Début triomphant de la saison d'Opéra national de Paris. Gaetano Donizetti Lucia di Lammermoor

[elegantchikova]

Publié dans Operanews.ru


Lucia di Lammermoor - Opéra de Paris (Saison... par operadeparis

При всей щедрости и разнообразии стилей, которые представлены публике в этом сезоне, как всегда, постановка оперы Доницетти «Лючия ди Ламмермур», оказалась огромной творческой удачей, имевшей колоссальный успех.

Триумф. Публика была на самом пике восторга, который только можно предcтавить себе в Опере Бастилии.

Это тот случай, когда, выходя из театра, думаешь: «Господи, какое счастье жить в городе с лучшим оперным театром Европы и иметь возможность этим наслаждаться!». Вечер подарил столько ярчайших впечатлений и сильных эмоций, под гипнотическим воздействием музыки, исполнителей и постановщиков, что осознаёшь, зачем вообще в идеале существует оперный жанр.

Ни у кого из певцов и музыкантов не было ни одной раздражающей ноты, нигде не к чему было придраться. Сплошные откровения и наслаждение искусством. Так не бывает, поэтому полный восторг.

Теперь рассмотрим подробнее составляющие успеха этой постановки.




Музыка Доницетти на сюжет романа Вальтера Скотта «Невеста Ламмермур» сама по себе очень удачна. Представитель итальянской оперной композиторской профессии, которая подразумевала беспрерывное писание только опер каждые две недели-месяц, он сочинил между 1816 и 1843 годом более шестидесяти опер (некоторые его коллеги писали и по двести), большинство из которых не исполняется, а вот «Лючия», среди немногих, оказалась огромной творческой удачей, шедевром, не сходящим со сцены с момента первой постановки в неаполитанском театре Сан Карло в 1835 году. Ради парижского успеха, Доницетти сам создал французскую версию, которая прозвучала в Театре Ренессанса в 1839-ом году, но сейчас была показана оригинальная итальянская версия.

В тот период с 1830-го года, после смерти Беллини и самоустранения из профессии Россини, Доницетти находится на пике своей европейской карьеры. К сожалению, жизнь композитора была недолгой, в 1846 году, в возрасте всего 49 лет, он становится тяжёлым инвалидом и в 1848 умирает в своём родном городе Бергамо.

Почему же опера производит такое неизгладимое впечатление? Разумеется, гениальна музыка. Но дело еще и в том, что драма и переживания главной героини, отзываются в сердце каждого человека. Ведь каждый из нас переживал и в подростковом возрасте и дальше по жизни разочарования от предательства тех людей, которым мы в тот момент слепо доверяли. Поэтому страдания Лючии, когда роль исполнена талантливо и убедительно, вызывает в каждом слушателе сопереживание и сочуствие, но, вместе с тем, происходит и некая психотерапия, поскольку каждый думает о том, что вот Лючия от этого сошла с ума и вообще умерла, бедняжка, а я перестрадал, пережил, переварил, перевернул страницу и живу себе благополучно. Значит, я сильнее.




Если изложить сюжет вкратце, то это трагедия предательства самых близких людей и невозможности с этим смириться и это пережить. Поскольку по либретто, единственной семьёй главной героини Лючии является брат, то можно предположить, что она уже потеряла родителей в детстве и первая травма, сделавшая её хрупкой и нестойкой к потрясениям уже произошла.

Поскольку её возлюбленный жених - враг её брата, тот затевает интригу, чтобы не допустить их брака, рассорить влюблённых и выдать сестру замуж за удобного ему человека. Девушка сначала остро и болезненно переживает весть о мнимой измене любимого человека, потом страшную сцену его ревности на её спешной свадьбе с приятелем брата и узнаёт о том, что её самой родной человек, которому она всецело доверяла - брат - предал её и обманул.

За этим следует ещё и брачная ночь с совершено нелюбимым человеком, который и оказывается первой жертвой сорвавшейся психики Лючии: очевидно, пытаясь защититься от исполнения супружеского долга, она его просто закалывает насмерть кинжалом.

После чего психика, чтобы как-то справится с нагромождением потрясений и невозможностью их переварить и осознать, выдаёт защитную реакцию и уводит Лючию в мир галлюцинационного бреда, в котором всё становится на свои места: покинувший её возлюбленный возвращается, они счастливы, и она ему рассказывает о неудавшемся предательстве брата и то том, что теперь всё хорошо. Только вот в галлюцинациях она уже никого не узнаёт и за возлюбленного она принимает брата.

Организм не выдерживает такой колоссальной психической нагрузки, и героиня умирает.

Соответственно в этой опере успех на 90 процентов зависит от исполнительницы главной партии, поскольку значительную часть времени занимают её бесконечные монологи и переживания.

Итальянская сопрано Патриция Чьофи потрясла своим исполнением. Звезда первой величины, она обладает не только изумительным голосом, но прежде всего столь редким среди оперных певцов, настоящим актёрским мастерством и талантом трагической актрисы. Вся мимика, жесты, трансформация персонажа по мере трансформации душевного состояния- всё работало на образ. Многие драматические актёры позавидовали бы такому владению актёрским мастерством. Станиславский наверняка сказал бы «Верю!». Публика не просто верила, но слушала затаив дыхание. После самой драматической арии Лючии и бесконечно долгих оваций, в момент минутной тишины после аплодисментов и перед вступлением оркестра, с первого балкона раздался взволнованный голос очень пожилого человека, сообщившего всему залу о том, что он никогда в своей жизни ещё не слышал такого исполнения партии Лючии.




Что касается технической стороны, то владение голосом у Чьофи феноменальное. Партия очень сложна и тем, что несколько раз берутся самые высокие ноты. У неё они звучали совершенно естественно, мягко и нежно, и расцветали, как цветок, который раскрывается навстречу солнечному свету и потом закрывается. Никогда не слышала таких верхов. Обычно верхние ноты портят всё впечатление от певицы. А тут эталонное исполнение: как надо в идеале.

Фразировки у неё тончайшие, в голосе огромная палитра тембровых красок и интонаций, широкое и естественное дыхание. Она очень тонкий музыкант. Вообще вся роль Лючии в исполнении Чьофи эталонна. Во время спектакля было ощущение, что лучше просто невозможно и композитор задумал именно так. Это тот случай, когда, слушая исполнительницу, кажется, что петь гораздо естественнее, чем говорить.

Настоящий аттракцион был в тот момент, когда героиня пела среднюю часть арии, раскачиваясь на качелях и все скачки и фиоритуры пропевала, летя в воздухе. Пока публика неистовствовала и вопила до хрипоты «Браво», она продолжала раскачиваться.

При этом её голос обладает не только нежными и тонкими красками, но и удивительной мощью, который в ансамблях и тутти оркестра, легко всех перекрывает.

Во втором составе партию Лючии исполняет болгарка Соня Йончева. Здесь ничего не могу сказать - я была только на премьере и её исполнения не слышала, но, как правило, кастинг в Парижской опере очень ровный и равноценный. Посмотрим, как будет в постановке «Аиды», где задействовано аж три состава и звезда с звездою говорит.




Исполнитель партии её возлюбленного Эдгардо, Витторио Григоло, покорил публику первой же фразой. Постоянный исполнитель в Ла Скала, Метрополитен, Ковент-Гардене, Венской опере главных партий на лучших сценах мира под управлением лучших дирижёров, он пошёл в своей головокружительной карьере ещё дальше и записал «Вест-Сайдскую историю» на диск. Он участвует в мероприятиях, обращённых к более широкой публике, чем чисто оперная.

Родившийся в символическом для всех музыкантов городе Ареццо, где монах Гвидо д’Ареццо изобрёл европейскую нотопись, начавший петь ещё в детстве в хоре Сикстинской Капеллы и ставший самым юным певцом, приглашённым театром Ла Скала на свою сцену, Витторио Григоло относится к категории душераздирающих «рыдательных» теноров в лучших итальянских традициях. Это такая особенность звукоизвлечения, когда с первой же ноты ощущение, что тебе душу выворачивают наизнанку постоянным драматизмом на любом музыкальном материале. В данном случае роль для такого голоса очень благодатная. Тем более, что в оркестре партия Эдгардо сопровождается медными духовыми, у которых тяжёлый удельный вес, но при этом голос Григоло перекрывает их без проблем. Огромное пространство театра Бастилии он легко заполняет звуком своего голоса.

У Витторио Григоло актёрское мастерство заменяется очень бурным темпераментом, что тоже очень хорошо подходит для роли. Самое потрясающее впечатление производят дуэты Лючии и Эдгардо. Он очень чутко слушает партнёршу и все их ансамбли при полной свободе динамики и рубато были совершенно идеально синхронны и интонационно безупречно чисты, а тембры их голосов весьма подходят друг другу и невероятно красиво звучат. Это феноменальный дуэт.

Исполнитель партии брата Лючии коварного злодея Энрико в первом составе -французский баритон Людовик Тезье, считающийся французской оперной звездой. У него глубокий и звучный голос с интенсивным тембром. Он очень хорош и сам по себе, и в дуэтах. Опять хочется отметить удивительную темповую, интонационную и тембровую спетость его дуэта с Лючией.




У исполнителя партии навязанного братом жениха Артуро, итальянского тенора Альфредо Нигро, тембр голоса гораздо более светлый, чем у Григоло. Это как раз тот случай, когда голоса формально аналогичные, звучат с совершенно разной индивидуальностью. Он известен своей интерпретацией вагнеровского Тристана, партию которого будет в очередной раз исполнять в ближайшее время в мадридском Театре Реал. Партия непростая. Доницетти применил очень интересный оркестровый приём: в арии Артуро основная мелодия звучит в оркестре у струнных, а голос звучит как противосложение. Персонаж вовсе не коварный обманщик, а скорее наивный мальчик, жертва интриги, совершенно не по своей вине попавший под нож.

В роли Раймондо выступил роскошнейший болгарский бас Орлин Анастасов. Во всём его звучании, которое кардинально отличается от итальянских голосов, настолько слышно, что он очень много работал с записями Шаляпина, что в самых трагических моментах невольно ожидаешь, когда же он воскликнет : «И мальчики! Мальчики кровавые в глазах!».

Его очень любят в Парижской опере, часто приглашают , и я уже писала о его исполнении роли Досифея в рецензии на прошлогоднюю постановку «Хованщины».

Партию Алисы, приближённой к Лючии исполнила румынская меццо сопрано Корнелия Ончою. Рекордсменка по части первых премий на крупнейших международных конкурсах, она прошла обучение в Парижской опере с 2002-го по 2004 год и, что называется, попала в обойму. Её постоянно задействуют в лучших французских залах не только в оперном репертуаре, но и в ораториях и сольных концертах. Репертуар её очень широк: она не специализируется только на итальянском репертуаре, а поёт и немецкую, и австрийскую и русскую музыку от Генделя до Чайковского, включая Вагнера, Моцарта, Яначека, Энеску и других композиторов. Редкий случай репертуарной всеядности и универсальности, Ончою обладает всеми достоинствами, которые в идеале ожидаешь услышать у меццо-сопрано: глубина и бархатистость тембра, красота звука, драматизм и искренность.

Партию Нормано исполнил французский тенор Эрик Юше, получивший образование сначала в Парижской консерватории, а, затем, в Вене у Вальтера Берри. Тоже тенор, постоянно исполняющий главные партии на лучших сценах, он - третий тенор в опере. Ансамбли с аналогичными голосами всегда очень интересно слушать, поскольку отдаёшь себе отчёт в том, насколько условна оперная терминология и сколь щедра природа в своём разнообразии в рамках формально аналогичной тесситуры. Прекрасный музыкант, Юше тоже был на высоте мастерства, как и его коллеги. Удивительно равновеликий состав получился. Ни одного слабого звена.




Но самое потрясающее в работе певцов и музыкантов это был слаженность в свободнейших и широких рубато, когда дуэты Лючии и флейты, Лючии и Эдгардо, все другие ансамбли впеты и выграны до такой степени, что при полной свободе и развороте фразировок и темпов, во взволнованных и возбуждённых ускорениях и разреженных замедлениях, в паузах и внезапных стремительных речитативах, всё звучало совершенно гармонично и нигде не было ни малейшего расхождения. Редчайшего качества ансамбли прозвучали. Такое не всегда встретишь. Это во многом заслуга дирижёра Маурицио Бенини, признанного мастера итальянского оперного репертуара, регулярно выступающего на лучших мировых сценах, включая Ла Скала и Метрополитен. Он настолько слился с оркестром, с певцами и с хором, что мы стали свидетелями совершенного и гибкого управления всеми участниками оперного действа.

Ну и конечно выше всяких похвал был хор Национальной Парижской Оперы под управлением Алессандро ди Стефано. Чистейшая интонация, музыкальность, актёрская вовлечённость - всё безупречно и впечатляюще.

Последняя и крайне важная составляющая оперной постановки, это, собственно, действо. Румынский оперный режиссёр Андрей Щербан, очень любим и приглашаем дирекцией Парижской Оперы. Не далее, как в прошлом сезоне я подробно писала о его постановке Хованщины.

Если кратко сформулировать суть его режиссёрского подхода, то он все намёки и подтекст делает очень зримыми. Так, чтобы зритель точно и однозначно видел «что хотел сказать художник». Щербан далёк от режоперы с непонятными экспериментами, его идея всегда ясна и понятна любому (хотела написать дураку).

В его постановках всегда много работы с массовкой и мимансом, яркая зрелищность, однозначность замысла.




В первом акте он превратил сцену в арену цирка, где рядом с певцами активно выступали спортивные гимнасты на спортивных снарядах, а хор, одетый в чёрные сюртуки и цилиндры был рассажен в зрительских рядах на сцене, вокруг арены. Всё, что происходило на сцене, хор комментировал.

Во втором акте, где Лючия, можно сказать, оказывается «узницей совести», режиссёр, это и показывает однозначно: на сцене построена то ли казарма то ли лагерный барак с трёхэтажными нарами, вместо кроватей и между ними мечется попавшая в ловушку главная героиня.

В третьем акте на сцене возведена металлическая сборно-разборная конструкция сильно смахивающая одновременно и на гильотину и на разводные мосты, на которых, совершено не боясь головокружительной высоты балансируют исполнители главных партий, а в финале мы опять попадаем на арену цирка.

Идея ясна, понятна без экивоков и в данной постановке очень хорошо «работает».

Пока серия спектаклей «Лючии ди Ламмермур» в парижской Опере Бастилии ещё не завершилась, я настойчиво рекомендую её посетить не только любителям оперы, но и всем, жаждущим не только хлеба, но и настоящих зрелищ.

Елена Ганчикова, Париж
Elena GANTCHIKOVA Moscou- Paris
Фото: Opéra national de Paris / Mihaela Marin