(no subject)
Когда ночью к нему постучали,
Он не стал спрашивать - кто.
Что они могут сказать? - Телеграмма?
Взял на плечо мешки -
Один с вещами, второй с табаком -
Там плохо растет табак,
И вышел в зеркало, не закрыв его за собой -
Безопасность ночных гостей, тех или этих,
Мало для него значила.
По дороге не видел ничего странного.
Когда в детстве читал «Алису»,
Бабушка сказала, «Ты же понимаешь,
Что в нору провалился сам Кэрролл.
Просто на той стороне он был девочкой,
С шаманами такое случается.
Он многое правильно запомнил,
А кое-что из его неправильного там всем понравилось,
И теперь стало так. Но все это не для тебя.
Ты потомок Солнечного волка,
И видишь только то, на что может упасть свет.
Лечиться у Фрейда тебе тоже бесполезно.»
Шутку про Фрейда он тогда не понял.
На той стороне его встретили дальние родичи -
Его семья кочевала в другом месте,
Куда отсюда было не попасть -
Приняли, напоили прессованным зеленым чаем -
Черного там почти не пьют.
Освоился. Через неделю нашел работу.
Не по специальности, конечно -
Санитаром в больнице.
Хотя местные страшилки о живых
Он собирал и систематизировал -
Тем более, что из-за всех этих дел
Не успел сдать фольклорную практику.
Потом пошла волна сверху.
До переезда он видел, как это бывает.
Но там со смертью все заканчивалось.
Сюда они приходили рассоединенными,
Разделенными, изумленными.
Пытались погасить свет, стать светом,
Выпить землю, спрятаться,
Сделаться страшнее того, что с ними случилось там.
Часто - одновременно. И не останавливаясь.
У некоторых получалось.
Он - и такие как он - работали по 72 часа в сутки.
Живые и слепые, они были нарасхват,
Они могли лечить - и не боялись.
Только табак закончился.
В 39 умер Фрейд.
Он помнил, как по коридору больницы
Прошел пожилой человек
В перекошенном пиджаке -
И смотрел, с легким любопытством:
«Ну надо же, как у вас тут.»
А за его спиной зарастали трещины,
Отваливались ненужные головы
У нянечки из больных
И отрастали нужные - у главного врача,
С хрустом вставали на место
Суставы земли,
Мир делался правильным и совсем нестрашным.
На этой стороне.
На той все только начиналось,
Но здесь, здесь уже понимали - справятся.
В 56 он вошел обратно в свою комнату,
Поставил на стол фотографию человека в пиджаке,
Закрыл форточку, потом подумал - закрыл зеркало
И пошел стрельнуть сигарету.
В университете сказал, что в 35,
Почуял неладное и перебрался к родне.
Чистую правду.
Врачом так и не стал. На материке
Не принимали даже дипломы,
Выданные Дальстроем.
Что уж говорить о местах более отдаленных?
Осмотревшись, понял,
Что бабушка была права
И доктор был прав.
Видимо, магнитные полюса поменялись местами.
И кроличья нора теперь ведет сюда,
А не отсюда.
Подумал - и пошел в математики.
Эти законы действуют везде,
Как и те, по которым строятся истории.
Впрочем, книгу сказок он издаст потом.
Дома. Когда вернется.
Он не стал спрашивать - кто.
Что они могут сказать? - Телеграмма?
Взял на плечо мешки -
Один с вещами, второй с табаком -
Там плохо растет табак,
И вышел в зеркало, не закрыв его за собой -
Безопасность ночных гостей, тех или этих,
Мало для него значила.
По дороге не видел ничего странного.
Когда в детстве читал «Алису»,
Бабушка сказала, «Ты же понимаешь,
Что в нору провалился сам Кэрролл.
Просто на той стороне он был девочкой,
С шаманами такое случается.
Он многое правильно запомнил,
А кое-что из его неправильного там всем понравилось,
И теперь стало так. Но все это не для тебя.
Ты потомок Солнечного волка,
И видишь только то, на что может упасть свет.
Лечиться у Фрейда тебе тоже бесполезно.»
Шутку про Фрейда он тогда не понял.
На той стороне его встретили дальние родичи -
Его семья кочевала в другом месте,
Куда отсюда было не попасть -
Приняли, напоили прессованным зеленым чаем -
Черного там почти не пьют.
Освоился. Через неделю нашел работу.
Не по специальности, конечно -
Санитаром в больнице.
Хотя местные страшилки о живых
Он собирал и систематизировал -
Тем более, что из-за всех этих дел
Не успел сдать фольклорную практику.
Потом пошла волна сверху.
До переезда он видел, как это бывает.
Но там со смертью все заканчивалось.
Сюда они приходили рассоединенными,
Разделенными, изумленными.
Пытались погасить свет, стать светом,
Выпить землю, спрятаться,
Сделаться страшнее того, что с ними случилось там.
Часто - одновременно. И не останавливаясь.
У некоторых получалось.
Он - и такие как он - работали по 72 часа в сутки.
Живые и слепые, они были нарасхват,
Они могли лечить - и не боялись.
Только табак закончился.
В 39 умер Фрейд.
Он помнил, как по коридору больницы
Прошел пожилой человек
В перекошенном пиджаке -
И смотрел, с легким любопытством:
«Ну надо же, как у вас тут.»
А за его спиной зарастали трещины,
Отваливались ненужные головы
У нянечки из больных
И отрастали нужные - у главного врача,
С хрустом вставали на место
Суставы земли,
Мир делался правильным и совсем нестрашным.
На этой стороне.
На той все только начиналось,
Но здесь, здесь уже понимали - справятся.
В 56 он вошел обратно в свою комнату,
Поставил на стол фотографию человека в пиджаке,
Закрыл форточку, потом подумал - закрыл зеркало
И пошел стрельнуть сигарету.
В университете сказал, что в 35,
Почуял неладное и перебрался к родне.
Чистую правду.
Врачом так и не стал. На материке
Не принимали даже дипломы,
Выданные Дальстроем.
Что уж говорить о местах более отдаленных?
Осмотревшись, понял,
Что бабушка была права
И доктор был прав.
Видимо, магнитные полюса поменялись местами.
И кроличья нора теперь ведет сюда,
А не отсюда.
Подумал - и пошел в математики.
Эти законы действуют везде,
Как и те, по которым строятся истории.
Впрочем, книгу сказок он издаст потом.
Дома. Когда вернется.