Незамечаемый фашизм
В последнее время в нашем обществе все чаще обсуждается моральная составляющая различных «творческих продуктов»: «Левиафан», «Тангейзер», игрушки с фашистской символикой и т. д. Вчера в сети всплыло видео из школьного детского театра .
К сожалению, все эти разговоры начинаются, когда материалы носят совсем уж вопиющий характер. Между тем, многое остается незамеченным.
Недавно прочитал роман Юрия Никитина «Трансчеловек». Этот роман вышел в свет в 2006 году.
Литературу сейчас можно найти на любой вкус и цвет. Возможно, не все стоит обсуждать. Но Юрий Никитин далеко не рядовой писатель, пишущий также под псевдонимом Гай Юлий Орловский.
Пишет Никитин в жанрах фэнтези, научной фантастики, исторического романа и созданного им нового направления в литературе - когистики. Его общий тираж сравним с публикациями популярных писателей, таких как Василий Головачёв и Сергей Лукьяненко.
В интернете автор часто занимает ведущие позиции в рейтинге самых читаемых российских фантастов.
Итак, «Трансчеловек».
Сам Никитин считает, что общество под влиянием новых технологий будет меняться. В будущем у человека не будет эмоций, он победит старость, обретет бессмертие. Вообще полностью изменится человеческий облик, в том числе исчезнут половые различия. Собственно говоря, это уже будет не человек, а постчеловек. Естественно, эти изменения произойдут далеко не сразу. Предвестником постчеловека будет некая переходная стадия - трансчеловек.
Процесс перехода от человека к постчеловеку писатель описал на примере жизни своего персонажа.
Сразу скажу, что Юрий Никитин не просто так изобразил возможный образ будущего. Этот роман, своего рода, агитация, писатель целиком и полностью поддерживает главного героя. В его слова, размышления, автор, бесспорно, вложил свои собственные мысли.
Если коротко, то сюжетная линия такова. Ремонтник бытовой техники Владимир и его девушка Каролина собираются пожениться. Внезапно выясняется, что Каролина больна раком. Через несколько дней она умирает. Владимир впадает в глубокую депрессию, все время сидит дома, бросает работу и не выходит из запоя.
Через несколько месяцев подруга Каролины - Светлана, уговаривает Владимира найти в себе силы жить дальше, помогает ему в этом. Постепенно Владимир приходит в себя, начинает заниматься спортом, и следит за всеми научными исследованиями в области продолжительности жизни. Главный герой решает полностью изменить свою жизнь, начинает верить в то, что когда-нибудь наука позволит человеку обрести бессмертие, более того, можно будет, «воскресить» любого, когда-либо умершего человека. Владимир понимает, что это случится нескоро и решает сделать все, чтобы дожить до этого момента.
Роман построен таким образом, что автор описывает жизнь героев, научные открытия, общественные изменения поэтапно. Начинается с того, что Владимир начинает вести здоровый образ жизни, потом принимает БАДы. С развитием науки через несколько лет он решается на хирургические операции, сначала простые, которые возможны уже сегодня. Меняет зубы, челюсть, суставы, «чистит кровь». Потом меняет внутренние органы, конечности. В тело для остроты восприятия, а также для обретения новых способностей вживляются различные чипы. Самым последним органом, которого касаются изменения, становится мозг.
Еще дальше Владимир достигает того, к чему стремился, на 136- м году жизни он становится бессмертным, воскрешает свою возлюбленную Каролину.
У Владимира после смерти Каролины больше не было женщины. Автор, видимо, этим хочет показать настоящую любовь.
Но у него нет не только женщин, у него вообще не возникает теплых дружеских отношений. Главный герой никого не любит.
Есть, конечно, такое мнение, что можно любить только свою семью.
Но разве такое возможно?
Например, Эрих Фромм считал по другому: «Любовь не обязательно понимать как отношение только к одному, определённому человеку. Любовь, - это установка; ориентация характера, которая задаёт отношения человека к миру вообще, а не только к одному «объекту» любви». Если человек действительно любит кого-нибудь, то он любит и всех людей, он любит весь мир и любит жизнь.»
Роман затрагивает множество моральных, экзистенциальных проблем. И все же главная, мне кажется, проблема неравенства.
Еще до смерти Каролины, у пары была определенная компания «друзей». В романе поэтапно описываются изменения не только касательно главного персонажа - Владимира, но и остальных из этой компании.
Аркадий - типичный, с точки зрения романа, представитель русской интеллигенции. Неустанно предостерегает всех от БАДов, чипизации, сокрушается об исчезновении малых народов и культур. Приняв одну точку зрения, он не захотел отказаться от неё. Став в 29 лет кандидатом наук, Аркадий бросал все свои силы на борьбу с трансгуманизмом. Он собирал демонстрации, позднее стал «председателем регионального комитета по защите человечества». Перенеся в 2046 году обширный инфаркт, Аркадий, несмотря на всё доводы, отказался вшить в себя чип мониторинга. Второй инфаркт застал его в лесу, одного. Труп обнаружили только через несколько дней.
Светлана - подруга Каролины. Работает инструктором в шейпинг-центре. Добилась определённых успехов в бизнесе - она стала директором сети шейпинг центров в Москве. Влюблена во Владимира. Соглашается со многими его мыслями, но боится менять хоть что-то в своём теле. Вместо этого она тщательным образом следит за своим здоровьем, пьёт различные пищевые добавки, тренирует организм упражнениями и т.д. Но, несмотря на всё это, старость находит и её: По указанию Владимира Светлану поместили в криогенную капсулу. Как только это стало возможно, Владимир восстановил её, и даже убедил Светлану пройти программу омоложения.
Коля - извечный балагур и бабник. За десятки лет так и не изменился. Представляет собой обычного потребителя, не желающего никаких новшеств цивилизации, но активно их использующего. Под конец своей жизни погряз в развлечениях - виртуальных играх, собственном гареме из женщин - роботов и т.д. Перенеся несколько инфарктов, так и не захотел всерьёз заняться своим здоровьем. Коля прожил в свое удовольствие всю жизнь, то есть так, что не оставил даже потомства. И лишь двое стариков приняли урну с его прахом и развеяли её на берегу реки.
Владимир на протяжении всего романа вроде бы тепло общается с Аркадием и Колей, но на самом деле, чувствуется, что для него они - быдло.
Он уважает только своих единомышленников, которые заморочены бессмертием, ну и Светлану, которую постоянно пытается уговорить сделать операцию.
Что касается остальных людей, в романе они представлены безликой серой массой. Никитин откровенно пишет о них, как о людях второго сорта.
Все эти операции по омоложению отнюдь небесплатные. Далеко не каждый может их себе позволить. Нет, слава Богу, лишних людей в романе физически не уничтожают, их просто оскостинивают, подсаживают на разные виртуальные развлечения, лишь бы не мешались.
Деление людей на первосортных и второсортных у Никитина прослеживается с самого начала и до конца романа. Все эпизоды не перечислишь, в качестве примера предлагаю прочитать два отрывка. Они немаленькие, но, прочитайте пожалуйста, это стоит прочитать, чтобы понять всю суть.
Вот:
«- Люди!.. Помогите!.. Помогите поднять Ваську…
Мы поспешно огибали их по проезжей части дороги, сзади раздраженно гуднула машина. Пьяный орал все громче:
- Люди!.. Вы же хрестьяне?.. Помогите… ха-ха… поднять… гыгы… поднять… мать-перемать…
Мы торопливо выскочили снова на асфальт, сердце мое колотится, кровь бросилась в голову. Не выношу, когда грязный мат направлен на женщин, а он весь попадает в них, если женщины слышат.
За спиной еще долго раздавались пьяные вопли: то дикарски ликующие, то гневные, все перемежается матом, а волна омерзительной вони догоняла нас с порывами ветерка еще несколько раз. Уж и не знаю, чем можно так обосраться, что за дерьмо пропитало штаны и вытекло на тротуар, залив до самого бордюра. Эти двое не сидят на диете, как проклинаемые ими миллионеры, что вкалывают с утра до вечера…
Каролина часто дышала, я ускорял шаг, наконец дом величаво повернулся и, как могучий ледник, отрезал от того мира. Двое дворников в оранжевых, словно революционеры из Украины, комбинезонах старательно собирают мусор, у нас не принято бросать его в урну, хотя та в двух шагах, проехала поливальная машина, тугие струи сбили грязь с проезжей части, грязная вода побежала под бордюром.
На этой стороне дома просторная стоянка, правда, по праву самозахвата: владельцев машин оказалось больше, чем любителей сокращать дорогу через газон, так что все наши машины здесь. Я работаю простым ремонтником бытовой техники, но на «Тойоту» хватило. Я отыскал ее взглядом в тесном ряду припаркованных на газоне машин. Подержанная, с левым рулем, зато всего за тысячу баксов, в то время как новенькие отечественные вдвое дороже, а качество почти то же.
Я старался думать о том, куда едем, но в душе поднимается жестокое, мстительное: убивал бы! Убивал бы всю эту мразь, которую мы, оказывается, по своей гуманности должны всякий раз вытаскивать из дерьма, обмывать и снова выпускать на улицу, чтобы они снова срали, били стекла, ломали все, что можно испортить, воровали, травились наркотиками и приучали к наркотикам школьников…
Каролина взглянула с испугом, ее пальцы тряхнули меня за руку.
- Успокойся!.. Весь горишь. Что делать, Россия в самом деле спивается, это не газеты придумали…
Я прошипел зло:
- Да и хрен с нею! Пусть спивается. Пусть подыхает… та Россия! А мы с тобой - разве не Россия? Мы ж не спиваемся!
Она прижалась ко мне, успокаивая, заставляя расслабить застывшие, как камень, мускулы. В голове стучит злое: хрен с нею, с той Россией. Пусть дохнет такая Россия. Я ей даже помогу хорошим ударом по голове, чтобы сдыхала быстрее. Но околеет та Россия, пьяная и обосранная, барахтающаяся в собственной блевотине. Останется та, что работает, трудится, учится, карабкается к знаниям, приобретает вторую специальность. Останется трезвая, сильная, цепкая, живучая.
И пусть лучше половина России вымрет, захлебнувшись собственным дерьмом, чем будет им же пачкать вторую, а эта вторая, вместо того чтобы учиться и работать, будет то и дело вытаскивать из дерьма первую, обмывать, лечить, одевать в чистое и спешно ремонтировать выбитые стекла, поломанные лифты…
Перед машиной Каролина нарочито замедлила шаг, чтобы я успел зайти с ее стороны и открыть для нее дверцу. Ерунда, конечно, сама умеет пользоваться и передними и задними клешнями, но мне нравится оказывать подобные знаки внимания, а она, хоть и современная женщина, не поднимает крик о мужском шовинизме, принимает с милой, благодарной и очень женственной улыбкой.
Машина стронулась с места, я перевел дыхание: что так завелся, почти каждый день вижу какую-нибудь пьяную мразь, она ж везде, но вместо того чтобы убивать их на месте, Госдума решает, где построить новые корпуса больниц «для реабилитации».
И вот:
«- Коля, перестань. Перестань, как с луны упавший, возмущаться засильем порнухи, глупости и легковесности на телевидении, радио, в литературе. Неужели непонятно, что это для того двуногого скота, который и производит все основные ценности: качает нефть, добывает уголь, руду, перерабатывает в металл, бензин, пашет поля и выращивает хлеб?
- Основные ценности? - завопил Коля.
Михаил вскинул руку.
- Погоди. Я сказал «основные ценности», на которых и зиждется благополучие всего остального. Уже понятно, что невозможно простого человека заставить читать умные книги, слушать симфонии, предпочитать высокохудожественные фильмы порнухе и боевикам. Не дано ему, а наперекор себе он ничего делать не хочет.
Лозунг «Принимайте меня таким, какой я есть» - это кредо простого и очень даже простого митрофанушки, который даже с гантелями позаниматься не может, а старается купить пилюли, чтобы похудеть, продолжая жрать в три горла. А то и вовсе даже с пилюлями не худеть: принимайте, мол, меня таким!
Коля сказал азартно:
- Значит, надо вытаскивать его из дерьма!
Михаил взглянул на Светлану, на меня.
- Володя, вы согласны с Колей?
Я вспомнил тех вонючих обосранных бомжей, которых мы с Каролиной брезгливо обходили по проезжей части, как и весь остальной народ, невольно покачал головой.
- Я бы их еще и добил.
Коля дернулся, будто я предложил добить его самого, Михаил усмехнулся.
- Вы слишком категоричны, Володя. Но нельзя не признать, что все попытки приподнять простого человека до своего уровня… обломались. Слишком уж нас мало, а их миллиарды!
Коля спросил сварливо:
- У вас что, другая концепция?
- Да, - ответил Михаил скромно, но посмотрел в нашу сторону, словно выпрашивал помощи. Светлана опустила ладонь на мои пальцы. От ее руки идет сухой дружеский жар, я в самом деле ощутил, что я не совсем один в черном мире.
- И что же вы придумали? - спросил Коля с подозрением.
Михаил ответил мирно:
- Думаю, это придумывается… или делается само собой.
- И что же?
- Просто оставить эти безнадежные попытки. А свою энергию употребить на то, что даст хоть какой-то результат. Проще говоря, оставить простого человека там, где он есть. Перестать возмущаться засильем глупости на телевидении, а принять это как данность. А то ведь как-то несправедливо: семь миллиардов создают все материальные богатства, но смотреть фильмы должны такие, которые смотрит золотой миллиард? Да какой там миллиард, от силы - сто миллионов человек! Нет, им свое, нам - свое.
Коля нахмурился, поинтересовался с недоверием в голосе:
- А для нас - свои каналы?
- Возможно, - ответил Михаил, - к этому придем. Главное, что именно сейчас вот намечается… еще не проявившаяся тенденция и потому не замечаемая ни политологами, ни футурологами, тенденция… нет, пока только созрели предпосылки к ней, к тенденции разделения человечества на высших и низших…
Коля фыркнул:
- Это уже было в Средневековье. Благородные и… прочие.
- Все развивается по спирали, - напомнил Михаил. - Только на более высоком уровне. Мы наконец-то признаем… или наши дети признают неравенство и будут жить по этим правилам. Это не обязательно узаконивать. Достаточно это понять и принять. И, главное, перестать тащить всю эту инертную и сопротивляющуюся массу народа до своего уровня. У нас пупы развяжутся и руки оторвутся, а они и на миллиметр не поднимутся.
Мое сознание постепенно как бы затуманивалось, не в силах одновременно воспринимать и музыку, доносящуюся из главного зала, и многоголосый говор за столами, а тут еще нарастающий жар ладони Светланы, она словно молча переливает в меня часть своей дикой силы. Грустная истина в том, проползла ленивенькая мысль, что именно этот двуногий скот, презираемый и третируемый - за дело! - все-таки именно этот скот, для которого снимаются дурацкие комедии, устраиваются пошлейшие шоу, именно он, являясь массовым потребителем, позволяет снижать цены на телевизоры и всю электронику, на продукты питания, на все-все, что является массовым продуктом.
А на падающие с его стола крохи можно развивать науку и совершенствовать технику. Что делать, пока нет другого пути. Построение коммунизма, где все должно «по сознанию» и все люди должны быть «сознательными», быстро выдохлось именно по причине, что строить коммунизм впрягли все-таки скот, в котором от человека меньше одного процента."
Как видим, рассматривая проблему «Человека», Никитин не мог, не пройтись по коммунизму.
Интересно, что в предисловии к роману писатель пишет о том, что советская цензура не пропускала его произведения, в которых герой оставался бессмертным. Правда, не объясняет, почему.
Если это так, то, мне представляется, по двум причинам.
1) Например, в этом романе есть эпизод, где один из транслюдей заканчивает жизнь самоубийством, потому что не видит в ней смысла. И кстати, Никитин этот смысл не находит. Он пытается показать, что главный герой живет для того, чтобы «воскресить» свою возлюбленную. Ну а дальше что?
Человек - единственное существо, которое осознает свою смертность. Это очень тесно связано с проблемой смысла и цели жизни. Бессмертие не может быть ради бессмертия. А у Никитина это так. Государство, стремившиеся к построению коммунистического общества, не могло принять такой авторской концепции;
2) Никитин не договаривает, когда говорит о цензуре своих произведений, где герои становились бессмертными. Достижение бессмертия у него фактически идет рука об руку с построением фашизма.
На протяжении всего произведения автор задает читателю вопросы:
«А зачем так много людей? Зачем их всех развивать, в том числе помимо их воли? Будет ли им лучше в условиях развитости? Заслуживают ли они этого? В чем наше единство с плебеями? Зачем им надо больше платить? Зачем их учить и лечить? Зачем им вообще коптить небо, если они плебеи?»
А это фашистские вопросы.
Я уже приводил два эпизода начала произведения. Но может в конце романа, когда главный герой достиг бессмертия, воскресил свою девушку, у него произошла переоценка ценностей?
Когда Каролина предлагает Владимиру «восстановить» былых друзей, что Вы думаете, ей отвечает возлюбленный?
«...Конечно, можно. Но на кой хрен? Общаться с ними невозможно, да и они в этом мире места не найдут... Оживить всех старых друзей того времени, вообще всех людей 21, а то и 20 века... тогда почему не питекантропов, лемуров, кистеперых рыб, что первыми вылезли на сушу?»
Вот такой милый образ человека будущего у Юрия Никитина! И это не предостережение читателей, это идеал!
«Трансчеловек» не стоит особняком в творчестве писателя, а входит в цикл «Странные романы».
В этот же цикл входят, например, романы «Имаго», «Имортист», в которых рассматривается изменение общественной морали и нравственности в эпоху постчеловека.
Об этом, может быть, в другой раз…