Пределы чужих рисков
Оригинал взят у yurikh_82 в Пределы чужих рисков
Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств.
Карл фон Клаузевиц
Если сравнивать ядерную триаду современных стратегических сил США с Российской, то сравнение это, согласно практически всем экспертным исследованиям, будет не в пользу первой. У сегодняшнего мирового гегемона мы видим в основном модернизированные образцы ядерных носителей второй половины 70-х годов прошлого века. Это межконтинентальные баллистические ракеты Minuteman-3, принятые на вооружение ещё в далёком 1975 году, баллистические ракеты на атомных подводных лодках Trident-2 (год 77-ой), и стратегическая бомбардировочная авиация, представленная легендарным B-52H, весьма спорным B-2A (периодические аварии данной модели уже давно стали предметом шуток) и переориентированным на неядерные задачи, но потенциально приспособленный для этих целей B-1B. Однако необходимо помнить, что когда специалисты подчёркивают преимущества нашей техники перед американской они обычно не оценивают оперативную боеготовность стоящих на вооружении частей. А аспект этот весьма важный, если не сказать ключевой. Так, считается, например, что хранение и поддержание в рабочем состоянии жидкостных баллистических ракет (большинство наших МБР именно такие) в среднем более затратная задача по сравнению с твердотопливными решениями. Алармистские сообщения о плачевном состоянии Российских ядерных носителей доставшихся в наследство от СССР, в СМИ встречаются достаточно регулярно. В вопросе сохранения военной тайны касающейся наших возможных слабых мест приходится уповать на контрразведку. Но всё же проверять нашу боеготовность в реальных условиях вряд ли кто-то захочет. В любом случае США явно не стремятся непременно захватить инициативу в развитии и развёртывании стратегического ядерного вооружения, рассчитывая, очевидно, добиться преимущества в другом месте. И речь не только о системах ПРО.
3 мая 2012 года руководитель Ядерного информационного проекта Союза американских учёных Ханс М. Кристенсен выступил в Сенате США с докладом «О состоянии и тенденциях развития арсеналов нестратегического ядерного оружия США и России».
По результатам анализа представленного доклада, можно отметить, что американские военные стратеги заручились поддержкой специализированного учёного комитета в вопросе о необходимости сокращения нестратегических ядерных вооружений имеющихся в составе вооружённых сил Российской Федерации. К чему бы такое явно не дешёвое внимание к вооружению не способному напрямую угрожать территории США?
Стратегическое ядерное вооружение главных участников ядерного клуба США и России, кажется, окончательно приобрело статус оружия судного дня. Осознание неизбежности гарантированного взаимоуничтожения в случае полномасштабного конфликта с Советским Союзом наступило у американских политиков примерно в конце 60-х - начале 70-х годов прошлого века, но, разумеется, не умерило их аппетитов к расширению зоны своего влияния. Правда, идею тотальной войны пришлось на время отодвинуть на второй план. Мир к тому времени уже окончательно был между 2-мя полюсами. Удовлетворить растущие амбиции можно было лишь за счёт главного конкурента, просчитывая и по возможности уменьшая масштаб последствий от применения ответных мер. На первый план вышла тактика мелких уступок так же известная как «тактика салями» (Salami tactics). Военную активность американцы свели к локальным конфликтам, масштаб которых не дотягивал до уровня позволяющего противнику ответить ядерным ударом или даже припугнуть возможностью подобной реакции, не утратив при этом репутацию миротворца в глазах цивилизованного сообщества.
Основной моделью экономической, политической и военной активности США сегодня является «Риск анализ». Дело в том, что сложность хозяйственных и социальных связей, в постоянно и неизбежно глобализующемся мире, уже не позволяет сколько-нибудь точно рассчитать все возможные сложности на пути к каждой геополитической цели. Поэтому менеджеры крупных компаний, а вслед за ними и политики предпочли считать не препятствия, а риски. Отличие в том, что возможных препятствий всегда на порядки больше чем рисков для окончательного успеха операции. Аналогия тут может быть следующая - уже сегодня существует компьютерные программы способные беспроигрышно играть в шашки, т.е. они просчитывают все ходы с учётом ответных действий противника от начала и до конца партии, выбирая оптимальную стратегию в любой момент времени. Для шахмат, где количество возможных комбинаций на многие порядки больше, такую программу пока создать не удаётся. У людей пока ещё получается иногда выигрывать у машины как раз за счёт творческого анализа рисков сопутствующих каждому ходу (утрата контроля над зонами или защищённостью ключевых фигур, потеря инициативы и т.д.).
Политика не шахматная партия (хотя главный идеолог политического риск анализа Збигнев Бзежинский и назвал свою книгу «Великая шахматная доска» аналогия там всё же весьма условна) и тут жёсткий план не сработает в принципе. Когда Гельмут фон Мольтке говорил, что «ни один план не выдерживает боевого столкновения с противником», он имел в виду именно это. Риск анализ же, существенно расширяя пространство для манёвра, позволяет сохранить движение в направлении к цели. Главное определить пределы возможной импровизации и ограничить её жёсткими рамками. Важно не предвидеть точное поведение противника, но предупредить его действия в направлении нежелательном для успеха операции.
Разжигая Ближний Восток американцам крайне трудно предвидеть все региональные последствия с точностью до количества жертв, объединения различных кланов, возможных локальных столкновений и т.д., а вот риски для своих ключевых торговых путей или возможного перехода войны через океан вполне можно рассчитать и принять предупредительные меры.
Один из инструментов риск анализы - математический аппарат «Теории игр» был с успехом опробован во время Карибского кризиса. Американцам свои задачи удалось решить, избежав обмена ядерными ударами с Советским Союзом. Правда, с нашей стороны поговаривали о Советской дипломатической победе, ведь в обмен на удаление ракет с Кубы, американцы демонтировали ракеты размещённые в Турции. Но гораздо более прочные позиции США в Европе, по сравнению с нашими возможностями в западном полушарии, позволили им быстро вернуть себе временно утраченное преимущество. Так что в долгосрочной перспективе они всё же выиграли, причём с большим преимуществом.
Сегодня развитие ядерного оружия идёт в направлении уменьшения его главного недостатка известно под названием overkill, т.е. сверхубийство - избыточная мощность (чрезмерная выделяющаяся энергия пережигает и плавит, уже уничтоженные объекты). Поднимается всё больше разговоров о нейтронных бомбах и высокоточном оружии, в том числе и ядерном оружии локального действия. Причины просты, крушить материальные ценности на территории в перспективе способной поработать на новых хозяев не рационально. Важно так же помнить, что экспансия США основывается зачастую на подкупе ключевых представителей элиты, в странах подлежащих экономической или военной оккупации. В любой стране владеющей ядерным оружием приказ о нанесении стратегического удара могут отдать всего несколько людей. В случае их подкупа или физической нейтрализации все стратегические силы в отсутствии кодов активации превращаются в груду металла. Для предотвращения подобного развития событий были разработаны системы автоматической активации ЯО, например система «Периметр», но и её вполне можно нейтрализовать, достаточно опять же подкупить или запугать нужного человека или людей.
С тактическим ядерным оружием сложнее. Коды активации находятся прямо по месту базирования и даже в случае мирной оккупации территории с полного дозволения верховного командования, нет никакой гарантии, что по носителям демократии не откроет огонь, ядерными снарядами например патриотически настроенный артиллерийский расчёт. В качестве примера - самоходная артиллерийская установка «Малка» - модернизированная установка «Пион» калибр 203 мм, способна забросить 25-и килотонный снаряд (мощность в 1,5 раза большая, чем в бомбе, сброшенной на Хиросиму) на дальность до 30 км.
А есть ещё ядерные торпеды, способные одним залпом уничтожить целые авианосные соединения, тактические крылатые ракеты, прекрасно маскирующиеся от радаров в складках местности и много чего ещё интересного. Владение всем этим арсеналом увеличивает риски для возможных интервентов до неприемлемого уровня.
Любые попытки навязать нам соглашения о взаимном сокращении тактического ядерного оружия необходимо разглядывать самым пристальным образом и по умолчанию воспринимать как прямую угрозу национальной безопасности.
Война есть ничто иное, как продолжение политики, с привлечением иных средств.
Карл фон Клаузевиц
Если сравнивать ядерную триаду современных стратегических сил США с Российской, то сравнение это, согласно практически всем экспертным исследованиям, будет не в пользу первой. У сегодняшнего мирового гегемона мы видим в основном модернизированные образцы ядерных носителей второй половины 70-х годов прошлого века. Это межконтинентальные баллистические ракеты Minuteman-3, принятые на вооружение ещё в далёком 1975 году, баллистические ракеты на атомных подводных лодках Trident-2 (год 77-ой), и стратегическая бомбардировочная авиация, представленная легендарным B-52H, весьма спорным B-2A (периодические аварии данной модели уже давно стали предметом шуток) и переориентированным на неядерные задачи, но потенциально приспособленный для этих целей B-1B. Однако необходимо помнить, что когда специалисты подчёркивают преимущества нашей техники перед американской они обычно не оценивают оперативную боеготовность стоящих на вооружении частей. А аспект этот весьма важный, если не сказать ключевой. Так, считается, например, что хранение и поддержание в рабочем состоянии жидкостных баллистических ракет (большинство наших МБР именно такие) в среднем более затратная задача по сравнению с твердотопливными решениями. Алармистские сообщения о плачевном состоянии Российских ядерных носителей доставшихся в наследство от СССР, в СМИ встречаются достаточно регулярно. В вопросе сохранения военной тайны касающейся наших возможных слабых мест приходится уповать на контрразведку. Но всё же проверять нашу боеготовность в реальных условиях вряд ли кто-то захочет. В любом случае США явно не стремятся непременно захватить инициативу в развитии и развёртывании стратегического ядерного вооружения, рассчитывая, очевидно, добиться преимущества в другом месте. И речь не только о системах ПРО.
3 мая 2012 года руководитель Ядерного информационного проекта Союза американских учёных Ханс М. Кристенсен выступил в Сенате США с докладом «О состоянии и тенденциях развития арсеналов нестратегического ядерного оружия США и России».
По результатам анализа представленного доклада, можно отметить, что американские военные стратеги заручились поддержкой специализированного учёного комитета в вопросе о необходимости сокращения нестратегических ядерных вооружений имеющихся в составе вооружённых сил Российской Федерации. К чему бы такое явно не дешёвое внимание к вооружению не способному напрямую угрожать территории США?
Стратегическое ядерное вооружение главных участников ядерного клуба США и России, кажется, окончательно приобрело статус оружия судного дня. Осознание неизбежности гарантированного взаимоуничтожения в случае полномасштабного конфликта с Советским Союзом наступило у американских политиков примерно в конце 60-х - начале 70-х годов прошлого века, но, разумеется, не умерило их аппетитов к расширению зоны своего влияния. Правда, идею тотальной войны пришлось на время отодвинуть на второй план. Мир к тому времени уже окончательно был между 2-мя полюсами. Удовлетворить растущие амбиции можно было лишь за счёт главного конкурента, просчитывая и по возможности уменьшая масштаб последствий от применения ответных мер. На первый план вышла тактика мелких уступок так же известная как «тактика салями» (Salami tactics). Военную активность американцы свели к локальным конфликтам, масштаб которых не дотягивал до уровня позволяющего противнику ответить ядерным ударом или даже припугнуть возможностью подобной реакции, не утратив при этом репутацию миротворца в глазах цивилизованного сообщества.
Основной моделью экономической, политической и военной активности США сегодня является «Риск анализ». Дело в том, что сложность хозяйственных и социальных связей, в постоянно и неизбежно глобализующемся мире, уже не позволяет сколько-нибудь точно рассчитать все возможные сложности на пути к каждой геополитической цели. Поэтому менеджеры крупных компаний, а вслед за ними и политики предпочли считать не препятствия, а риски. Отличие в том, что возможных препятствий всегда на порядки больше чем рисков для окончательного успеха операции. Аналогия тут может быть следующая - уже сегодня существует компьютерные программы способные беспроигрышно играть в шашки, т.е. они просчитывают все ходы с учётом ответных действий противника от начала и до конца партии, выбирая оптимальную стратегию в любой момент времени. Для шахмат, где количество возможных комбинаций на многие порядки больше, такую программу пока создать не удаётся. У людей пока ещё получается иногда выигрывать у машины как раз за счёт творческого анализа рисков сопутствующих каждому ходу (утрата контроля над зонами или защищённостью ключевых фигур, потеря инициативы и т.д.).
Политика не шахматная партия (хотя главный идеолог политического риск анализа Збигнев Бзежинский и назвал свою книгу «Великая шахматная доска» аналогия там всё же весьма условна) и тут жёсткий план не сработает в принципе. Когда Гельмут фон Мольтке говорил, что «ни один план не выдерживает боевого столкновения с противником», он имел в виду именно это. Риск анализ же, существенно расширяя пространство для манёвра, позволяет сохранить движение в направлении к цели. Главное определить пределы возможной импровизации и ограничить её жёсткими рамками. Важно не предвидеть точное поведение противника, но предупредить его действия в направлении нежелательном для успеха операции.
Разжигая Ближний Восток американцам крайне трудно предвидеть все региональные последствия с точностью до количества жертв, объединения различных кланов, возможных локальных столкновений и т.д., а вот риски для своих ключевых торговых путей или возможного перехода войны через океан вполне можно рассчитать и принять предупредительные меры.
Один из инструментов риск анализы - математический аппарат «Теории игр» был с успехом опробован во время Карибского кризиса. Американцам свои задачи удалось решить, избежав обмена ядерными ударами с Советским Союзом. Правда, с нашей стороны поговаривали о Советской дипломатической победе, ведь в обмен на удаление ракет с Кубы, американцы демонтировали ракеты размещённые в Турции. Но гораздо более прочные позиции США в Европе, по сравнению с нашими возможностями в западном полушарии, позволили им быстро вернуть себе временно утраченное преимущество. Так что в долгосрочной перспективе они всё же выиграли, причём с большим преимуществом.
Сегодня развитие ядерного оружия идёт в направлении уменьшения его главного недостатка известно под названием overkill, т.е. сверхубийство - избыточная мощность (чрезмерная выделяющаяся энергия пережигает и плавит, уже уничтоженные объекты). Поднимается всё больше разговоров о нейтронных бомбах и высокоточном оружии, в том числе и ядерном оружии локального действия. Причины просты, крушить материальные ценности на территории в перспективе способной поработать на новых хозяев не рационально. Важно так же помнить, что экспансия США основывается зачастую на подкупе ключевых представителей элиты, в странах подлежащих экономической или военной оккупации. В любой стране владеющей ядерным оружием приказ о нанесении стратегического удара могут отдать всего несколько людей. В случае их подкупа или физической нейтрализации все стратегические силы в отсутствии кодов активации превращаются в груду металла. Для предотвращения подобного развития событий были разработаны системы автоматической активации ЯО, например система «Периметр», но и её вполне можно нейтрализовать, достаточно опять же подкупить или запугать нужного человека или людей.
С тактическим ядерным оружием сложнее. Коды активации находятся прямо по месту базирования и даже в случае мирной оккупации территории с полного дозволения верховного командования, нет никакой гарантии, что по носителям демократии не откроет огонь, ядерными снарядами например патриотически настроенный артиллерийский расчёт. В качестве примера - самоходная артиллерийская установка «Малка» - модернизированная установка «Пион» калибр 203 мм, способна забросить 25-и килотонный снаряд (мощность в 1,5 раза большая, чем в бомбе, сброшенной на Хиросиму) на дальность до 30 км.
А есть ещё ядерные торпеды, способные одним залпом уничтожить целые авианосные соединения, тактические крылатые ракеты, прекрасно маскирующиеся от радаров в складках местности и много чего ещё интересного. Владение всем этим арсеналом увеличивает риски для возможных интервентов до неприемлемого уровня.
Любые попытки навязать нам соглашения о взаимном сокращении тактического ядерного оружия необходимо разглядывать самым пристальным образом и по умолчанию воспринимать как прямую угрозу национальной безопасности.