Миф норманизма: рождение, Ч.1/2

[mamlas]

Лидия Павловна Грот,
кандидат исторических наук
Как родился политический миф норманизма?

Спецкурс такого содержания под общим названием «Начальный период древнерусской истории: проблематика изучения» я прочитала на историческом и филологическом факультетах ЛГУ им. А.С.Пушкина в октябре-ноябре нынешнего года. На основе этого курса руководством университета было предложено прочесть обзорную лекцию перед преподавателями университета, что и было сделано 1 ноября 2013 г. Авторизованный вариант этой лекции привожу здесь. ©Читателям Перформата хочу напомнить, что в ряде статей на нашем сайте (1, 2, 3, 4, 5, 6) я показала, что концепции, известные под общим названием норманизма и покоящиеся на трех опорах: скандинавском (?) происхождении летописных варягов, викингском (?) вожде Рюрике, пришедшем в княженье словен не то как завоеватель, не то как наемник-контрактник, и древнешведской этимологии имени Руси - имеют ненаучные истоки.

Как известно, в публикациях подавляющего большинства сотрудников вузовской и академической системы, занимающихся начальным периодом древнерусской истории, летописные варяги отождествляются со скандинавами, а также с норманнами из западноевропейских хроник, и вдобавок во всему с викингами. Вот такой невероятный, в сущности, компот из варяго-скандинаво-норманно-викингов скрывался якобы за летописным Сказанием о призвании Рюрика с братьями.

В своих исследованиях я выявила, что этот «компот», прежде чем переехать в российскую историческую науку в начале XVIII в., варился в утопической западноевропейской историософии в течении XVI-XVIII вв. при горячем содействии ведущих политиков. Т. Мор назвал Утопией страну, никогда не существовавшую в действительности. Утопии исторические - это картины вымышленного исторического прошлого, вымышленного для какого-то определенного народа, когда вымысел создавался за счет приворовывания из историй других народов.

Если более конкретно, то истоками норманизма были историко-политические мифы шведских государственных и общественных деятелей. Они вошли в историю западноевропейской общественной мысли под названием готицизма и рудбекианизма. В начале XVIII в. они были перенесены в российскую историческую мысль приглашенными в Петербург немецкими специалистами Байером, Миллером и Шлецером и получили название норманизма. И с тех пор российские школьники и студенты учат начала древнерусской истории по программам истории, созданным в XVI-XVIII вв. для шведских учащихся с целью поднятия у них национального самосознания. Причем не имея об этом последнем никакого понятия.

Поскольку представления норманистов о собственных историографических позициях отличаются большой гибкостью и эластичностью (то шведский Рослаген является у них заповедной землей, откуда вышли родсы-гребцы и откуда принесли они имя Руси, то вдруг не является, то скандинаво-варяго-норманно-викинги сыграли у них ведущую или существенную роль во всех основных процессах древнерусского политогенеза, то вдруг оказывается, что в летописных княжениях словен, полян и других уже что-то такое назревало, а пришествие скандинавов сыграло роль «катализатора» и пр.) освежим в памяти, что обычно пишут о начальном периоде древнерусской истории в новейших работах.

В чем конкретно видят роль скандинавов?

1. В образовании Древнерусского государства и создании древнерусского института верховной княжеской власти. Как представляется норманистам, договор с вождем викингских отрядов Рюриком (предположительно, из Средней Швеции) обеспечил контроль этих отрядов над водными путями от Ладоги до Волги и тем самым заложил основы для возникновения раннегосударственных структур, в первую очередь, - института центральной власти у летописных приильменских словен. Другой скандинавский вождь Олег захватил Киев и, таким образом, объединил восточноевропейский север с центром в Ладоге и восточноевропейский юг с центром в Киеве, благодаря чему и возникло Древнерусское государство, известное в науке как Киевская Русь.

2. Вкупе с вышеназванным вкладом варяго-норманно-викингов в древнерусскую историю было установление контроля над Балтийско - Волжским торговым путём, открытие и функционирование которого являлось, согласно уверениям норманистов, результатом деятельности скандинавских купцов и воинов. Именно благодаря этому, по их мнению, консолидируется обширная территория, на которой в середине IX в. возникает первое раннегосударственное образование».(1)

3. Варяго-норманно-викинги принесли восточноевропейским славянам само имя Русь. Норманистами-лингвистами это формулируется так, что слово Русь можно сконструировать из др.-сканд. слов с основой на *roþs-, типа roþsmenn со значением «гребец, участник похода на гребных судах», и именно это якобы связывает происхождение имени Русь со шведской областью Рослаген и шведскими гребцами-родсами, но через посредство финского названия Швеции Ruotsi. Именно от финнов якобы узнали славяне название шведских гребцов-родсов и от него образовали имя Русь женского рода.

В учебнике Вовиной-Лебедевой для студентов российских вузов издания 2011 г. вместо Средней Швеции так прямо и сказано о «земле росов» или Рослагене (Roslagen) на восточном побережье современной Швеции, откуда данные «росы» и пришли в Восточную Европу. (2)

Надо отметить, что некоторое время тому назад все эти, а также другие проблемы генезиса и развития древнерусской государственности обсуждались с позиций различных точек зрения, известных как дискуссия норманистов и антинорманистов. Теперь же в российской исторической науке норманисты пытаются провозгласить единственно правильное учение, т.е. свое собственное, три несущих столба которого указаны выше.

В научно-методическом журнале для учителей истории и обществознания «История» (сентябрь 2011) редактором А. Савельевым было объявлено, что норманнский вопрос давно перестал «обсуждаться в профессиональных научных кругах». В 2012 г. в каталоге выставки Государственного исторического музея, посвященной 1150-летию зарождения Древнерусского государства, археологом В.В. Мурашевой отмечено, что проблему «о роли варягов, выходцев из Скандинавии… к началу XXI в… можно считать решенной в рамках академической науки».(3)

Но ни одна из перечисленных трех опор норманизма не выдерживает проверки на прочность новыми фактами (подробнее: 1, 2, 3, 4, 5, 6). Объяснение тому очень простое - ненаучная гносеология норманизма. Или проще: норманизм - не наука. Как же «профессиональные научные круги», бытующие в «рамках академической науки», могли зайти в такой теоретический тупик?

Чтобы понять нынешнюю ситуацию в отечественной исторической науке, надо рассмотреть одно удивительное явление в истории западноевропейской исторической мысли, которое также осталось практически неизвестным российскому обществу. В течение XVI-XVIII вв. в североевропейских или германоязычных странах сложилась традиция приписывать своим странам величественное древнее прошлое, основанное на фантазиях. Особенно эта традиция поразила страны Скандинавского полуострова. Вот как это получилось.

Завязкой к истории послужила ситуация, сложившаяся в Италии XIV-XV веков. Именно там возникло стремление изображать прошлое своей страны и народа в сугубо позитивном ракурсе с целью создания здоровой историософии и искренней веры, необходимых для морального здоровья нации. Эта тенденция уходит своими истоками к началу эпохи, которая получила название эпохи Возрождения. Общеизвестны её характеристики, сформировавшиеся в течение XVIII-XIX вв. и получившие распространение в мировой общественной мысли, в том числе благодаря и работам Ф.Энгельса и К.Маркса как «величайший прогрессивный переворот из всех пережитых до этого времени человечеством».(4) В числе характеристик эпохи Возрождения принято называть появление таких новых тенденций в развитии западноевропейского общества как усиленное развитие товарно-денежных отношений, появление ранней буржуазии и соответствующее этим социально-экономическим переменам изменение общественного сознания.

Лейтмотивом Возрождения называется гуманизм, под которым понимается интеллектуальное движение, направленное на «признание самодовлеющей значимости, неувядаемого достоинства человека, всего богатства творческих проявлений индивида в качестве высшего жизненного блага».(5)

Первыми гуманистами называют Ф. Петрарку (1304-1374) и Дж.Боккаччо (1313-1375) - эти великие итальянцы были первыми, кто обратился к изучению античности и стремился в наследии античных авторов найти идеалы, нужные для их современников. Зачем им это было надо? Поиски ответа на данный вопрос приводят к некоторым корректировкам в общем мажорном ладе, доминирующим в создании образа эпохи Возрождения. Под покровом приведенных обобщающих описаний почти скрылись конкретные действия конкретных людей, которые привели в действие процесс, и вызвавший вышеозначенный «переворот».

Дело в том, что первая страна Возрождения Италия в XIV-XV вв. представляла собой жалкую картину политического разлада и общественной деморализации при интенсивном экономическом и культурном развитии. Во всей Италии наблюдалось полное отсутствие общего национального духа, и даже само слово «Италия», не исчезнувшее из народного языка, в действительности не представляло никаго определённого понятия. Постоянное желание захватывать в свои руки власть возбуждало отдельные партии к взаимной вражде. Одерживая верх, победители пускали в ход кровавую расправу. Резня шла открытая и тайная, убивали на улицах среди бела дня и предательски, из-за угла. Коррумпированность властей не знала предела: все покупалось и продавалось. Распущенностью и развратом прославились многие известные лица - князья, купцы, церковные деятели, в том числе, и занимавшие папский престол. Священнослужители содержали мясные лавки, кабаки, игорные и публичные дома. Тогдашние писатели сравнивали монастыри то с разбойничьими вертепами, то с непотребными домами.

Сами преемники св. Петра на папском престоле больше врагов христианства и католичества способствовали умалению значения папства. Никогда так низко не падал авторитет папской власти, как в пятнадцатом веке. Предательства и алчность папы Павла II набросили достаточную тень на папство. Он сам мучил римских академиков, заподозренных в уважении к учениям Платона, и один из них даже умер от пытки в его руках. За Павлом II явился Сикст IV, и весь Рим стал указывать пальцами на кардиналов, продавших в священной коллегии свои голоса за его выбор. Дальнейший его путь был путём невообразимого разврата, алчного добывания денег всеми средствами и бешеной траты этих денег. Его кондотьеры заливали кровью Италию. В Риме насчитывалось по двести убийств в две недели, но за деньги убийцы оставались безнаказанными.

- Бог не желает смерти грешников, - глумились папские прислужники, - а пусть они платят и живут.

Не лучше были в это время и светские власти Италии - размеры их жестокости видны из многих примеров. Один из миланских правителей Галеаццо Сфорца расправлялся с виновными, приказывая зарывать их в землю по горло и кормить нечистотами. При деморализованных правителях трудно было остаться нравственным обществу. Всякого рода разгул страстей, своеволия и распущенности достиг в возрожденческой Италии невероятных размеров.

Язва низких нравов точила Италию. Бесчинства толпы, коррумпированность и жестокость властей - «История Флоренции» Н.Макьявелли полна этими картинами. Но все безобразия не выливались в экономическую разруху. Приток богатств превышал их поглощение. Торговые пути шли через итальянские города.

Тщеславие побуждало отдельных правителей щегольнуть перед врагами не только внешним могуществом, но и развитием в своих владениях наук и искусств, которые были доведены в Италии до процветания, неизвестного в остальной Европе. А общество разлагалось, захваченное алчным добыванием денег и бешеной тратой этих денег. Большинство итальянских правителей не понимало пагубности происходящего, они бессознательно развращали народ и сами подрывали уважение к власти, подкапывая фундамент созданного ими же здания. Но были политики, которые испытывали беспокойство за судьбы своего народа и страны.

Это беспокойство разделялось и представителями интеллектуальных кругов Италии. Два великих итальянца - прославленные писатели и мыслители Петрарка и Бокаччо поняли, что итальянскому обществу не хватало объединяющей идеи, причем объединяющей светской идеи, которая могла бы дать людям понимание общей цели, сплотить их вокруг высоких идеалов и сделать из них жизнедеятельную нацию, способную защитить себя, если придёт такое время, а не погибнуть как скот вокруг опустевшей кормушки.

Выбор таких объединяющих идей был невелик. Идея «светлого будущего» в образах райского блаженства находилась в ведении церкви. Поэтому незанятой оставалась только идея «светлого прошлого», которая в концентрированном виде зазвучала так: у итальянцев было великое прошлое - античность, но значит, есть и великое настоящее, ради чего стоит жить и творить для того, чтобы открыть дорогу к великому будущему.

Петрарка пишет труд «О славных мужах» с жизнеописанием великих политических деятелей от Ромула до Цезаря. Зачем? Да затем, чтобы на конкретных примерах «славных мужей» сказать своим соотечественникам: «Смотрите, сколько замечательных героев было среди наших предков! Каким величественным было наше историческое прошлое!». Ведь это сейчас древнеримская античность воспринимается как некое «общее» достояние западноевропейской культуры, а для Петрарки и его современников она была историческим прошлым итальянцев.

Бокаччо создает монументальный трактат «Генеалогия богов». Смысл? Да тот же самый: показать древность культурной традиции у итальянцев и вызвать чувство гордости у них за принадлежность к этой традиции.

Здесь важно отметить такой факт. Безусловно, генераторами новых идей итальянского Возрождения выступили представители интеллектуальных кругов, но утверждение и распространение их в Италии, а позднее и в других западноевропейских странах было делом политической верхушки, как светской, так и церковной. Иными словами, решающую роль в проведении в жизнь идей, позднее получивших называние гуманистических, сыграли именно политические деятели.

Идеи Петрарки и Бокаччо нашли поддержку у одного из ведущих политиков и государственных деятелей Италии, канцлера, т.е. главы государственного органа управления Флорентийской республики в 1375-1405 гг. Колюччо Салютати, а затем у его последователя, государственного и церковного деятеля следующего поколения Леонардо Бруни Аретино. Эти люди держали в руках нити внутренней и внешней политики, располагали реальными средставами для проведения в жизнь того, что сейчас назвали бы новой информационной технологией.

Смысл ее заключался в том, чтобы использовать позитивное изображение исторического прошлого итальянцев как светоч для объединения соотечественников в обстановке деморализации общества.

Одним из первых, кто облек гениальную идею «светлого прошлого» в форму политических сочинений, был Салютати. Чутьем политика он прозрел в поэтико-философских произведениях Петрарки и Бокаччо социально-оздоровительную направленность, которую можно было использовать в гражданственно-воспитательных целях для приостановки разложения флорентийского общества. В своих трактатах и письмах он стал последовательно проводить мысль о том, что человек должен служить на благо своего общества и государства и что только это и возвышает человека. Если наложить эту мысль на тот фон коррумпированности и разложения нравов во Флоренции XIV-XV вв., то несложно понять, что один из ведущих итальянских политиков возглавил организованное внедрение в общество воззрений, которые должны были приостановить моральную деградацию сограждан. Поклонник Петрарки и Бокаччо, Салютати открыл двери своего дома для мыслящих людей, и его дом стал своеобразной школой для молодежи, из числа которой вышли многие крупные политические деятели.

Одним из тех, кто был выпестован в доме Салютати, был флорентийский политический деятель следующего поколения Леонардо Бруни Аретино (1370-1441). Он начал свою карьеру секретарем папской курии, а в зрелые годы также занял пост канцлера Флорентийской республики. Именно с его именем связано оформление новой системы гуманитарного образования studia humanitatis - он впервые использовал этот термин, от которого пошло обозначение всего интеллектуального движения эпохи Возрождения как гуманизм. Помимо изучения античной философии и истории собственной страны, ее великого прошлого, молодые итальянцы, согласно Бруни, должны были изучать творчество таких великих итальянцев, как Данте, Петрарка, Бокаччо, Салютати.

Зачем? Здесь мы видим инициативу политика, который осуществлял реформу системы образования с продуманной целью: образование должно не просто давать знания, но быть поставлено на службу воспитания граждан, готовить их для служения обществу. И сделать это оказалось возможным только с помощью преподавания подрастающему поколению комплекса гуманитарных знаний по национальной культуре: своей истории, своих литературы и языка и т.д. Изучение математики и медицины делают из человека знающего специалиста, но только изучение национального культурного наследия делают из человека гражданина своей страны.

Таким образом, мы видим, что гуманизм эпохи Возрождения означал, в первую очередь, развитие и введение новой системы гуманитарного образования, заложившего основы национальной культуры, вокруг которой сплотилось общество. И связан он был, прежде всего, с именами итальянских государственных и политических деятелей. Иначе и быть не могло, поскольку интеллектуалы, как уже сказано, могут выступать разработчиками идей, а применять их на общегосударственном уровне может только государство - это его миссия и работа, которую оно либо выполняет, либо нет.

Эта работа в Италии удалась - итальянцы сплотились как нация. И какие бы испытания впоследствии не выпадали на долю Италии - с XVI-XVII вв. торговые пути переместились из Средиземноморья на Атлантику, потоки золота сменили русло (Испания, Португалия, Нидерланды), Италия стала постепенно втягиваться в длительный период экономического и политического упадка - но сознание того, что они - великая нация, не покидало итальянцев. Почему? Потому что и до наших дней их поддерживает осознание того, что у них было великое прошлое.

Известно, что большинство идей эпохи Возрождения: о свободе, об уважении к личности и пр., - остались просто «сгустками красноречия», не воплотились в жизнь. Они были погублены в процессах инквизиционных трибуналов, вымерли в ужасах Великой крестьянской войны в Германии, потонули в крови религиозных войн во Франции, оказались раздавленными в Англии деспотией Генриха VIII, при власти которого виселицы по дорогам стали непременным атрибутом английского пейзажа.

А идея о «светлом прошлом» как консолидирующая общество идея оказалась самой живучей. Вот каков ее дальнейший путь.

Интересно, что в деятельности итальянских гуманистов, параллельно с возвеличиванием своего славного прошлого стала набирать силу другая линия: очернение исторического прошлого своих соседей - североевропейских народов, конкретно, немецкоязычного населения Священной Германской империи.

Происходила эта, как сейчас бы сказали, информационная война в форме поругания древнего народа готов, которых итальянские гуманисты проклинали как разрушителей великой античной культуры Рима. Мы, дескать, построили великое прошлое - античность, да на беду нахлынули проклятые готы, варвары неумытые, и нашу великую культуру испоганили, разграбили, разрушили. Обезобразили архитектуру, библиотеки запустили, язык - нашу благородную латынь - огрубили и т.д., и т.п.

И поскольку для нападок всегда лучше иметь живую мишень, то под прямыми потомками готов и стало подразумеваться немецкоязычное население Священной Римской империи, т.е. население Германии, а также ощущавшие своё родство с ним представители образованных слоёв скандинавских стран.

Под обстрел этой антиготской пропаганды подпадали все достижения немецкой культуры, невзирая на то, что в тот период были созданы такие великие творения культуры, как Кельнский собор. Какими хитрыми умственными путями готы первых веков нашей эпохи, под именем которых совершались набеги на Римскую империю, стали соединяться с немецкоязычным населением Германии, вопрос отдельный, и лучше в него здесь не погружаться. Однако в то время, о котором идет речь, и итальянские гуманисты, и жители Германии были согласны в том, что потомки готов - это северные европейцы, германцы.

Окончание