Мария Столыпина и две императрицы
Императрица Мария Федоровна с большой симпатией относилась к Петру Аркадьевичу Столыпину, хотя лично они почти не общались. Но вдовствующая императрица заинтересованно следила издали за его деятельностью.
Еще в зиму 1904-1905 годов, то время, когда Петр Аркадьевич был губернатором Саратовской губернии и самым энергичным образом наводил порядок на вверенных ему землях, Мария Федоровна назначила фрейлиной его старшую дочь, которой едва исполнилось семнадцать лет. Для дочери провинциального дворянина, не имевшего титула, это была высокая честь.
«Для меня зима эта ознаменовалась тем, что я к Рождеству была сделана фрейлиной, - вспоминала дочь Петра Аркадьевича Мария Петровна Столыпина-Бок. - Эта монаршья милость очень обрадовала моего отца, я же с гордостью показывала подругам присланный мне из Петербурга бриллиантовый шифр «М.А.» на голубой Андреевской ленте и мечтала о том дне, когда, надев его на левое плечо, я буду представляться императрицам».
Далекие в то время от придворных дел, Столыпины не могли догадаться, что это не столько «монаршья милость», сколько милость лично Марии Федоровны - назначение фрейлин так и осталось ее прерогативой, хотя к ее фрейлинскому «шифру» - «М» наконец прибавилось и «А», то есть - императрица Александра.
В связи со всеми драматическими событиями, случившимися в этот бурный период с императорской фамилией, семейством Столыпиных и всей страной в целом, представиться императрицам и приступить к обязанностям фрейлины юная Мария Петровна Столыпина смогла лишь в начале 1907 года. Вдовствующей императрице Маша Столыпина представилась зимой, в Гатчине, перед отъездом Марии Федоровны в европейский вояж, а Александре Федоровне - весной в Петергофе.
Мария Столыпина
«Поездка в Гатчину ответила вполне, с самого начала и до конца, моим детским представлениям о приеме у императрицы, - рассказывала Мария Столыпина-Бок. - Приехав из Петербурга в Гатчину в специальном вагоне, мы были встречены на вокзале придворным выездным лакеем, усадившим нас в придворную коляску.
Через несколько минут езды по городу въехали мы в ограду дворцового парка, и коляска бесшумно покатилась по мягким гладким аллеям. Вскоре среди деревьев показался большой, строгой архитектуры дворец, и нас провели через множество комнат и зал. При входе стояли огромного роста арапы в ярких, декоративных костюмах.
В комнате перед кабинетом императрицы, нас встретила ее личная фрейлина графиня Гейден, с которой мы посидели несколько минут, пока не вышла от императрицы представлявшаяся ей дама, и нас графиня Гейден провела к ней.
Первое впечатление от императрицы-матери было: как это можно с таким маленьким ростом сочетать эту царственную величавость? Ласковая, любезная, простая в обращении Мария Федоровна была императрицей с головы до ног и умела сочетать свою врожденную царственность с такой добротой, что была обожаема всеми своими приближенными.
Меня с первого же взгляда очаровали ее глаза: глубокие, прекрасные, на редкость притягивающие к себе…»
Визит к Александре Федоровне оставил в душе дочери премьер-министра совсем другие чувства. Мария Столыпина, воспитанная в традициях монархизма и не склонная подвергать императорское семейство критике, все же не смогла впоследствии скрыть некоторого разочарования:
«Тот же вагон, та же карета, а дальше все совсем иначе, не «по-царски», а как в имении, или на большой даче какого-нибудь частного лица.
Это было весной, в Александрии, в Петергофе. Небольших размеров, довольно скромно уставленный дворец только почетной охраной напоминал въезжающему, что в нем живет государь, а не помещик средней руки.
Мы вошли: ни анфилады залов, ни арапов, ни большого количества слуг. Нас провел один камер-лакей во второй этаж, в маленькую светлую, приветливую гостиную. Мебель обтянута «чинцом» с цветами, семейные фотографии, масса цветов в вазах и так мало места, что трудно было сделать положенный этикетом реверанс.
Молодая, очень красивая императрица Александра Федоровна с нервными, усталыми движениями, одетая не только просто, но даже старомодно, говорила с мама довольно долго. Я сидела скромно и тихо, слушала и удивлялась про себя темам разговора. Почти все исключительно про детей, особенно про наследника. Императрица говорила с жаром - видно было, как эти вопросы волнуют ее, - о том, как трудно найти действительно хорошую няню, как ей страшно, когда маленький Алексей Николаевич близко подходит к морю, какие живые девочки великие княжны, как государь устает, и как полезно ему пребывание на морском воздухе.
А я думала, навсегда запомнив грустные глаза и тревожную речь Александры Федоровны: какая идеальная жена и мать, и не создана она для того, чтобы быть императрицей одной из величайших стран земного шара!»
Еще в зиму 1904-1905 годов, то время, когда Петр Аркадьевич был губернатором Саратовской губернии и самым энергичным образом наводил порядок на вверенных ему землях, Мария Федоровна назначила фрейлиной его старшую дочь, которой едва исполнилось семнадцать лет. Для дочери провинциального дворянина, не имевшего титула, это была высокая честь.
«Для меня зима эта ознаменовалась тем, что я к Рождеству была сделана фрейлиной, - вспоминала дочь Петра Аркадьевича Мария Петровна Столыпина-Бок. - Эта монаршья милость очень обрадовала моего отца, я же с гордостью показывала подругам присланный мне из Петербурга бриллиантовый шифр «М.А.» на голубой Андреевской ленте и мечтала о том дне, когда, надев его на левое плечо, я буду представляться императрицам».
Далекие в то время от придворных дел, Столыпины не могли догадаться, что это не столько «монаршья милость», сколько милость лично Марии Федоровны - назначение фрейлин так и осталось ее прерогативой, хотя к ее фрейлинскому «шифру» - «М» наконец прибавилось и «А», то есть - императрица Александра.
В связи со всеми драматическими событиями, случившимися в этот бурный период с императорской фамилией, семейством Столыпиных и всей страной в целом, представиться императрицам и приступить к обязанностям фрейлины юная Мария Петровна Столыпина смогла лишь в начале 1907 года. Вдовствующей императрице Маша Столыпина представилась зимой, в Гатчине, перед отъездом Марии Федоровны в европейский вояж, а Александре Федоровне - весной в Петергофе.
Мария Столыпина
«Поездка в Гатчину ответила вполне, с самого начала и до конца, моим детским представлениям о приеме у императрицы, - рассказывала Мария Столыпина-Бок. - Приехав из Петербурга в Гатчину в специальном вагоне, мы были встречены на вокзале придворным выездным лакеем, усадившим нас в придворную коляску.
Через несколько минут езды по городу въехали мы в ограду дворцового парка, и коляска бесшумно покатилась по мягким гладким аллеям. Вскоре среди деревьев показался большой, строгой архитектуры дворец, и нас провели через множество комнат и зал. При входе стояли огромного роста арапы в ярких, декоративных костюмах.
В комнате перед кабинетом императрицы, нас встретила ее личная фрейлина графиня Гейден, с которой мы посидели несколько минут, пока не вышла от императрицы представлявшаяся ей дама, и нас графиня Гейден провела к ней.
Первое впечатление от императрицы-матери было: как это можно с таким маленьким ростом сочетать эту царственную величавость? Ласковая, любезная, простая в обращении Мария Федоровна была императрицей с головы до ног и умела сочетать свою врожденную царственность с такой добротой, что была обожаема всеми своими приближенными.
Меня с первого же взгляда очаровали ее глаза: глубокие, прекрасные, на редкость притягивающие к себе…»
Визит к Александре Федоровне оставил в душе дочери премьер-министра совсем другие чувства. Мария Столыпина, воспитанная в традициях монархизма и не склонная подвергать императорское семейство критике, все же не смогла впоследствии скрыть некоторого разочарования:
«Тот же вагон, та же карета, а дальше все совсем иначе, не «по-царски», а как в имении, или на большой даче какого-нибудь частного лица.
Это было весной, в Александрии, в Петергофе. Небольших размеров, довольно скромно уставленный дворец только почетной охраной напоминал въезжающему, что в нем живет государь, а не помещик средней руки.
Мы вошли: ни анфилады залов, ни арапов, ни большого количества слуг. Нас провел один камер-лакей во второй этаж, в маленькую светлую, приветливую гостиную. Мебель обтянута «чинцом» с цветами, семейные фотографии, масса цветов в вазах и так мало места, что трудно было сделать положенный этикетом реверанс.
Молодая, очень красивая императрица Александра Федоровна с нервными, усталыми движениями, одетая не только просто, но даже старомодно, говорила с мама довольно долго. Я сидела скромно и тихо, слушала и удивлялась про себя темам разговора. Почти все исключительно про детей, особенно про наследника. Императрица говорила с жаром - видно было, как эти вопросы волнуют ее, - о том, как трудно найти действительно хорошую няню, как ей страшно, когда маленький Алексей Николаевич близко подходит к морю, какие живые девочки великие княжны, как государь устает, и как полезно ему пребывание на морском воздухе.
А я думала, навсегда запомнив грустные глаза и тревожную речь Александры Федоровны: какая идеальная жена и мать, и не создана она для того, чтобы быть императрицей одной из величайших стран земного шара!»