ОСЕННЯЯ ГЛУШЬ
Лальск - такая глушь, что никто из трёх человек, просивших меня: объясни дорогу! - так и не собрался туда. А я добирался так: из Котласа пригородным поездом, который шёл до станции Пинюг (этот неведомый мне Пинюг тоже где-то на севере Кировской области, - крохотная точка в малозаселённой местности). Мне же предстояло выйти раньше, на станции Луза (городок, выросший из пристанционного посёлка) - и двигать дальше в леса, километров на 30. Где ночевать буду - не думал, - я вообще не задаюсь таким вопросом, когда отправляюсь в подобную неизвестность; вопрос существует один - как добраться?
По дороге решил чего-нибудь почитать - но за два с половиной часа пути так и не смог оторваться от окна. Почти сразу от Котласа начинается вятская земля, которая мне показалась таким затерянным миром, какого и в Архангельской области я не видел… Багряные, рыжие, жёлтые берёзы и светло-зелёные сосны почти прижимались к поезду - и расступались только перед болотами, где на мшистых перинах в строгом шахматном порядке были расставлены бодрые сосенки (сразу вспомнилась студенческая практика на Кольском полуострове; преподаватель объяснил: на болотистой местности корни могут распространяться только по горизонтали, - поэтому и такая дистанция друг от друга). Замедлив ход - словно едва веря зрелищу - поезд проскользил мимо зеркального озера, в котором просвечивалось светло-оранжевое травяное дно. В какой-то момент краски стали гаснуть; берёзы, ольха, тальник бледнели, будто листву долго вымачивали, стирали, и она износилась, выцвела - однако что-то непонятное и напрасное ещё удерживало её на ветках.
Лес переживал последнюю стадию увядания и если где-то светился, то уже каким-то внутренним светом. Берёзы то тут, то там широко демонстрировали своё ветхое одеяние: может быть, летом и удавалось им заслонять собой сосны, но сейчас сосны молодо и торжественно выходили на первый план и выглядели если не главными здесь, то, по крайней мере, равноправными с берёзами.
Участки елового леса; редкие-редкие селения - и Луза. Чудеса совсем рядом: у вокзала караулит «газель» на Лальск, Всё просто!
По дороге решил чего-нибудь почитать - но за два с половиной часа пути так и не смог оторваться от окна. Почти сразу от Котласа начинается вятская земля, которая мне показалась таким затерянным миром, какого и в Архангельской области я не видел… Багряные, рыжие, жёлтые берёзы и светло-зелёные сосны почти прижимались к поезду - и расступались только перед болотами, где на мшистых перинах в строгом шахматном порядке были расставлены бодрые сосенки (сразу вспомнилась студенческая практика на Кольском полуострове; преподаватель объяснил: на болотистой местности корни могут распространяться только по горизонтали, - поэтому и такая дистанция друг от друга). Замедлив ход - словно едва веря зрелищу - поезд проскользил мимо зеркального озера, в котором просвечивалось светло-оранжевое травяное дно. В какой-то момент краски стали гаснуть; берёзы, ольха, тальник бледнели, будто листву долго вымачивали, стирали, и она износилась, выцвела - однако что-то непонятное и напрасное ещё удерживало её на ветках.
Лес переживал последнюю стадию увядания и если где-то светился, то уже каким-то внутренним светом. Берёзы то тут, то там широко демонстрировали своё ветхое одеяние: может быть, летом и удавалось им заслонять собой сосны, но сейчас сосны молодо и торжественно выходили на первый план и выглядели если не главными здесь, то, по крайней мере, равноправными с берёзами.
Участки елового леса; редкие-редкие селения - и Луза. Чудеса совсем рядом: у вокзала караулит «газель» на Лальск, Всё просто!