Е. Филиппова "Мы" и "они"? Об опасности холизма в общественных представлениях
В современном сложном многообразном обществе тема взаимодействия людей с различными идентичностей и культур, тема противопоставления "Мы -- Они", его возникновения и эволюции -- чрезвычайно значима, как, впрочем, была она значима и в иные исторические эпохи. Мы представляем статью с.н.с. ИЭА РАН Елены Филипповой, посвященную взаимосвязи между холистическими взглядами в общественных представлениях, жесткими, заменяющими индивидуализированное восприятие идентичностями и различными практиками дискриминации и господства, посвященную механизмам конструирования и отторжения Другого. Эта статья вскоре выйдет на бумаге в сборнике "Новые этнические группы в России"(ред. В.А. Тишков, В.В. Степанов), а пока ее можно прочитать в несколько сокращенном виде здесь. Можно скачать и ее полную(со сносками и библиографией) версию
Е. Филиппова "Мы" и "они"? Об опасности холизма в общественных представлениях"Для простоты мы объединяем самых разных людей под одним названием,
для простоты же мы приписываем им коллективные преступления,
коллективные действия и коллективные мнения"
Амин Маалуф
Утверждение о том, что оппозиция "мы - они" является универсальной формулой общественных отношений, относится к числу очевидных истин, с которыми принято соглашаться. Однако если в приведенной формуле что-то и представляется безусловным, так это "взаимодействие", отображенное на бумаге типографским знаком "тире". В остальном же все гораздо сложнее.
Взаимодействие в рамках оппозиции предполагает, прежде всего, идентификацию (акт, замечу, субъективный и индивидуальный), т. е. определение контрагента как подобного себе или как Другого. Таким образом, и "мы", и "они" существуют только по отношению к "Я" - действующему и мыслящему субъекту, а следовательно - зависят от самоидентификации этого "Я".
Каждый из нас может идентифицировать себя, последовательно или одновременно, с несколькими "мы". Такую возможность создают многомерность личности, индивидуальный жизненный опыт, разнообразие социальных ролей. В зависимости от ситуации то или иное "мы" становится более или менее очевидным, более или менее значимым; соответственно изменяется и конфигурация "не-мы".
Идентификация Другого осуществляется на основе непосредственного восприятия и личного опыта субъекта, а также на основе опосредованного знания. В первом случае решающим является внешний признак (например, черты лица, цвет кожи, прическа, особенности телосложения, манера одеваться, жесты, мимика, походка, язык, особенности речи), во втором - характерные для данного общества представления о соответствии внешне воспринимаемых признаков определенным категориям или группам населения.
Любая категоризация является редуцирующей, ибо, основанная на одном или пусть даже нескольких критериях, устанавливает подобие не полностью идентичных друг другу объектов, пренебрегая отличиями между ними. Акт категоризации является также перформативным: отнесение объектов к одному классу и присвоение ему названия делает его фактом общественного сознания, а, следовательно - общественных отношений.
Способность человека определять сходство и различие между объектами и классифицировать их на основании этих критериев является, если верить когнитивной теории, врожденной. Однако оппозиция, лежащая в основе акта классификации, сама по себе не порождает конфликт; напротив, отношения между различными классами субъектов чаще приобретают форму комплеметарности, сотрудничества, союза, обмена. Для возникновения враждебности и конфликта контрагент должен быть определен не просто как Другой, но как Чужой.
Для понимания механизма отчуждения, т. е. отторжения Другого, необходимо включить в схему анализа, наряду с "горизонтальной" классификацией, "вертикальную" иерархизацию, т. е. дополнить типологию таксономией. Это достигается с помощью категорий большинства-меньшинства, центра-периферии, нормы-отклонения, доминирования-подавления. В отличие от ценностно-нейтральной оппозиции "мы-они", оппозиции таксономического типа содержат в себе оценочные суждения и устанавливают отношения господства-подчинения. Очевидно, что большинство "главнее" меньшинства (в обществах, основанных на представительной демократии), центр "влиятельнее" периферии, норма "правильнее" отклонения. Результатом такого сочетания когнитивного и эмоционального элементов в восприятии Другого является уверенность в превосходстве "нашей" культуры и "нашего" образа жизни, для которых более "низкая" культура Другого представляет угрозу. Таким образом, категоризация Другого сопровождается его стереотипизацией, что ведет к увеличению социальной дистанции между "нами" и "ними".
Стереотипы и основанные на них предубеждения, во-первых, отличаются значительной устойчивостью во времени и распространенностью в социальном пространстве, а во вторых - могут проявляться на различных уровнях: когнитивном (стереотипное представление, скажем, о мигрантах, цыганах, "кавказцах", евреях, китайцах - список можно продолжать), эмоционально-аффективном (чувство неприязни или враждебности по отношению к ним) и поведенческом (отторжение, дискриминация или даже насилие в отношении индивида на основании причисления его к той или иной категории и вне зависимости от его личных качеств). При этом наличие знакомых, друзей и даже родственников, относимых к категории "N", не меняет общего отрицательного отношения к этой категории (классическая формулировка: "такой-то - хороший человек, хоть и N"). Именно эта независимость стереотипа от личного опыта и предопределяет его живучесть и неизменность. Механизм стереотипизации состоит в повторении, дублировании, копировании. Функция стереотипа, согласно Г. Олпорту, есть рациональное оправдание нашего поведения в отношении той или иной категории населения.
Гордон Уиллард Олпорт(1897--1967) Американский психолог, специалист по психологии личности.
Классическим примером рационального оправдания является обоснование колониального рабовладения. Общества, построенные на плантационной экономике, характеризовались тройной сегментацией: социальной (землевладельцы/наемные рабочие), юридической (свободные/рабы) и расовой (белые/черные). Несмотря на то, что расовый критерий не был безусловно связан с социальным и юридическим (благодаря существованию категории "свободных цветных", среди которых было, в том числе, немало землевладельцев, - и, напротив, белых, не владевших землей и являвшихся наемными работниками, а на начальном этапе освоения колоний фактически по своему статусу приближавшихся к рабам), постепенно на смену констатации факта "рабы - черные" пришло умозаключение "рабы - потому что черные". Таким образом, именно презрение к рабу является первичным, "тогда как раса - идеологическая категория, оправдывающая определенные формы неравенства, может в этой перспективе рассматриваться как социально предопределенное понятие. Однако в дальнейшем она сама начинает предопределять социальные отношения, не являясь более простым отражением социально-экономического принуждения".
Монтескье в "Духе законов" саркастически высмеивает этот механизм обоснования социального неравенства биологическим: "Европейцы, истребив население Америки, были вынуждены обратить в рабство африканцев, чтобы иметь возможность обрабатывать такое количество земель. Сахар был бы непомерно дорог, если бы его не производили рабы. Эти последние - черные с ног до головы, к тому же у них такие приплюснутые носы, что к ним почти невозможно испытывать сострадание. Трудно себе представить, чтобы мудрейший Бог вложил душу, тем более - добрую, в абсолютно черное тело (…). Невозможно поверить, что это - люди, поскольку, если предположить подобное, то можно усомниться в том, что мы сами - христиане".
Шарль Луи де Монтескьё (1689--1755) французский философ и писатель.
Один из основоположников идеологии либерализма и принципов представительной демократии.
Важнейшим его политико-философским текстом является сочинение "О духе законов"
Колониализм XIX века для своего оправдания нуждался в представлении о передовых и отсталых народах, о цивилизаторской миссии Запада и воспетом Киплингом "бремени белого человека". Так, Эрнест Ренан, имя которого ассоциируется у нас, прежде всего, с красивой фразой "нация - это каждодневный плебисцит", считал в то же время, что "в завоевании высшей расой страны, населенной низшей расой, нет ничего ненормального". А республиканец и автор концепции светской школы Жюль Ферри утверждал, что "высшие расы имеют право завоевывать низшие расы, поскольку они обязаны цивилизовать их". Представление это глубоко укоренилось в общественном мнении, о чем свидетельствует сохранение чувства превосходства бывших колонизаторов по отношению к бывшим колонизованным - пусть даже теперь они формально равные между собой граждане одного и того же государства. Это чувство отнюдь не чуждо и русскому большинству в отношении "братских народов". Используемое в обывательской среде прилагательное "черный" имеет отношение не к цвету кожи, а к социальному статусу.
Эрнест Ренан (1823--1892) французский писатель, историк, семитолог,
Его основные работы посвящены библеистике и истории раннего христианства
Так называемые культурные различия внутри одного общества всегда обусловлены социальными причинами. И культурное многообразие, которое почему-то принято относить на счет современности и процессов глобализации, - явление отнюдь не новое. История изобилует примерами сосуществования разных культур в рамках одного государства, причем речь тут идет не только об империях. Классический марксистский постулат относительно наличия в каждом обществе двух культур - культуры господствующего класса и народной культуры - абсолютно справедлив. Нередки и случаи, когда эти культуры использовали разные языки. До тех пор, пока отношения господства-подчинения в обществе базируются на жесткой сословной иерархии и достаточно непроницаемых межсословных границах, культурные отличия сами по себе не являются дискриминирующим фактором. Они не становятся препятствием для принадлежности к элите, космополитичной задолго до вступления человечества в "эпоху межкультурных взаимодействий", но и не дают возможности проникнуть в этот замкнутый слой тем, кому допуск туда заказан. Отметим важность генеалогии в функционировании сословно-монархических обществ, она многое объясняет в последующих логиках различения.
Все меняется, когда жесткие сословные перегородки рушатся. Когда аристократии противопоставляется меритократия (варианты: бюрократия, партократия). Когда ограниченные ресурсы становятся объектом свободной конкуренции, в которой выживает сильнейший. Власть, тем не менее, всегда тяготеет к выстраиванию по вертикали, и эта закономерность неизбежно ведет к тому, что на месте разрушенной иерархии постепенно возникает новая, как результат стремления тех, кто прежде был ничем, стать чем-то (по версии французской революционной идеологии) или даже всем (по версии идеологии большевиков). И вот уже новая элита ревниво охраняет свои привилегии и преграждает доступ в свои ряды нежелательным элементам. В обществе, декларирующем формальное юридическое равенство, вновь и вновь воспроизводится и постепенно закрепляется фактическое неравенство, приобретающее форму оппозиции между большинством и меньшинствами. И в этой новой конфигурации неравенства культурные отличия приобретают особый смысл, выполняя функцию опознавательных знаков, разделительных линий. В зависимости от принятого в том или ином обществе образа мыслей и действий, они могут служить пропуском в высшие сферы или преградой для социального продвижения, быть причиной стигматизации, маргинализации, дискриминации, а иногда и представлять угрозу для жизни.
Жюль Ферри(1832-1893). Французский политический деятель.
Премьер-министр Франции в 1880-1881 и 1883--1885гг.
Вернемся к обсуждению связи рабовладения и расовых предрассудков. Последние актуализируются и усиливаются именно в тот момент, когда исходная бинарная система рабы (черные)/свободные (белые) начинает размываться в результате появления мулатов - свободных, но "не вполне" белых. В ответ на это нарушение исходного порядка, ставящее под сомнение "естественность" отношений господства/подчинения, не только предпринимаются попытки ограничить брачные союзы между рабами и свободными и отменить положение, согласно которому дети от таких союзов считаются свободными, но и формулируется доктрина расовой чистоты, основанная на генеалогической парадигме. Подобно тому, как в феодальном обществе имеет абсолютное значение древность и благородство рода, иллюстрировать которые призвано генеалогическое древо, в рабовладельческих и пост-рабовладельческих обществах важно уметь продемонстрировать, что на протяжении поколений в роду не было "черной", то есть "рабской" крови.
В 1841 г. гаитянский автор Линстант, опираясь на труды А. Токвиля, показал, что расовые предрассудки были сильнее на севере США, где рабство в тот момент было уже отменено, чем на рабовладельческом Юге, и сделал вывод о том, что на этом этапе предубеждения тесно ассоциируются именно с цветом кожи и уже абсолютно не связаны с рабовладением, а потому беспочвенны упования на то, что они исчезнут вместе с окончательной и повсеместной отменой рабства. Хорошо известный принцип "одной капли", согласно которому наличие даже отдаленных "черных" предков не позволяет человеку считаться белым, до сих пор действует в США. Во Франции, где расовый критерий утратил всякую юридическую силу с 1833 г., а в 1848 бывшие рабы стали полноправными французскими гражданами, расовые предрассудки и основанная на них дискриминация не изжиты по сей день.
Алексис де Токвиль(1805--1859). Французский историк, мыслитель и политический деятель.
Автор книг "Демократия в Америке" и "Старый порядок и революция"
Правда, сегодня в большинстве случаев исключение "другого" оправдывается не аргументами биологического расизма, а именно культурной отличительностью, подразумевающей наличие чуждых "нам" ценностей. Однако тесная увязка внешних признаков с генеалогией, о которой речь шла выше, способствует биологизаторской интерпретации идентичности: формы поведения ассоциируются с определенным внешним обликом и, как считается, передаются по наследству, как и черты фамильного сходства. Индивиду приписываются некоторые характеристики, часто негативные, только потому, что в нем видят члена группы, которой, как считается, свойственны эти характеристики. Тем самым Другой априори ассоциируется с группой - к которой он, вполне возможно, не принадлежит (известна привычка российского обывателя причислять к "лицам кавказской национальности" всех обладателей внешности "южанина", в том числе, например, таджиков).
Боязнь Чужого - ксенофобия - основана на инстинкте самосохранения. Человечество на протяжении своей истории выработало мощный комплекс механизмов, направленных на подавление этого инстинкта (законы, государства, религиозные доктрины, просвещение, гуманизация нравов посредством литературы и искусства). Собственно, это противодействие инстинкту лежит в основе процесса социализации, задача которого - научить людей жить вместе. На этом пути достигнуты значительные успехи, люди более или менее научились контролировать инстинктивную ксенофобию. Но в ситуации, когда возникает дефицит жизненно необходимых ресурсов, в том числе - дефицит безопасности (объективный или субъективно ощущаемый), результаты социализации, особенно поверхностной, сходят на нет. Нравственные нормы любви к ближнему, взаимоуважения, солидарности вытесняются обывательской логикой борьбы за существование (или за место под солнцем), выживания поодиночке, жесткой конкуренции. Активизируются защитно-оборонительные и агрессивно-наступательные механизмы, онтологическая потребность в безопасности берет верх над либеральным стремлением к свободе. Достаточно вспомнить, с какой покорностью были восприняты по всему миру небывалые меры безопасности под предлогом борьбы с террористической угрозой: установка камер видеонаблюдения, прослушивание телефонных разговоров, контроль интернет-сообщений, введение биометрических паспортов. Одной из первых реакций на разразившийся мировой экономический кризис в России стала акция участников движений "Наши" и "Местные", потребовавших выдворения из страны всех мигрантов, в том числе легальных. Характерны и сами названия упомянутых организаций, очевидно противопоставляющих себя "не-нашим" и "не-местным".
"Молодая Гвардия Единой России" на митинге за выдворение трудовых мигрантов. Такие митинги -- не единственный метод борьбы.
Так, во время антимигрантской акции идейно близкого к МГЕР движения "Местные" на рынке подмосковного города Реутов, ряд продавцов получил телесные повреждения
Эта защитная, охранительная позиция также может рассматриваться как проявление инстинкта самосохранения на коллективном уровне. "Чужой" с его непонятной, а потому пугающей культурой предстает как угроза для так называемой коллективной идентичности, а точнее - для господствующих в том или ином обществе представлений о социальной норме, о "типичном", "усредненном" портрете того, кто считается в этом обществе "нашим", "местным", "коренным" (последний концепт вновь отсылает к генеалогии: "а вы, простите, местный в каком поколении?"). Проблема в том, что по мере роста мобильности населения портрет перестает соответствовать оригиналу. Бывшие на протяжении столетий "центральными", категории вроде американского WASP (белый, англосакс, протестант) или французского BBR, сине-бело-красный, по цветам национального флага (белый, католик, человек среднего достатка), перестают быть таковыми. И бесполезно строить бетонный забор на границе с Мексикой: в некоторых американских штатах испанский язык уже потеснил английский; да и вновь избранный 44-й президент США олицетворяет перемены в составе политической элиты страны. Столь же бессмысленны и обречены на неудачу попытки европейских стран и России закрыться от мигрантов или относиться к ним как к временной рабочей силе. Наивный принцип "есть потребность в рабочих руках - позовем мигрантов, а наступит спад в экономике - покажем им на дверь" невозможно воплотить в жизнь. Придется осознать, что вчерашние мигранты и их дети - это тоже "наши", "местные". Не говоря уже о тех, кого принято неуклюже именовать "этническими россиянами", т. е. нерусские по культуре группы населения, некогда вошедшие в состав России. И не стоит тратить время и силы на споры о том, кто более "коренной" и кто "гость". Бессмысленно делать ставку на "закрытую", "жесткую", "исключающую" концепции коллективной идентичности. Такой, на наш взгляд, неудачной и ошибочной попыткой был так называемый "новый русский проект", предложенный от имени партии Единая Россия И. Демидовым. Проект, фактически предписывающий всем жителям страны стать русскими. Именно русскими, а не россиянами! По сути, это своеобразная форма реализации лозунга "Россия для русских". В последнее время об этом проекте как бы забыли, но не нужно думать, что он снят с повестки дня. Об этом свидетельствуют и продолжающиеся усилия по введению в школьную программу курса "основ православной культуры"; и новый государственный праздник, отнюдь не способствующий, вопреки своему официальному наименованию, формированию национального единства, но зато ежегодно становящийся поводом для проведения "русских маршей"; и недавно введенный орден "Родительская слава" в форме креста, сразу же вызвавший и протест со стороны духовного управления мусульман, и нежелательные ассоциации с существовавшим в гитлеровской Германии "крестом немецкой матери".
Орден "Родительская слава", введенный в мае 2008г. Им награждаются родители воспитывающие 4 и более детей, которые
"образуют социально ответственную семью, ведут здоровый образ жизни, обеспечивают надлежащий уровень заботы о здоровье,
образовании, физическом, духовном и нравственном развитии детей, полное и
гармоничное развитие их личности, подают пример в укреплении института семьи и воспитании детей"
Сильная, закрытая идентичность возможна в двух вариантах, которые П. Тагиефф определяет как гетерофобию и гетерофилию. Первый вариант проявляется в отторжении любого отличия и в отказе принять Другого, если он не похож на нас. Необходимым условием интеграции культурно отличительного населения является в рамках этой стратегии его полная и безоговорочная ассимиляция, поглощение. Второй вариант - гетерофилия - заключается в абсолютизации разницы между нами и Другими и в сознательном культивировании и поддержании всех и всяческих различий, что ведет к полному взаимному отказу от интеграции.
Интервью(фр. язык) с Пьером Тагиеффым(род. 1946). Французский философ и историк.
Специалист по расизму, антисемитизму, ультраправым движениям, популизму.
На русский язык была недавно переведена его книга "Цвет и кровь. Французские теории расизма".
Нельзя забывать и о том, что стремление к утверждению сильной, закрытой коллективной идентичности имеет мощную тотализирующую составляющую, оно неминуемо предполагает нивелирование индивидуальности и ограничение свободы членов коллектива (в данном случае - сограждан). Бессмысленно и бесперспективно пытаться "подогнать" россиян под некую "русскую идею". Лучше отдать предпочтение расширительному, гибкому, открытому пониманию коллективной идентичности, созданию образа "мы", в котором сможет узнать себя каждый гражданин России, а не только русскоговорящий, православный, со "славянской" внешностью. Для обеспечения гражданской лояльности и общественного согласия добиваться единомыслия и единообразия не только бессмысленно, но даже вредно.
