Литературная улика_Владимир Паршиков
Недавно на телеканале "Культура" в программе "Цвет времени" прошел сюжет Владимира Паршикова, посвященный "последнему стихотворению" С.А. Есенина. А значит, мы можем выложить полный текст данного теле-исследования...
******************
В.Паршиков ЛИТЕРАТУРНАЯ УЛИКА
«До свиданья, друг мой, до свиданья.
Мне так трудно жить среди людей.
Каждый шаг мой стерегут страданья.
В этой жизни счастья нет нигде.»
Романс А.Н. Вертинского «Последнее письмо»
Поэтическая часть полного академического собрания сочинений Сергея Александровича Есенина заканчивается именно этим стихотворением.
«До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей,-
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей»
Рукопись его исполнена кровью на блокнотном листе. Дата написания отсутствует. С 1925-го года и до наших дней оно определяется как предсмертное. Но в 1927 году появился романс в исполнении Александра Вертинского «Последнее письмо» или «Письмо Есенина», который звучит несколько иначе. Именно песенный вариант многие современники восприняли как произведение, действительно написанное Есениным. И вариант Вертинского так и остался бы только его вариантом, если бы не еще несколько версий истории создания этой элегии. О них составители «собрания сочинений» просто умолчали. Но мы начнём всё же с официальной версии.
Утром 24 декабря 1925 года Есенин из Москвы приехал в Ленинград и остановился в гостинице «Англетер», где проживали знакомые поэта -супруги Георгий и Елизавета Устиновы. Сам Эрлих, описывая события утра 27 декабря, так рассказывал о передаче ему листка из блокнота: «Сергей нагибается к столу, вырывает из блокнота листок, показывает издали: стихи. Затем говорит, складывая листок вчетверо и кладя мне в карман пиджака: «Это тебе. Я еще тебе не писал ведь? Правда... И ты мне тоже не писал!» Устинова хочет прочитать. Я тоже. Тяну руку в карман. Сергей остановил: «Нет, ты подожди! Останешься один - прочитаешь. Не к спеху ведь». В эту ночь на 28-го декабря Есенина не стало». Стихотворение было прочитано Эрлихом тем же днём. А 29-го оно появилось на страницах вечернего выпуска «Красной газеты».
Светлана Есенина, племянница поэта, высказывает вполне справедливое сомнение в адекватности подобного поведения Вольфа Эрлиха:
«Не укладывается в голове, чтобы молодой начинающий поэт не поинтересовался текстом стихотворения, которое ему подарено Есениным. Я не верю в такую версию. Имея какое-то представление об Эрлихе, как о человеке, сомневаюсь в этом».
Насколько обоснован «предсмертный» статус данного стихотворения?.. Является ли оно прощальным словом великого поэта?.. Известный исследователь жизни и творчества СА Есенина Эдуард Хлысталов, старший следователь московского уголовного розыска, в своем анализе стихотворения наиболее близок к объективной реальности:
«Есенин часто писал о том, что человек должен в своих действиях, в своей жизни помнить о смерти. Здесь как раз эта тема и проводится -«... в этой жизни умереть не ново, но и жить, конечно, не новей». Записка была им передана знакомому своему некому Эрлиху, который почему-то забыл ее предъявить, когда началось расследование обстоятельств гибели Есенина. Но мы не можем утверждать, что именно в это время, как утверждает Эрлих, он передал ему именно эту записку. Эту записку он мог передать, скажем, за несколько дней до этого. Поэтому я не считаю эту записку предсмертной, потому что там нет ни слова, что он хочет покончить жизнь самоубийством».
Действительно, в этом есть что-то странное. Стихотворение, которое по свидетельству Вольфа Эрлиха позиционируется как предсмертная записка попадает не в материалы дознания по делу о «самоубийстве» Есенина как неоспоримая улика, а на стол редактора «Красной газеты». А затем, много лет спустя, некто Горбачев представляет записку в институт русской литературы «Пушкинский дом». Сокрытая от посторонних глаз, она хранится в рукописном отделе ИРЛИ по сей день
В 1995 году в альманахе «Переяславль» публикуется статья Сергея Чугунова. Он не одно десятилетие посвятил исследованию жизни и творчества Сергея Есенина. В 1991 году появилась возможность без опаски за свою жизнь говорить о неофициальной версии гибели поэта - убийстве. В этом же году Чугунов получает от своего товарища Макова ценные сведения, касающиеся истории создания «До свиданья, друг мой, до свиданья». Он пишет: «Хочу поведать тебе одну тайну. Так вот: 17 или 18 августа 1951 года я со своей художественной студией плавал на пароходе в село Константиново. Зашли в домик Есенина. Посидели за есенинским столом, а его мама Татьяна Федоровна, рассказала о жизни сына. И вот она взяла со старого комода, по-моему, небольшую книжку и вынула из нее стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья», написанное на посеревшей бумаге карандашом, а не кровью как утверждают некоторые. Там было много исправлений - я убежден, что это оригинал Есенина. Татьяна Федоровна сказала, что это стихотворение Сергей написал в последний приезд в Константиново в сентябре 1925 года, посвятив его кому-то из умерших друзей - поэтов. Мать Есенина тогда уверяла, что это истинная правда - стихотворение написано задолго до его трагической смерти: она утверждала, что «Сереженьку убили злые люди» и даже заплакала!»
Мы имеем возможность привести здесь мнение Татьяны Федоровны Есениной, документально подтвержденное записью на кинопленке:
«Читал и нам, и всем людям читал он. Но он стал читать «Москву кабацкую», мне не понравилось это. Я обвинила его: «Не нужно это». Он говорит: «Мам, я как вижу, так и пишу. Так и пишу! У поэта ни одно слово не должно лишним быть». Он мне сказал это».
Исключительность каждого слова в есенинских произведениях подтверждают и филологические исследования. «Предназначенное расставанье» не может быть самоубийством», - утверждает Борис Конухов в статье журнала «Наш современник»: «День сведения счетов с жизнью, конечно, можно назначить, но его нельзя предназначить. Предназначают до нас, за нас, и делает это сила выше нас. Верующие называют эту силу Божьим Промыслом или Судьбой. Самоубийство - преступление и против Бога, и против Судьбы. И оно не может быть предназначено. Есенин не забывал церковной традиции и знал цену слов». Владимир Попов - биограф поэта, исследовав версии создания стихотворения, пришел к выводу, что произведение написано в начале 25-го года и было адресовано другу Есенина Алексею Ганину, который был арестован и ждал расстрела. Именно тогда Вольф Эрлих - сотрудник ОГПУ и мог получить эту записку с просьбой передать адресату. Но обещание им так и не было сдержано. После же трагедии 27-го декабря стихотворение и пригодилось, а так как оно осталось недатированным, его решено было использовать не в материалах дознания, а в прессе. Общественность необходимо было убедить в том, что Есенин добровольно расстался с жизнью.
Виктор Кузнецов, кандидат филологических наук, автор многих книг и статей, посвященных расследованию обстоятельств гибели Сергея Есенина, скептически относится не только к прощальному стихотворению, но и вообще к факту пребывания поэта в гостинице «Англетер»:
«Ну, всем до сих пор по учебникам известно - повесился на трубе парового отопления, после пессимистического настроения, похмелья горького. «До свиданья, друг мой, до свиданья...» вспоминают «Милый мой, ты у меня в груди...» и т.д. И всего-то этого не было. В «Англетере» жил четыре дня. Да нет. Не было его ноги там. Все списки англетеровцев проверены. Кто жил, когда. Журналы сохранились. Нет его имени».
Поэтическое обращение Есенина к своему другу, стоящему на пороге смерти, стало основой сценария кровавой расправы над самим автором. Точное место действия драмы и имена ее главных участников теперь установить вряд ли удастся - документы дознания по делу о «самоубийстве» поэта утратили юридическую силу. Ни акт участкового надзирателя Горбова, производившего осмотр места происшествия, ни акт вскрытия трупа С.А. Есенина, составленный профессором Гиляревским не подтверждают самоубийство. Составлены они вопреки требованиям уголовно-процессуального кодекса 1923 года. Попросту говоря это фальшивки. Но это вопросы правового характера. В их числе -и история стихотворения «До свиданья, друг мой, до свиданья». Одно теперь можно утверждать точно - юридический документ, силу которого обрел один из шедевров русской литературы, стал источником вдохновения для жестоких убийц и великого певца.
До свиданья, без руки, без слова -
Так и проще будет и нежней...
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Романс А. Вертинского «Последнее письмо»
**********************************
Посмотреть репортаж можно на сайте ЕСЕНИН-РУ.
******************
В.Паршиков ЛИТЕРАТУРНАЯ УЛИКА
«До свиданья, друг мой, до свиданья.
Мне так трудно жить среди людей.
Каждый шаг мой стерегут страданья.
В этой жизни счастья нет нигде.»
Романс А.Н. Вертинского «Последнее письмо»
Поэтическая часть полного академического собрания сочинений Сергея Александровича Есенина заканчивается именно этим стихотворением.
«До свиданья, друг мой, до свиданья.
Милый мой, ты у меня в груди.
Предназначенное расставанье
Обещает встречу впереди.
До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
Не грусти и не печаль бровей,-
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей»
Рукопись его исполнена кровью на блокнотном листе. Дата написания отсутствует. С 1925-го года и до наших дней оно определяется как предсмертное. Но в 1927 году появился романс в исполнении Александра Вертинского «Последнее письмо» или «Письмо Есенина», который звучит несколько иначе. Именно песенный вариант многие современники восприняли как произведение, действительно написанное Есениным. И вариант Вертинского так и остался бы только его вариантом, если бы не еще несколько версий истории создания этой элегии. О них составители «собрания сочинений» просто умолчали. Но мы начнём всё же с официальной версии.
Утром 24 декабря 1925 года Есенин из Москвы приехал в Ленинград и остановился в гостинице «Англетер», где проживали знакомые поэта -супруги Георгий и Елизавета Устиновы. Сам Эрлих, описывая события утра 27 декабря, так рассказывал о передаче ему листка из блокнота: «Сергей нагибается к столу, вырывает из блокнота листок, показывает издали: стихи. Затем говорит, складывая листок вчетверо и кладя мне в карман пиджака: «Это тебе. Я еще тебе не писал ведь? Правда... И ты мне тоже не писал!» Устинова хочет прочитать. Я тоже. Тяну руку в карман. Сергей остановил: «Нет, ты подожди! Останешься один - прочитаешь. Не к спеху ведь». В эту ночь на 28-го декабря Есенина не стало». Стихотворение было прочитано Эрлихом тем же днём. А 29-го оно появилось на страницах вечернего выпуска «Красной газеты».
Светлана Есенина, племянница поэта, высказывает вполне справедливое сомнение в адекватности подобного поведения Вольфа Эрлиха:
«Не укладывается в голове, чтобы молодой начинающий поэт не поинтересовался текстом стихотворения, которое ему подарено Есениным. Я не верю в такую версию. Имея какое-то представление об Эрлихе, как о человеке, сомневаюсь в этом».
Насколько обоснован «предсмертный» статус данного стихотворения?.. Является ли оно прощальным словом великого поэта?.. Известный исследователь жизни и творчества СА Есенина Эдуард Хлысталов, старший следователь московского уголовного розыска, в своем анализе стихотворения наиболее близок к объективной реальности:
«Есенин часто писал о том, что человек должен в своих действиях, в своей жизни помнить о смерти. Здесь как раз эта тема и проводится -«... в этой жизни умереть не ново, но и жить, конечно, не новей». Записка была им передана знакомому своему некому Эрлиху, который почему-то забыл ее предъявить, когда началось расследование обстоятельств гибели Есенина. Но мы не можем утверждать, что именно в это время, как утверждает Эрлих, он передал ему именно эту записку. Эту записку он мог передать, скажем, за несколько дней до этого. Поэтому я не считаю эту записку предсмертной, потому что там нет ни слова, что он хочет покончить жизнь самоубийством».
Действительно, в этом есть что-то странное. Стихотворение, которое по свидетельству Вольфа Эрлиха позиционируется как предсмертная записка попадает не в материалы дознания по делу о «самоубийстве» Есенина как неоспоримая улика, а на стол редактора «Красной газеты». А затем, много лет спустя, некто Горбачев представляет записку в институт русской литературы «Пушкинский дом». Сокрытая от посторонних глаз, она хранится в рукописном отделе ИРЛИ по сей день
В 1995 году в альманахе «Переяславль» публикуется статья Сергея Чугунова. Он не одно десятилетие посвятил исследованию жизни и творчества Сергея Есенина. В 1991 году появилась возможность без опаски за свою жизнь говорить о неофициальной версии гибели поэта - убийстве. В этом же году Чугунов получает от своего товарища Макова ценные сведения, касающиеся истории создания «До свиданья, друг мой, до свиданья». Он пишет: «Хочу поведать тебе одну тайну. Так вот: 17 или 18 августа 1951 года я со своей художественной студией плавал на пароходе в село Константиново. Зашли в домик Есенина. Посидели за есенинским столом, а его мама Татьяна Федоровна, рассказала о жизни сына. И вот она взяла со старого комода, по-моему, небольшую книжку и вынула из нее стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья», написанное на посеревшей бумаге карандашом, а не кровью как утверждают некоторые. Там было много исправлений - я убежден, что это оригинал Есенина. Татьяна Федоровна сказала, что это стихотворение Сергей написал в последний приезд в Константиново в сентябре 1925 года, посвятив его кому-то из умерших друзей - поэтов. Мать Есенина тогда уверяла, что это истинная правда - стихотворение написано задолго до его трагической смерти: она утверждала, что «Сереженьку убили злые люди» и даже заплакала!»
Мы имеем возможность привести здесь мнение Татьяны Федоровны Есениной, документально подтвержденное записью на кинопленке:
«Читал и нам, и всем людям читал он. Но он стал читать «Москву кабацкую», мне не понравилось это. Я обвинила его: «Не нужно это». Он говорит: «Мам, я как вижу, так и пишу. Так и пишу! У поэта ни одно слово не должно лишним быть». Он мне сказал это».
Исключительность каждого слова в есенинских произведениях подтверждают и филологические исследования. «Предназначенное расставанье» не может быть самоубийством», - утверждает Борис Конухов в статье журнала «Наш современник»: «День сведения счетов с жизнью, конечно, можно назначить, но его нельзя предназначить. Предназначают до нас, за нас, и делает это сила выше нас. Верующие называют эту силу Божьим Промыслом или Судьбой. Самоубийство - преступление и против Бога, и против Судьбы. И оно не может быть предназначено. Есенин не забывал церковной традиции и знал цену слов». Владимир Попов - биограф поэта, исследовав версии создания стихотворения, пришел к выводу, что произведение написано в начале 25-го года и было адресовано другу Есенина Алексею Ганину, который был арестован и ждал расстрела. Именно тогда Вольф Эрлих - сотрудник ОГПУ и мог получить эту записку с просьбой передать адресату. Но обещание им так и не было сдержано. После же трагедии 27-го декабря стихотворение и пригодилось, а так как оно осталось недатированным, его решено было использовать не в материалах дознания, а в прессе. Общественность необходимо было убедить в том, что Есенин добровольно расстался с жизнью.
Виктор Кузнецов, кандидат филологических наук, автор многих книг и статей, посвященных расследованию обстоятельств гибели Сергея Есенина, скептически относится не только к прощальному стихотворению, но и вообще к факту пребывания поэта в гостинице «Англетер»:
«Ну, всем до сих пор по учебникам известно - повесился на трубе парового отопления, после пессимистического настроения, похмелья горького. «До свиданья, друг мой, до свиданья...» вспоминают «Милый мой, ты у меня в груди...» и т.д. И всего-то этого не было. В «Англетере» жил четыре дня. Да нет. Не было его ноги там. Все списки англетеровцев проверены. Кто жил, когда. Журналы сохранились. Нет его имени».
Поэтическое обращение Есенина к своему другу, стоящему на пороге смерти, стало основой сценария кровавой расправы над самим автором. Точное место действия драмы и имена ее главных участников теперь установить вряд ли удастся - документы дознания по делу о «самоубийстве» поэта утратили юридическую силу. Ни акт участкового надзирателя Горбова, производившего осмотр места происшествия, ни акт вскрытия трупа С.А. Есенина, составленный профессором Гиляревским не подтверждают самоубийство. Составлены они вопреки требованиям уголовно-процессуального кодекса 1923 года. Попросту говоря это фальшивки. Но это вопросы правового характера. В их числе -и история стихотворения «До свиданья, друг мой, до свиданья». Одно теперь можно утверждать точно - юридический документ, силу которого обрел один из шедевров русской литературы, стал источником вдохновения для жестоких убийц и великого певца.
До свиданья, без руки, без слова -
Так и проще будет и нежней...
В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей.
Романс А. Вертинского «Последнее письмо»
**********************************
Посмотреть репортаж можно на сайте ЕСЕНИН-РУ.