Ольга ПОКРОВСКАЯ "Здравствуй, я"
Утро для Валерия и Алексея, владельцев торговых точек, началось в четыре часа, по звуку будильника. Они везли на Алексеевой машине товар с московского оптового склада в родной Ульяновск и остановились на ночь в небольшом городке на квартире у знакомого, Николая - водителя автобазы. При звуках побудки Николаева жена Инна, как солдат в казарме, вскочила, накинула халат и побежала управлять домом, а гости сонно заворочались на полу, где спали вповалку на своей путевой спецодежде - армейских бушлатах. Николай тоже заворочался: ему скоро было на работу.
- Машу, Машу будить надо, - напомнил Валерий.
Вместе с товаром он вез к себе двоюродную племянницу Машу. Ее мать ложилась в больницу - похоже, что надолго, - и бабка, которой не хватало сил и на уход за дочерью, и на десятилетнюю внучку, умоляла забрать ребенка хотя бы на несколько месяцев.
- Инна! - позвал Николай. - Поднимай Марию, только тихо.
Завозились и во второй комнате - в детской, где спали две Николаевы дочки, Лера и Настя. Появились в коридоре всколоченные длинноволосые головки, зашлепали к туалету детские ножки, и в конце концов Инна извлекла наспех одетую Машу. У Маши на лице всю дорогу стыло тревожное плаксивое выражение, но она испуганно помалкивала. С косами не надо было возиться, ее для удобства остригли под мальчика, и она постоянно трогала затылок.
- Маша! - окликнул двоюродный дядя негромко. - Не забудь чего-нибудь опять, проверь…
Накануне, уезжая из дома, Маша долго собиралась, куксилась, забывала какие-то дорогие ей мелочи, и Валерию не хотелось повторения капризов - они торопились.
- Садитесь, я яичницу приготовила, - велела Инна.
Она поставила на стол большую сковородку, разлила по кружкам кипяток из чайника и рассовала чайные пакетики на нитках, а в Машину кружку насыпала растворимого какао. Гости столпились на крошечной кухне.
- Кушай, кушай, - сказал Валерий, заметив, как племянница отстраненно ковыряется в тарелке, но ни куска не подносит ко рту, только морщится. - На трассе останавливаться не будем, прямиком поедем.
- Не надо, не останавливайтесь, - подтвердил Николай. - А самое главное - попутчиков не берите. И бензина если будут просить - езжайте мимо.
- Бензина у самих немного, - сказал Алексей.
- Вот-вот. Впереди ни одной хорошей заправки на сто километров. Везде бодяжат.
- Поедем прямиком, - кивнул Валерий, - если менты не тормознут, конечно.
- Менты особо трясти не должны: груз у вас в багажнике, не видно, в машине ребенок. Они фуры трясут…
- И я думаю, - согласился Алексей. - Может, нам Машуню всегда возить?
Он улыбнулся, стараясь приободрить девочку, но она опустила глаза и сморщилась сильнее.
- Всякие случаи были, - продолжал Николай. - У Шульгина, на трассе, на точке. Там кафе, недавно один мужик с местными поцапался, выехал к Морозовску и пропал. С концами. Искали, в розыск объявляли - без толку.
- А машина?
- Я же говорю, с концами. Что машина? На двадцатом километре карьеры - танковую армию похоронить можно, и сто лет не найдут. И искать не будут.
- Пропади оно, Шульгино, - сказал Алексей, поеживаясь от холода. - В этой тошниловке не останавливаемся, хоть озолоти. Чебуреки с крысами… грязища…
- Маша! - воскликнул Валерий раздраженно, обнаружив, что перед племянницей еще стоит полная тарелка. - Ну ты ешь, что ли!
Маша вздрогнула и испуганно принялась набивать рот, как хомяк.
- В самом деле, и попутных не сажайте, - посоветовала Инна. - Все наши прямиком ездят, без остановки. Даже если авария - позвонили, ГАИ вызвали и дальше поехали. Сейчас у всех телефоны. Мало ли какая подстава… народ изобретательный. Тем более вы с девочкой, места свободного у вас нет.
- Зна-аем, - протянул Алексей.
В окнах светлело, рассвело, но солнце еще не встало. Небо окрашивалось розовым, обещая холодный день. Друзья поели и стали подгонять Машу.
- Соберись, - строго приказал дядя. - Ничего не забыла? Проверь. Что у тебя, что ты вчера искала? Взяла?
Маша прижимала к груди аляповатую пластмассовую сумочку и блокнотик с сердечками на обложке - прощальные дешевые бабушкины гостинцы.
- Взяла, - пробормотала она.
- Ну, тогда сели на дорожку, - предложила Инна.
Путешественники, сопровождаемые Николаем, вышли из подъезда пятиэтажки и направились к «ракушке», в которую с вечера загнали машину, чтобы, обнаружив незнакомое транспортное средство с ульяновскими номерами, местные хулиганы не взломали бы двери и не украли товар.
- Твоя-то где? - Алексей поискал глазами Николаев автомобиль.
- Отогнал на другую улицу. А то сосед, - Николай указал на спящие окна первого этажа, - увидит, поймет, что ракушка занята, что я ее утром открывать буду, колеса по злобе проколет.
- Что он у тебя, псих? - удивился Алексей.
- Да больной. Спит плохо. Ракушка скрежещет, когда открывают. Ну скрежещет. А что я могу сделать? Мешает - пусть квартиру в элитном комплексе покупает и живет спокойно. А здесь мы все друг другу мешаем…
- Поговорил бы с ним, - предложил Валерий.
- Говорил уже. Приложил его как-то в подъезде от души. Он с заявлением даже пошел. - Николай усмехнулся. - Только, слава богу, от маразма время перепутал - написал то, когда я груз получал, за накладные расписывался, вся база видела, и в документах время стоит. Я его теперь чуть что: за клевету привлеку. Он помалкивает. Но шины проколоть может…
- Маша! - позвал Валерий девочку, которая стояла под козырьком подъезда и тряслась как овечий хвост. - Что, холодно?
- Ничего, - утешил Алексей. - Сейчас в машину сядем, натопим, тепло будет.
Николай снял замки с «ракушки» и откинул крышу. Крыша действительно подалась с громким скрежетом и потом, на излете, бухнула об асфальт. Эхо разнеслось по безлюдному району.
- Счастливого пути, - пожелал Николай напоследок.
Машина быстро проехала два квартала пятиэтажек, ряд деревенских домиков вдоль главной улицы, и позади остался указатель с перечеркнутым названием населенного пункта. Потянулись поля, пересеченные рядами лесополос. Алексей включил печку, сделалось тепло.
- Похоже, дождя не будет, - проговорил он, глядя на стальное бесцветное небо над верхушками деревьев. - Хорошо бы.
- Маша! - Валерий посмотрел на девочку, которая скорчилась на заднем сиденье. - Может, поспишь? Ложись, ноги вытяни - туфли сними только.
- Не хочу, - заканючила Маша.
- Ладно, ладно, - отмахнулся Валерий поспешно, опасаясь детской истерики. - Дело твое.
- Да, девчонки, - проговорил Алексей, вздохнув. - Что делать с ними. Что маленькие, что большие… - Он в сердцах нажал на газ.
- Все в порядке будет с твоей Санькой, - уверил Валерий друга, зная, что тот беспокоится за дочь.
- Поживем - увидим. Что она нашла в этом охламоне? Я его без пива на улице не видел. Присосется к банке… ну что из него выйдет? Мамаша психованная. И главное, я не понимаю, как у них теперь заведено: не успели познакомиться - уже живут вместе. Так принято, понимаешь? Все делают.
- Все, - пробурчал Валерий. - Может, лучше, чем разводиться потом?
- Да что! И так половина подружек - уже разведенки. Брошенки. Им только жизнь начинать, а они уже перебитые, перепорченные, испохабленные… Нет, знаешь, я бы законодательно разводы запретил. Вообще. Как раньше.
- Совсем жениться не станут, - возразил Валерий. - Или это… поубивают друг друга к чертовой матери.
- И так убивают. Что, случаев нет? Может, хоть думать станут головами. А то жалко ведь, сил нет. Помню, Санькино двенадцатилетие отмечали, девчонок назвали, все пришли в платьицах, красивые, с бантами, смотришь - и тепло на душе становится. Такие хорошие! А тетка посмотрела - и в слезы. Я говорю: ты чего? А она: через десять лет половина будут матери-одиночки… Как в воду глядела - и десяти лет не прошло. Им бы, клушам, дома сидеть, пироги печь. А они, как собаки голодные, поджарые, бегают: жить надо, детей кормить надо, денег нет… Может, взаперти их держать? Как в Средней Азии. Потом пинком замуж - и опять под замок? Не знаю… Мужья-то еще нищие, голодранцы. Вот мы с тобой - крутимся, крутимся… а тоже не бог весть.
- Мы-то еще поборемся, - возразил Валерий.
- Поборемся… Было бы для кого, для чего. Марья! - окликнул Алексей. - Ты не спишь?
- Нет.
- Согрелась?
- Да.
- Тогда мотай на ус. Умной будь. Без ума сейчас не прожить. Поняла?
- Да.
- Оставь, - махнул рукой Валерий. - Оставь в покое.
Он замолчал, и стало понятно, что он думает про Машину мать, Аллу. Алексей тоже замолчал: про Аллу избегали говорить всю дорогу.
Солнце стало бить в уголок глаза. Проехали страшное Шульгино, где на пустой площадке перед спящим кафе стояла одинокая фура и валялось много мусора. Потом проехали пост ГИБДД, и дорога пошла лесом. Встречных машин было немного, попутных не было совсем, так что Алексею не приходилось даже обгонять. В одном месте попался неторопливый трактор, отрясающий грязь с колес, повилял по шоссе километра два и съехал в бурьян.
- Вон. - Валерий показал на человека, идущего по обочине. - Грибы здесь сейчас, раз грибники.
- Какие грибники, корзины нет, - возразил Алексей.
Они нагнали щуплую фигурку в армейской плащ-палатке, перегнали, Валерий обернулся и воскликнул:
- Вот те на! Это бабушка. Ранняя пташка.
- Да. - Алексей заглянул в зеркало заднего вида. - Не сшибли бы, идет больно смело.
Старушка двигалась по обочине сонаправленного движения - как предписывалось правилами, но противоречило здравому смыслу, да никогда правила и не исполнялись в деревенской глуши: нормальные люди не хотели быть сшибленными лихачами и поэтому ходили по обочине встречного движения, а при появлении автомобилей прятались далеко в канаве.
Машина свернула за поворот, и старушка пропала из виду.
- Подвезти бы ее, - сказал Алексей. - А то неудобно.
- Может, ей не надо, - возразил Валерий. - Ходит по лесу, грибы собирает, вышла на шоссе, сейчас опять в лес пойдет.
- Ну, спросить надо было. Остановиться и спросить.
- Помнишь, чего Коля говорил? - сказал Валерий. - И бандиты здесь, и машины пропадают.
- То бандиты, а то бабуля! Вон, идет-то еле-еле.
- На дороге может быть бабуля, - возразил здравомыслящий Валерий, - а в кустах шайка внуков с обрезами.
- Что ты! Она машину не останавливала, видишь. Идет себе и идет. Неудобно.
Они проехали немного, Алексей еще посмотрел в зеркало заднего вида и добавил:
- И никто не едет. Взял бы кто… Нет, неудобно… - Еще через пять минут он сделал вывод: - Нет, надо взять.
- Ты что? - возмутился Валерий. - Спешим же!
- Ну что - спешим? Пять минут лишних. У самого мать старенькая.
Он решительно крутанул руль, поманеврировал на узком пустынном шоссе и поехал обратно.
- Наверное, в лес ушла, - иронично сказал Валерий. - Увидишь.
Повернули за поворот. Старушка в плащ-палатке отрешенно ковыляла прежним курсом, не поднимая головы и не замечая проходящий транспорт.
- Вот, - сказал Алексей, проезжая мимо. - Куда ей деться с подводной лодки…
Машина еще раз развернулась, нагнала старушку, остановилась, и Валерий открыл дверцу.
- Бабуль, подвезти? - спросил он, высовываясь. - Далеко вам?
- А? - Старушка напугалась и отшатнулась. - В Морозовск, милые…
- Садитесь, бабуль. Садитесь, садитесь.
Валерий вылез, посадил старушку на переднее сиденье, а сам полез на заднее.
- Не спишь, Маш? Я к тебе тогда. Бабушку подвезти надо.
Маша послушно подвинулась к двери и хотела привычно уставиться в окно, но что-то пошло не так. Валерий заметил, что появление старушки ее напугало. Даже не напугало, а поразило. Она забилась в угол, вжалась в сиденье и смотрела на старушку с ужасом, точно не верила глазам. Валерий покосился: он не мог понять, в чем дело. Старушка была обыкновенная, седая, морщинистая, в платочке, с клеенчатой сумкой и в стоптанных ботах. Валерий принюхался - может, пахнет как от неухоженных стариков? Но нет, только легкий дух затхлости, тлена, нестиранной одежды…
- Далековато, бабуль, - заметил Алексей, трогаясь. - Что, всю дорогу пешком?
- Пешком, - согласилась старушка охотно. - Пешком. Может, от Говорова автобус пойдет.
- Ничего, нам все равно через Морозовск ехать, довезем.
- Спасибо, милые.
- В собес, бабуль? - спросил сзади Валерий. - В собес, говорю?
- А? Нет, сынки. В церковь. На службу…
- Что ж у вас, - хмыкнул Алексей, - церкви нету? Сейчас, по-моему, в каждой деревне церковь.
- Нету, милые. У нас нету. В Быкове, - старушка вытерла рот углом платка, - в Быкове открывать хотели. Но там армяне заправляют. Им не надо…
- Армяне? - спросил Валерий. - Разве армяне не православные?
- Не знаю, милые. Может, и не армяне. Народу всякого много. Не поймешь. Так не открыли. Ходим в Морозовск, к отцу Иоанну.
- Много вас? - спросил Алексей. - Много народу в деревне?
- Нет, немного. Никого не осталось. Так, старики доживают. Вот поселились эти - как сейчас называется? - фермеры. Но им дом сожгли.
- Ого! - прокомментировал Валерий. - Видимо, сильно они кого-то разозлили.
- Да мы знаем, кто спалил. Это Пашка. У него огнемет есть.
- Что-что? - переспросил Алексей. - Огнемет? У вас гнездо террористов какое-то, бабуль, а не деревня.
- Может, не огнемет. Не знаю, как называется.
- Канистра с бензином, - подсказал Валерий.
- Посадили? - спросил Алексей.
- Что?
- Посадили, говорю, огнеметчика-то вашего?
- Не-ет… Его, может, фермеры убьют. А посадить его не могут. Чтобы его посадить, надо умнее его быть. А следователь приезжал - дурак дураком.
- Сильно умный Пашка-то?
- Умный, что есть, то есть. И хитрый, собака. Хитрющий… Его в психбольнице научили. Он к Сергеичеву сараю проволочку привязал и в грозу ею в небо стрелял из какой-то пукалки. Хотел молнию поймать.
- Поймал?
- Поймал, дурное дело нехитрое. Самого чуть не убило… ну и сарай.
- Понятно, - пробормотал Валерий. - Контингент…
- Что?
- Контингент, говорю. У самого продавцы такие же умельцы. Как справиться, не знаю.
- Что? У нас продавцов нет. Давно нет. Только в Быково лавка приезжает…
Наконец Алексей ткнулся в хвост нескольким фурам. Пока объезжали их по узкому шоссе, проехали Говорово. Старушка разложила на коленях сумку, стала что-то искать. Немного постояли на железнодорожном переезде, потом потянулись редкие домики, обозначавшие близость Морозовска.
- Что в плаще-то, бабуль? - спросил Алексей. - Дождя не обещали.
- Что?
- Дождя, говорю, не будет! Плащ зачем?
Старушка дрожащими руками вытерла снова рот, потом глаза:
- Одежка у меня плохая, милые. Совестно.
Алексей промолчал, а старушка продолжала:
- Сын пьет, все пропивает, до копейки. Душу пропил. Третья жена прогнала: тверезым не видела. А как не прогнать? Кому такой нужен? Дерется…
- Один сын-то?
- Что?
- Сын, говорю, один?
- Один, милые. Дочка в девяносто восьмом умерла. От рака.
- Да, - протянул Алексей глубокомысленно. - Беда.
- Беда, милые, беда. Что говорить… Гриша мне, как в город идти, плащ дает. Если не дождь. Гриша - пастух. Беда… беда.
Мимо пролетел одиноко стоящий посреди поля указатель населенного пункта - начинался Морозовск.
- Куда подвезти, бабуль? - спросил Алексей. - Где ваш отец Иоанн?
Старушка оживилась:
- За универмагом направо, к станции. Вон кладбище наше, церковь… Дай вам бог, милые.
- Ладно, бабуль, - проговорил Алексей. - Спасибо на добром слове.
Он затормозил на углу, у кладбищенской ограды, и, пока старушка вылезала из машины, пошарил в нагрудном кармане.
- Бабуль, - позвал он негромко, протягивая две сотенные бумажки. - Возьмите… пригодится.
Старушка испуганно замотала головой, замахала руками, словно ее заставляли делать что-то тяжелое и обременительное, и запричитала:
- Ни-ни-ни! Ни в коем… ни-ни! Спаси господь, я не нищая, силы еще есть. И картошку сажаю, с протянутой рукой не стою… Нет, милые, помогай вам бог, не возьму.
Алексей смутился, а старушка подобрала длинный плащ и проворно скрылась за оградой. Алексей пожал плечами:
- Было бы предложено, - и обратился к Валерию: - Пересядешь?
- Сейчас, - отозвался тот. - Что-то Машуня расстроилась. Устала?
- Не выспалась, - предположил Алексей и посмотрел в зеркало. - Что случилось, Маш? Может, в туалет хочешь? Скажи, не стесняйся. Чего стесняться? У меня дочка, как ты, только постарше.
Но Маша мотала головой и глотала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
- Маша! - испугался Валерий. - Ты чего?
- Это я, - сказала Маша, тыкая пальцем в сторону, где скрылась старушка.
- Что такое? В каком смысле?
- Это я, - пояснила Маша. - Это я, только старая.
Алексей выразительно крякнул и тронул машину.
- Устала, - проговорил он. - Нервы. А что хочешь? Все еще впереди… самое интересное. Приготовься.
Валерий уныло кивнул:
- Вижу, - и повернулся к Маше. - Мы все будем старыми. Кому повезет…
- Нет, это я, я. Я узнала. Как в зеркало. Только старая. - И Маша принялась всхлипывать и вытирать слезы.
- Ма-ша, - проговорил Алексей терпеливо. - Зеркало - это чушь. Зеркалу даже верить нельзя. Вот дядя Валера подтвердит - у самого наверняка бывали случаи, - когда встаешь, в зеркало смотришь - и зеркалу не веришь. И понимаешь, что этот кошмарный дядя в зеркале - не ты. Бывает, Маш.
- Раньше сказки нормальные детям читали, - пробурчал Валерий. - А теперь телевизор смотрят. Я на неделе включаю: сидят какие-то хмыри, якобы академики-профессора, и с серьезным видом говорят, что Гитлер скрылся в Антарктиде через Тибет и на Луну улетел. И сидят-то не в смирительных рубашках, не связанные, а с понтами, пальцы веером - будто так и надо. Потом удивляемся, что детишки с ума сходят.
- Потерпи, Маш, - добавил Алексей. - Я понимаю, дорога длинная. Если бы на поезде везти, было б проще.
Они петляли по улочкам спящего чистого городка, где начинали появляться редкие прохожие и одинокие автомобили. У выезда на трассу им встретился напоследок диковинный гражданин в майке, обвислых трениках и тапочках на босу ногу. Гражданин выгуливал собаку. Потом выехали на шоссе. Маша тихонько поскуливала на заднем сиденье.
- Деньги-то, - попенял Валерий, - не надо было давать. Надо было в сумку ей тихонько запихнуть.
- Она, старая ворона, и не найдет. Сынок-алкоголик раньше отыщет и счастлив будет.
Вдруг Валерий поерзал:
- На чем я сижу? - Он сунул руку, проверил кресло и с удивлением вытащил грязную мятую книжицу. - Это что у нас… это что? - спросил он у Алексея.
- Не знаю, - ответил тот, пожимая плечами. - Посмотри.
Валерий брезгливо заглянул в страницы:
- Вот здрасьте! Бабуля паспорт выронила.
- Паспорт? Как она умудрилась?
- Не знаю. В бауле-то своем копалась.
- Тьфу!
Алексей свернул на обочину и остановился. Тяжело вздохнул и уронил руки. Посмотрел на часы. Шоссе начинало оживать.
- Ну что? - спросил он убито. - Куда теперь?
- Не знаю.
- Ворона старая! Куда его девать?
Валерий подумал:
- Лучше к милиции подкинуть.
- А где тут милиция? Знаешь?
- Наверное, где администрация. Где бывший райком партии.
- Не факт. - Алексей стал разворачивать машину. - Что ж, поехали искать. Когда ее не надо, она на каждом шагу, а как надо, днем с огнем не найдешь.
Вернулись и въехали в город.
- Точно бабулин-то? - спросил Алексей. - Проверь. Может, он с незапамятных времен валяется.
Валерий пригляделся к страницам, мятым, потертым и многократно залитым водой.
- Хранят черт знает где… он, такой, вообще недействительный. Задницу им вытирали. Зачем его возвращаем? Прочесть невозможно. Год рождения оборван. Ох, елки! - И он замолчал.
- Что? - спросил Алексей подозрительно.
Валерий почему-то оглянулся на Машу:
- Ничего… потом.
Они приехали на главную площадь городка, где перед зданием администрации был разбит аккуратный сквер, высился стандартный памятник Ленину, а невдалеке дремала дежурная машина с двумя милиционерами. Рядом на лавочке сидел худой азиатский человек, ничего не делал, но являл с патрулем какое-то единство, непонятное стороннему наблюдателю.
Алексей остановился. Огромные, как динозавры, служители закона находились в полуготовности: один, откинувшись на подголовник, спал за рулем, а второй бодрствовал вполглаза.
- Товарищ сержант, - обратился Алексей, высовываясь из окна. - Как к отделению милиции проехать?
Сержант коротким профессиональным взглядом объял возникшее перед ним явление, разъял на детали, сделал выводы, и в глазах у него зажегся интерес.
- Что? Сдаваться едем? Явку с повинной писать?
- Только не говори, что нашли чего-то, - прошептал Валерий. - Потом не отмажемся. Скажи, потеряли.
- Знаю, - шепотом ответил Алексей. - Барсетку потеряли, может, нашел кто-нибудь?
- Деньги, документы?
- Денег немного. Кошелек, пропуск на работу, в гараж. Жалко. Мы бы заявление написали.
Сержант потерял интерес к разговору, зато азиатский человек потянулся и начал прислушиваться.
- Так чего, - протянул сержант недовольно. - У нас не бюро находок. Факт преступления не зафиксирован? Нет. И не ездите.
- А где бюро находок?
- Где у нас бюро находок? - спросил сержант у напарника.
Тот, не открывая глаз, пробасил:
- Нету.
- Вот видите. - Сержант подумал и пихнул напарника в необъятный бок. - А на вокзале? Серег! На вокзале вроде собирают барахло всякое, которое в поездах оставляют?
- Ну. - Серега томно пошевелился. - В автопарке что-то вроде. В супермаркете тоже - мне Верка показывала - ящик есть. Перчатки да зонтики. Хоть торгуй. Только все перчатки по одной. Хоть бы парами теряли.
- Мы не были в супермаркете, - возразил Алексей.
Сержант повел могучими плечами:
- Тогда не судьба. - Он скосился на номер машины. - Хотите, адрес оставьте. Найдет кто, перешлем. А заявлений нам не нужно.
- Не нужно, - подтвердил напарник.
- Ладно, - сказал Алексей, поднимая стекло на дверце. - Не нужно, так не нужно.
Он поехал к главной улице, переходящей за городом в трассу.
- Не судьба, так не судьба, - сказал он Валерию, который сумрачно молчал. - Значит, бабуле не повезло. А что ты хотел сказать?
- Ладно, - буркнул Валерий. - Потом.
- Ну поехали, и так время теряем.
Однако не успели они выехать за город, он снова принялся разворачиваться.
- Ты что? - вскинулся Валерий.
- Что ж мы дурные? Батюшке надо паспорт-то оставить! Она в церковь шла. Батюшка и отдаст. Или староста церковный… Наверняка ее знают.
Поколесив по миниатюрным улицам и пару раз попав в тупики между бревенчатыми домами, друзья выехали к углу кладбища и вскоре обнаружили церковь.
- Идем, - позвал Алексей. - Ты человек церковный, знаешь, что к чему. Марию только закрой наглухо.
- Маша, - обратился Валерий к девочке, которая успела опухнуть от тихих слез и немного успокоиться. - Мы тебя закроем, поняла? В машине. Скоро придем. Сейчас придем. И ты никому не открывай, поняла? Кто бы ни просил.
Маша выглядела так измученно и жалко, что ему стало неловко за проволочки в пути.
- Пять минут, Машунь. - Он старался успокоить Машу как мог. - Понимаешь, не может бабушка без паспорта, без паспорта ни один человек не может, это документ. Отдадим и вернемся. И не думай ни о чем, хорошо? Что ты такую мордашку скорчила?
- Это я, - выдавила Маша. - Эта бабушка - это я… потом я буду.
Валерий с досадой махнул рукой:
- Что ж ты, ей-богу!
Он нагнал Алексея:
- Слушай, давай быстрее. Совершенно девчонка не в себе. Как ее успокаивать? У тебя в аптечке есть что-нибудь?
- Йод, жгут, анальгин. Согласно правилам. Перекись водорода.
- Вот-вот. Аптечка называется!
- Так мне не нужно. Родные куда смотрели, когда собирали? Надо было подумать. Она все талдычит, что бабуля - это она?
- Понимаешь, - тихо сказал Валерий, - она не выдумывает.
- То есть? - Алексей остановился на пороге церкви, пропустив женщину, окутанную газовым шарфом.
- Знаешь, что в паспорте написано? Как зовут бабулю? Синицына Мария Дмитриевна.
- И что? - не понял Алексей.
- То, что это Машка и есть. Она Синицына Мария Дмитриевна. Зовут ее так. У нее же фамилия по отцу, а он - Синицын.
Алексей вытаращил глаза.
- А год рождения? - спросил он с азартом, как будто проверял лотерейную таблицу и совпала серия билета. - Место рождения?
- Не прочесть. Оторвано, потерто… Говорю же, паспортом только пол не мыли.
Алексей подумал.
- Покажи, - потребовал он после паузы.
Оба напряженно принялись разглядывать засаленные, грязные страницы.
- А правда, - протянул Алексей, глядя на фотографию. - Бабуля чем-то на Машку похожа, что-то есть.
Валерий с досадой ткнул его пальцем в затылок:
- Соображай! Теперь ты будешь твердить.
- Нет, точно. Разрез глаз, смотри, лоб…
- Короче, хватит, надоело! - прервал его Валерий, решительно захлопывая паспорт. - Массовое помешательство. Отдали и поехали.
Они поднялись по старым ступеням и вошли в темную гулкую церковь, где тихо, как тени, роились в глубине немногочисленные прихожане. У входа сидела сутулая свечница и перебирала записки.
- Отец Иоанн здесь? - негромко спросил Валерий, снимая кепку и наклоняясь к уху свечницы. - Отец Иоанн нам срочно нужен.
- Срочно, - подтвердил Алексей, перекрестившись.
Свечница закрыла ящик, скользнула куда-то, и через несколько минут появился отец Иоанн - неожиданно молодой, с бодрыми глазами и пушистой жидкой бородой.
- Благословите, батюшка, - обратился к отцу Иоанну Валерий, который ходил в церковь вместе с женой и скорее бы избежал ошибки в разговоре. Алексей, который был далек от религии, молча стоял рядом. - Нам бы Синицыну Марию Дмитриевну. Где ее можно найти?
- На погосте, - ответил батюшка невозмутимо и внимательно осмотрел собеседников. - Вы родственники?
- Нет, - сказал Валерий. - Мы паспорт подобрали… на дороге. Паспорт хотели передать.
Батюшка изумленно поднял брови, принял паспорт, полистал и спросил у вернувшейся свечницы:
- Что же ей, свидетельство о смерти без паспорта выписали?
Свечница не ответила, но батюшка и не ждал ответа.
- Может, она теряла, - продолжал рассуждать он сам с собой. - Неудивительно…
- А… - не понял Валерий, - она где? Она что?
- На погосте же, говорю, на погосте. В позапрошлом похоронили? - Он снова обратился к свечнице, снова остался без ответа и подтвердил: - В позапрошлом августе.
- Она? - не понял Валерий.
Батюшка послушно присмотрелся к фотографии:
- Она, кто же еще. Убиенная.
Алексей шумно вздохнул у Валерия за спиной.
- Извините, - проговорил Валерий и понизил голос почти до шепота, - а почему убиенная?
Батюшка помрачнел.
- Топором зарубили, - объяснил он неохотно.
- Нашли кто?
Батюшка помолчал:
- Подозревали сына. Но не признался. Говорил, мол, я в тот день в соседнем селе на свадьбе пьяный валялся, у меня пятьдесят свидетелей.
- Поверили? - удивился Валерий.
- Может, и не поверили бы… только верить уже некому. Он через неделю химии какой-то опился и умер.
- Извините, батюшка, - пробормотал Валерий.
- Не за что. - Батюшка нахмурился. - Вы точно не родственники?
Валерий отшатнулся:
- Не, нет-нет. И не похожи, как видите.
Друзья пулей вылетели из церкви и, остановившись перед входом, некоторое время затравленно озирались по сторонам. Алексей потер затылок.
- Да, - проговорил он. - Ну что? Поехали?
- Поехали, - очнулся Валерий. - Давай.
Они быстро вернулись к машине. Валерий с опаской посмотрел на заднее сиденье, готовясь утешать девочку, но Маша, утомившись, спала, прислонившись к окну и прижимая к груди пластмассовую сумочку.
- Ладно, - проговорил он негромко. - Но только чтобы, - он выразительно посмотрел на Алексея, - никаких остановок больше! И не брать ни сирых, ни убогих.
Алексей сделал виноватую гримасу и завел машину. Долгое время ехали молча, не разговаривали - обоим было не по себе, и Валерий иногда проверял, спит ли Маша, и на его лице отражалось сочувствие.
"Октябрь" 11, 2013
- Машу, Машу будить надо, - напомнил Валерий.
Вместе с товаром он вез к себе двоюродную племянницу Машу. Ее мать ложилась в больницу - похоже, что надолго, - и бабка, которой не хватало сил и на уход за дочерью, и на десятилетнюю внучку, умоляла забрать ребенка хотя бы на несколько месяцев.
- Инна! - позвал Николай. - Поднимай Марию, только тихо.
Завозились и во второй комнате - в детской, где спали две Николаевы дочки, Лера и Настя. Появились в коридоре всколоченные длинноволосые головки, зашлепали к туалету детские ножки, и в конце концов Инна извлекла наспех одетую Машу. У Маши на лице всю дорогу стыло тревожное плаксивое выражение, но она испуганно помалкивала. С косами не надо было возиться, ее для удобства остригли под мальчика, и она постоянно трогала затылок.
- Маша! - окликнул двоюродный дядя негромко. - Не забудь чего-нибудь опять, проверь…
Накануне, уезжая из дома, Маша долго собиралась, куксилась, забывала какие-то дорогие ей мелочи, и Валерию не хотелось повторения капризов - они торопились.
- Садитесь, я яичницу приготовила, - велела Инна.
Она поставила на стол большую сковородку, разлила по кружкам кипяток из чайника и рассовала чайные пакетики на нитках, а в Машину кружку насыпала растворимого какао. Гости столпились на крошечной кухне.
- Кушай, кушай, - сказал Валерий, заметив, как племянница отстраненно ковыряется в тарелке, но ни куска не подносит ко рту, только морщится. - На трассе останавливаться не будем, прямиком поедем.
- Не надо, не останавливайтесь, - подтвердил Николай. - А самое главное - попутчиков не берите. И бензина если будут просить - езжайте мимо.
- Бензина у самих немного, - сказал Алексей.
- Вот-вот. Впереди ни одной хорошей заправки на сто километров. Везде бодяжат.
- Поедем прямиком, - кивнул Валерий, - если менты не тормознут, конечно.
- Менты особо трясти не должны: груз у вас в багажнике, не видно, в машине ребенок. Они фуры трясут…
- И я думаю, - согласился Алексей. - Может, нам Машуню всегда возить?
Он улыбнулся, стараясь приободрить девочку, но она опустила глаза и сморщилась сильнее.
- Всякие случаи были, - продолжал Николай. - У Шульгина, на трассе, на точке. Там кафе, недавно один мужик с местными поцапался, выехал к Морозовску и пропал. С концами. Искали, в розыск объявляли - без толку.
- А машина?
- Я же говорю, с концами. Что машина? На двадцатом километре карьеры - танковую армию похоронить можно, и сто лет не найдут. И искать не будут.
- Пропади оно, Шульгино, - сказал Алексей, поеживаясь от холода. - В этой тошниловке не останавливаемся, хоть озолоти. Чебуреки с крысами… грязища…
- Маша! - воскликнул Валерий раздраженно, обнаружив, что перед племянницей еще стоит полная тарелка. - Ну ты ешь, что ли!
Маша вздрогнула и испуганно принялась набивать рот, как хомяк.
- В самом деле, и попутных не сажайте, - посоветовала Инна. - Все наши прямиком ездят, без остановки. Даже если авария - позвонили, ГАИ вызвали и дальше поехали. Сейчас у всех телефоны. Мало ли какая подстава… народ изобретательный. Тем более вы с девочкой, места свободного у вас нет.
- Зна-аем, - протянул Алексей.
В окнах светлело, рассвело, но солнце еще не встало. Небо окрашивалось розовым, обещая холодный день. Друзья поели и стали подгонять Машу.
- Соберись, - строго приказал дядя. - Ничего не забыла? Проверь. Что у тебя, что ты вчера искала? Взяла?
Маша прижимала к груди аляповатую пластмассовую сумочку и блокнотик с сердечками на обложке - прощальные дешевые бабушкины гостинцы.
- Взяла, - пробормотала она.
- Ну, тогда сели на дорожку, - предложила Инна.
Путешественники, сопровождаемые Николаем, вышли из подъезда пятиэтажки и направились к «ракушке», в которую с вечера загнали машину, чтобы, обнаружив незнакомое транспортное средство с ульяновскими номерами, местные хулиганы не взломали бы двери и не украли товар.
- Твоя-то где? - Алексей поискал глазами Николаев автомобиль.
- Отогнал на другую улицу. А то сосед, - Николай указал на спящие окна первого этажа, - увидит, поймет, что ракушка занята, что я ее утром открывать буду, колеса по злобе проколет.
- Что он у тебя, псих? - удивился Алексей.
- Да больной. Спит плохо. Ракушка скрежещет, когда открывают. Ну скрежещет. А что я могу сделать? Мешает - пусть квартиру в элитном комплексе покупает и живет спокойно. А здесь мы все друг другу мешаем…
- Поговорил бы с ним, - предложил Валерий.
- Говорил уже. Приложил его как-то в подъезде от души. Он с заявлением даже пошел. - Николай усмехнулся. - Только, слава богу, от маразма время перепутал - написал то, когда я груз получал, за накладные расписывался, вся база видела, и в документах время стоит. Я его теперь чуть что: за клевету привлеку. Он помалкивает. Но шины проколоть может…
- Маша! - позвал Валерий девочку, которая стояла под козырьком подъезда и тряслась как овечий хвост. - Что, холодно?
- Ничего, - утешил Алексей. - Сейчас в машину сядем, натопим, тепло будет.
Николай снял замки с «ракушки» и откинул крышу. Крыша действительно подалась с громким скрежетом и потом, на излете, бухнула об асфальт. Эхо разнеслось по безлюдному району.
- Счастливого пути, - пожелал Николай напоследок.
Машина быстро проехала два квартала пятиэтажек, ряд деревенских домиков вдоль главной улицы, и позади остался указатель с перечеркнутым названием населенного пункта. Потянулись поля, пересеченные рядами лесополос. Алексей включил печку, сделалось тепло.
- Похоже, дождя не будет, - проговорил он, глядя на стальное бесцветное небо над верхушками деревьев. - Хорошо бы.
- Маша! - Валерий посмотрел на девочку, которая скорчилась на заднем сиденье. - Может, поспишь? Ложись, ноги вытяни - туфли сними только.
- Не хочу, - заканючила Маша.
- Ладно, ладно, - отмахнулся Валерий поспешно, опасаясь детской истерики. - Дело твое.
- Да, девчонки, - проговорил Алексей, вздохнув. - Что делать с ними. Что маленькие, что большие… - Он в сердцах нажал на газ.
- Все в порядке будет с твоей Санькой, - уверил Валерий друга, зная, что тот беспокоится за дочь.
- Поживем - увидим. Что она нашла в этом охламоне? Я его без пива на улице не видел. Присосется к банке… ну что из него выйдет? Мамаша психованная. И главное, я не понимаю, как у них теперь заведено: не успели познакомиться - уже живут вместе. Так принято, понимаешь? Все делают.
- Все, - пробурчал Валерий. - Может, лучше, чем разводиться потом?
- Да что! И так половина подружек - уже разведенки. Брошенки. Им только жизнь начинать, а они уже перебитые, перепорченные, испохабленные… Нет, знаешь, я бы законодательно разводы запретил. Вообще. Как раньше.
- Совсем жениться не станут, - возразил Валерий. - Или это… поубивают друг друга к чертовой матери.
- И так убивают. Что, случаев нет? Может, хоть думать станут головами. А то жалко ведь, сил нет. Помню, Санькино двенадцатилетие отмечали, девчонок назвали, все пришли в платьицах, красивые, с бантами, смотришь - и тепло на душе становится. Такие хорошие! А тетка посмотрела - и в слезы. Я говорю: ты чего? А она: через десять лет половина будут матери-одиночки… Как в воду глядела - и десяти лет не прошло. Им бы, клушам, дома сидеть, пироги печь. А они, как собаки голодные, поджарые, бегают: жить надо, детей кормить надо, денег нет… Может, взаперти их держать? Как в Средней Азии. Потом пинком замуж - и опять под замок? Не знаю… Мужья-то еще нищие, голодранцы. Вот мы с тобой - крутимся, крутимся… а тоже не бог весть.
- Мы-то еще поборемся, - возразил Валерий.
- Поборемся… Было бы для кого, для чего. Марья! - окликнул Алексей. - Ты не спишь?
- Нет.
- Согрелась?
- Да.
- Тогда мотай на ус. Умной будь. Без ума сейчас не прожить. Поняла?
- Да.
- Оставь, - махнул рукой Валерий. - Оставь в покое.
Он замолчал, и стало понятно, что он думает про Машину мать, Аллу. Алексей тоже замолчал: про Аллу избегали говорить всю дорогу.
Солнце стало бить в уголок глаза. Проехали страшное Шульгино, где на пустой площадке перед спящим кафе стояла одинокая фура и валялось много мусора. Потом проехали пост ГИБДД, и дорога пошла лесом. Встречных машин было немного, попутных не было совсем, так что Алексею не приходилось даже обгонять. В одном месте попался неторопливый трактор, отрясающий грязь с колес, повилял по шоссе километра два и съехал в бурьян.
- Вон. - Валерий показал на человека, идущего по обочине. - Грибы здесь сейчас, раз грибники.
- Какие грибники, корзины нет, - возразил Алексей.
Они нагнали щуплую фигурку в армейской плащ-палатке, перегнали, Валерий обернулся и воскликнул:
- Вот те на! Это бабушка. Ранняя пташка.
- Да. - Алексей заглянул в зеркало заднего вида. - Не сшибли бы, идет больно смело.
Старушка двигалась по обочине сонаправленного движения - как предписывалось правилами, но противоречило здравому смыслу, да никогда правила и не исполнялись в деревенской глуши: нормальные люди не хотели быть сшибленными лихачами и поэтому ходили по обочине встречного движения, а при появлении автомобилей прятались далеко в канаве.
Машина свернула за поворот, и старушка пропала из виду.
- Подвезти бы ее, - сказал Алексей. - А то неудобно.
- Может, ей не надо, - возразил Валерий. - Ходит по лесу, грибы собирает, вышла на шоссе, сейчас опять в лес пойдет.
- Ну, спросить надо было. Остановиться и спросить.
- Помнишь, чего Коля говорил? - сказал Валерий. - И бандиты здесь, и машины пропадают.
- То бандиты, а то бабуля! Вон, идет-то еле-еле.
- На дороге может быть бабуля, - возразил здравомыслящий Валерий, - а в кустах шайка внуков с обрезами.
- Что ты! Она машину не останавливала, видишь. Идет себе и идет. Неудобно.
Они проехали немного, Алексей еще посмотрел в зеркало заднего вида и добавил:
- И никто не едет. Взял бы кто… Нет, неудобно… - Еще через пять минут он сделал вывод: - Нет, надо взять.
- Ты что? - возмутился Валерий. - Спешим же!
- Ну что - спешим? Пять минут лишних. У самого мать старенькая.
Он решительно крутанул руль, поманеврировал на узком пустынном шоссе и поехал обратно.
- Наверное, в лес ушла, - иронично сказал Валерий. - Увидишь.
Повернули за поворот. Старушка в плащ-палатке отрешенно ковыляла прежним курсом, не поднимая головы и не замечая проходящий транспорт.
- Вот, - сказал Алексей, проезжая мимо. - Куда ей деться с подводной лодки…
Машина еще раз развернулась, нагнала старушку, остановилась, и Валерий открыл дверцу.
- Бабуль, подвезти? - спросил он, высовываясь. - Далеко вам?
- А? - Старушка напугалась и отшатнулась. - В Морозовск, милые…
- Садитесь, бабуль. Садитесь, садитесь.
Валерий вылез, посадил старушку на переднее сиденье, а сам полез на заднее.
- Не спишь, Маш? Я к тебе тогда. Бабушку подвезти надо.
Маша послушно подвинулась к двери и хотела привычно уставиться в окно, но что-то пошло не так. Валерий заметил, что появление старушки ее напугало. Даже не напугало, а поразило. Она забилась в угол, вжалась в сиденье и смотрела на старушку с ужасом, точно не верила глазам. Валерий покосился: он не мог понять, в чем дело. Старушка была обыкновенная, седая, морщинистая, в платочке, с клеенчатой сумкой и в стоптанных ботах. Валерий принюхался - может, пахнет как от неухоженных стариков? Но нет, только легкий дух затхлости, тлена, нестиранной одежды…
- Далековато, бабуль, - заметил Алексей, трогаясь. - Что, всю дорогу пешком?
- Пешком, - согласилась старушка охотно. - Пешком. Может, от Говорова автобус пойдет.
- Ничего, нам все равно через Морозовск ехать, довезем.
- Спасибо, милые.
- В собес, бабуль? - спросил сзади Валерий. - В собес, говорю?
- А? Нет, сынки. В церковь. На службу…
- Что ж у вас, - хмыкнул Алексей, - церкви нету? Сейчас, по-моему, в каждой деревне церковь.
- Нету, милые. У нас нету. В Быкове, - старушка вытерла рот углом платка, - в Быкове открывать хотели. Но там армяне заправляют. Им не надо…
- Армяне? - спросил Валерий. - Разве армяне не православные?
- Не знаю, милые. Может, и не армяне. Народу всякого много. Не поймешь. Так не открыли. Ходим в Морозовск, к отцу Иоанну.
- Много вас? - спросил Алексей. - Много народу в деревне?
- Нет, немного. Никого не осталось. Так, старики доживают. Вот поселились эти - как сейчас называется? - фермеры. Но им дом сожгли.
- Ого! - прокомментировал Валерий. - Видимо, сильно они кого-то разозлили.
- Да мы знаем, кто спалил. Это Пашка. У него огнемет есть.
- Что-что? - переспросил Алексей. - Огнемет? У вас гнездо террористов какое-то, бабуль, а не деревня.
- Может, не огнемет. Не знаю, как называется.
- Канистра с бензином, - подсказал Валерий.
- Посадили? - спросил Алексей.
- Что?
- Посадили, говорю, огнеметчика-то вашего?
- Не-ет… Его, может, фермеры убьют. А посадить его не могут. Чтобы его посадить, надо умнее его быть. А следователь приезжал - дурак дураком.
- Сильно умный Пашка-то?
- Умный, что есть, то есть. И хитрый, собака. Хитрющий… Его в психбольнице научили. Он к Сергеичеву сараю проволочку привязал и в грозу ею в небо стрелял из какой-то пукалки. Хотел молнию поймать.
- Поймал?
- Поймал, дурное дело нехитрое. Самого чуть не убило… ну и сарай.
- Понятно, - пробормотал Валерий. - Контингент…
- Что?
- Контингент, говорю. У самого продавцы такие же умельцы. Как справиться, не знаю.
- Что? У нас продавцов нет. Давно нет. Только в Быково лавка приезжает…
Наконец Алексей ткнулся в хвост нескольким фурам. Пока объезжали их по узкому шоссе, проехали Говорово. Старушка разложила на коленях сумку, стала что-то искать. Немного постояли на железнодорожном переезде, потом потянулись редкие домики, обозначавшие близость Морозовска.
- Что в плаще-то, бабуль? - спросил Алексей. - Дождя не обещали.
- Что?
- Дождя, говорю, не будет! Плащ зачем?
Старушка дрожащими руками вытерла снова рот, потом глаза:
- Одежка у меня плохая, милые. Совестно.
Алексей промолчал, а старушка продолжала:
- Сын пьет, все пропивает, до копейки. Душу пропил. Третья жена прогнала: тверезым не видела. А как не прогнать? Кому такой нужен? Дерется…
- Один сын-то?
- Что?
- Сын, говорю, один?
- Один, милые. Дочка в девяносто восьмом умерла. От рака.
- Да, - протянул Алексей глубокомысленно. - Беда.
- Беда, милые, беда. Что говорить… Гриша мне, как в город идти, плащ дает. Если не дождь. Гриша - пастух. Беда… беда.
Мимо пролетел одиноко стоящий посреди поля указатель населенного пункта - начинался Морозовск.
- Куда подвезти, бабуль? - спросил Алексей. - Где ваш отец Иоанн?
Старушка оживилась:
- За универмагом направо, к станции. Вон кладбище наше, церковь… Дай вам бог, милые.
- Ладно, бабуль, - проговорил Алексей. - Спасибо на добром слове.
Он затормозил на углу, у кладбищенской ограды, и, пока старушка вылезала из машины, пошарил в нагрудном кармане.
- Бабуль, - позвал он негромко, протягивая две сотенные бумажки. - Возьмите… пригодится.
Старушка испуганно замотала головой, замахала руками, словно ее заставляли делать что-то тяжелое и обременительное, и запричитала:
- Ни-ни-ни! Ни в коем… ни-ни! Спаси господь, я не нищая, силы еще есть. И картошку сажаю, с протянутой рукой не стою… Нет, милые, помогай вам бог, не возьму.
Алексей смутился, а старушка подобрала длинный плащ и проворно скрылась за оградой. Алексей пожал плечами:
- Было бы предложено, - и обратился к Валерию: - Пересядешь?
- Сейчас, - отозвался тот. - Что-то Машуня расстроилась. Устала?
- Не выспалась, - предположил Алексей и посмотрел в зеркало. - Что случилось, Маш? Может, в туалет хочешь? Скажи, не стесняйся. Чего стесняться? У меня дочка, как ты, только постарше.
Но Маша мотала головой и глотала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
- Маша! - испугался Валерий. - Ты чего?
- Это я, - сказала Маша, тыкая пальцем в сторону, где скрылась старушка.
- Что такое? В каком смысле?
- Это я, - пояснила Маша. - Это я, только старая.
Алексей выразительно крякнул и тронул машину.
- Устала, - проговорил он. - Нервы. А что хочешь? Все еще впереди… самое интересное. Приготовься.
Валерий уныло кивнул:
- Вижу, - и повернулся к Маше. - Мы все будем старыми. Кому повезет…
- Нет, это я, я. Я узнала. Как в зеркало. Только старая. - И Маша принялась всхлипывать и вытирать слезы.
- Ма-ша, - проговорил Алексей терпеливо. - Зеркало - это чушь. Зеркалу даже верить нельзя. Вот дядя Валера подтвердит - у самого наверняка бывали случаи, - когда встаешь, в зеркало смотришь - и зеркалу не веришь. И понимаешь, что этот кошмарный дядя в зеркале - не ты. Бывает, Маш.
- Раньше сказки нормальные детям читали, - пробурчал Валерий. - А теперь телевизор смотрят. Я на неделе включаю: сидят какие-то хмыри, якобы академики-профессора, и с серьезным видом говорят, что Гитлер скрылся в Антарктиде через Тибет и на Луну улетел. И сидят-то не в смирительных рубашках, не связанные, а с понтами, пальцы веером - будто так и надо. Потом удивляемся, что детишки с ума сходят.
- Потерпи, Маш, - добавил Алексей. - Я понимаю, дорога длинная. Если бы на поезде везти, было б проще.
Они петляли по улочкам спящего чистого городка, где начинали появляться редкие прохожие и одинокие автомобили. У выезда на трассу им встретился напоследок диковинный гражданин в майке, обвислых трениках и тапочках на босу ногу. Гражданин выгуливал собаку. Потом выехали на шоссе. Маша тихонько поскуливала на заднем сиденье.
- Деньги-то, - попенял Валерий, - не надо было давать. Надо было в сумку ей тихонько запихнуть.
- Она, старая ворона, и не найдет. Сынок-алкоголик раньше отыщет и счастлив будет.
Вдруг Валерий поерзал:
- На чем я сижу? - Он сунул руку, проверил кресло и с удивлением вытащил грязную мятую книжицу. - Это что у нас… это что? - спросил он у Алексея.
- Не знаю, - ответил тот, пожимая плечами. - Посмотри.
Валерий брезгливо заглянул в страницы:
- Вот здрасьте! Бабуля паспорт выронила.
- Паспорт? Как она умудрилась?
- Не знаю. В бауле-то своем копалась.
- Тьфу!
Алексей свернул на обочину и остановился. Тяжело вздохнул и уронил руки. Посмотрел на часы. Шоссе начинало оживать.
- Ну что? - спросил он убито. - Куда теперь?
- Не знаю.
- Ворона старая! Куда его девать?
Валерий подумал:
- Лучше к милиции подкинуть.
- А где тут милиция? Знаешь?
- Наверное, где администрация. Где бывший райком партии.
- Не факт. - Алексей стал разворачивать машину. - Что ж, поехали искать. Когда ее не надо, она на каждом шагу, а как надо, днем с огнем не найдешь.
Вернулись и въехали в город.
- Точно бабулин-то? - спросил Алексей. - Проверь. Может, он с незапамятных времен валяется.
Валерий пригляделся к страницам, мятым, потертым и многократно залитым водой.
- Хранят черт знает где… он, такой, вообще недействительный. Задницу им вытирали. Зачем его возвращаем? Прочесть невозможно. Год рождения оборван. Ох, елки! - И он замолчал.
- Что? - спросил Алексей подозрительно.
Валерий почему-то оглянулся на Машу:
- Ничего… потом.
Они приехали на главную площадь городка, где перед зданием администрации был разбит аккуратный сквер, высился стандартный памятник Ленину, а невдалеке дремала дежурная машина с двумя милиционерами. Рядом на лавочке сидел худой азиатский человек, ничего не делал, но являл с патрулем какое-то единство, непонятное стороннему наблюдателю.
Алексей остановился. Огромные, как динозавры, служители закона находились в полуготовности: один, откинувшись на подголовник, спал за рулем, а второй бодрствовал вполглаза.
- Товарищ сержант, - обратился Алексей, высовываясь из окна. - Как к отделению милиции проехать?
Сержант коротким профессиональным взглядом объял возникшее перед ним явление, разъял на детали, сделал выводы, и в глазах у него зажегся интерес.
- Что? Сдаваться едем? Явку с повинной писать?
- Только не говори, что нашли чего-то, - прошептал Валерий. - Потом не отмажемся. Скажи, потеряли.
- Знаю, - шепотом ответил Алексей. - Барсетку потеряли, может, нашел кто-нибудь?
- Деньги, документы?
- Денег немного. Кошелек, пропуск на работу, в гараж. Жалко. Мы бы заявление написали.
Сержант потерял интерес к разговору, зато азиатский человек потянулся и начал прислушиваться.
- Так чего, - протянул сержант недовольно. - У нас не бюро находок. Факт преступления не зафиксирован? Нет. И не ездите.
- А где бюро находок?
- Где у нас бюро находок? - спросил сержант у напарника.
Тот, не открывая глаз, пробасил:
- Нету.
- Вот видите. - Сержант подумал и пихнул напарника в необъятный бок. - А на вокзале? Серег! На вокзале вроде собирают барахло всякое, которое в поездах оставляют?
- Ну. - Серега томно пошевелился. - В автопарке что-то вроде. В супермаркете тоже - мне Верка показывала - ящик есть. Перчатки да зонтики. Хоть торгуй. Только все перчатки по одной. Хоть бы парами теряли.
- Мы не были в супермаркете, - возразил Алексей.
Сержант повел могучими плечами:
- Тогда не судьба. - Он скосился на номер машины. - Хотите, адрес оставьте. Найдет кто, перешлем. А заявлений нам не нужно.
- Не нужно, - подтвердил напарник.
- Ладно, - сказал Алексей, поднимая стекло на дверце. - Не нужно, так не нужно.
Он поехал к главной улице, переходящей за городом в трассу.
- Не судьба, так не судьба, - сказал он Валерию, который сумрачно молчал. - Значит, бабуле не повезло. А что ты хотел сказать?
- Ладно, - буркнул Валерий. - Потом.
- Ну поехали, и так время теряем.
Однако не успели они выехать за город, он снова принялся разворачиваться.
- Ты что? - вскинулся Валерий.
- Что ж мы дурные? Батюшке надо паспорт-то оставить! Она в церковь шла. Батюшка и отдаст. Или староста церковный… Наверняка ее знают.
Поколесив по миниатюрным улицам и пару раз попав в тупики между бревенчатыми домами, друзья выехали к углу кладбища и вскоре обнаружили церковь.
- Идем, - позвал Алексей. - Ты человек церковный, знаешь, что к чему. Марию только закрой наглухо.
- Маша, - обратился Валерий к девочке, которая успела опухнуть от тихих слез и немного успокоиться. - Мы тебя закроем, поняла? В машине. Скоро придем. Сейчас придем. И ты никому не открывай, поняла? Кто бы ни просил.
Маша выглядела так измученно и жалко, что ему стало неловко за проволочки в пути.
- Пять минут, Машунь. - Он старался успокоить Машу как мог. - Понимаешь, не может бабушка без паспорта, без паспорта ни один человек не может, это документ. Отдадим и вернемся. И не думай ни о чем, хорошо? Что ты такую мордашку скорчила?
- Это я, - выдавила Маша. - Эта бабушка - это я… потом я буду.
Валерий с досадой махнул рукой:
- Что ж ты, ей-богу!
Он нагнал Алексея:
- Слушай, давай быстрее. Совершенно девчонка не в себе. Как ее успокаивать? У тебя в аптечке есть что-нибудь?
- Йод, жгут, анальгин. Согласно правилам. Перекись водорода.
- Вот-вот. Аптечка называется!
- Так мне не нужно. Родные куда смотрели, когда собирали? Надо было подумать. Она все талдычит, что бабуля - это она?
- Понимаешь, - тихо сказал Валерий, - она не выдумывает.
- То есть? - Алексей остановился на пороге церкви, пропустив женщину, окутанную газовым шарфом.
- Знаешь, что в паспорте написано? Как зовут бабулю? Синицына Мария Дмитриевна.
- И что? - не понял Алексей.
- То, что это Машка и есть. Она Синицына Мария Дмитриевна. Зовут ее так. У нее же фамилия по отцу, а он - Синицын.
Алексей вытаращил глаза.
- А год рождения? - спросил он с азартом, как будто проверял лотерейную таблицу и совпала серия билета. - Место рождения?
- Не прочесть. Оторвано, потерто… Говорю же, паспортом только пол не мыли.
Алексей подумал.
- Покажи, - потребовал он после паузы.
Оба напряженно принялись разглядывать засаленные, грязные страницы.
- А правда, - протянул Алексей, глядя на фотографию. - Бабуля чем-то на Машку похожа, что-то есть.
Валерий с досадой ткнул его пальцем в затылок:
- Соображай! Теперь ты будешь твердить.
- Нет, точно. Разрез глаз, смотри, лоб…
- Короче, хватит, надоело! - прервал его Валерий, решительно захлопывая паспорт. - Массовое помешательство. Отдали и поехали.
Они поднялись по старым ступеням и вошли в темную гулкую церковь, где тихо, как тени, роились в глубине немногочисленные прихожане. У входа сидела сутулая свечница и перебирала записки.
- Отец Иоанн здесь? - негромко спросил Валерий, снимая кепку и наклоняясь к уху свечницы. - Отец Иоанн нам срочно нужен.
- Срочно, - подтвердил Алексей, перекрестившись.
Свечница закрыла ящик, скользнула куда-то, и через несколько минут появился отец Иоанн - неожиданно молодой, с бодрыми глазами и пушистой жидкой бородой.
- Благословите, батюшка, - обратился к отцу Иоанну Валерий, который ходил в церковь вместе с женой и скорее бы избежал ошибки в разговоре. Алексей, который был далек от религии, молча стоял рядом. - Нам бы Синицыну Марию Дмитриевну. Где ее можно найти?
- На погосте, - ответил батюшка невозмутимо и внимательно осмотрел собеседников. - Вы родственники?
- Нет, - сказал Валерий. - Мы паспорт подобрали… на дороге. Паспорт хотели передать.
Батюшка изумленно поднял брови, принял паспорт, полистал и спросил у вернувшейся свечницы:
- Что же ей, свидетельство о смерти без паспорта выписали?
Свечница не ответила, но батюшка и не ждал ответа.
- Может, она теряла, - продолжал рассуждать он сам с собой. - Неудивительно…
- А… - не понял Валерий, - она где? Она что?
- На погосте же, говорю, на погосте. В позапрошлом похоронили? - Он снова обратился к свечнице, снова остался без ответа и подтвердил: - В позапрошлом августе.
- Она? - не понял Валерий.
Батюшка послушно присмотрелся к фотографии:
- Она, кто же еще. Убиенная.
Алексей шумно вздохнул у Валерия за спиной.
- Извините, - проговорил Валерий и понизил голос почти до шепота, - а почему убиенная?
Батюшка помрачнел.
- Топором зарубили, - объяснил он неохотно.
- Нашли кто?
Батюшка помолчал:
- Подозревали сына. Но не признался. Говорил, мол, я в тот день в соседнем селе на свадьбе пьяный валялся, у меня пятьдесят свидетелей.
- Поверили? - удивился Валерий.
- Может, и не поверили бы… только верить уже некому. Он через неделю химии какой-то опился и умер.
- Извините, батюшка, - пробормотал Валерий.
- Не за что. - Батюшка нахмурился. - Вы точно не родственники?
Валерий отшатнулся:
- Не, нет-нет. И не похожи, как видите.
Друзья пулей вылетели из церкви и, остановившись перед входом, некоторое время затравленно озирались по сторонам. Алексей потер затылок.
- Да, - проговорил он. - Ну что? Поехали?
- Поехали, - очнулся Валерий. - Давай.
Они быстро вернулись к машине. Валерий с опаской посмотрел на заднее сиденье, готовясь утешать девочку, но Маша, утомившись, спала, прислонившись к окну и прижимая к груди пластмассовую сумочку.
- Ладно, - проговорил он негромко. - Но только чтобы, - он выразительно посмотрел на Алексея, - никаких остановок больше! И не брать ни сирых, ни убогих.
Алексей сделал виноватую гримасу и завел машину. Долгое время ехали молча, не разговаривали - обоим было не по себе, и Валерий иногда проверял, спит ли Маша, и на его лице отражалось сочувствие.
"Октябрь" 11, 2013