Сергей Танеев и Московская консерватория. Часть 2
Продолжение. Начало см. http://eho-2013.livejournal.com/201073.html
В особняке на Сивцевом Вражке, арендованном Танеевым, часто бывал П.И. Чайковский, приезжая из Клина. Здесь он музицировал в тесном кругу друзей, здесь ознакомил Танеева со своей Шестой симфонией. Это прослушивание состоялось незадолго до трагической смерти Чайковского в Петербурге.
Сюда однажды пришел к Танееву из своей усадьбы в Хамовниках Лев Толстой. Танеев был очень удивлен, увидев на крыльце своего дома какого-то старика в крестьянском нагольном тулупе и барашковой шапке - в сумеречном свете он не сразу узнал известного писателя. У Толстого и Танеева нашлось много тем для беседы, и знакомство скоро переросло в дружбу. Они часто совершали совместные прогулки на Девичье поле или на Воробьевы горы. Толстой, страстный велосипедист, увлек этим спортом и Танеева, всю жизнь безуспешно боровшегося с полнотой. Еще одной точкой совместных интересов был язык эсперанто - и великий писатель, и великий композитор были энтузиастами-эсперантистами.
Сергей Танеев в гостях у Льва Толстого и его семьи; писатель и композитор играют в шахматы
Толстой настолько привязался к Танееву, что Софья Андреевна решила пригласить композитора вместе с няней провести лето в Ясной Поляне. Танеев провел там два летних сезона, настояв правда, чтобы с него брали хотя бы небольшую плату за аренду флигеля.
При всем том, в вопросах отношения к искусству Толстой и Танеев были явными антогонистами, но умели уважать мнение друг друга. Известно, что Лев Толстой чрезвычайно строго относился к современному ему искусству. Он не одобрял даже опер Чайковского. Фанатично любящий музыку Танеев не мог разделить подобные взгляды, хотя и с интересом прислушивался к рассуждениям писателя. 9 июня 1895 года Танеев сделал в своем дневнике запись, воспроизводящую бескомпромиссное мнение Толстого об искусстве, высказанное во время их беседы: "Нужно ли замучивать десятки тысяч людей на фабриках, забирать последнее от людей, возделывающих землю, чтобы дать возможность консерваторкам играть по 8 часов в день на фортепьяно, чтобы строить театры для представления вагнеровских опер... Можно ли считать нормальным, что произведения искусства доступны только малому числу богатых людей, что для их понимания требуется особая подготовка?"
Смерть Льва Толстого была большим потрясением для Танеева. Сохранилось письмо композитора к Софье Андреевне: "Смерть его особенно чувствуется теми, кто, подобно мне, имел счастливую возможность находиться с ним в личном общении и испытал обаяние его светлой личности".
В 1897 году Танеев переехал в Мертвый переулок (ныне Пречистенский), к церкви Успения на Могильцах.
Церковь Успения на Могильцах
В течении своей жизни несколько раз меняя дома, С.И. Танеев всегда старался поселиться в районе Арбата и Пречистенки и никогда не удалялся далеко от своей малой родины - родителького особняка в Обуховом переулке. Под жилье он выбирал, по мнению современников, "возможно более старомодную берлогу и по возможности без всяких культурных удобств, вроде водопровода, канализации, отопления (электричества тогда еще не было). Он любил особняки, чтоб ему не мешали соседи".
По поводу водопровода у Танеева была разработана целая теория: "Я теперь не могу зависеть от чего-то мне неизвестного, а вдруг водопровод испортится? То ли дело водовоз - я ему дам на чай и он мне всегда привезет воды".
В таком старом деревянном домике без удобств устроился он и на новом месте. Это был очень нелегкий период в жизни композитора. Конфликт с директором консерватории Василием Сафоновым (занимавшим этот пост с 1889 по 1905 гг.) и поддерживавшими его представителями консерваторской администрации привел к полному разрыву Танеева с этим учебным заведением. Особенно его возмущало, что неприязнь к Танееву Сафонов перенес и на его учеников, например, на Сергея Рахманинова, осложняя ему жизнь.
Василий Сафонов
На страницах "Русских ведомостей" было опубликовано письмо Танеева (4 сентября 1905 г.): "Вследствие совершенно неблагопристойного поведения директора Московской консерватории Сафонова я выхожу из состава профессоров этой консерватории. С. Танеев".
Сафонов до своего отъезда в Америку делал попытки примириться с Танеевым, но Сергей Иванович не вернулся больше в состав преподавателей консерватории, хотя тридцать девять лет жизни композитора были так или иначе с консерваторией связаны, и разрыв оказался весьма болезненным.
Новый 1905 год Сергей Танеев встретил уже на новой квартире - во флигильке старой барской усадьбы на углу Гагаринского и Малого Власьевского переулков, перешедшей в руки купца Вишнякову. Усадьба сохранилась до нынешнего времени. Сохранился и отмеченный памятной доской флигилек, бывшая дворницкая, выходящая фасадом во внутренний дворик усадьбы, а глухой тыльной стеной - в Малый Власьевский, носивший в советское время название улицы Танеевых.
Угол Гагаринского и Малого Власьевского переулка в начале 20 века
Композитору очень нравилось его новое жилье. Он наконец смог найти уголок себе по нраву. Двор усадьбы, заросший травой и кустарником, маленький белый домик, укрытый ветвями сирени, почти деревенская тишина... Здесь Танеев провел последние 11 лет своей жизни. Весь распорядок жизни в низеньких комнатах танеевского флигиля был подчинен устоявшимся вкусам хозяина, впрочем, весьма неприхотливым. Он всегда под свои "возможно более старомодные берлоги" выбирал места в любимых арбатских переулках, а привычные старые предметы обстановки переезжали с ним с места на место, и в новой квартире находили для себя уголок, похожий на прежние. Посетителям Танеева порой казалось, что одни и те же комнаты кочуют за ним по тихим переулкам.
Танеев очень любил свою обстановку и ни за что не хотел расставаться с ней и что-то менять. Беккеровский рояль с большой дырой в верхней крышке, прадедовский диван с испорченным механизмом - все было родным и любимым. Когда его друзья - Рахманинов, Скрябин, Глиэр, возглавляемые певицей М.А. Дейшей-Сионицкой, задумали преподнести ему новый великолепный рояль, Танеев отказался с поразившей всех решимостью. Не помогли ни просьбы, ни слезы дамы. По словам друзей, Танеева они не смогли "взять ни крестом, ни пестом".
Любимый старый диван Танеева, уютный, широкий и мягкий, обладал одним коварным свойством - иногда, совершенно неожиданно он опрокидывался вверх дном. Однажды, еще в Мертвом переулке, Танеев спал на своем диване. Няня, зайдя утром в его комнату, чтобы разбудить своего мальчика, не обнаружила Сергея Ивановича на месте. Его голос глухо раздавался словно бы из-под земли. "Нечистый морочит", - решила няня и стала креститься. Оказалось, что композитор, ворочаясь, провалился во внутренний бельевой ящик, а вредоносный диван как ни в чем не бывало раскрылся над ним, не позволяя Танееву выбраться. Пришлось прибегнуть к помощи дворника для вызволения его из плена.
Донельзя рассеянный в житейских делах, композитор был крайне педантичен в своих обещаниях, данных людям. Верность своему слову была для Танеева свята. Зная собственную рассеянность, Сергей Иванович каждый вечер клал под подсвечник на столике памятную записку с перечнем дел, которые необходимо выполнить при всех обстоятельствах...
Продолжение следует.
В особняке на Сивцевом Вражке, арендованном Танеевым, часто бывал П.И. Чайковский, приезжая из Клина. Здесь он музицировал в тесном кругу друзей, здесь ознакомил Танеева со своей Шестой симфонией. Это прослушивание состоялось незадолго до трагической смерти Чайковского в Петербурге.
Сюда однажды пришел к Танееву из своей усадьбы в Хамовниках Лев Толстой. Танеев был очень удивлен, увидев на крыльце своего дома какого-то старика в крестьянском нагольном тулупе и барашковой шапке - в сумеречном свете он не сразу узнал известного писателя. У Толстого и Танеева нашлось много тем для беседы, и знакомство скоро переросло в дружбу. Они часто совершали совместные прогулки на Девичье поле или на Воробьевы горы. Толстой, страстный велосипедист, увлек этим спортом и Танеева, всю жизнь безуспешно боровшегося с полнотой. Еще одной точкой совместных интересов был язык эсперанто - и великий писатель, и великий композитор были энтузиастами-эсперантистами.
Сергей Танеев в гостях у Льва Толстого и его семьи; писатель и композитор играют в шахматы
Толстой настолько привязался к Танееву, что Софья Андреевна решила пригласить композитора вместе с няней провести лето в Ясной Поляне. Танеев провел там два летних сезона, настояв правда, чтобы с него брали хотя бы небольшую плату за аренду флигеля.
При всем том, в вопросах отношения к искусству Толстой и Танеев были явными антогонистами, но умели уважать мнение друг друга. Известно, что Лев Толстой чрезвычайно строго относился к современному ему искусству. Он не одобрял даже опер Чайковского. Фанатично любящий музыку Танеев не мог разделить подобные взгляды, хотя и с интересом прислушивался к рассуждениям писателя. 9 июня 1895 года Танеев сделал в своем дневнике запись, воспроизводящую бескомпромиссное мнение Толстого об искусстве, высказанное во время их беседы: "Нужно ли замучивать десятки тысяч людей на фабриках, забирать последнее от людей, возделывающих землю, чтобы дать возможность консерваторкам играть по 8 часов в день на фортепьяно, чтобы строить театры для представления вагнеровских опер... Можно ли считать нормальным, что произведения искусства доступны только малому числу богатых людей, что для их понимания требуется особая подготовка?"
Смерть Льва Толстого была большим потрясением для Танеева. Сохранилось письмо композитора к Софье Андреевне: "Смерть его особенно чувствуется теми, кто, подобно мне, имел счастливую возможность находиться с ним в личном общении и испытал обаяние его светлой личности".
В 1897 году Танеев переехал в Мертвый переулок (ныне Пречистенский), к церкви Успения на Могильцах.
Церковь Успения на Могильцах
В течении своей жизни несколько раз меняя дома, С.И. Танеев всегда старался поселиться в районе Арбата и Пречистенки и никогда не удалялся далеко от своей малой родины - родителького особняка в Обуховом переулке. Под жилье он выбирал, по мнению современников, "возможно более старомодную берлогу и по возможности без всяких культурных удобств, вроде водопровода, канализации, отопления (электричества тогда еще не было). Он любил особняки, чтоб ему не мешали соседи".
По поводу водопровода у Танеева была разработана целая теория: "Я теперь не могу зависеть от чего-то мне неизвестного, а вдруг водопровод испортится? То ли дело водовоз - я ему дам на чай и он мне всегда привезет воды".
В таком старом деревянном домике без удобств устроился он и на новом месте. Это был очень нелегкий период в жизни композитора. Конфликт с директором консерватории Василием Сафоновым (занимавшим этот пост с 1889 по 1905 гг.) и поддерживавшими его представителями консерваторской администрации привел к полному разрыву Танеева с этим учебным заведением. Особенно его возмущало, что неприязнь к Танееву Сафонов перенес и на его учеников, например, на Сергея Рахманинова, осложняя ему жизнь.
Василий Сафонов
На страницах "Русских ведомостей" было опубликовано письмо Танеева (4 сентября 1905 г.): "Вследствие совершенно неблагопристойного поведения директора Московской консерватории Сафонова я выхожу из состава профессоров этой консерватории. С. Танеев".
Сафонов до своего отъезда в Америку делал попытки примириться с Танеевым, но Сергей Иванович не вернулся больше в состав преподавателей консерватории, хотя тридцать девять лет жизни композитора были так или иначе с консерваторией связаны, и разрыв оказался весьма болезненным.
Новый 1905 год Сергей Танеев встретил уже на новой квартире - во флигильке старой барской усадьбы на углу Гагаринского и Малого Власьевского переулков, перешедшей в руки купца Вишнякову. Усадьба сохранилась до нынешнего времени. Сохранился и отмеченный памятной доской флигилек, бывшая дворницкая, выходящая фасадом во внутренний дворик усадьбы, а глухой тыльной стеной - в Малый Власьевский, носивший в советское время название улицы Танеевых.
Угол Гагаринского и Малого Власьевского переулка в начале 20 века
Композитору очень нравилось его новое жилье. Он наконец смог найти уголок себе по нраву. Двор усадьбы, заросший травой и кустарником, маленький белый домик, укрытый ветвями сирени, почти деревенская тишина... Здесь Танеев провел последние 11 лет своей жизни. Весь распорядок жизни в низеньких комнатах танеевского флигиля был подчинен устоявшимся вкусам хозяина, впрочем, весьма неприхотливым. Он всегда под свои "возможно более старомодные берлоги" выбирал места в любимых арбатских переулках, а привычные старые предметы обстановки переезжали с ним с места на место, и в новой квартире находили для себя уголок, похожий на прежние. Посетителям Танеева порой казалось, что одни и те же комнаты кочуют за ним по тихим переулкам.
Танеев очень любил свою обстановку и ни за что не хотел расставаться с ней и что-то менять. Беккеровский рояль с большой дырой в верхней крышке, прадедовский диван с испорченным механизмом - все было родным и любимым. Когда его друзья - Рахманинов, Скрябин, Глиэр, возглавляемые певицей М.А. Дейшей-Сионицкой, задумали преподнести ему новый великолепный рояль, Танеев отказался с поразившей всех решимостью. Не помогли ни просьбы, ни слезы дамы. По словам друзей, Танеева они не смогли "взять ни крестом, ни пестом".
Любимый старый диван Танеева, уютный, широкий и мягкий, обладал одним коварным свойством - иногда, совершенно неожиданно он опрокидывался вверх дном. Однажды, еще в Мертвом переулке, Танеев спал на своем диване. Няня, зайдя утром в его комнату, чтобы разбудить своего мальчика, не обнаружила Сергея Ивановича на месте. Его голос глухо раздавался словно бы из-под земли. "Нечистый морочит", - решила няня и стала креститься. Оказалось, что композитор, ворочаясь, провалился во внутренний бельевой ящик, а вредоносный диван как ни в чем не бывало раскрылся над ним, не позволяя Танееву выбраться. Пришлось прибегнуть к помощи дворника для вызволения его из плена.
Донельзя рассеянный в житейских делах, композитор был крайне педантичен в своих обещаниях, данных людям. Верность своему слову была для Танеева свята. Зная собственную рассеянность, Сергей Иванович каждый вечер клал под подсвечник на столике памятную записку с перечнем дел, которые необходимо выполнить при всех обстоятельствах...
Продолжение следует.