Широк мундир английского солдата,
Коробят грудь нескладные ремни...
Старик-отец, крестьянин бородатый,
Сказал, крестясь: "Господь тебя храни!"
Мальчишка хлиб, а пули жалят больно
(Сам воевал и знает в этом толк).
- Прощайся, мать, наплакалась... Довольно.
И шапку снял, нахмурился и смолк.
Ушли. Один. Когда-то ночь настанет,
Когда-то смолкнут звуки голосов,
И сладкий сон усталого заманит
В родную глушь, в родимый гул лесов.
Неделя-две тоски, борьбы и ломки,
А там, глядишь, коль все идет на лад,
И грудь вперед, и шаг, и голос громкий,
И этот смелый и спокойный взгляд.
Любовь и труд! В подростке - спрятан воин,
В тебе ж - его ваятель, командир!
Уж мальчуган оружия достоин,
И как к нему идет теперь мундир!
Оторванный от жизни полусонной,
Он стал нервней, душа его - как воск...
Характер ли создать определенный,
Иль навести один ненужный лоск, -
Ты можешь все. Твори стране солдата,
Единой верою скрепляя все сердца, -
И будь для них, чем был уже когда-то:
Начальником, вмещающим отца.