Доклад (3)
Угрозы Исламского государства на территориях регионов Ближнего Востока, Центральной Азии и России
На этом можно завершить краткую (чрезвычайно краткую) вводную часть, объясняющую генезис этой организации. Главный вывод, который можно сделать из сказанного: уже в ходе своего становления Исламское государство было совершенно непохоже на классические террористические группировки своей нацеленностью на решение конкретных, а не абстрактных задач, четкой и вполне рациональной идеологической составляющей, а главное - мощным кадровым потенциалом профессионалов-управленцев в самых разных областях государственного строительства.
Все это заложило возможность в стремительном темпе вырваться из чужого проекта (нет никаких сомнений, что ИГИЛ входил составной частью в проекты нескольких внешних игроков) и создать свой собственный, главной целью которого стало строительство государства на обломках Ирака, Сирии и ряда сопредельных стран.
Несмотря на то, что основу ИГИЛ составляют иракцы, и они рассматривают союзных им иностранцев-боевиков как временных попутчиков и возобновляемый ресурс, неизбежная интернационализация группировки ведет к размытию целей и задач, их переориентирование на иные, ранее неинтересные ИГИЛ страны и регионы.
Выходом из этого противоречия между задачей строительства государства на четко ограниченном пространстве и требованием иностранных боевиков - членов группировки расширения ареала распространения является экспансия ИГИЛ за пределы исторической области Левант, которая по первоначальному замыслу и должна была стать основой для строительства нового клерикального государства бывших баасистов.
Направление этой экспансии и является ключевым для оценки угроз, исходящих от Исламского государства - в том числе и для России.
Объективно ИГИЛ заинтересовано в создании вокруг территории своего государства буферных зон, где и будут происходить основные боевые столкновения с противниками, оставляя в неприкосновенности территорию самого Исламского государства. С другой стороны, ресурсная недостаточность завоеванной территории требует от руководства ИГ экспансии в направлении ресурсно богатых стран, захват которых позволит ИГИЛ создать самодостаточную экономику. Единственным рациональным направлением экспансии в таком случае становится юг - Саудовская Аравия. Ее нефтяные богатства позволят легализовать Исламское государство на мировой арене и заставят всех считаться с его существованием. При этом угроза всем без исключения нефтепроизводителям, включая и Россию, стновится вполне очевидной - прогнозировать, как именно поведет себя ИГ после захвата Саудовской Аравии, не представляется возможным. Кроме того, война ИГ и Саудовской Аравии в любой форме разрушит устойчивость мирового нефтяного рынка, что с одной стороны, позволит решить текущие тактические задачи, однако стратегически является крайне опасным развитием событий.
Уже поэтому нельзя легковесно относиться к вероятности экспансии ИГИЛ на юг. Последствия выглядят слишком непрогнозируемыми, чтобы пытаться сейчас расчитывать на какие-то преференции для России в этом случае. Неясно, каков будет баланс между позитивными и негативными факторами, возникающими при таком исходе событий.
Ситуативно ИГИЛ в таком случае становится союзником Израиля и той части истэблишмента Соединенных Штатов, которые поддерживают Израиль в его борьбе с Ираном. Захват Саудовской Аравии ил по крайней мере ее фрагментация станет неизбежно прологом прямой схватки ИГ и Ирана, который будет вынужден вступать в борьбу на Аравийском полуострове, так как идеологическое кредо ИГИЛ - тотальное истребление шиитов, как отступников. Если Саудовская Аравия для Ирана - враг, с которым Иран соперничает на поле государственных интересов, то Исламское государство - экзистенциальный противник, с которым невозможно договориться, и усиления которого Иран просто не может допустить. Израиль в случае такого столкновения выходит из прямого противостояния с Ираном и становится «над схваткой», получив возможность ее регулирования в любом направлении.
Второе направление экспансии, которое выглядит весьма вероятным - Северный Кавказ и российское Поволжье. Несмотря на то, что пока эта угроза носит весьма гипотетический характер, однако ряд обстоятельств делают ее вполне весомой.
Первое обстоятельство: наличие в составе ИГИЛ около 10 тысяч иностранцев - русскоязычных боевиков. Сам факт наличия в рядах группировки такого количества людей, владеющих русским языком, а главное - использующих его в качестве языка общения на поле боя, делает угрозу распространения ИГИЛ на территорию России крайне высокой. Нужно отметить, что одномоментно в рядах боевиков находится примерно 5-8 тысяч русскоязычных боевиков, еще 3-5 тысяч находятся на отдыхе и в лагерях подготовки. Однако по разным оценкам, через ИГИЛ прошли и уже возвратились домой как минимум сопоставимое с текущим боевым составом число русскоязычных боевиков. Они являются тем «спящим» резервом, который способен в любой момент вступить в столкновения и вернуться «в ряды». Нужно отметить, что тактика ИГИЛ при взятии населенных пунктов выглядит как тайное проникновение немногочисленных групп внутрь такого пункта, взятие под контроль криминальных элементов и организаций, действующих в этом пункте, после чего согласованно с внешним штурмом наносят удар изнутри, дезорганизуя любую оборону.
Таким образом были взяты чрезвычайно малыми силами двухмиллионный Мосул и миллионный Рамади, а также сирийские провинциальные центры Ракка и Идлиб. Нет никаких сомнений, что подобная тактика может быть использована и на территории России - и скорее всего, именно так группировка и станет действовать как у нас, так и в других странах.
Второе обстоятельство, делающее вероятность экспансии в России весьма высокой - это внутренние социальные, политические и главное - идеологические проблемы внутри нашей страны. Обстановка тотальной несправедливости, которую генерирует олигархический капитализм, в сочетании с идеологической нищетой современной власти, делает примитивную, но ориентированную на достижение исламистской версии социальной справедливости версию нео-ваххабизма, крайне привлекательной для огромных масс населения исламских регионов России. Мало того - эта идеология находит пусть и невысокое, но тем не менее вполне устойчивое числе последователей и в среде русского населения. Недавний случай со студенткой МГУ Варварой Карауловой, бросившей все ради прихода в ряды ИГИЛ в Сирии, не выглядит единичным. Это уже сложившаяся система переоценки ценностей в пользу выглядящей более привлекательно идеологии нео-ваххабизма.
Стоит отметить (хотя это отдельная и очень обширная тема), что ваххабизм - это не религиозное учение, как кажется многим непосвященным в его особенности. Это именно идеология, основанная на теоретическом наследии Мохаммеда Абд аль-Ваххаба, которое стало идеологической основой для создания государства Саудовская Аравия. По факту, ваххабизм - это практическое руководство к действию, простое и доступное людям с разным образовательным уровнем, тянущимся к справедливости от тягот и невзгод окружающего их мира, в котором они не могут реализовать свои способности.
Современный ваххабизм, созданный ИГИЛ - это любопытный сплав архаики и отрицания западных ценностей (по сути, контрмодерн в чистом виде) с достижениями западной цивилизации - информационными технологиями, интернетом, компьютерами, технологиями психологической обработки и прочим. Использование достижений модерна в борьбе с ним во многом напоминает использование демократии в Германии 30 годов прошлого века для установления нацистской диктатуры.
Угроза атаки ИГИЛ в направлении России позволит Исламскому государству решить ряд проблем, связанных с необходимостью доступа к ресурсной базе, «стравливанию» иностранцев, становящихся обузой для иракского руководства ИГИЛ, перенос военных действий дальше от территории своего государства. Нужно учитывать реальную слабость России перед подобной угрозой, причем слабость как военную - у нас нет опыта борьбы с такими мощными вооруженными формированиями, обладающими опытом иррегулярной войны в сочетании с регулярными боевыми действиями и обладающими внушительным арсеналом боевой техники и вооружений, так и идеологическую. Сегодняшняя Россия ничего не может протвопоставить примитивной, но агрессивной и внешне непротивоерчивой идее социальной спаведливости, которую пропагадирует радикальный ислам.
Кроме того, серьезные денежные запасы группировки, составляющие по разным оценкам от 2 до 5 миллиардов долларов, и имеющей ежегодный доход до полутора миллиардов долларов, позволяет ей самостоятельно определять интенсивность ведения боевых действий.
Ситуативно в таком сценарии экспансии ИГИЛ получает союзника в лице тех сил Соединенных Штатов, которые заинтересованы в ликвидации или существенном ущемлении проектов кластеризации мирового рынка вокруг России и Китая.
Третье направление экспансии ИГИЛ - в Центральной Азии. Однако здесь есть серьезные сомнения в возможностях этой группировки, так как в этом регионе доминирующую роль в радикальном исламистском движении играет афганский Талибан, являющийся отдельным от ИГИЛ и самостоятельным проектом. Союзные отношения между ними выглядят крайне маловероятными, а объявленный между ними недавно джихад выглядит совсем не картинным и опереточным. При этом ИГИЛ обладает определенными возможностями в регионе через присягнувших ему талибов Пакистана из «Талибан-е-Техрик-и-Пакистан», находящемся в конфронтации с афганским Талибаном, и иранской «Джундаллой», действующей на территории Белуджистана, которая также принесла присягу ИГИЛ и лично халифу Аль-Багдади.
Тем не менее, экспансия ИГИЛ в регион Центральной Азии не выглядит пока возможной, скорее, здесь основная угроза будет исходить от афганского Талибана, который также ситуативно становится союзником США в вопросе дестабилизации проекта Китая «Новый Великий шелковый путь» и обрушения стабильности на южных рубежах России.
Заключение
Приведенный обзор возможных ключевых угроз для России и причин их возникновения не выглядит полным и всеобъемлющим. Он носит, скорее, обзорный характер. Однако я позволил себе выделить две на мой взгляд ключевые угрозы внутреннего и внешнего характера, которые на сегодня не получили должного внимания и изучения. Точнее, внимание и понимание присутствуют, однако системная работа по их изучению ведется явно недостаточно.
Смысл изучения заключается не только сугубо в познавательном и научном интересе. Речь идет о создании моделей, позволяющих формировать прогнозы и сценарии противодействия этим угрозам и сопутствующим им. При этом главный фактор, который остается очень неопределенным - позиция российского руководства, зачастую игнорирующего не только эти угрозы, но даже необходимость их тщательного изучения. Рефлекторность российской политики связана именно с недостаточной проработанностью проблем и угроз, а поэтому испытывает постоянную утрату инициативы на многих важных и угрожаемых направлениях. Это и есть самая главная угроза, которая на фоне всех остальных выглядит практически всеобъемлющей.
На этом можно завершить краткую (чрезвычайно краткую) вводную часть, объясняющую генезис этой организации. Главный вывод, который можно сделать из сказанного: уже в ходе своего становления Исламское государство было совершенно непохоже на классические террористические группировки своей нацеленностью на решение конкретных, а не абстрактных задач, четкой и вполне рациональной идеологической составляющей, а главное - мощным кадровым потенциалом профессионалов-управленцев в самых разных областях государственного строительства.
Все это заложило возможность в стремительном темпе вырваться из чужого проекта (нет никаких сомнений, что ИГИЛ входил составной частью в проекты нескольких внешних игроков) и создать свой собственный, главной целью которого стало строительство государства на обломках Ирака, Сирии и ряда сопредельных стран.
Несмотря на то, что основу ИГИЛ составляют иракцы, и они рассматривают союзных им иностранцев-боевиков как временных попутчиков и возобновляемый ресурс, неизбежная интернационализация группировки ведет к размытию целей и задач, их переориентирование на иные, ранее неинтересные ИГИЛ страны и регионы.
Выходом из этого противоречия между задачей строительства государства на четко ограниченном пространстве и требованием иностранных боевиков - членов группировки расширения ареала распространения является экспансия ИГИЛ за пределы исторической области Левант, которая по первоначальному замыслу и должна была стать основой для строительства нового клерикального государства бывших баасистов.
Направление этой экспансии и является ключевым для оценки угроз, исходящих от Исламского государства - в том числе и для России.
Объективно ИГИЛ заинтересовано в создании вокруг территории своего государства буферных зон, где и будут происходить основные боевые столкновения с противниками, оставляя в неприкосновенности территорию самого Исламского государства. С другой стороны, ресурсная недостаточность завоеванной территории требует от руководства ИГ экспансии в направлении ресурсно богатых стран, захват которых позволит ИГИЛ создать самодостаточную экономику. Единственным рациональным направлением экспансии в таком случае становится юг - Саудовская Аравия. Ее нефтяные богатства позволят легализовать Исламское государство на мировой арене и заставят всех считаться с его существованием. При этом угроза всем без исключения нефтепроизводителям, включая и Россию, стновится вполне очевидной - прогнозировать, как именно поведет себя ИГ после захвата Саудовской Аравии, не представляется возможным. Кроме того, война ИГ и Саудовской Аравии в любой форме разрушит устойчивость мирового нефтяного рынка, что с одной стороны, позволит решить текущие тактические задачи, однако стратегически является крайне опасным развитием событий.
Уже поэтому нельзя легковесно относиться к вероятности экспансии ИГИЛ на юг. Последствия выглядят слишком непрогнозируемыми, чтобы пытаться сейчас расчитывать на какие-то преференции для России в этом случае. Неясно, каков будет баланс между позитивными и негативными факторами, возникающими при таком исходе событий.
Ситуативно ИГИЛ в таком случае становится союзником Израиля и той части истэблишмента Соединенных Штатов, которые поддерживают Израиль в его борьбе с Ираном. Захват Саудовской Аравии ил по крайней мере ее фрагментация станет неизбежно прологом прямой схватки ИГ и Ирана, который будет вынужден вступать в борьбу на Аравийском полуострове, так как идеологическое кредо ИГИЛ - тотальное истребление шиитов, как отступников. Если Саудовская Аравия для Ирана - враг, с которым Иран соперничает на поле государственных интересов, то Исламское государство - экзистенциальный противник, с которым невозможно договориться, и усиления которого Иран просто не может допустить. Израиль в случае такого столкновения выходит из прямого противостояния с Ираном и становится «над схваткой», получив возможность ее регулирования в любом направлении.
Второе направление экспансии, которое выглядит весьма вероятным - Северный Кавказ и российское Поволжье. Несмотря на то, что пока эта угроза носит весьма гипотетический характер, однако ряд обстоятельств делают ее вполне весомой.
Первое обстоятельство: наличие в составе ИГИЛ около 10 тысяч иностранцев - русскоязычных боевиков. Сам факт наличия в рядах группировки такого количества людей, владеющих русским языком, а главное - использующих его в качестве языка общения на поле боя, делает угрозу распространения ИГИЛ на территорию России крайне высокой. Нужно отметить, что одномоментно в рядах боевиков находится примерно 5-8 тысяч русскоязычных боевиков, еще 3-5 тысяч находятся на отдыхе и в лагерях подготовки. Однако по разным оценкам, через ИГИЛ прошли и уже возвратились домой как минимум сопоставимое с текущим боевым составом число русскоязычных боевиков. Они являются тем «спящим» резервом, который способен в любой момент вступить в столкновения и вернуться «в ряды». Нужно отметить, что тактика ИГИЛ при взятии населенных пунктов выглядит как тайное проникновение немногочисленных групп внутрь такого пункта, взятие под контроль криминальных элементов и организаций, действующих в этом пункте, после чего согласованно с внешним штурмом наносят удар изнутри, дезорганизуя любую оборону.
Таким образом были взяты чрезвычайно малыми силами двухмиллионный Мосул и миллионный Рамади, а также сирийские провинциальные центры Ракка и Идлиб. Нет никаких сомнений, что подобная тактика может быть использована и на территории России - и скорее всего, именно так группировка и станет действовать как у нас, так и в других странах.
Второе обстоятельство, делающее вероятность экспансии в России весьма высокой - это внутренние социальные, политические и главное - идеологические проблемы внутри нашей страны. Обстановка тотальной несправедливости, которую генерирует олигархический капитализм, в сочетании с идеологической нищетой современной власти, делает примитивную, но ориентированную на достижение исламистской версии социальной справедливости версию нео-ваххабизма, крайне привлекательной для огромных масс населения исламских регионов России. Мало того - эта идеология находит пусть и невысокое, но тем не менее вполне устойчивое числе последователей и в среде русского населения. Недавний случай со студенткой МГУ Варварой Карауловой, бросившей все ради прихода в ряды ИГИЛ в Сирии, не выглядит единичным. Это уже сложившаяся система переоценки ценностей в пользу выглядящей более привлекательно идеологии нео-ваххабизма.
Стоит отметить (хотя это отдельная и очень обширная тема), что ваххабизм - это не религиозное учение, как кажется многим непосвященным в его особенности. Это именно идеология, основанная на теоретическом наследии Мохаммеда Абд аль-Ваххаба, которое стало идеологической основой для создания государства Саудовская Аравия. По факту, ваххабизм - это практическое руководство к действию, простое и доступное людям с разным образовательным уровнем, тянущимся к справедливости от тягот и невзгод окружающего их мира, в котором они не могут реализовать свои способности.
Современный ваххабизм, созданный ИГИЛ - это любопытный сплав архаики и отрицания западных ценностей (по сути, контрмодерн в чистом виде) с достижениями западной цивилизации - информационными технологиями, интернетом, компьютерами, технологиями психологической обработки и прочим. Использование достижений модерна в борьбе с ним во многом напоминает использование демократии в Германии 30 годов прошлого века для установления нацистской диктатуры.
Угроза атаки ИГИЛ в направлении России позволит Исламскому государству решить ряд проблем, связанных с необходимостью доступа к ресурсной базе, «стравливанию» иностранцев, становящихся обузой для иракского руководства ИГИЛ, перенос военных действий дальше от территории своего государства. Нужно учитывать реальную слабость России перед подобной угрозой, причем слабость как военную - у нас нет опыта борьбы с такими мощными вооруженными формированиями, обладающими опытом иррегулярной войны в сочетании с регулярными боевыми действиями и обладающими внушительным арсеналом боевой техники и вооружений, так и идеологическую. Сегодняшняя Россия ничего не может протвопоставить примитивной, но агрессивной и внешне непротивоерчивой идее социальной спаведливости, которую пропагадирует радикальный ислам.
Кроме того, серьезные денежные запасы группировки, составляющие по разным оценкам от 2 до 5 миллиардов долларов, и имеющей ежегодный доход до полутора миллиардов долларов, позволяет ей самостоятельно определять интенсивность ведения боевых действий.
Ситуативно в таком сценарии экспансии ИГИЛ получает союзника в лице тех сил Соединенных Штатов, которые заинтересованы в ликвидации или существенном ущемлении проектов кластеризации мирового рынка вокруг России и Китая.
Третье направление экспансии ИГИЛ - в Центральной Азии. Однако здесь есть серьезные сомнения в возможностях этой группировки, так как в этом регионе доминирующую роль в радикальном исламистском движении играет афганский Талибан, являющийся отдельным от ИГИЛ и самостоятельным проектом. Союзные отношения между ними выглядят крайне маловероятными, а объявленный между ними недавно джихад выглядит совсем не картинным и опереточным. При этом ИГИЛ обладает определенными возможностями в регионе через присягнувших ему талибов Пакистана из «Талибан-е-Техрик-и-Пакистан», находящемся в конфронтации с афганским Талибаном, и иранской «Джундаллой», действующей на территории Белуджистана, которая также принесла присягу ИГИЛ и лично халифу Аль-Багдади.
Тем не менее, экспансия ИГИЛ в регион Центральной Азии не выглядит пока возможной, скорее, здесь основная угроза будет исходить от афганского Талибана, который также ситуативно становится союзником США в вопросе дестабилизации проекта Китая «Новый Великий шелковый путь» и обрушения стабильности на южных рубежах России.
Заключение
Приведенный обзор возможных ключевых угроз для России и причин их возникновения не выглядит полным и всеобъемлющим. Он носит, скорее, обзорный характер. Однако я позволил себе выделить две на мой взгляд ключевые угрозы внутреннего и внешнего характера, которые на сегодня не получили должного внимания и изучения. Точнее, внимание и понимание присутствуют, однако системная работа по их изучению ведется явно недостаточно.
Смысл изучения заключается не только сугубо в познавательном и научном интересе. Речь идет о создании моделей, позволяющих формировать прогнозы и сценарии противодействия этим угрозам и сопутствующим им. При этом главный фактор, который остается очень неопределенным - позиция российского руководства, зачастую игнорирующего не только эти угрозы, но даже необходимость их тщательного изучения. Рефлекторность российской политики связана именно с недостаточной проработанностью проблем и угроз, а поэтому испытывает постоянную утрату инициативы на многих важных и угрожаемых направлениях. Это и есть самая главная угроза, которая на фоне всех остальных выглядит практически всеобъемлющей.