О разнице между крепостным правом и рабством и регламенте взяток / Мифы о дворянстве и народе
Ещё бедность и богатство в РИ здесь, здесь и здесь, в т.ч. о крепостничестве
Елена Корчмина: «Зачем везти муравьиные яйца из Брянска в Москву?»
История денег в России, самые богатые люди и повседневные траты минувших дней, а также лекции Елены Корчминой о том, как зарабатывали и тратили деньги дворяне и государство - в курсе № 35 «Блеск и нищета Российской империи»
Что рассказывает об истории России серебро на джинсах ученого, как дворяне уклонялись от налогов и легко ли стать историком цифр. ©Ещё в курсе №35
Елена Корчмина
- Как получилось, что вы, историк, начали заниматься экономикой?
- Признаться, я никогда не хотела заниматься экономическими вопросами в истории. Более того, после окончания вуза, Рязанского государственного педагогического университета, я была разочарована историей: мне казалось, что это не наука. Но когда я села писать диссертацию о дворянских выборах /тема диссертации - «Дворянское сословное самоуправление в первой половине XIX века (на примере Рязанской губернии)»/, мне повезло с источником - попались баллотировочные списки, всякие расходы на выборы. Оказалось, что бытующее в среде историков мнение, будто дворяне на протяжении первой половины XIX века не стремились участвовать в выборах, этими цифрами не подтверждалось. Тогда я впервые поняла, что цифры могут говорить. А от цифр недалеко до денег. Следом я получила Карамзинскую стипендию, связанную с изучением налогов, и увлеклась финансовыми сюжетами. Но до того, чтобы назвать себя экономическим историком, мне нужно еще заполнить большие пробелы в собственно экономическом образовании. А пока мою деятельность можно описать как заглядывание в чужие карманы.
Причем сначала я заглядывала в худые карманы - когда занималась налогами и недоимками. Тогда при работе с налоговыми документами, этими огромными книгами, которые ни до меня, ни после никому не понадобятся, на столе всегда оставалась горка песка, с рук стекала грязная вода, а джинсы протирались за полгода: в XVIII-XIX веках чернила посыпали песком, чтобы они быстрее высыхали. А потом я стала заниматься дворянами и роскошным потреблением, в частности работать с бумагами Александра Романовича Воронцова, и джинсы приобрели серебристый оттенок: Воронцов присыпал чернила песком с серебринкой. Мне очень понравилась эта метафора: налоги - это пыль, грязь и ничего человеческого, а роскошь - это когда даже джинсы XXI века в серебре.
- Мы сейчас уже плохо представляем, что значит владеть человеком или десятком тысяч человек. Что это значит в деньгах?
- Действительно, в магазин дворяне шли не с душами, а с деньгами. Мы с моим соавтором Ильей Воскобойниковым пытаемся придумать модель, как можно переводить души в деньги.
Сейчас считают так: количество душ умножается на средний крестьянский оброк. Получаются усредненные годовые суммы дохода, которыми располагали дворяне. Но я против такого способа: дело в том, что предварительные результаты показывают, что чем больше у тебя душ, тем ниже доход с одной души. По моим ощущениям, это связано с управленческими проблемами. Ведь имения были в разных местах России: тут у тебя сто душ, тут тысяча, там две души, и всеми нужно управлять. Это очень большие издержки. На одну бумагу, свечи и почтовую пересылку потратится куча денег, не говоря уже об оплате приказчиков. То есть, если средний оброк был, скажем, пять рублей, то мы должны отнимать какой-то процент, связанный с управленческими издержками. Каких размеров они могут достигать - нужно считать, но не удивлюсь, если окажется, что они достигали 20 %.
Часто проводят экономические параллели между крепостным правом и рабством, но как раз на этом пересчете видно, насколько разные это были модели. Рабство - это большие плантации, и люди на них находятся в одном месте, их можно максимально эксплуатировать, выжимать из них максимальный доход. В России не было плантационного хозяйства, были крупные душевладельцы, имения которых были разбросаны по всей России.
- Действительно, крепостной строй обычно называют русским рабством. Мол, о чем можно говорить, если у нас рабство недавно отменили.
- На самом деле, разбирая финансовые документы, я поняла, что мы очень плохо знаем, что такое крепостное право, по крайней мере я - точно. Я была поражена, когда увидела, что граф Воронцов платил своим дворовым бабам за мытье полов в своем же доме. Зачем?! У меня нет ответа. Видимо, были устоявшиеся практики - грубо говоря, определенный объем работ крепостные выполняли в счет барщинного, принудительного труда, а за все сверх этого им нужно было платить.
Конечно, Воронцовы - элита дворянства; в мелких поместьях происходила, по всей видимости, более интенсивная эксплуатация. По крайней мере, доход на крестьянскую душу в мелких имениях был выше, чем в крупных. Но элита российского дворянства совокупно владела более чем половиной крестьянского населения России, поэтому с определенной долей осторожности мы можем говорить, что эта пограничная модель принудительно-наемного труда была привычна для значительной части крестьянского населения. Отсюда вытекает вопрос, где грань между принудительным трудом и наемным.
Вообще, категория дворовых фантастически интересная в этом смысле. Мы смотрим в бумаги и видим, что дворовые богаты, что им платят за многие вещи. У них есть определенные представления о том, как помещик должен с ними обращаться. Как-то в рязанском архиве я прочитала историю, относящуюся к началу XIX века, когда дворовый неудачно пытался совершить самоубийство под мостом (хотел себя зарезать) и в ходе расследования заявил, что его помещица возвела на него напраслину, обвинила в краже вещей, а он не крал…
Елена Корчмина / Фото: Мария Городецкая для Arzamas
- Какие еще мифы можно развенчать с помощью финансовых документов?
- Например, наше представление о неимоверном богатстве российского дворянства, особенно его элиты, является скорее следствием убедительности русской литературы и искажений в восприятии жизни российского двора со стороны иностранцев. Мы просто смутно представляем реальный годовой доход дворянина, неважно - крупного или мелкого.
Я сейчас разбираю данные, которые показывают доходы дворян, проживавших в Москве. Условно говоря, налоговые декларации. Например, они пишут: у меня тысяча душ, я получаю с них пять тысяч рублей, но у меня при этом долгов на 20 тысяч, по которым я плачу проценты, и поэтому мой «действительный доход» составляет три тысячи. То есть если есть долги (а долги были почти у всех), то сумма ежегодного дохода автоматически уменьшается на размер ежегодно платимых процентов. Колоссальные суммы шли на обслуживание долгов! В этих условиях как именно мы должны оценивать богатство дворянина, его финансовые возможности? Но тут уже возникают сложности перевода языка XVIII-XIX веков на современный экономический язык, которым, как правило, историки владеют только на самом минимальном уровне.
- А коррупция - тоже миф?
- В каком-то смысле. Вопрос, о какой коррупции мы говорим. Если о рутинной - ее бремя было чрезвычайно низким. Предварительные результаты нашей с Игорем Федюкиным работы показывают, что одна крестьянская душа платила «рутинных» взяток по голицынским поместьям в среднем пять-шесть копеек в год (для сравнения: подушная подать в этот период была 70 копеек).
Про взятки (то, что называлось «в почесть») второй половины XVIII века более или менее хорошо известно, что крестьяне были вынуждены все расходы записывать: для них это была финансовая отчетность, и они фиксировали, кому сколько платили - должность, размер, какого числа. Поэтому крестьянское бытовое взяточничество очень хорошо документировано в сравнении с другими источниками. И в случае если чиновник зарывался, например крестьяне приезжали сдавать налог, а чиновник не давал квитанцию, просил крестьян прийти к нему домой, а там уже пытался истребовать денег, и крестьяне были с этим несогласны, то они могли подать жалобу. И в случае разбирательства крестьяне предъявляли свои записи о расходах на чиновника за несколько лет. Потому что в России было наказание за то, что ты взятки берешь, а за то, что даешь, не было - ну или, точнее, закон был в этом отношении туманен.
Взятки были настолько распространены, что процедура их передачи была хорошо регламентирована. Правила, конечно, были негласными. Давали определенные продукты (например, Ольга Кошелева исследовала, как часто взятки давали рыбой, в моем случае чаще встречается вино и сахар). Объем зависел от должности чиновника.
Вообще, приходно-расходные книги и прочие финансовые документы - это мой любимый источник. Он, конечно, очень тяжелый в работе, очень монотонный, но благодаря ему из цифр вырастают люди, причем такие, о которых в других ситуациях мы мало что узнаем, поскольку они не совершали преступлений и не являлись частью элиты. Но попадая в финансовые документы, эти люди обретают свою личность.
- Все-таки были ли роскошь, расточительство, или вся эта красота только из литературы?
- Я нашла однажды в архиве дело о том, как опять-таки один из Воронцовых (просто по ним больше всего данных) вез телегу муравьиных яиц из Брянска в Москву. И эта транспортировка была недешевой, потому что нанималась подвода и крестьянину выплачивались харчевые. Я даже сначала решила, что неправильно прочитала. Зачем везти муравьиные яйца из Брянска в Москву? Через четыре месяца поисков в совершенно другом деле я нашла точный ответ на этот вопрос: он вез эти муравьиные яйца для того, чтобы кормить соловьев! И если соловьи - предмет роскоши, тогда понятно, почему он не считается с затратами, везя им корм. До сих пор остается непонятно, почему из Брянска и почему московские муравьиные яйца не подходят. Но сам факт этой покупки вполне укладывается в логику этого роскошного потребления.
Разговор Юлия Богатко
«Arzamas», 10 марта 2016
Елена Корчмина: «Зачем везти муравьиные яйца из Брянска в Москву?»
История денег в России, самые богатые люди и повседневные траты минувших дней, а также лекции Елены Корчминой о том, как зарабатывали и тратили деньги дворяне и государство - в курсе № 35 «Блеск и нищета Российской империи»
Что рассказывает об истории России серебро на джинсах ученого, как дворяне уклонялись от налогов и легко ли стать историком цифр. ©Ещё в курсе №35
Елена Корчмина
- Как получилось, что вы, историк, начали заниматься экономикой?
- Признаться, я никогда не хотела заниматься экономическими вопросами в истории. Более того, после окончания вуза, Рязанского государственного педагогического университета, я была разочарована историей: мне казалось, что это не наука. Но когда я села писать диссертацию о дворянских выборах /тема диссертации - «Дворянское сословное самоуправление в первой половине XIX века (на примере Рязанской губернии)»/, мне повезло с источником - попались баллотировочные списки, всякие расходы на выборы. Оказалось, что бытующее в среде историков мнение, будто дворяне на протяжении первой половины XIX века не стремились участвовать в выборах, этими цифрами не подтверждалось. Тогда я впервые поняла, что цифры могут говорить. А от цифр недалеко до денег. Следом я получила Карамзинскую стипендию, связанную с изучением налогов, и увлеклась финансовыми сюжетами. Но до того, чтобы назвать себя экономическим историком, мне нужно еще заполнить большие пробелы в собственно экономическом образовании. А пока мою деятельность можно описать как заглядывание в чужие карманы.
Причем сначала я заглядывала в худые карманы - когда занималась налогами и недоимками. Тогда при работе с налоговыми документами, этими огромными книгами, которые ни до меня, ни после никому не понадобятся, на столе всегда оставалась горка песка, с рук стекала грязная вода, а джинсы протирались за полгода: в XVIII-XIX веках чернила посыпали песком, чтобы они быстрее высыхали. А потом я стала заниматься дворянами и роскошным потреблением, в частности работать с бумагами Александра Романовича Воронцова, и джинсы приобрели серебристый оттенок: Воронцов присыпал чернила песком с серебринкой. Мне очень понравилась эта метафора: налоги - это пыль, грязь и ничего человеческого, а роскошь - это когда даже джинсы XXI века в серебре.
- Мы сейчас уже плохо представляем, что значит владеть человеком или десятком тысяч человек. Что это значит в деньгах?
- Действительно, в магазин дворяне шли не с душами, а с деньгами. Мы с моим соавтором Ильей Воскобойниковым пытаемся придумать модель, как можно переводить души в деньги.
Сейчас считают так: количество душ умножается на средний крестьянский оброк. Получаются усредненные годовые суммы дохода, которыми располагали дворяне. Но я против такого способа: дело в том, что предварительные результаты показывают, что чем больше у тебя душ, тем ниже доход с одной души. По моим ощущениям, это связано с управленческими проблемами. Ведь имения были в разных местах России: тут у тебя сто душ, тут тысяча, там две души, и всеми нужно управлять. Это очень большие издержки. На одну бумагу, свечи и почтовую пересылку потратится куча денег, не говоря уже об оплате приказчиков. То есть, если средний оброк был, скажем, пять рублей, то мы должны отнимать какой-то процент, связанный с управленческими издержками. Каких размеров они могут достигать - нужно считать, но не удивлюсь, если окажется, что они достигали 20 %.
Часто проводят экономические параллели между крепостным правом и рабством, но как раз на этом пересчете видно, насколько разные это были модели. Рабство - это большие плантации, и люди на них находятся в одном месте, их можно максимально эксплуатировать, выжимать из них максимальный доход. В России не было плантационного хозяйства, были крупные душевладельцы, имения которых были разбросаны по всей России.
- Действительно, крепостной строй обычно называют русским рабством. Мол, о чем можно говорить, если у нас рабство недавно отменили.
- На самом деле, разбирая финансовые документы, я поняла, что мы очень плохо знаем, что такое крепостное право, по крайней мере я - точно. Я была поражена, когда увидела, что граф Воронцов платил своим дворовым бабам за мытье полов в своем же доме. Зачем?! У меня нет ответа. Видимо, были устоявшиеся практики - грубо говоря, определенный объем работ крепостные выполняли в счет барщинного, принудительного труда, а за все сверх этого им нужно было платить.
Конечно, Воронцовы - элита дворянства; в мелких поместьях происходила, по всей видимости, более интенсивная эксплуатация. По крайней мере, доход на крестьянскую душу в мелких имениях был выше, чем в крупных. Но элита российского дворянства совокупно владела более чем половиной крестьянского населения России, поэтому с определенной долей осторожности мы можем говорить, что эта пограничная модель принудительно-наемного труда была привычна для значительной части крестьянского населения. Отсюда вытекает вопрос, где грань между принудительным трудом и наемным.
Вообще, категория дворовых фантастически интересная в этом смысле. Мы смотрим в бумаги и видим, что дворовые богаты, что им платят за многие вещи. У них есть определенные представления о том, как помещик должен с ними обращаться. Как-то в рязанском архиве я прочитала историю, относящуюся к началу XIX века, когда дворовый неудачно пытался совершить самоубийство под мостом (хотел себя зарезать) и в ходе расследования заявил, что его помещица возвела на него напраслину, обвинила в краже вещей, а он не крал…
Елена Корчмина / Фото: Мария Городецкая для Arzamas
- Какие еще мифы можно развенчать с помощью финансовых документов?
- Например, наше представление о неимоверном богатстве российского дворянства, особенно его элиты, является скорее следствием убедительности русской литературы и искажений в восприятии жизни российского двора со стороны иностранцев. Мы просто смутно представляем реальный годовой доход дворянина, неважно - крупного или мелкого.
Я сейчас разбираю данные, которые показывают доходы дворян, проживавших в Москве. Условно говоря, налоговые декларации. Например, они пишут: у меня тысяча душ, я получаю с них пять тысяч рублей, но у меня при этом долгов на 20 тысяч, по которым я плачу проценты, и поэтому мой «действительный доход» составляет три тысячи. То есть если есть долги (а долги были почти у всех), то сумма ежегодного дохода автоматически уменьшается на размер ежегодно платимых процентов. Колоссальные суммы шли на обслуживание долгов! В этих условиях как именно мы должны оценивать богатство дворянина, его финансовые возможности? Но тут уже возникают сложности перевода языка XVIII-XIX веков на современный экономический язык, которым, как правило, историки владеют только на самом минимальном уровне.
- А коррупция - тоже миф?
- В каком-то смысле. Вопрос, о какой коррупции мы говорим. Если о рутинной - ее бремя было чрезвычайно низким. Предварительные результаты нашей с Игорем Федюкиным работы показывают, что одна крестьянская душа платила «рутинных» взяток по голицынским поместьям в среднем пять-шесть копеек в год (для сравнения: подушная подать в этот период была 70 копеек).
Про взятки (то, что называлось «в почесть») второй половины XVIII века более или менее хорошо известно, что крестьяне были вынуждены все расходы записывать: для них это была финансовая отчетность, и они фиксировали, кому сколько платили - должность, размер, какого числа. Поэтому крестьянское бытовое взяточничество очень хорошо документировано в сравнении с другими источниками. И в случае если чиновник зарывался, например крестьяне приезжали сдавать налог, а чиновник не давал квитанцию, просил крестьян прийти к нему домой, а там уже пытался истребовать денег, и крестьяне были с этим несогласны, то они могли подать жалобу. И в случае разбирательства крестьяне предъявляли свои записи о расходах на чиновника за несколько лет. Потому что в России было наказание за то, что ты взятки берешь, а за то, что даешь, не было - ну или, точнее, закон был в этом отношении туманен.
Взятки были настолько распространены, что процедура их передачи была хорошо регламентирована. Правила, конечно, были негласными. Давали определенные продукты (например, Ольга Кошелева исследовала, как часто взятки давали рыбой, в моем случае чаще встречается вино и сахар). Объем зависел от должности чиновника.
Вообще, приходно-расходные книги и прочие финансовые документы - это мой любимый источник. Он, конечно, очень тяжелый в работе, очень монотонный, но благодаря ему из цифр вырастают люди, причем такие, о которых в других ситуациях мы мало что узнаем, поскольку они не совершали преступлений и не являлись частью элиты. Но попадая в финансовые документы, эти люди обретают свою личность.
- Все-таки были ли роскошь, расточительство, или вся эта красота только из литературы?
- Я нашла однажды в архиве дело о том, как опять-таки один из Воронцовых (просто по ним больше всего данных) вез телегу муравьиных яиц из Брянска в Москву. И эта транспортировка была недешевой, потому что нанималась подвода и крестьянину выплачивались харчевые. Я даже сначала решила, что неправильно прочитала. Зачем везти муравьиные яйца из Брянска в Москву? Через четыре месяца поисков в совершенно другом деле я нашла точный ответ на этот вопрос: он вез эти муравьиные яйца для того, чтобы кормить соловьев! И если соловьи - предмет роскоши, тогда понятно, почему он не считается с затратами, везя им корм. До сих пор остается непонятно, почему из Брянска и почему московские муравьиные яйца не подходят. Но сам факт этой покупки вполне укладывается в логику этого роскошного потребления.
Разговор Юлия Богатко
«Arzamas», 10 марта 2016