Для тех, кто понимает
На эту тему уже столько написано, что я берусь за нее с некоторым трепетом и отнюдь не претендую на сколько-нибудь исчерпывающий анализ. Думаю, что потребность сформулировать свои собственные соображения возникла у меня от ощущения, что время уходит, и из чувства благодарности к уходящим с ним людям. Всякое культурное явление имеет вполне определенные временные рамки: конечно, и сейчас есть музыканты, создающие джазовые композиции, но все-таки джаз - это от Армстронга до Колтрейна. То же и с нашей авторской песней: как у всякой волны, ее взлет был очень стремительным и пришелся на конец 50-х - начало 60-х прошлого уже века, время молодости моих родителей; спад же был медленным и растянулся на несколько десятилетий, так что я - хоть и младший, но все-таки ее современник, пусть и просто рядовой потребитель.
Энтузиасты утверждают, что песни самодеятельных авторов «пела вся страна», но на самом деле область их распространения была весьма ограничена как географически, так и социально - за единственным исключением, о котором ниже. И авторы, и аудитория тяготели к столицам, Москве и Ленинграду, и принадлежали к интеллигенции - в основном технической, то есть, к той самой заклейменной Солженицыным «образованщине». Мне кажется, что и не следует стремиться выдать желаемое за действительное: ведь массовость - далеко не единственный, а может, и не главный критерий значительности культурного явления.
Я бы не стала и преувеличивать роль магнитофона как способа распространения этих песен: куда важнее было как раз то, что их реально пели в компаниях, и передавались они «из уст в уста». Не имеет принципиального значения и «самодеятельность», то есть наличие у авторов песен другой профессии - это, скорее, издержки «советского образа жизни». Но вот то, что сам автор песни выступал и ее исполнителем - очень существенно. Он таким образом был ее индивидуальным творцом - по контрасту с массовым, «конвейерным» производством эстрадной, да и любой другой, продукции. И эта индивидуальность, иначе говоря - личная ответственность автора за свое произведение, была и остается самым ценным в этих песнях, особенно в нашем все более автоматизируемом, обезличивающемся мире.
Одна категория авторов-исполнителей - композиторы, сочиняющие музыку к выбранным ими чужим стихам. Самые заметные среди них: Александр Дулов, Виктор Берковский, Сергей Никитин, Петр Старчик и Александр Мирзаян. Их всех отличает не только редкая музыкальная одаренность, но и замечательная восприимчивость к поэтическому слову. Несомненно, что их роль в популяризации русской (и не только) поэзии не меньше, чем роль Глинки или Даргомыжского - создателей знаменитых романсов.
И все-таки для описываемого явления наиболее характерны исполнители, выступающие авторами одновременно и музыки, и слов («сам свой лоцман, сам свой боцман, сам свой капитан»). В их творчестве, мне кажется, можно выделить по крайней мере три разных параллельных течения.
Первое я бы условно назвала «песни в дорогу». Их иногда обозначают как «туристские песни», но это не совсем верно, потому что связаны они, в первую очередь, с путешествиями сугубо профессиональными. На начало 60-х приходится очередной (инициированный властью) порыв к освоению новых земель и, соответственно, пик популярности таких профессий, как геолог. А туризм, альпинизм и прочее вошли в моду именно как подражание жизни в экспедиции: «человек в свитере» стал иконой времени (отсюда и популярность Хемингуэя). Еще иногда эти песни называют «студенческими». Вот это определение кажется мне вполне правильным: ведь путешествия - дело молодых, и зародился этот жанр именно в студенческой среде.
Самые типичные представители этого течения: Юрий Визбор, Ада Якушева, Юрий Кукин и Александр Городницкий. Главная особенность их творчества - «портативность», т.е., сугубая элементарность, не требующая профессионального вокала и аккомпанемента, что и делает эти песни идеально пригодными для полевых условий. Элементарность, однако, отнюдь не означает убожество - это та элементарность, что свойственна фольклору.
Этот жанр любят «выводить» из довоенной «Бригантины» на слова Павла Когана, но мне кажется, что на роль «Шинели» здесь больше подходит «Глобус» 1947 года на слова его друга, Михаила Львовского. «Бригантина» - сугубо книжно-мальчишеская, а вот у Львовского речь идет уже о вполне взрослой реальности. И в том, и в другом случае у музыки еще были другие авторы - но характерно, что и Визбор начинал с использования чужих мелодий. Перебравшись из Литературного института в МГУ, «Глобус» оброс множеством неизвестно кем написанных дополнительных куплетов («И тогда на этаже двадцатом мы расскажем обо всем ребятам...»), то есть стал настоящим фольклором.
Упомянув свою альма матер, не могу не остановиться на следующем этапе эволюции жанра - творчестве агитбригады биофака МГУ в середине 50-х. Оно тоже было еще вполне коллективным, то есть, стихи писал Дмитрий Сухарев, музыку - Ген Шангин-Березовский, а исполнял эти замечательные песни - целый ансамбль. И стилистика их была еще немного другой: «Завтра снова - ау! - ждут нас дороги страны» - Визбор так никогда бы не написал. (На видео представлена уже «вторая молодость» этих песен, но мне довелось послушать и первоначальных исполнителей).
А вот что мне кажется уж совершенно типичным «Визбором», так это вполне официальная советская песня «Ну что тебе сказать про Сахалин?» Яна Френкеля на слова Михаила Танича. И действительно, Визбор иногда исполнял ее на своих концертах. Я даже было подумала, что, может, он из нее и вышел? Ан нет, она была написана только в 1965 году - так что, конечно, все было как раз наоборот. Или еще один хит советской эстрады, 1969 года: «Ведь мы ребята семидесятой широты» Станислава Пожлакова на слова Леонида Лучкина. Ясно видно, что поначалу-то и не было такой уж колоссальной пропасти между песней «официальной» и «самодеятельной», их разделение началось позже и было вызвано внешними по отношению к творчеству причинами. А в приведенных мною примерах сходство усугубляется еще и тем, что исполняют эти песни сами композиторы.
Второе течение можно условно назвать «стихи под музыку». Конечно, любая песня есть стихи под музыку, но я имею в виду авторов, чье основное призвание - литература, при этом часть своих произведений они исполняют под музыку собственного же сочинения. Ключевые фигуры здесь - Новелла Матвеева и Булат Окуджава. Стихи их вышли, по-моему, непосредственно из «На холмах Грузии лежит ночная мгла». А вот откуда взялась музыка, я определить не берусь - была, видно, в воздухе времени. Очень важно, что Окуджава, как и Львовский, успел побывать на войне и разделить ее опыт с предыдущим поколением - оставшись при этом в живых и обеспечив, таким образом, связь времен. Поразмыслив, причисляю к этой категории и Евгения Клячкина. Сначала он писал музыку к стихам Бродского и других поэтов, но потом стал писать и свои стихи, создав несколько настоящих шедевров (как, например, «Помнишь этот город, вписанный в квадратик неба»).
Наконец, третье течение: «театр одного актера». Его виднейшие представители: Михаил Анчаров (тоже воевавший), Александр Галич, Владимир Высоцкий и Юлий Ким. В качестве именно их предшественника можно указать Александра Вертинского, человека тоже по сути своей театрального. Вот Высоцкого действительно знали и любили по всей стране и во всех слоях населения, в этом нет никаких сомнений. Почему? Мне кажется, потому, что его главный талант заключался в способности выразить состояние человеческой души в критической ситуации. А критическая ситуация - это то, от чего никто из нас не застрахован; более того, по этой самой причине в нас всех живет подспудный интерес к ней.
Установка на индивидуальность, столь характерная для авторской песни вообще, конечно, очень быстро привела к вытеснению ее в оппозицию по отношению к государству. В творчестве Галича эта оппозиция стала наиболее откровенно-политической, и потому интересно сопоставить его с американскими «песнями протеста» той же эпохи (ранний Боб Дилан и другие). В условиях железного занавеса, конечно, никакого непосредственного влияния не было и быть не могло, но тем примечательнее эта параллель. Поворот Галича на 180 градусов, от «Вас вызывает Таймыр» к «Облакам», некоторым кажется подозрительным: как это, был такой супер-советский и вдруг стал такой архи-антисоветский?.. Мне же эта эволюция представляется совершенно закономерной. Тематически творчество Галича тесно связано с более ранними лагерными песнями вроде «Я помню тот Ванинский порт»; если угодно, можно протянуть ниточку даже к таким почтенным произведениям, как «Славное море - священный Байкал».
У Юлия Кима, при всех его прочих достоинствах, мне кажется, самое важное - поразительная бодрость духа, столь редкая в российской культуре. Не могу удержаться, чтобы не сослаться на одно его недавнее произведение в качестве оптимистического заключения. Вот уж, действительно, «Как Ким ты был, так Ким остался»...
Конечно, предложенная мной классификация - условна; у названных мной авторов можно легко обнаружить произведения, не вписывающиеся в отведенные им рамки. Кроме того, я оставила за кадром множество имен, даже из очень почитаемых мною - просто потому, что нельзя объять необъятное. Но все же я надеюсь, что у меня получилась этакая моментальная групповая фотография: «На веки вечные мы все теперь в обнимку»...
Click to view