Храм Христа Спасителя. Часть 2
Продолжаю восстанавливать утраченные посты о Храме Христа Спасителя.
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/897765.html
Храм Христа Спасителя. Проект К.А. Тона
Храм Христа Спасителя должен был стать еще одним градостроительным центром наряду с Кремлем и Красной площадью. Особое внимание уделялось организации пространства вокруг Храма. Здесь были разбиты скверы с клумбами и специально подобранными сортами деревьев, которые подчеркивали величественность постройки, поставлено множество изящных фонарей, дававших яркое освещение. Большой Каменный мост в то время стоял выше по течению реки, чем современный (построенный в 1930-е годы), и не делил набережную своими пролетами на отдельные участки, поэтому она могла предстать как единый нарядный проспект, дополняющий парковую зону и площадь перед Храмом.
Архитектор Константин Тон
Как и его предшественник Витберг, Тон к моменту начала работ не имел большого строительного навыка (разве что Немецкий трактир, возведенный в Петербурге по проекту начинающего архитектора, был в его активе). Он лишь в 1828 году вернулся из Италии, куда был отправлен Академией художеств на стажировку; к 1831 году его первый опыт церковного строительства, церковь Св. Екатерины в Петербурге даже не была завершена. Но в отличие от Витберга, Тон был по натуре практиком, а не мечтателем, и его профессиональная судьба сложилась удачнее.
Тон строил добротно и экономно, получая премии за «сбережение издержек». Отдавая много сил возведению Храма Христа Спасителя, работоспособный Тон одновременно достраивал церковь Екатерины в Петербурге и проектировал, а потом и возводил церковь чудотворца Митрофана в Воронеже. Из его более поздних построек известны пристань со сфинксами перед Академией художеств в Санкт-Петербурге, здание Малого театра в Москве, Петербургский и Московский железнодорожные вокзалы, церкви в Красноярске, Томске, Тихвине, Саратове, Царском Селе, Петергофе, Ельце, Свеаборге… И все-таки Храм оставался главным проектом и в полном смысле слова делом жизни мастера.
Первое здание Храма
Исследователи утверждают, что Тон открыл новую эпоху в отечественной архитектуре.
Современник Тона, профессиональный архитектор, издатель журнала «Вестник архитектуры» Андрей Тимофеевич Жуковский полагал, что Храм Христа Спасителя по величественности замысла превосходит даже кремлевский Успенский собор, признанный мировым шедевром: «К. Тон превзошел Аристотеля [Фиораванти *]; сравнивая эти два произведения [Успенский собор и Храм Христа Спасителя].., вы удивитесь гениальности Тона и отдадите ему преимущество не только перед Аристотелем Фираванти.., но и перед знаменитыми итальянцами».
Но это мнение разделяли не все. Многие современники (без уважения относившиеся к личности Николая I, оказывавшего Тону покровительство) не принимали идею «официальной народности», выразителем которой архитектор являлся. На мастера сыпались обвинения, порой несправедливые. К примеру, художник Верещагин, выполнявший живописные работы в Храме, утверждал, что проект, выполненный «довольно бездарным архитектором Тоном», в сущности «есть прямое воспроизведение знаменитого Тадж-магала в городе Агре».
Но император высоко оценивал деятельность Тона. В 1833 году архитектор получил звание профессора Академии художеств, а в 1854 году стал ее ректором. Его проекты были признаны образцовыми, и другие мастера, возводившие храмы, были обязаны руководствоваться принципиальными разработками Тона.
Возведение Храма
Храм-памятник был торжественно заложен в августе 1837 года, в день 25-летия Бородинской битвы. Еще были живы родственники героев - вдовы, порой и родители, дети, выросшие в уважении к памяти павших. Чтобы подчеркнуть преемственность идеи сооружения мемориального Храма, с места первой стройки на Воробьевых горах был привезен камень и водружен в его основание.
Подготовительный период несколько затянулся. Работа по-настоящему началась только 10 сентября 1839 года (эту дату иногда ошибочно связывают с закладкой здания). Практичному и деловому Тону удавалось преодолевать трудности, возникающие при строительстве. Величественный Храм, возводившийся с использованием ручного труда, стал расти. К 1849 году был завершен свод большого купола.
Храм Христа Спасителя стал самым высоким сооружением Москвы для своего времени. Его высота превышала 103 метра; он превосходил даже кремлевскую колокольню Ивана Великого, долгое время считавшуюся высочайшей постройкой города.
Строительство Храма Христа Спасителя
Бытует мнение, что второй проект Храма, в отличие от первого, был реализован исключительно на казенные средства, в то время как для постройки Витберга собирали деньги по всей России. Это не верно. На строительство Храма на Воробьевых горах было выделено из казны 16 млн. рублей, в то время как Храм на Волхонке обошелся царю в 15 млн. Народные пожертвования при Тоне передавались в Комитет по возведению Храма постоянно - их собирали во всех церквях по всей необъятной стране. Кроме того, находились частные жертвователи, готовые внести более весомую лепту, чем несколько монет, брошенных в церковную кружку. К примеру, московское купечество передало более 20 пудов золота для отделки куполов (каждый пуд тянул на 16,5 кг без малого).
«При рассмотрении архитектурной панорамы Москвы ХIХ века становится очевидной центральная роль двух сооружений, обусловивших не только дальнейшее строительство в городе, но и развитие всей архитектуры в целом, - Храма Христа Спасителя и здания Исторического музея».
Алессандра Латур. Москва (перевод с итальянского В.А. Панасенко).
В 1860 году были разобраны наружные леса, и здание Храма предстало взорам москвичей. Увы, за десятилетия, прошедшие со дня утверждения его проекта, многое изменилось - иными стали взгляды на архитектурную моду, уже не было в живых императора Николая I, и формула «Православие. Самодержавие. Народность» казалась глубоко архаичной, как и порожденные ею художественные ценности… У части москвичей Храм Христа Спасителя по тем или иным соображениям восторга не вызывал. Впрочем, современники порой не способны оценить архитектурные шедевры (как и провалы) по достоинству, и только время расставляет все по своим местам. Парижан тоже поначалу глубоко возмущала Эйфелева башня, и они добивались сноса «уродливого сооружения», не подозревая, что башне суждено стать символом и главной достопримечательностью их города.
Вот и в Москве 1860-х годов недостатка в критиках не наблюдалось. Современники ворчали или изощрялись по поводу Храма в остроумии. Но строительные работы продолжались. Предстояло еще украсить Храм, создать внутренние интерьеры, росписи, памятные доски в честь павших в 1812 году героев, барельефы на фасадах, завершить ансамбль набережной и скверов, окружавших Храм. Впрочем, находились люди, признававшие его архитектурным шедевром, и готовые положить силы на то, чтобы Храм предстал во всем блеске.
Одним из таких энтузиастов стал московский предприниматель, промышленник, строительный подрядчик и ресторатор Александр Александрович Пороховщиков (прадед актера Александра Шалвовича Пороховщикова). Офицер Семеновского полка, дворянин А.А. Пороховщиков тяжело перенес поражение России в Крымской войне, вышел в отставку и занялся строительными проектами, сколотив крупный капитал и обзаведясь многочисленной собственностью. «Владелец заводов, газет, пароходов» (газету «Русская жизнь» он действительно со временем основал в Петербурге, построив заодно и собственную типографию), Пороховщиков прежде всего был знаменит своей гостиницей и рестораном «Славянский базар» в центре Москвы.
"Славянский базар" на Никольской улице в Москве
Будучи во всем новатором, он задумал «Славянский базар» как торгово-развлекательный комплекс, где был бы не только ресторан и номера для постояльцев, но и концертный зал, и модные магазины. По словам современников, при всем новаторстве, Пороховщиков, разделявший идеи славянофилов, был «одержим русским стилем», элементы которого он воплотил в оформлении «Славянского базара», открытого в 1872 году. Кстати, роспись огромного декоративного панно в концертном зале с портретами славянских (русских, польских и чешских) композиторов, Пороховщиков доверил малоизвестному выпускнику Академии художеств Илье Репину, предоставив художнику один из первых крупных заказов. «Славянский базар» стал любимейшим местом московской интеллигенции; как известно, встретившись здесь за ресторанным столиком, Станиславский (в то время более известный под собственной фамилией Алексеев) и Немирович-Данченко пришли к выводу о необходимости создания Художественного театра.
«Фешенебельный "Славянский базар" с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и... аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах. Ход из номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных кабинетов. Сватайся и женись».
Владимир Гиляровский
Зал ресторана "Славянский базар"
Русский стиль строящегося Храма оказался близок сердцу Александра Пороховщикова. Как строительный подрядчик, он принимал участие в возведении Храма и лично вложил в эту стройку немалые деньги. Ему даже пришлось пожертвовать одним из своих домов. Дом на Арбате (№ 25, по соседству с особняком А. Пороховщикова в Староконюшенном переулке) был выстроен им как доходный и сдавался в аренду. Постоянным нанимателем стало Общество русских врачей, приспособившее здание для амбулаторного приема пациентов. То, что дом не принадлежит Обществу, а лишь снят в аренду, мешало медикам развернуться. Получив крупный кредит, врачи выкупили здание. В Москве удивлялись - зачем богатый предприниматель поступился выгодной недвижимостью? А Пороховщиков как раз испытывал нужду в наличных деньгах для завершения работ по отделке Храма, строительство которого считал своим кровным делом и жертвовал на него, не считая...
Работы по оформлению Храма отличались новаторством не только в области архитектуры, но и строительных технологий. Уникальный иконостас, расположенный напротив главного входа, был решен в виде часовни из белого мрамора с орнаментом, инкрустацией и бронзовым шатром; высота этого сооружения составляла около 27 метров.
Фактически был возведен «храм в Храме», подчеркивающий величие памятника. Подобное решение не знало аналогов ни в древнерусской архитектуре, ни в храмовом строительстве более позднего периода.
Тоном было задумано создание вокруг храмового пространства галереи, превращенной в мемориал памяти Отечественной войны 1812 года. В ее стены были заделаны мраморные доски с текстами военных рескриптов и манифестов императора Александра I, с описанием сражений, с перечислением отличившихся командующих и полков, с именами убитых и награжденных.
Храм являлся живой летописью борьбы русского народа с завоевателем Наполеоном, и имена доблестных героев, через которых Бог явил спасение народу русскому, были начертаны на мраморных досках, расположенных в нижней галерее Храма. В двойных стенах проложены коридоры, ведущие, как в древних соборах, вокруг всего здания. В этих коридорах разместили 177 мраморных мемориальных плит с описаниями событий войны 1812 года и русских походов 1813-1814 гг. в хронологическом порядке.
Иерей Игорь Затолокин
Ступени крылец, ведущих к вратам Храма, выложили из красного финского гранита. Скульптуры на фасадах были выполнены из белого «протопоповского» мрамора, добываемого в Коломенском уезде. Изначально для Храма предполагалось использовать только отечественные строительные материалы, но потом это условие немного смягчили. Во внутреннем интерьере допустили отделку из итальянского мрамора, наряду с темно-зеленым лабрадором из-под Киева и порфиром из Олонецкой губернии.
* Итальянский зодчий, построивший Успенский собор.
Продолжение следует...
Начало см.: http://eho-2013.livejournal.com/897765.html
Храм Христа Спасителя. Проект К.А. Тона
Храм Христа Спасителя должен был стать еще одним градостроительным центром наряду с Кремлем и Красной площадью. Особое внимание уделялось организации пространства вокруг Храма. Здесь были разбиты скверы с клумбами и специально подобранными сортами деревьев, которые подчеркивали величественность постройки, поставлено множество изящных фонарей, дававших яркое освещение. Большой Каменный мост в то время стоял выше по течению реки, чем современный (построенный в 1930-е годы), и не делил набережную своими пролетами на отдельные участки, поэтому она могла предстать как единый нарядный проспект, дополняющий парковую зону и площадь перед Храмом.
Архитектор Константин Тон
Как и его предшественник Витберг, Тон к моменту начала работ не имел большого строительного навыка (разве что Немецкий трактир, возведенный в Петербурге по проекту начинающего архитектора, был в его активе). Он лишь в 1828 году вернулся из Италии, куда был отправлен Академией художеств на стажировку; к 1831 году его первый опыт церковного строительства, церковь Св. Екатерины в Петербурге даже не была завершена. Но в отличие от Витберга, Тон был по натуре практиком, а не мечтателем, и его профессиональная судьба сложилась удачнее.
Тон строил добротно и экономно, получая премии за «сбережение издержек». Отдавая много сил возведению Храма Христа Спасителя, работоспособный Тон одновременно достраивал церковь Екатерины в Петербурге и проектировал, а потом и возводил церковь чудотворца Митрофана в Воронеже. Из его более поздних построек известны пристань со сфинксами перед Академией художеств в Санкт-Петербурге, здание Малого театра в Москве, Петербургский и Московский железнодорожные вокзалы, церкви в Красноярске, Томске, Тихвине, Саратове, Царском Селе, Петергофе, Ельце, Свеаборге… И все-таки Храм оставался главным проектом и в полном смысле слова делом жизни мастера.
Первое здание Храма
Исследователи утверждают, что Тон открыл новую эпоху в отечественной архитектуре.
Современник Тона, профессиональный архитектор, издатель журнала «Вестник архитектуры» Андрей Тимофеевич Жуковский полагал, что Храм Христа Спасителя по величественности замысла превосходит даже кремлевский Успенский собор, признанный мировым шедевром: «К. Тон превзошел Аристотеля [Фиораванти *]; сравнивая эти два произведения [Успенский собор и Храм Христа Спасителя].., вы удивитесь гениальности Тона и отдадите ему преимущество не только перед Аристотелем Фираванти.., но и перед знаменитыми итальянцами».
Но это мнение разделяли не все. Многие современники (без уважения относившиеся к личности Николая I, оказывавшего Тону покровительство) не принимали идею «официальной народности», выразителем которой архитектор являлся. На мастера сыпались обвинения, порой несправедливые. К примеру, художник Верещагин, выполнявший живописные работы в Храме, утверждал, что проект, выполненный «довольно бездарным архитектором Тоном», в сущности «есть прямое воспроизведение знаменитого Тадж-магала в городе Агре».
Но император высоко оценивал деятельность Тона. В 1833 году архитектор получил звание профессора Академии художеств, а в 1854 году стал ее ректором. Его проекты были признаны образцовыми, и другие мастера, возводившие храмы, были обязаны руководствоваться принципиальными разработками Тона.
Возведение Храма
Храм-памятник был торжественно заложен в августе 1837 года, в день 25-летия Бородинской битвы. Еще были живы родственники героев - вдовы, порой и родители, дети, выросшие в уважении к памяти павших. Чтобы подчеркнуть преемственность идеи сооружения мемориального Храма, с места первой стройки на Воробьевых горах был привезен камень и водружен в его основание.
Подготовительный период несколько затянулся. Работа по-настоящему началась только 10 сентября 1839 года (эту дату иногда ошибочно связывают с закладкой здания). Практичному и деловому Тону удавалось преодолевать трудности, возникающие при строительстве. Величественный Храм, возводившийся с использованием ручного труда, стал расти. К 1849 году был завершен свод большого купола.
Храм Христа Спасителя стал самым высоким сооружением Москвы для своего времени. Его высота превышала 103 метра; он превосходил даже кремлевскую колокольню Ивана Великого, долгое время считавшуюся высочайшей постройкой города.
Строительство Храма Христа Спасителя
Бытует мнение, что второй проект Храма, в отличие от первого, был реализован исключительно на казенные средства, в то время как для постройки Витберга собирали деньги по всей России. Это не верно. На строительство Храма на Воробьевых горах было выделено из казны 16 млн. рублей, в то время как Храм на Волхонке обошелся царю в 15 млн. Народные пожертвования при Тоне передавались в Комитет по возведению Храма постоянно - их собирали во всех церквях по всей необъятной стране. Кроме того, находились частные жертвователи, готовые внести более весомую лепту, чем несколько монет, брошенных в церковную кружку. К примеру, московское купечество передало более 20 пудов золота для отделки куполов (каждый пуд тянул на 16,5 кг без малого).
«При рассмотрении архитектурной панорамы Москвы ХIХ века становится очевидной центральная роль двух сооружений, обусловивших не только дальнейшее строительство в городе, но и развитие всей архитектуры в целом, - Храма Христа Спасителя и здания Исторического музея».
Алессандра Латур. Москва (перевод с итальянского В.А. Панасенко).
В 1860 году были разобраны наружные леса, и здание Храма предстало взорам москвичей. Увы, за десятилетия, прошедшие со дня утверждения его проекта, многое изменилось - иными стали взгляды на архитектурную моду, уже не было в живых императора Николая I, и формула «Православие. Самодержавие. Народность» казалась глубоко архаичной, как и порожденные ею художественные ценности… У части москвичей Храм Христа Спасителя по тем или иным соображениям восторга не вызывал. Впрочем, современники порой не способны оценить архитектурные шедевры (как и провалы) по достоинству, и только время расставляет все по своим местам. Парижан тоже поначалу глубоко возмущала Эйфелева башня, и они добивались сноса «уродливого сооружения», не подозревая, что башне суждено стать символом и главной достопримечательностью их города.
Вот и в Москве 1860-х годов недостатка в критиках не наблюдалось. Современники ворчали или изощрялись по поводу Храма в остроумии. Но строительные работы продолжались. Предстояло еще украсить Храм, создать внутренние интерьеры, росписи, памятные доски в честь павших в 1812 году героев, барельефы на фасадах, завершить ансамбль набережной и скверов, окружавших Храм. Впрочем, находились люди, признававшие его архитектурным шедевром, и готовые положить силы на то, чтобы Храм предстал во всем блеске.
Одним из таких энтузиастов стал московский предприниматель, промышленник, строительный подрядчик и ресторатор Александр Александрович Пороховщиков (прадед актера Александра Шалвовича Пороховщикова). Офицер Семеновского полка, дворянин А.А. Пороховщиков тяжело перенес поражение России в Крымской войне, вышел в отставку и занялся строительными проектами, сколотив крупный капитал и обзаведясь многочисленной собственностью. «Владелец заводов, газет, пароходов» (газету «Русская жизнь» он действительно со временем основал в Петербурге, построив заодно и собственную типографию), Пороховщиков прежде всего был знаменит своей гостиницей и рестораном «Славянский базар» в центре Москвы.
"Славянский базар" на Никольской улице в Москве
Будучи во всем новатором, он задумал «Славянский базар» как торгово-развлекательный комплекс, где был бы не только ресторан и номера для постояльцев, но и концертный зал, и модные магазины. По словам современников, при всем новаторстве, Пороховщиков, разделявший идеи славянофилов, был «одержим русским стилем», элементы которого он воплотил в оформлении «Славянского базара», открытого в 1872 году. Кстати, роспись огромного декоративного панно в концертном зале с портретами славянских (русских, польских и чешских) композиторов, Пороховщиков доверил малоизвестному выпускнику Академии художеств Илье Репину, предоставив художнику один из первых крупных заказов. «Славянский базар» стал любимейшим местом московской интеллигенции; как известно, встретившись здесь за ресторанным столиком, Станиславский (в то время более известный под собственной фамилией Алексеев) и Немирович-Данченко пришли к выводу о необходимости создания Художественного театра.
«Фешенебельный "Славянский базар" с дорогими номерами, где останавливались петербургские министры, и сибирские золотопромышленники, и степные помещики, владельцы сотен тысяч десятин земли, и... аферисты, и петербургские шулера, устраивавшие картежные игры в двадцатирублевых номерах. Ход из номеров был прямо в ресторан, через коридор отдельных кабинетов. Сватайся и женись».
Владимир Гиляровский
Зал ресторана "Славянский базар"
Русский стиль строящегося Храма оказался близок сердцу Александра Пороховщикова. Как строительный подрядчик, он принимал участие в возведении Храма и лично вложил в эту стройку немалые деньги. Ему даже пришлось пожертвовать одним из своих домов. Дом на Арбате (№ 25, по соседству с особняком А. Пороховщикова в Староконюшенном переулке) был выстроен им как доходный и сдавался в аренду. Постоянным нанимателем стало Общество русских врачей, приспособившее здание для амбулаторного приема пациентов. То, что дом не принадлежит Обществу, а лишь снят в аренду, мешало медикам развернуться. Получив крупный кредит, врачи выкупили здание. В Москве удивлялись - зачем богатый предприниматель поступился выгодной недвижимостью? А Пороховщиков как раз испытывал нужду в наличных деньгах для завершения работ по отделке Храма, строительство которого считал своим кровным делом и жертвовал на него, не считая...
Работы по оформлению Храма отличались новаторством не только в области архитектуры, но и строительных технологий. Уникальный иконостас, расположенный напротив главного входа, был решен в виде часовни из белого мрамора с орнаментом, инкрустацией и бронзовым шатром; высота этого сооружения составляла около 27 метров.
Фактически был возведен «храм в Храме», подчеркивающий величие памятника. Подобное решение не знало аналогов ни в древнерусской архитектуре, ни в храмовом строительстве более позднего периода.
Тоном было задумано создание вокруг храмового пространства галереи, превращенной в мемориал памяти Отечественной войны 1812 года. В ее стены были заделаны мраморные доски с текстами военных рескриптов и манифестов императора Александра I, с описанием сражений, с перечислением отличившихся командующих и полков, с именами убитых и награжденных.
Храм являлся живой летописью борьбы русского народа с завоевателем Наполеоном, и имена доблестных героев, через которых Бог явил спасение народу русскому, были начертаны на мраморных досках, расположенных в нижней галерее Храма. В двойных стенах проложены коридоры, ведущие, как в древних соборах, вокруг всего здания. В этих коридорах разместили 177 мраморных мемориальных плит с описаниями событий войны 1812 года и русских походов 1813-1814 гг. в хронологическом порядке.
Иерей Игорь Затолокин
Ступени крылец, ведущих к вратам Храма, выложили из красного финского гранита. Скульптуры на фасадах были выполнены из белого «протопоповского» мрамора, добываемого в Коломенском уезде. Изначально для Храма предполагалось использовать только отечественные строительные материалы, но потом это условие немного смягчили. Во внутреннем интерьере допустили отделку из итальянского мрамора, наряду с темно-зеленым лабрадором из-под Киева и порфиром из Олонецкой губернии.
* Итальянский зодчий, построивший Успенский собор.
Продолжение следует...