять принадлежал государству. Аа сейчас он (ЦБ) не наш, не понятно, на кого работает и так далее. То во времена-то Сталина Госбанк был в руках Сталина. И зачем при этом нужны тогда зарубежные кредиты? Дал команду банку - он тебе напечатал, сколько надо денег. Ты на них построил трактора, танки, заводы...
Артём Войтенков: Нет, Дим, ты на эти деньги в Америке станки не купишь. А у нас полстраны было разбомблено просто вдрызг.
Валентин Катасонов: Речь шла именно не просто о кредитах, а о валютных кредитах, потому что нам нужны были закупки машин и оборудования и, может быть, каких-то жизненно необходимых товаров. А в какой стране это можно было делать? Только в Соединённых Штатах. Европа была в руинах. Япония была в руинах. Практически был долларовый голод, и приобрести что-то можно было только в Соединённых Штатах. Были, конечно, ещё страны Латинской Америки. Там можно было приобрести, может быть, пшеницу, какое-то продовольствие - вот и всё. То есть ситуация была достаточно печальная. Поэтому, конечно, речь шла именно о валютном кредите, конкретно - долларовом кредите. Вот такая была ситуация.
Но хочу сказать, что мы поприсутствовали на этой конференции, активно мы не встревали в дискуссии. Хотел бы сразу сказать, что на 90% были приняты предложения Уайта, только что-то там было принято от Кейнса. Вот такие итоги.
В апреле 45-го года умирает американский президент или, вернее, он не умирает, а его убивают, но это интересная тема отдельного разговора. И все договорённости личные, они как-то начинают рушиться. Трумэн занял достаточно жёсткую позицию. И фактически не без участия Трумэна в общем началась "Холодная война". Понятно, что в условиях "Холодной войны" участвовать в работе Международного Валютного Фонда было безумием, потому что это был фактически инструмент Вашингтона, потому что на тот момент контрольный пакет акций в капитале Международного Валютного Фонда принадлежал Соединённым Штатам.
Артём Войтенков: Я думал, Международный Валютный фонд это регулирующая организация, а это - контрольный пакет акций?
Валентин Катасонов: Это я так образно выразился. Это, конечно, не частное акционерное общество, но это международный финансовый институт, у которого есть капитал. Этот капитал формируется за счёт взносов стран. Размеры взносов определяются долей страны. Доля страны определяется с учётом экономики, с учётом валового продукта. Соединённые Штаты на тот момент имели долю 27-28% в капитале. России там что-то предлагалось процента три. Понятно, что нас такая ситуация не устраивала.
Сталин, может быть, ещё подумал бы. Может быть, он даже бы и согласился бы на какое-то чисто такое, формальное присутствие в капитале МВФ, если бы что-то реально получил в обмен. Но в обмен он ничего не получал. Более того, получал угрозы: угрозы не только экономические, но и военные угрозы. Поэтому Сталину долго думать не пришлось. Он отказался ратифицировать решения Бреттон-Вудской конференции.
Наши учебники так пишут, что Соединённые Штаты как-то выступили единым фронтом на этой конференции, и никаких возражений не было. Нет, были достаточно серьёзные возражения со стороны части деловых и финансовых кругов Соединённых Штатов, потому что они считали, что вообще-то надо сейчас выстраивать ядро мировой экономики, а не заниматься восстановлением экономик многих десятков стран.
- "Нечего заниматься благотворительностью. Давайте мы будем лучше выстраивать англо-американский альянс".
И там были конкретные предложения, как выстраивать это англо-американский альянс. А всё остальное - потом, со временем.
Вот поэтому я хочу сказать, что даже в Соединённых Штатах была уже после Бреттон-Вудской конференции достаточно жёсткая рубка. Были многие противники, но Гарри Уайт, Моргентау, они организовали такую, хорошую агитационную пропагандистскую кампанию и к лету 45-го года Конгресс Соединённых Штатов ратифицировал.
А вот Британия упиралась, потому что Британия была лузером. И только осенью 45-го Британия ратифицировала под сильным давлением Вашингтона. Опять-таки, давление на чём основывалось?
- "Не подпишите - никакой помощи не будет".
Дядя Сэм всем раздавал обещания. Англия получила, конечно, помощь (я сейчас не буду называть конкретных цифр), но гораздо меньше того, что обещал он накануне ратификации. Но это обычный почерк Америки.
Вообще, мне хотелось бы сказать, что наши учебники очень схематично и даже не совсем правильно пишут про Бреттон-Вудс.
Некоторые говорят:
- "Вот он существовал с 44-го года до 71-го или, там, 76-го или даже 78-ого".
71-ый год (для тех, кто не знает) это было закрыто "золотое окошечко" в американском казначействе. То есть Соединённые Штаты сказали:
- "Мы больше не будем обменивать зелёную бумагу на жёлтый металл".
То есть вот эта связь между долларом и золотом окончательно оборвалась.
Дмитрий Еньков: Это благодаря Де Голлю (фр. Charles André Joseph Marie de Gaulle).
Валентин Катасонов: Да. Там не только благодаря де Голлю. Собственно де Голль действовал в рамках правового поля. Были договорённости. В 44-ом году Соединённые Штаты, не заикаясь, и уверенно говорили: "Да, мы будем всем желающим, - естественно, под "желающими" они имели в виду только денежные власти других стран, - будем проводить такой размен".
Естественно, что Дядя Сэм, он не привык вообще выполнять свои обещания, поэтому уже где-то в начале 60-х годов, когда золотой запас американского казначейства стал таять, собрали страны, так называемые "группы десяти" (это костяк Запада), и Дядя Сэм сказал:
- "Нет. Давайте мы создадим Золотой пул. Теперь поддерживать цену на золото будем не только мы, Вашингтон, но и вы, ребята".
Ну и куда было деваться? Короче говоря, стали постепенно от своих обязательств отказываться.
Тут появился французский президент Шарль де Голль, который на вполне законных основаниях потребовал обменять зелёную бумагу на жёлтый металл. Он очень, конечно, был настойчивым. Ему угрожали, но Шарль де Голль в ответ сказал:
- "Я не только заберу золото, я ещё и выведу Францию из военной организации НАТО".
В общем, он добился результата конкретного. После него уже никому золото не выдавали, поэтому даже с этой формальной точки зрения золотой стандарт, или золотодолларовый стандарт, приказал долго жить не в 71-ом году, а где-то примерно в 67-ом году. Последняя выдача золота произошла в 67-ом году.
Артём Войтенков: Последняя - это кому?
Валентин Катасонов: Вот Шарлю де Голлю. После этого там были немцы, японцы, ещё кто-то, но всем - от ворот поворот. Поэтому я не особенно акцентирую внимание на 15-ом августе 71-го года, когда американский президент Ричард Никсон сказал, что мы больше никому не меняем. А я задаю ему встречный вопрос:
- "А вы кому меняли в предыдущие пять лет?"
Никому не меняли. Это было такое, я бы сказал, заявление декларативное.
Артём Войтенков: Мы тут разогнались. Это просто вы знаете и мы знаем. А для тех зрителей, кто не знает, наверное, стоит пояснить, что вот эта Бреттон-Вудская конференция, она же устанавливала что? Она устанавливала то, что доллар будет, как золото.
Валентин Катасонов: Да, совершенно верно. Главное обязательство, которое американская делегация, Соединённые Штаты брали на себя, они сказали:
- "Ребята, не волнуйтесь. Связь с золотом сохраняется. Доллар так же надёжен, как золото. Для того, чтобы не было никаких сомнений, мы гарантируем свободный размен долларов на золото".
Вот это был ключевой момент.
Вообще должен сказать, что там три ключевых момента в решениях Бреттон-Вудской конференции.
- Первый момент - это обязательство Соединённых Штатов разменивать.
- Второй и, может быть, самый принципиальный момент, который, по-моему, до конца сегодня не все понимают, то, что Бреттон-Вудская конференция единодушно решила, что миру нужны устойчивые фиксированные валютные курсы.
- И третье решение - это создание международных финансовых институтов: Международный Валютный Фонд и Международный банк реконструкции и развития.
Возвращаясь к тезису об устойчивости, стабильности, о фиксированности валютных курсов. Сегодня, если мы читаем учебники, то там наш бедный студент может понять так, что плавающий валютный курс - это здорово, это хорошо, это рыночная экономика. Но вот в 44-ом году прекрасно понимали, что если будут плавающие курсы, то торговля будет дезорганизована. А если они будут сильно плавать, то страны просто закуклятся: просто не будет единого рынка, и каждый будет заниматься в рамках своих национальных границ или, в лучшем случае, будет создан какой-то валютный блок, скажем, стерлинговый, франковый блок и так далее.
Поэтому делегаты Бреттон-Вудской конференции говорили, что фиксированный валютный курс это гарантия того, что будет единая мировая валютно-финансовая система и это гарантия того, что национальные экономики будут нормально развиваться. Потому что если будет плавающий курс на мировых валютных рынках, то тогда будут неустойчивые денежные единицы внутри стран. А при неустойчивой денежной единице достаточно сложно выстраивать реальную экономику. Это мы как-то сейчас с трудом понимаем, а вот тогда люди понимали. И в России, кстати говоря, на эти "грабли" тоже наступали.
По-моему, мы об этом говорили, но я ещё разочек повторю.
Что вот когда начались реформы Александра Второго, то обычно вспоминают всегда про отмену крепостного права. Но были же и финансовые реформы. Это очень большой круг вопросов, но я затрагиваю только один пункт этих реформ - свободная конвертация рубля. Рубль фактически вышел за рамки национальных границ и стал "гулять" по Европе. Рублем стали играть спекулянты на Берлинской, на Парижской, на Лондонской биржах. И в результате всё это отражалось на нашей российской экономике и, соответственно, было сложно выстраивать нашу экономику при "гуляющем", плавающем рубле.
Поэтому те люди, которые окружали наших представителей денежной власти - это всякие советники, консультанты или люди, которые обучались в разных Гарвардах и Лондонских школах экономики (я так, утрирую), они стали нашёптывать:
- "Нам надо золотую валюту вводить".
Фактически это некая двух-трёхходовка Ротшильдов. Сначала вы конвертируете валюту, валюта должна у вас "гулять". Понятно, что вам это очень быстро надоест, вы её захотите зафиксировать.
- "Делайте золотую валюту. А, понятно, у вас золота не хватает? Ну, мы вам поможем, мы вам дадим золотые кредиты".
Ну а дальше 17-ый год и всё остальное (мы с вами уже об этом говорили).
Поэтому, конечно, в 44-ом году на Бреттон-Вудской конференции совершенно правильные мысли озвучивались, что нужна стабильность - валютная стабильность. Для этого нужны фиксированные валютные курсы. И одно за другое цепляется. Чтобы были валютные курсы фиксированные, нужна устойчивая цена на золото, потому что были ещё золотые паритеты. То есть если страна чувствует, что она не может держать этот фиксированный валютный курс, значит, тогда она должна заявить всем о том, что "Ребята, я перехожу на другой уровень: я либо ревальвирую, либо девальвирую свою национальную денежную единицу. Это фиксируется законодательно. И на новом уровне я опять-таки выполняю свои обязательства по Бреттон-Вудсу, я держу эту валюту. Я держу эту валюту с помощью валютных интервенций, с помощью каких-то других мер, которые позволяют стабилизировать платёжный баланс страны".
Артём Войтенков: А валютные курсы из чего рассчитывались? Что было мерилом?
Валентин Катасонов: Валютные курсы всё-таки определялись с учётом соотношения цен на товары. Но поскольку Советский Союз имел рубль, который не выходил на мировой рынок, а у других-то стран эти валюты выходили (Deutsche Mark, французский франк, швейцарский франк, японская иена), было примерно понятно по корзинам товаров, какое соотношение должно быть. Через платёжный баланс тоже можно было примерно почувствовать, каким должен быть оптимальный валютный курс и, соответственно, проводили девальвации или ревальвации. Но это не был плавающий, это была фиксация курса на другом уровне. И опять страна должна делать всё возможное для того, чтобы держать эту "линию обороны".
Артём Войтенков: Мне не очень понятно, как можно через цену на товары рассчитать курс валютный? Механизм не понятен.
Валентин Катасонов: Это особая тема, слишком специальная. Это и паритет покупательных способностей валют можно сейчас обсуждать. Просто я боюсь, что мы сейчас превратим нашу беседу в слишком специальную.
Безусловно, что какие-то страны фиксировали заведомо завышенный или фиксировали заведомо заниженный валютный курс. Ведь это же не просто, извините, физика. Это же политика со своими интересами. Скажем, Соединённые Штаты были заинтересованы в завышенном курсе американской валюты. И это понятно.
Я вам могу напомнить работу Ленина "Империализм как высшая стадия капитализма", где Ленин совершенно правильно сказал, что на высшей стадии капитализма, на стадии монополистического капитализма, вывоз капитала не может иметь первенства по отношению к вывозу товаров.
Америка фактически начала деиндустриализацию. Зачем вывозить товары? Зачем заниматься вот этой "грязной" экономикой, когда можно вывозить капитал и жить как государство-рантье? Так жила Европа: Франция, Бельгия, Голландия, Британия - они вывозили капитал, а не товары. И вот Америка тоже захотела так же жить, поэтому Америка сознательно поддерживала завышенный курс американского доллара по отношению к другим денежным единицам.
А поскольку, вы знаете, как там у Александра Ивановича Куприна в "Поединке": вся рота шагает не в ногу, только поручик шагает в ногу. В данном случае "поручиком" был американский доллар. А вот все не в ногу шагают. Пусть остальные проводят ревальвации, а лучше - девальвации. Потому что проведут девальвацию, а курс доллара ещё больше повысится - стало быть, легче будет скупать активы в той или иной стране. Благодаря этому Соединённые Штаты, транснациональные корпорации, транснациональные банки фактически скупали Европу - задёшево скупали, потому что курсы европейских денежных единиц были заниженными.
Эта тема очень интересная и бесконечная насчёт курсов валют.
Артём Войтенков: Да. Я про это и не знал. Получается, помимо того, что они утвердили свой доллар вместо золота, они ещё и вот это навязали.
Валентин Катасонов: Конечно. В принципе, люди, которые разобрались в том, что такое Бреттон-Вудские соглашения, они уже сразу же начали кричать: "Ребята, эта система не работает. Она обречена".
Где-то в начале 60-ых годов один экономист Триффин (Robert Triffin), он сформулировал даже "дилемму Триффина" (Triffin Dilemma). Он сказал: "Поймите, что эта Бреттон-Вудская система содержала такие внутренние противоречия, что она не могла и не может долго существовать".
Действительно, парадокс или дилемма Триффина заключается в том, что если Америка хочет облагодетельствовать своим долларом весь мир, тогда Америка должна иметь дефицитный платёжный баланс. Понимаете?
Артём Войтенков: Нет, не очень.
Валентин Катасонов: Не очень понятно, да?
Артём Войтенков: Да.
Валентин Катасонов: Понимаете, что такое доллар? Доллар это фактически вексель.
Артём Войтенков: Да. На золото.
Валентин Катасонов: Долговая расписка. А долги когда возникают? Когда дефицит платёжного баланса. А дефицит платёжного баланса когда возникает? Когда у страны дефицит торгового баланса или когда она имеет отрицательное сальдо по движению капитала.
Артём Войтенков: То есть расходы больше чем...
Валентин Катасонов: То есть она не торгует товарами, она не экспортирует товары. Она не в состоянии уже экспортировать.
Артём Войтенков: То есть она больше уже покупает, чем продаёт.
Валентин Катасонов: Конечно, да. Джон Кеннеди (John Kennedy), когда пришёл к власти в Белый дом, он ужаснулся, он понял, что Америка деиндустриализируется, потому что американский капитал рвётся за пределы американской экономики. Американская экономика обескровливается. Спрашивается - зачем получать какие-то 5% прибыли, когда даже в реальном секторе Европы можно было получать 15%?
Капитал было невозможно удержать. А ещё учитывая, что там заниженные валютные курсы... Ну, так, извините, там можно было за копейки покупать очень хорошие активы, что, естественно, транснациональные корпорации и транснациональные банки Соединённых Штатов делали.
И поэтому американский президент Кеннеди пытался хоть какие-то барьеры выставить для того, чтобы остановить бегство капитала. Хотя бы, скажем, специальный налог на сверхприбыли от иностранных инвестиций. Уже после убийства Кеннеди в 64-ом году всё-таки Конгресс принял такой закон о выравнивающем налоге, который вводил дополнительное налогообложение на сверхприбыли на зарубежные инвестиции американских транснациональных корпораций и банков.
Но опять-таки в этом законе были же "лазейки". И одна из главных "лазеек" это была Канада. На инвестиции в Канаде этот закон не распространялся. Понятно, через Канаду американский капитал выходил в любую, нужную ему страну.
Мы с вами обсуждаем мир финансов. Мир финансов - это мир жуликов, мир шулеров, по-другому там быть не может. Сталин это прекрасно понимал, поэтому он быстро стал выстраивать свою денежную систему, которая построена действительно на справедливых принципах, на эффективных принципах. И, конечно, это очень раздражало Дядю Сэма. Но мы выстраивали свою систему.
Дмитрий Еньков: Сталина тоже подталкивали к золотому рублю?
Валентин Катасонов: Нет. Это апокриф. Сталин никогда не мог согласиться на золотой рубль, даже хотя бы потому, что Сталин в 20-е годы был активным участником не просто каких-то дискуссий, а серьёзных баталий, связанных с возможностью введения золотого червонца. И только благодаря Сталину не появилось золотого червонца. Вернее, у нас пишут, что был золотой червонец, но в каком смысле он был "золотой"? В том смысле, что на этих бумагах писалось о том, что он обеспечен золотым запасом. Обеспечен-то, обеспечен, но свободного размена не было. Потому что если бы начался свободный размен, мы бы тогда на коленях приползли к Ротшильдам. Сталин эту азбуку финансовую прекрасно понимал, поэтому ему приписывают, что он якобы после войны хотел ввести золотой рубль. Там было другое.
Там было постановление ЦК КПСС и Правительства СССР относительно того, что советский рубль с 1-ого, по-моему, марта 1950 года будет привязываться не к доллару, а к золоту. Понятно, если у доллара был золотой паритет, то это чисто пропагандистский шаг для того, чтобы показать, что мы от вас, ребята, дистанцируемся. Но никакого особо экономического смысла в этом постановлении не было. Но, тем не менее, советские люди были горды, тем, что вот мы отвязались от американского доллара.
Дмитрий Еньков: А вот эта защита от как раз плавающего курса это и была привязка этого внешнего рубля к внутреннему (по курсу какому-то определённому), и мы пытались этот внешний рубль. У нас же фактически два было: внутренний рубль и внешний...
Валентин Катасонов: Внешнего рубля как такового не было. Я хотел объяснить, что здесь некоторая путаница возникает из-за того, что внешним рублём называют переводной рубль. Переводной рубль не имеет никакого отношения к Советскому Союзу. Переводной рубль это наднациональная денежная единица.
Более того, даже наши товарищи из ЦК и Политбюро говорили своим товарищам из Восточной Европы:
- "Давайте мы создадим наднациональную региональную денежную единицу, но только вы её не называйте рублём, потому что опять будет нехорошее ощущение, что Советский Союз тут доминирует. Давайте как-то иначе назовём".
Но наши восточноевропейские друзья настояли, чтобы эта единица называлась переводным рублём, хотя у переводного рубля была обменный курс по отношению к советскому рублю.
Артём Войтенков: Назвали бы "гривна" или ещё как.
Валентин Катасонов: Да. Хоть как-то назвали бы. Я уж не знаю, как.
Конечно, у нас был курс по отношению к доллару и другим денежным единицам западных стран. Я это прекрасно помню, потому что регулярно эти валютные котировки публиковались в газете "Известия" на последней странице. Кстати говоря, многие язвили по поводу этих валютных котировок. Говорили, что они не имеют ничего общего с реальным обменным курсом. Я с этим не согласен. Причём ещё в советское время я уже спорил с такими критиками.
Я говорил: "Поймите, что вы-то судите об обменном курсе рубля и доллара по "чёрному" рынку. Понятно, что на "чёрном" рынке джинсы стоят столько - не больше, не меньше. Но, извините, жизнь состоит не из одних джинсов - вот в чём дело".
Поэтому если мы берём весь набор товаров в корзине... А я считал эти корзины ещё в советское время, я занимался некоторыми советско-американскими экономическими сопоставлениями. Я, в общем, приходил к выводу, что котировки Госбанка СССР были очень близки к паритету покупательной способности. Они были близки действительно.
Дмитрий Еньков: Там же было сколько? 0,64?
Валентин Катасонов: Там они менялись: были 0,64, были 0,75 уже ближе где-то к концу советского периода. Но в целом наш рубль был действительно не деревянным. Вот это совершенно неправильно: он не был деревянным. Другое дело, что он не был конвертируемым. Когда говорили "деревянный", имелось в виду, что у него такой завышенный курс. А то, что он неконвертируемым был - и Слава Богу. Если бы он был конвертируемым, то, наверное, и Советского Союза бы не было.
Поэтому мысль очень простая, которую, к сожалению, сегодня приходится даже объяснять в достаточно квалифицированных аудиториях, что нам нельзя иметь единый рубль для внутренних и внешних расчётов. Потому что сегодня наши патриоты повторяют этот лозунг (бездумно повторяют), что "давайте переведём экспорт Российской Федерации на рубли". Ну, нельзя смешивать. Я так грубовато иногда сравниваю:
- "Вот вы заходите в ванную комнату, в санузел. Есть рукомойник, есть унитаз - разные системы. Представьте себе, если это будет единая система?"
Ну, мы же не чукчи, понимаете? До каких пор нас будут держать за чукчей? Это совершенно две разные денежные системы.
Я уж не говорю о том, что внутри денежной системы, внутри страны денежная система тоже должна быть двухсекторальной, если так можно выразиться: есть наличные рубли, а есть безналичные рубли. В советской экономике эти два контура между собой очень слабо сообщались.
Ведь чем сегодня заняты наши банки? Они занимаются увлекательным бизнесом под названием окэшивание. Почему только это называется отмывание "грязных" денег? У них там на Западе, наоборот, "грязные" деньги загружаются и переводятся в безнальную форму. А у нас безнальные переводятся в нальную - это называется отмывание денег. Ну, да ладно. Это будет на совести чиновников ЦБ, которые используют такую терминологию.
Но я хочу сказать, что в Советском Союзе ничего подобного быть не могло, потому что наличные деньги, они имели вполне конкретный контур обращения: это была розничная торговля. Наличные деньги человек мог получить через окошечко кассы: это зарплата, это отпускные, это какие-то социальные пособия, это премия, государственную или Ленинскую премию ты мог получить налом. И всё. Командировочные мог получить налом, а всё остальное - безнал. Это особая тоже интересная тема относительно двухконтурной денежной системы. Я уже говорю про внутреннюю денежную систему.
Артём Войтенков: Если возвратиться к Бреттон-Вудсу, какие ещё последствия мы получили после этой конференции?
Читать дальше...
Набор текста: Наталья Альшаева, Елена Залыгина
Редакция: Наталья Ризаева, Познавательное ТВ