про насильное кормление
Юля плохо кушает,
Никого не слушает.
- Съешь яичко, Юлечка!
- Не хочу, мамулечка!
- Съешь с колбаской бутерброд! -
Прикрывает Юля рот.
- Супик?
- Нет...
- Котлетку?
- Нет... -
Стынет Юлечкин обед.
- Что с тобою, Юлечка?
- Ничего, мамулечка!
С. Михалков
Про девочку, которая плохо кушала
Вчера на обратном пути с неудачного турнира в Кёльне заезжали в гости к Марине в Ганновер. И в рамках нашей второй встречи (хотя мне уже начинает казаться, что знакомы мы давным-давно) обсуждали в числе прочего насильное кормление детей в советских детских садах на примере личных воспоминаний.
Насильно кормили во всех наших рассказах: кого-то скорее окриками, а кого-то прямо даже и физически. И реакция детей на еду, которая совсем не лезет, была тоже похожей и, увы, предсказуемой...
До сих пор непонятно: а зачем это вообще все было? Мы ведь жили не в голодные времена, и толстый ребенок вовсе не считался символом достатка семьи, как, например, в Китае в начале 20ого века. Я ко всему прочему, начиная с пяти лет, была еще и очень упитанным ребенком, так что бороться за увеличение моего веса путем впихивания непрятной мне еды вообще не имело смысла. Ни с какой точки зрения. Ну, разве что удовлетворение садитских наклонностей кормильщиков.
А что касается способов отторжения "неугодной еды", то мы насчитали три разных:
- С. вспоминал, как мальчик, сидящий за столом, стоящим перед столом С., отведав какого-то очередного шедевра столовской кухни, технично наклонился вправо от стола и сблевал прямо на пол. Есть после такого зрелища С. тоже расхотелось.
- Марина вспоминала, как на нее накричали и заставили есть, запивая компотом. И когда .... эмммм... "чаша терпения" переполнилась, Марина технично... эмммм... вернула еду обратно во внешний мир! Стакан из-под компота послужил приемником, который М. отнесла нянечке!*
- а я вспоминала, что когда меня в очередной раз пытались кормить, запихивая в рот мерзкую еду, я понимала, что придется блевать. Я понимала, что будет мерзко, но нужно перетерпеть это, и тогда воспиталки от отвращения, если все сложится хорошо, может быть еще целый месяц не будут меня пытаться кормить. Блевала я обычно прямо в тарелку. С тарелки ведь проще убирать, чем с пола. Я была рациональным ребенком. И совершенно последовательным в своей неприязни к блюдам с луком в любом виде, а также к молоку, которое я сама прекратила пить в возрасте около четырех лет. Неудивительно, что в меню детского сада оставалось мало блюд, которые я могла бы есть хотя бы спокойно. Но при этом я все равно была круглой. Наверное, ела еще и дома, хотя я уже не помню. Те годы были слишком наполнены нечеловеческой тоской от того, насколько убого я провожу бОльшую часть своего времени в месте, где много глупых детей, мало нормальных игрушек (и даже пластилин весь смешанного серого цвета!), где надо есть отвратную пищу и делать вид днем, что спишь, хотя спать совсем не хочется. И мама ведь даже пыталась с ними разговаривать, чтобы меня прекратили кормить. Но особенного эффекта не было. И я каждый (!) прием пищи сидела до самого конца и чахла над тарелкой, ожидая амнистии. Я съела все, что могла в себя впихнуть. И ждала своей участи.