"Великая Победа" в цифрах маршала "Победы" Конева
Красно-коричневая сволочь, наследники тех фашистов, большевистских,
тащит сатанинскую икону верховного беса "всея Руси" Проханова
Читатель прислал в личку (потому без разрешения не называю) ссылку на ценный материал, за что ему огромное спасибо. Этот материал - отношение маршала Конева ко всей этой "Победе", которую он, один из главных ее авторов, прямо называет пирровой. Лично я говорю прямее - полный разгром. И еще этот материал - его личное отношение ко всей этой позднесоветской дурацкой скрепной затее Брежнева и Суслова с установлением в 1965 году Дня победы Позорного и возмутительного, с точки зрения Конева.
Тогдашний генерал-полковник Конев - один из авторов и главных участников дикого разгрома Красной армии летом Сорок Первого года, Конев - один из главных красных полководцев-мясников той войны, Конев - чемпион всех фронтов по мордобою, Конев наперегонки с Жуковым, абсолютным чемпионом мира во всех зверских дисциплинах, брал Берлин. Но маршал Конев был немного странным человеком. В частности, интересовался потом результатами, как своих собственных деяний, так и общекомандным зачетом Красной армии. Не знаю, совесть это, или запоздалое желание хоть что-то исправить, или тот случай, когда преступника безудержно тянет на место преступления. Не знаю.
В цикле статей об уничтоженных в 1949 году инвалидах войны и в последующих материалах, посвященных той войне и конкретно этому - неслыханному во всей мировой истории! - преступлению большевиков,, я давал обоснованные, но весьма осторожные цифры, пользуясь выражениями "под десять миллионов" или "восемь миллионов, как минимум". Так вот, маршал Конев, очевидно, имевший доступ ко всей этой, разумеется, совершенно секретной, информации, решительно меня опровергает и дает подробную раскладку по всем типам ранений, называя точные цифры, и давая конечную цифру инвалидов войны в 12 миллионов - 11 926 948 человек. Кстати, это косвенно подтверждает и общую цифру потерь в 42-43 миллиона. А то, и все 50 000 000, а то и... Нынешние "скрепщики" там сейчас думают, какую цифру им теперь озвучить выгодней, и у лжи, и у правды есть свои плюсы и минусы. Они выберут ложь.
У Конева в интервью есть такая фраза: "могут ли радоваться семьи тридцати миллионов погибших и сорока миллионов искалеченных и изуродованных солдат?" Тут главное - не запутаться. Полагаю, понимать надо в прямом смысле слова - 30 млн. одних только погибших на сентябрь 1945 года. Приплюсуйте сюда 12 миллионов инвалидов, уничтоженных Сталиным летом 1949 года и умерших вскоре после войны "естественной" смертью. Вот и получается... А сорок миллионов - это, видимо, общее число получивших самые различные ранения, но так не ставших инвалидами. Инвалидность еще надо было получить! И об этом Конев тоже с возмущением пишет. И эту, общую, цифру он тоже приводит в своем обращении к Брежневу и Суслову: "Ранено 46 миллионов 250 тысяч".
Итого, вместе со всеми убитыми в ходе войны, и включая всех в дальнейшем уничтоженных после нее, 76 миллионов с гаком одних только физически пострадавших в той войне, убитых и раненных, мирных и военных. Из, теоретически, 192 млн. предвоенного населения СССР. 40% населения, преимущественно, славянского. Почти половина! При этом, убыль славянского населения СССР составила 60-65% - две трети! - ибо славяне, в основном, и воевали. И они же больше всех, собственно, только они, и пострадали от большевистских бомб и снарядов, сыпавшихся на их города и села в ходе штурма их Красной армией, в ходе т.н. "освобождения священной советской земли от немецко-фашистских оккупантов". Нет, любезнейшие, это не немцы уничтожили миллионы мирного населения, расстреливая людей на площадях из "шмайсеров", "от живота", это сделала сама ваша "армия-освободительница". А потом придумали свалить это свое преступление, вынужденное оно было или не вынужденное, на немцев. А потом до самого конца Совка во всех анкетах выпытывали, имелись ли у вас родственники на оккупированных территориях? И, соответственно, знаете ли вы от них правду о тех злодеяниях?
Всякий антисоветчик - всегда русофоб? Что скажете, профессиональные защитники русского народа и главные радетели его интересов? Что скажете, козлы вонючие? Такова цена этой "вашей", так называемой, "Победы". Ну, что, если надо, повторим, уроды? Повторяйте. Только без нас. На нас рассчитывать не надо, мы вам помогать не станем. Это - в лучшем случае. В худшем - получите второй, внутренний, фронт. Вас, уродов, как раз и есть около 40% нашего общества. Это чудовищно много! Но не заблуждайтесь на свой счет, вас и не больше. А как до дела дойдет.... Донбасс отчетливо показал, какой мизер из вас готов добровольно сражаться за ваши сраные идеалы. И теперь все разведки мира получили уже не приблизительную, а очень точную цифру вашего реального мобилизационного потенциала, диванные герои. Война - это не колорадские ленточки на себя цеплять и вдохновенно ходить "бессмертными полками", толпами папуасов, молящихся духам своих "великих" предков.
Можно сказать, что я в своих расчетах был недалек от истины, если мы готовы оперировать миллионами человеческих жизней в стиле "плюс - минус", а можно сказать, что я переосторожничал аж в полтора раза. Однако, радует тот факт, что теперь неосовкам и прочим мартышам предстоит задрать хвост уже не на меня, гада и "предателя", а на одного из своих главных "святых". Вот и давайте, вперед, неунывающее хвостатое племя! Наиболее значительные, с моей точки зрения, откровения Конева я выделил жирным шрифтом. Итак, маршал "Победы" свидетельствует.
.
Оригинал взят у nuk18 в «Хватит ликовать !», или Победа глазами полководца
В канун 25-летия Победы маршал Конев попросил меня помочь ему написать заказную статью для «Комсомольской правды» Обложившись всевозможной литературой, я быстро набросал «каркас» ожидаемой «Комсомолкой» победной реляции в духе того времени и на следующий день пришел к полководцу. По всему было видно: сегодня он не в духе.
- Читай, - буркнул Конев, а сам нервно заходил по просторному кабинету. Похоже, его терзала мысль о чем-то наболевшем.
Горделиво приосанившись, я начал с пафосом, надеясь услышать похвалу: «Победа - это великий праздник. День всенародного торжества и ликования. Это...»
- Хватит! - сердито оборвал маршал. - Хватит ликовать! Тошно слушать. Ты лучше скажи, в вашем роду все пришли с войны? Все во здравии вернулись?
- Нет. Мы недосчитались девятерых человек, из них пятеро пропали без вести, - пробормотал я, недоумевая, к чему это он клонит.
- И еще трое приковыляли на костылях.
- А сколько сирот осталось? - не унимался он.
- Двадцать пять малолетних детей и шестеро немощных стариков.
- Ну и как им жилось? Государство обеспечило их?
- Не жили, а прозябали, - признался я. - Да и сейчас не лучше. За без вести пропавших кормильцев денег не положено... Их матери и вдовы глаза повыплакали, а все надеются: вдруг хоть кто-нибудь вернется. Совсем извелись…
- Так какого черта ты ликуешь, когда твои родственники горюют! Да и могут ли радоваться семьи тридцати миллионов погибших и сорока миллионов искалеченных и изуродованных солдат? Они мучаются, они страдают вместе с калеками, получающими гроши от государства...
Я был ошеломлен. Таким я Конева видел впервые. Позже узнал, что его привела в ярость реакция Брежнева и Суслова, отказавших маршалу, попытавшемуся добиться от государства надлежащей заботы о несчастных фронтовиках, хлопотавшему о пособиях неимущим семьям пропавших без вести.
Иван Степанович достал из письменного стола докладную записку, видимо, ту самую, с которой безуспешно ходил к будущему маршалу, четырежды Герою Советского Союза, кавалеру «Ордена Победы» и трижды идеологу Советского Союза. Протягивая мне этот документ, он проворчал с укоризной:
- Ознакомься, каково у нас защитникам Родины. И как живется их близким. До ликованья ли ИМ?!
Бумага с грифом «Совершенно секретно» пестрела цифрами. Чем больше я в них вникал, тем больнее щемило сердце:
«...Ранено 46 миллионов 250 тысяч.
Вернулись домой с разбитыми черепами 775 тысяч фронтовиков.
Одноглазых 155 тысяч, слепых 54 тысячи.
С изуродованными лицами 501 342.
С кривыми шеями 157 565.
С разорванными животами 444 046.
С поврежденными позвоночниками 143 241.
С ранениями в области таза 630 259.
С оторванными половыми органами 28 648.
Одноруких 3 миллиона 147.
Безруких 1 миллион 10 тысяч.
Одноногих 3 миллиона 255 тысяч.
Безногих 1 миллион 121 тысяча.
С частично оторванными руками и ногами 418 905.
Так называемых "самоваров", безруких и безногих - 85 942».
(Итого, 11 926 948 человек - Эск.)
.
- Ну, а теперь взгляни вот на это, - продолжал просвещать меня Иван Степанович.
«За три дня, к 25 июня, противник продвинулся вглубь страны на 250 километров. 28 июня взял столицу Белоруссии Минск. Обходным маневром стремительно приближается к Смоленску.
К середине июля из 170 советских дивизий 28 оказались в полном окружении, а 70 понесли катастрофические потери.
В сентябре этого же 41-го под Вязьмой были окружены 37 дивизий, 9 танковых бригад, 31 артполк Резерва Главного командования и полевые Управления четырех армий.
В Брянском котле очутились 27 дивизий, 2 танковые бригады, 19 артполков и полевые Управления трех армий.
Всего же в 1941-м в окружение попали и не вышли из него 92 из 170 советских дивизий, 50 артиллерийских полков, 11 танковых бригад и полевые Управления 7 армий.
В день нападения фашистской Германии на Советский Союз, 22 июня, Президиум Верховного Совета СССР объявил о мобилизации военнообязанных 13 возрастов - 1905-1918 годов. (здесь Конева подвела память, мобилизация была объявлена лишь на следующий 23 июня. А весь день, до начала десятого вечера 22 июня, Сталин изо всех сил старался не воевать с Гитлером - Эск.) Мгновенно мобилизовано было свыше 10 миллионов человек.
Из 2-х с половиной миллионов добровольцев было сформировано 50 ополченческих дивизий и 200 отдельных стрелковых полков, которые были брошены в бой без обмундирования и практически без надлежащего вооружения. Из двух с половиной миллионов ополченцев в живых осталось немногим более 150 тысяч».
Говорилось там и о военнопленных. В частности, о том, что в 1941 году попали в гитлеровский плен:
под Гродно-Минском - 300 тысяч советских воинов,
в Витебско-Могилёвско-Гомелъском котле - 580 тысяч,
в Киевско-Уманьском - 768 тысяч. (величайшее окружение во всей мировой истории! - Эск.)
Под Черниговом и в районе Мариуполя - еще 250 тысяч.
В Брянско-Вяземском котле оказались 663 тысячи, и т.д.
Если собраться с духом и все это сложить, выходило, что в итоге за годы Великой Отечественной войны в фашистском плену умирали от голода, холода и безнадежности около четырех миллионов советских бойцов и командиров, объявленных Сталиным врагами и дезертирами.
Подобает вспомнить и тех, кто, отдав жизнь за неблагодарное отечество, не дождался даже достойного погребения. Ведь по вине того же Сталина похоронных команд в полках и дивизиях не было - вождь с апломбом записного хвастуна утверждал, что нам они ни к чему: доблестная Красная Армия врага разобьет на его территории, сокрушит могучим ударом, сама же обойдется малой кровью.
Расплата за эту самодовольную чушь оказалась жестокой, но не для генералиссимуса, а для бойцов и командиров, чья участь так мало его заботила. По лесам, полям и оврагам страны остались истлевать без погребения кости более двух миллионов героев. В официальных документах они числились пропавшими без вести - недурная экономия для государственной казны, если вспомнить, сколько вдов и сирот остались без пособия.
В том давнем разговоре маршал коснулся и причин катастрофы, в начале войны постигшей нашу «непобедимую и легендарную» Красную армию. На позорное отступление и чудовищные потери ее обрекла предвоенная сталинская чистка рядов командного состава армии. В наши дни это знает каждый, кроме неизлечимых почитателей генералиссимуса (да и те, пожалуй, в курсе, только прикидываются простачками), а ту эпоху подобное заявление потрясало. И разом на многое открывало глаза. Чего было ожидать от обезглавленной армии, где опытные кадровые военачальники вплоть до командиров батальона отправлены в лагеря или под расстрел, а вместо них назначены молодые, не нюхавшие пороху лейтенанты и политруки...»
- Хватит! - вздохнул маршал, отбирая у меня страшный документ, цифры которого не укладывались в голове. - Теперь понятно, что к чему? Ну, и как ликовать будем? О чем писать в газету, о какой Победе? Сталинской? А может, Пирровой? Ведь нет разницы!
- Товарищ маршал, я в полной растерянности. Но, думаю, писать надо по-советски.., - запнувшись, я уточнил: - по совести. Только теперь вы сами пишите, вернее, диктуйте, а я буду записывать.
- Пиши, записывай на магнитофон, в другой раз такого уж от меня не услышишь!
И я трясущейся от волнения рукой принялся торопливо строчить:
«Что такое победа? - говорил Конев. - Наша, сталинская победа? Прежде всего, это всенародная беда. День скорби советского народа по великому множеству погибших. Это реки слез и море крови. Миллионы искалеченных. Миллионы осиротевших детей и беспомощных стариков. Это миллионы исковерканных судеб, не состоявшихся семей, не родившихся детей. Миллионы замученных в фашистских, а затем и в советских лагерях патриотов Отечества». Тут ручка-самописка, как живая, выскользнула из моих дрожащих пальцев.
- Товарищ маршал, этого же никто не напечатает! - взмолился я.
- Ты знай, пиши, сейчас-то нет, зато наши потомки напечатают. Они должны знать правду, а не сладкую ложь об этой Победе! Об этой кровавой бойне! Чтобы в будущем быть бдительными, не позволять прорываться к вершинам власти дьяволам в человеческом обличье, мастерам разжигать войны.
- И вот еще чего не забудь, - продолжал Конев. - Какими хамскими кличками в послевоенном обиходе наградили всех инвалидов! Особенно в соцобесах и медицинских учреждениях. Калек с надорванными нервами и нарушенной психикой там не жаловали. С трибун ораторы кричали, что народ не забудет подвига своих сынов, а в этих учреждениях бывших воинов с изуродованными лицами прозвали «квазимодами» («Эй, Нина, пришел твой квазимода!» - без стеснения перекликались тетки из персонала), одноглазых - «камбалами», инвалидов с поврежденным позвоночником - «паралитиками», с ранениями в область таза - «кривобокими». Одноногих на костылях именовали «кенгуру». Безруких величали «бескрылыми», а безногих на роликовых самодельных тележках - «самокатами». Тем же, у кого были частично оторваны конечности, досталось прозвище «черепахи». В голове не укладывается! - с каждым словом Иван Степанович распалялся все сильнее.
- Что за тупой цинизм? До этих людей, похоже, не доходило, кого они обижают! Проклятая война выплеснула в народ гигантскую волну изуродованных фронтовиков, государство обязано было создать им хотя бы сносные условия жизни, окружить вниманием и заботой, обеспечить медицинским обслуживанием и денежным содержанием. Вместо этого послевоенное правительство, возглавляемое Сталиным, назначив несчастным грошовые пособия, обрекло их на самое жалкое прозябание. Да еще с целью экономии бюджетных средств подвергало калек систематическим унизительным переосвидетельствованиям во ВТЭКах (врачебно-трудовых экспертных комиссиях): мол, проверим, не отросли ли у бедолаги оторванные руки или ноги?! Все норовили перевести пострадавшего защитника родины, и без того нищего, на новую группу инвалидности, лишь бы урезать пенсионное пособие...
О многом говорил в тот день маршал. И о том, что бедность и основательно подорванное здоровье, сопряженные с убогими жилищными условиями, порождали безысходность, пьянство, упреки измученных жен, скандалы и нестерпимую обстановку в семьях. В конечном счете, это приводило к исходу физически ущербных фронтовиков из дома на улицы, площади, вокзалы и рынки, где они зачастую докатывались до попрошайничества и разнузданного поведения. Доведенные до отчаяния герои мало-помалу оказывались на дне, но не их надо за это винить.
К концу сороковых годов в поисках лучшей жизни в Москву хлынул поток обездоленных военных инвалидов с периферии. Столица переполнилась этими теперь уже никому не нужными людьми. В напрасном чаянии защиты и справедливости они стали митинговать ( Грязные клеветники на страну - Эск.), досаждать властям напоминаниями о своих заслугах, требовать, беспокоить. Это, разумеется, не пришлось по душе чиновникам столичных и правительственных учреждений. Государственные мужи принялись ломать голову, как бы избавиться от докучной обузы.
И вот летом 49-го Москва стала готовиться к празднованию юбилея обожаемого вождя. Столица ждала гостей из зарубежья: чистилась, мылась. А тут эти фронтовики - костыльники, колясочники, ползуны, всякие там «черепахи» - до того «обнаглели», что перед самым Кремлем устроили демонстрацию. Страшно не понравилось это вождю народов. И он изрек: «Очистить Москву от "мусора"!»
Власть предержащие только того и ждали. Началась массовая облава на надоедливых, «портящих вид столицы» инвалидов. Охотясь, как за бездомными собаками, правоохранительные органы, конвойные войска, партийные и беспартийные активисты ("патриёты", вроде нынешних колорадов - Эск.) в считанные дни выловили на улицах, рынках, вокзалах и даже на кладбищах и вывезли из Москвы перед юбилеем «дорогого и любимого Сталина» выброшенных на свалку истории искалеченных защитников этой самой праздничной Москвы. (полагаю, вывезли в Семипалатинск - Эск.)
И ссыльные солдаты победоносной армии стали умирать. То была скоротечная гибель: не от ран - от обиды, кровью закипавшей в сердцах, с вопросом, рвущимся сквозь стиснутые зубы: «За что, товарищ Сталин?»
Так вот мудро и запросто решили, казалось бы, неразрешимую проблему с воинами-победителями, пролившими свою кровь «За Родину! За Сталина!».
- Да уж, что-что, а эти дела наш вождь мастерски проделывал. Тут ему было не занимать решимости - даже целые народы выселял, - с горечью заключил прославленный полководец Иван Конев.
А. Беляевский.
Источник.
Удивлен. Нет, не тем, что изложено - это я все и так знал, а то, что Конев это произнес вслух. Впрочем, он мог себе это позволить. Сейчас Иван Стенанович застреился бы, узрев, что устроили потомки из этого дня.
- Товарищ маршал, этого же никто не напечатает! - взмолился я.
- Ты знай, пиши, сейчас-то нет, зато наши потомки напечатают. Они должны знать правду, а не сладкую ложь об этой Победе! Об этой кровавой бойне! Чтобы в будущем быть бдительными, не позволять прорываться к вершинам власти дьяволам в человеческом обличье, мастерам разжигать войны.
Тогда нельзя было это напечатать, а сейчас и подавно. Вполне реально влепят срок (Да уж, за "клевету" на "Великую Победу" теперь могут, "правдолюбцы" - Эск.). Если же и не влепят, то крови попьют и жизнь сломают.