мой друг Паша написал мне про чернобыльское мясо...мы его кушали
30 лет назад, 26 апреля 1986 года,
на Чернобыльской АЭС в 1 час 23 минуты взорвался атомный реактор
В апреле по всей стране пройдут памятные мероприятия, на которых люди помянут тех, кто 30 лет назад ценой своей жизни заслонил страну от беды. Вспомнят и фарисейство власти, ложь которой в те дни оказалась опаснее радиации, о чем свидетельствуют рассекреченные документы ЦК КПСС…
Я тогда работал в одной из республиканских газет ЦК комсомола Украины, и уже в первые дни после аварии отправился в зону «писать о героях». Сама АЭС, хотя и называется Чернобыльской, находится у города Припяти - главного города чернобыльских энергетиков. И вот представьте себе двадцатикилометровую колонну автобусов в два ряда, вывозящую население Припяти «на три-четыре дня». Такой срок эвакуации обозначили чиновники, предлагая взять с собой лишь документы и самое необходимое. Многие наивно поверили и, налегке отправляясь в путешествие, даже не предполагали, что уезжают навсегда.
Для эвакуации из 30-километровой зоны было задействовано почти 4 тысячи водителей, и только один шофер отказался въехать в опасную зону. Вывозить надо было около 100 тысяч человек и 50 тысяч голов скота. Людей - понятно, а вот зачем скот? Но не бросать же его и в самом деле на произвол судьбы? Ликвидаторы, которые потом дезактивировали зону, нашли во многих приусадебных хлевах высохшие скелеты свиней и коров, привязанных к корытам. Впрочем, эвакуированной худобе повезло не больше - выяснилось: ее молоко в пищу не годилось. Вскоре она была тихо уничтожена, но еще долго напоминала о себе в разных регионах страны в виде примесей в «нормальное мясо». Экономическая выгода взяла верх, правда, власть имущие бдительно следили за тем, чтобы «чернобыльское мясо» не поступало в их спецбуфеты.
Из засекреченных документов ЦК КПСС: «Секретно. Приложение к п.10 протокола № 32 от 22 августа 1986 года... При переработке скота из зоны, расположенной на следе выброса Чернобыльской АЭС, часть вырабатываемого мяса содержит радиоактивные вещества (РВ) в количествах, превышающих допустимые нормы. В настоящее время на холодильниках мясной промышленности находится на хранении около 10 тысяч тонн загрязненного мяса… для того чтобы не допустить большого суммарного накопления РВ в организме людей от употребления грязных продуктов питания, Министерство здравоохранения СССР рекомендует максимально рассредоточить загрязненное РВ мясо по стране и использовать его для выработки колбасных изделий, консервов и мясных полуфабрикатов в соотношении один к десяти с нормальным мясом...».
Во избежание паники за информацией вокруг ситуации в 30-километровой зоне и за ее пределами был установлен жесткий контроль. Уже после того как в Киеве уровень радиации поднялся с 50 микрорентген до 30 тысяч в час, власть все еще размышляла: давать ли населению йодные таблетки, не вызовет ли это панику? Но народ не ждал их воли - капал йод на сахар и принимал. Как потом оказалось, одни слишком много приняли спасительного лекарства, опалив горло, пищевод, другие слишком опоздали - йод надо было принимать в первые дни после радиоактивной атаки. Цена промедления - заболевание щитовидной железы.
Из засекреченных документов ЦК КПСС:«Секретно. Протокол № 9. 8 мая 1986 г. (...) Минздрав СССР утвердил новые нормы допустимых уровней облучения населения радиоактивными излучениями, превышающие прежние в 10 раз. В особых случаях возможно увеличение этих норм до уровней, превышающих прежние, в 50 раз…»
1 мая, когда ветер дул с Чернобыля на столицу Украины, неся радиоактивную пыль, киевляне в приказном порядке были выведены на демонстрацию. И празднично одетые, с детьми, знаменами и транспарантами, доверчиво шагали по Крещатику и кричали «Ура!» А через несколько дней во все учреждения, как гром среди ясного неба, поступило распоряжение: окна и двери плотно закрывать, полы мыть ежечасно… Даже такие нехитрые меры, оказывается, в несколько раз уменьшают воздействие радиации. «Почему не сообщили сразу, почему скрывали?!» - возмущался народ.
Официальные информационные сообщения в те дни были столь куцыми, что в народе возникла шутка из серии «армянского радио»: «Что такое радиация?» - «Это то, чего нет над Киевом, но постоянно уменьшается в два-три раза». Официоз усердно сообщал о «соловьиных трелях» в зоне Чернобыля и, опираясь на науку, доказывал: перелет самолетом из Москвы в Киев более вреден, чем «дыхание» реактора.
Из засекреченных документов ЦК КПСС: «Секретно. Протокол №3. 1 мая 1986 г. (...) Направить в районы, прилегающие к зоне размещения Чернобыльской АЭС, группу советских корреспондентов с целью подготовки материалов для печати и телевидения, свидетельствующих о нормальной жизнедеятельности этих районов».
Как только возникла необходимость в мешках с песком, которые сбрасывали с вертолетов на «раненый» реактор, на их загрузку поспешили местные учителя. Пришли на помощь взрослым и школьники близлежащих сел, когда узнали, что там не хватает рабочих рук. Разумеется, сам собой возник материал о пионерах-героях. Но тут выяснилось: винтокрылые машины излучали до десяти рентген, и о мужественной вахте учеников писать именем ЦК ЛКСМУ не разрешили. Как и о том, что эти мешки с песком оказались бесполезными: падая, они разрывались, образуя гору, а потом ветер подхватил всю эту уже «загрязненную» защиту и устроил песчаную бурю.
Бал правила ложь. Именно она усугубила ситуацию, породив народную «правду» о причинах, масштабах и последствиях беды. Еще звучало эхо взрыва на Чернобыльской АЭС, а западные СМИ уже сообщали о «сотнях тысяч беженцев на дорогах Украины», о «братских могилах», в которых похоронено около «двух тысяч жертв аварии». Эта информация тут же нашла отклик у людей, терзая их души.
В ответ Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев гневался на западных журналистов: «Им нужен повод для того, чтобы ухватиться за него и попытаться опозорить Советский Союз». О реальном же положении дел упорно молчал, взяв курс на дозирование информации. МИД СССР во главе с Эдуардом Шеварднадзе, например, рекомендовал украинскому руководству вести «разъяснительную работу» с дипломатами, исключить выезд за границу больных, чтобы «не позволить нашим врагам использовать случайные факты в антисоветских целях».
Из засекреченных документов ЦК КПСС: «Распоряжение Третьего главного управления Министерства здравоохранения СССР от 27 июня 1986 г. «Об усилении режима секретности при выполнении работ по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС»: «…4. Засекретить сведения об аварии (...) 8. Засекретить сведения о результатах лечения. 9. Засекретить сведения о степени радиоактивного поражения персонала, участвовавшего в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Начальник Третьего главного управления МЗ СССР Шульженко».
Наиболее интенсивный выброс радионуклидов происходил на протяжении первых 15 дней, но популярный еще в ту пору в народе Михаил Горбачев обратился к согражданам по поводу аварии на Чернобыльской АЭС только 13 мая. И в своем выступлении, по сути, расписался в несостоятельности государства. Все советские годы мы основательно готовились к обороне Отечества, но вот произошла авария атомного реактора и власть вместе со своей гражданской обороной оказалась бессильной, застигнутой врасплох. Дозиметры в большинстве своем оказались неисправными, таблетки йодистого калия элементарно отсутствовали, специальные воинские подразделения для борьбы с масштабной радиацией формировались уже в дни разыгравшейся беды. Первые машины для ликвидации аварии организованно прибыли в зону аварии только на девятый день после взрыва. «А если бы и в самом деле начался ядерный конфликт?» - задавали граждане друг другу безответный вопрос.
Пока народ выходил на первомайские демонстрации и «кроссы здоровья», руководящая номенклатура спешно вывозила своих чад в спецсанатории. Эта информация стала достоянием гласности, и тут всех словно прорвало: начался массовый вывоз детей за тридевять земель, к любым родственникам подальше от зоны. Решили вывезти своих малолетних сыновей и две сотрудницы нашего издания - «органа ЦК ЛКСМУ». Пришли к главному редактору с заявлением об отпуске за свой счет, а он в ответ: только через партбилет. И они, словно сговорились, положили его на стол. До 1991 года, когда разрывание и сжигание партийных билетов стало политической модой, было еще долгих пять лет. Но именно в те страшные дни зародилось отчуждение народа от горбачевской власти…
Павел Анохин
«РФ сегодня» № 04 - 2016 г.
http://stringer-news.com/publication.mhtml?Part=48&PubID=39890
------------------------------------------------
Еще я хочу дополнить Пашин рассказ своими дохлыми воспоминаниями. На следующий год после аварии я поехала в Киев - у меня там на Киевской студии документальных фильмов снимался фильм о замечательном председателе колхоза из Львовской области. Его сожрали западенцы, в тюрягу хотели посадить. Просто так. Потому что он был классный хозяйственник из Восточной Украины. Не местный.
Ну, вот, когда я его спасла от сумы и тюрьмы, мы с одним киевским кинорежиссером сварганили документальный фильм обо всей этой львовской банде.
Ну, Киев, июнь. На рынке клубника офигенной красоты стоит три копейки килограмм. Я иду и покупаю корзинку этой клубники. Мой режиссер бледнеет, потом зеленеет и командует мне "все выбросить".
Ну, Киев. Июнь. Жара. Днепр великолепен. Пляжи манят. Я, конечно, натягиваю купальник и айда на пляж. Мой режиссер бледнеет, потом зеленеет и орет:"Не смей даже ногу окунать в эту воду!"
Потом в Москве началась голодуха. И мы, наплевав на все предостережения,всей дворовой компанией гоняли на "Запорожце" в Брянскую и Орловскую области за мясом, яйцами и сыром...
Жрали это сами и детям давали...
Когда голод, страх уходит на второй план...
на Чернобыльской АЭС в 1 час 23 минуты взорвался атомный реактор
В апреле по всей стране пройдут памятные мероприятия, на которых люди помянут тех, кто 30 лет назад ценой своей жизни заслонил страну от беды. Вспомнят и фарисейство власти, ложь которой в те дни оказалась опаснее радиации, о чем свидетельствуют рассекреченные документы ЦК КПСС…
Я тогда работал в одной из республиканских газет ЦК комсомола Украины, и уже в первые дни после аварии отправился в зону «писать о героях». Сама АЭС, хотя и называется Чернобыльской, находится у города Припяти - главного города чернобыльских энергетиков. И вот представьте себе двадцатикилометровую колонну автобусов в два ряда, вывозящую население Припяти «на три-четыре дня». Такой срок эвакуации обозначили чиновники, предлагая взять с собой лишь документы и самое необходимое. Многие наивно поверили и, налегке отправляясь в путешествие, даже не предполагали, что уезжают навсегда.
Для эвакуации из 30-километровой зоны было задействовано почти 4 тысячи водителей, и только один шофер отказался въехать в опасную зону. Вывозить надо было около 100 тысяч человек и 50 тысяч голов скота. Людей - понятно, а вот зачем скот? Но не бросать же его и в самом деле на произвол судьбы? Ликвидаторы, которые потом дезактивировали зону, нашли во многих приусадебных хлевах высохшие скелеты свиней и коров, привязанных к корытам. Впрочем, эвакуированной худобе повезло не больше - выяснилось: ее молоко в пищу не годилось. Вскоре она была тихо уничтожена, но еще долго напоминала о себе в разных регионах страны в виде примесей в «нормальное мясо». Экономическая выгода взяла верх, правда, власть имущие бдительно следили за тем, чтобы «чернобыльское мясо» не поступало в их спецбуфеты.
Из засекреченных документов ЦК КПСС: «Секретно. Приложение к п.10 протокола № 32 от 22 августа 1986 года... При переработке скота из зоны, расположенной на следе выброса Чернобыльской АЭС, часть вырабатываемого мяса содержит радиоактивные вещества (РВ) в количествах, превышающих допустимые нормы. В настоящее время на холодильниках мясной промышленности находится на хранении около 10 тысяч тонн загрязненного мяса… для того чтобы не допустить большого суммарного накопления РВ в организме людей от употребления грязных продуктов питания, Министерство здравоохранения СССР рекомендует максимально рассредоточить загрязненное РВ мясо по стране и использовать его для выработки колбасных изделий, консервов и мясных полуфабрикатов в соотношении один к десяти с нормальным мясом...».
Во избежание паники за информацией вокруг ситуации в 30-километровой зоне и за ее пределами был установлен жесткий контроль. Уже после того как в Киеве уровень радиации поднялся с 50 микрорентген до 30 тысяч в час, власть все еще размышляла: давать ли населению йодные таблетки, не вызовет ли это панику? Но народ не ждал их воли - капал йод на сахар и принимал. Как потом оказалось, одни слишком много приняли спасительного лекарства, опалив горло, пищевод, другие слишком опоздали - йод надо было принимать в первые дни после радиоактивной атаки. Цена промедления - заболевание щитовидной железы.
Из засекреченных документов ЦК КПСС:«Секретно. Протокол № 9. 8 мая 1986 г. (...) Минздрав СССР утвердил новые нормы допустимых уровней облучения населения радиоактивными излучениями, превышающие прежние в 10 раз. В особых случаях возможно увеличение этих норм до уровней, превышающих прежние, в 50 раз…»
1 мая, когда ветер дул с Чернобыля на столицу Украины, неся радиоактивную пыль, киевляне в приказном порядке были выведены на демонстрацию. И празднично одетые, с детьми, знаменами и транспарантами, доверчиво шагали по Крещатику и кричали «Ура!» А через несколько дней во все учреждения, как гром среди ясного неба, поступило распоряжение: окна и двери плотно закрывать, полы мыть ежечасно… Даже такие нехитрые меры, оказывается, в несколько раз уменьшают воздействие радиации. «Почему не сообщили сразу, почему скрывали?!» - возмущался народ.
Официальные информационные сообщения в те дни были столь куцыми, что в народе возникла шутка из серии «армянского радио»: «Что такое радиация?» - «Это то, чего нет над Киевом, но постоянно уменьшается в два-три раза». Официоз усердно сообщал о «соловьиных трелях» в зоне Чернобыля и, опираясь на науку, доказывал: перелет самолетом из Москвы в Киев более вреден, чем «дыхание» реактора.
Из засекреченных документов ЦК КПСС: «Секретно. Протокол №3. 1 мая 1986 г. (...) Направить в районы, прилегающие к зоне размещения Чернобыльской АЭС, группу советских корреспондентов с целью подготовки материалов для печати и телевидения, свидетельствующих о нормальной жизнедеятельности этих районов».
Как только возникла необходимость в мешках с песком, которые сбрасывали с вертолетов на «раненый» реактор, на их загрузку поспешили местные учителя. Пришли на помощь взрослым и школьники близлежащих сел, когда узнали, что там не хватает рабочих рук. Разумеется, сам собой возник материал о пионерах-героях. Но тут выяснилось: винтокрылые машины излучали до десяти рентген, и о мужественной вахте учеников писать именем ЦК ЛКСМУ не разрешили. Как и о том, что эти мешки с песком оказались бесполезными: падая, они разрывались, образуя гору, а потом ветер подхватил всю эту уже «загрязненную» защиту и устроил песчаную бурю.
Бал правила ложь. Именно она усугубила ситуацию, породив народную «правду» о причинах, масштабах и последствиях беды. Еще звучало эхо взрыва на Чернобыльской АЭС, а западные СМИ уже сообщали о «сотнях тысяч беженцев на дорогах Украины», о «братских могилах», в которых похоронено около «двух тысяч жертв аварии». Эта информация тут же нашла отклик у людей, терзая их души.
В ответ Генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Горбачев гневался на западных журналистов: «Им нужен повод для того, чтобы ухватиться за него и попытаться опозорить Советский Союз». О реальном же положении дел упорно молчал, взяв курс на дозирование информации. МИД СССР во главе с Эдуардом Шеварднадзе, например, рекомендовал украинскому руководству вести «разъяснительную работу» с дипломатами, исключить выезд за границу больных, чтобы «не позволить нашим врагам использовать случайные факты в антисоветских целях».
Из засекреченных документов ЦК КПСС: «Распоряжение Третьего главного управления Министерства здравоохранения СССР от 27 июня 1986 г. «Об усилении режима секретности при выполнении работ по ликвидации последствий аварии на ЧАЭС»: «…4. Засекретить сведения об аварии (...) 8. Засекретить сведения о результатах лечения. 9. Засекретить сведения о степени радиоактивного поражения персонала, участвовавшего в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС. Начальник Третьего главного управления МЗ СССР Шульженко».
Наиболее интенсивный выброс радионуклидов происходил на протяжении первых 15 дней, но популярный еще в ту пору в народе Михаил Горбачев обратился к согражданам по поводу аварии на Чернобыльской АЭС только 13 мая. И в своем выступлении, по сути, расписался в несостоятельности государства. Все советские годы мы основательно готовились к обороне Отечества, но вот произошла авария атомного реактора и власть вместе со своей гражданской обороной оказалась бессильной, застигнутой врасплох. Дозиметры в большинстве своем оказались неисправными, таблетки йодистого калия элементарно отсутствовали, специальные воинские подразделения для борьбы с масштабной радиацией формировались уже в дни разыгравшейся беды. Первые машины для ликвидации аварии организованно прибыли в зону аварии только на девятый день после взрыва. «А если бы и в самом деле начался ядерный конфликт?» - задавали граждане друг другу безответный вопрос.
Пока народ выходил на первомайские демонстрации и «кроссы здоровья», руководящая номенклатура спешно вывозила своих чад в спецсанатории. Эта информация стала достоянием гласности, и тут всех словно прорвало: начался массовый вывоз детей за тридевять земель, к любым родственникам подальше от зоны. Решили вывезти своих малолетних сыновей и две сотрудницы нашего издания - «органа ЦК ЛКСМУ». Пришли к главному редактору с заявлением об отпуске за свой счет, а он в ответ: только через партбилет. И они, словно сговорились, положили его на стол. До 1991 года, когда разрывание и сжигание партийных билетов стало политической модой, было еще долгих пять лет. Но именно в те страшные дни зародилось отчуждение народа от горбачевской власти…
Павел Анохин
«РФ сегодня» № 04 - 2016 г.
http://stringer-news.com/publication.mhtml?Part=48&PubID=39890
------------------------------------------------
Еще я хочу дополнить Пашин рассказ своими дохлыми воспоминаниями. На следующий год после аварии я поехала в Киев - у меня там на Киевской студии документальных фильмов снимался фильм о замечательном председателе колхоза из Львовской области. Его сожрали западенцы, в тюрягу хотели посадить. Просто так. Потому что он был классный хозяйственник из Восточной Украины. Не местный.
Ну, вот, когда я его спасла от сумы и тюрьмы, мы с одним киевским кинорежиссером сварганили документальный фильм обо всей этой львовской банде.
Ну, Киев, июнь. На рынке клубника офигенной красоты стоит три копейки килограмм. Я иду и покупаю корзинку этой клубники. Мой режиссер бледнеет, потом зеленеет и командует мне "все выбросить".
Ну, Киев. Июнь. Жара. Днепр великолепен. Пляжи манят. Я, конечно, натягиваю купальник и айда на пляж. Мой режиссер бледнеет, потом зеленеет и орет:"Не смей даже ногу окунать в эту воду!"
Потом в Москве началась голодуха. И мы, наплевав на все предостережения,всей дворовой компанией гоняли на "Запорожце" в Брянскую и Орловскую области за мясом, яйцами и сыром...
Жрали это сами и детям давали...
Когда голод, страх уходит на второй план...