ПОСТСОВЕТСКИЙ СЮРПЛЯС (начало)
Кризис жанра постсоветской политологии
Как известно, нет зрелища более пикантного, чем наблюдение за наблюдателями. Особенно, если наблюдатель в какой-то момент потерял фокус, и уже не может понять, что же собственно он наблюдает. Мониторинг многочисленных политологических публикаций в российских, украинских, белорусских СМИ и на Интернет-сайтах позволяет уверенно констатировать, что политология, а значит и политическое консультирование находится в очевидном кризисе.
С одной стороны, почти все уверены в наступлении перемен, находятся в волнительном ожидании больших событий. Но при этом никто, включая, похоже, самих творцов политики, не способен даже приблизительно очертить рамки ближайших процессов, спрогнозировать результаты осенних выборов, угадать всего лишь на год вперед имена или хотя бы политические позиции политических лидеров.
Все это при том, что и в России, и на Украине и в Белоруссии есть вполне квалифицированные политические аналитики, методично просчитывающие для своих клиентов или патронов все факторы и нюансы. В некотором смысле именно это полное знание всех обо всех и является одной из главных причин нынешнего предкризисного состояния. Никто из сильных игроков не хочет проигрывать и вкладывает ресурсы в поддержание статус-кво, в разрушение интриг и инициатив других сильных игроков. Однако бесконечно такой сюрпляс продолжаться не может, и в какой-то момент нервы у самых неуверенных в себе участников дрогнут, и весь балансирующий на месте пелетон рванет к быстротечному финишу.
Вопрос, можно ли все-таки предсказать момент такого срыва, а также вероятных победителей финишного спурта? И как это сделать, если все сильные игроки друг друга сторожат и не дают реализовать друг другу ни один из значимых внутренних или внешних факторов. Получается та самая взаимная компенсация мощных факторов с практически нулевой равнодействующей, которая дает возможность реализоваться пусть не самому мощному, но неучтенному системой фактору. В современной философии такой момент перехода системы в новое состояние вследствие малых воздействий называется «точкой бифуркации».
И все же, как бы нам попытаться настроить новый фокус восприятия ситуации так, чтобы увидеть эти новые факторы и спрогнозировать развитие ситуации?
Ломка стереотипов
Чтобы перенастроить фокус восприятия ситуации, нам придется приложить определенное усилие над собой. Вернуть степени свободы для крепко приржавевшего за 16 лет «верньера настройки». Дело в том, что мы всегда воспринимаем ситуацию через определенные достаточно жесткие стереотипы. Более того, в политике и практической политологии наличие таких общеобязательных стереотипов восприятия и действия просто обязательно, иначе политическая система просто не сможет работать. Хотя бы потому, что функцией политической элиты является разрешение постоянно возникающих неопределенностей. Именно поэтому политическая сфера подвержена регулярным кризисам, в ходе которых происходит ломка стереотипов и формирование новых, определяющих течение политики на очередном этапе развития.
Таким образом, в отличие от большинства политологов мы должны посмотреть на возникшую ситуацию со стороны. Для политологов предметом исследования являются конкретные политические отношения и противоречия, которые оказалось невозможно разрешить в рамках существующих стереотипов. А для нас исходной точкой исследования является сам кризис практической политологии. При этом необходимо обнаружить обще принятые стереотипы, которые на деле перестали работать.
Характерно, что кризис практической политологии происходит одновременно в трех или даже четырех государствах, составляющих центральное ядро постсоветского пространства - Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан. Такое совпадение должно, по идее, наводить практикующих политологов на определенные мысли. Но почему-то не наводит. Найти в любой из четырех стран аналитические публикации, в которых прослеживались бы взаимозависимость политических процессов в соседних странах практически невозможно.
Если похожие рассуждения и встречаются, то только в контексте отживших постсоветских стереотипов противостояния «руки Москвы» и «агентов Запада». То есть политическое взаимодействие между ведущими странами СНГ даже не мыслится без участия западных центров силы, прежде всего США. Даже создание так называемого «союзного государства» политически мотивировалось противодействием экспансии Запада на постсоветском пространстве и служило формой для разграничения сфер влияния Запада и постсоветской России в Восточной Европе.
Такое восприятие ситуации на постсоветском пространстве характерно не только для политологов, унаследовавших обломки советских политических стереотипов, но и в еще большей степени для наследников антисоветских стереотипов, как либеральных, так и национально ориентированных. Любое рассуждение о взаимозависимости и общей судьбе народов России и соседних, «братских» стран вызывает в этой бурно размножившейся околополитической среде резкое неприятие и противодействие.
Таким образом, можно говорить об общем стереотипе восприятия политической действительности, характерном для всей политической сферы стран бывшего СССР, как в постсоветских, так и в постантисоветских течениях «политической мысли». Речь идет о последствиях родовой травмы «новых независимых государств», сформировавшихся на обломках Советского Союза.
Для советской политической элиты основным внешним контекстом было противостояние с Западом. Даже отношения с развивающимися странами, в том числе с соседями, рассматривались сквозь призму этого идеологизированного стереотипа. Практические действия, исходящие из ложного стереотипа, такие как афганская война неминуемо вели к краху политической системы и ломке стереотипов.
Однако сломать стереотипы оказалось более сложным делом, чем сломать систему и даже демонтировать огромную империю. Постсоветская политическая элита в России и всех постсоветских странах по-прежнему понимает внешний фактор политики исключительно по-советски - лишь как отношения с Западом. При этом для элиты всех бывших союзных республик отношения с Кремлем также были решающим внешним фактором, но строились они также в контексте противостояния с Западом.
Сегодня обломки советских политических стереотипов сохранились, где-то - как в Белоруссии и непризнанных республиках - в прежнем виде, где-то частично или полностью поменяв знаки. Так в Грузии, больше других экономически и политически потерявшей от распада Союза, поменяли все знаки отношений - с Кремлем на «минус», с Западом - на «плюс». Но сам советский политический стереотип, предельно идеологизированный, и вдобавок вывернутый наизнанку, сохранился.
В Казахстане по-восточному мудро решили воспринимать все отношения со знаком «плюс», а там как сложится. Но наиболее запутанная ситуация сложилась на Украине, где в политической сфере возникла целая «мозаика» из постсоветских осколков разных знаков ориентации. Поэтому именно на Украине постсоветские политические стереотипы подвергаются испытанию в реальном и очень динамичном внутриполитическом процессе. В то время как для остальных постсоветских стран - это всего лишь рамка не столь быстрых внешнеполитических процессов.
Тем не менее, даже в более стабильных постсоветских странах попытка использовать устаревшие стереотипы для решения внутриполитических задач закономерно приводит к острым кризисам и существенным потерям. Как это было недавно в Эстонии.
Несработавший внешний фактор
Нужно признать, что вышеописанные постсоветские стереотипы, в целом игнорирующие горизонтальные взаимосвязи между элитами бывших союзных республик, имели достаточно мощную подпитку. Внешнеполитический контекст, хотя и омрачался бомбардировками Белграда и атакой на нью-йоркские башни, но вплоть до начала войны в Ираке вроде бы подтверждал внутренние ощущения постсоветской элиты. Запад вроде бы вышел победителем из «холодной войны» и имел право напрямую, без оглядки на Кремль, выстраивать отношения со всеми союзными республиками. Российская политическая элита не только не сопротивлялась экспансии Запада, но и была лидером в соревновании на звание лучшего ученика по демократии и либеральным ценностям.
Однако одно дело планы и прожекты, диктуемые стереотипами времен «Холодной войны», и совсем другое - реальные действия, ограниченные ресурсами и внутренними противоречиями. Оказалось, во-первых, что у США и Европы разные цели и задачи. А во-вторых, что ни у тех, ни у других нет свободных ресурсов даже для завершения экспансии в Юго-Восточной Европе. При том, что приходится справляться с одновременным кризисом на Ближнем Востоке, угрожающим поставкам энергоресурсов. А также с растущей конкуренцией за ресурсы со стороны экономик Китая и Индии, при растущей же взаимозависимости от экспорта капиталов и импорта дешевых товаров и услуг.
Моментом истины для постсоветских элит стал политический кризис на Украине в конце 2004 года, когда постсоветские стереотипы украинской элиты так или иначе сработали в пользу прозападного кандидата Ющенко. В первой половине 2005 года прозападные силы на Украине имели полный «карт-бланш» и могли выполнить любое указание из Вашингтона или Брюсселя, буде у Запада вдруг обнаружился какой-либо реальный интерес к Украине.
Однако вскоре обнаружилось, что весь интерес к Украине ограничивается исключительно уже полученными пропагандистскими дивидендами в рамках укрепления стереотипов, унаследованных от «холодной войны». Запад продемонстрировал всему остальному миру мощь своей информационной машины и силу политического влияния, и на этом вполне удовлетворился. Вместо хотя бы захудалого «плана Маршалла» для Украины дело ограничились опять же пропагандистским давлением на Россию, чтобы та своими ресурсами поддерживала прозападный режим в Киеве. Такого мощного удара по постсоветским стереотипам политических элит явно не ожидали во всем СНГ, да и в Восточной Европе тоже.
Выяснилось, что Запад не так уж и могуч, а однополярный мир вокруг сияющего на холме заокеанского града - не более чем политический миф. Самым надежным практическим доказательством ограниченности ресурсов Запада и его не готовности взять на себя бремя лидерства на постсоветском пространстве становится резкое падение популярности «оранжевых» на самой Украине, и в соседних странах. Лидеры прозападных движений Ющенко и Тимошенко на глазах превращаются в анекдотические, фольклорные персонажи.
Однако, возникший в результате политический дисбаланс также должен быть преодолен. А идеологической основы, других стереотипов, кроме постсоветских, у украинских политиков не было и пока что нет. Внешние игроки - и Запад, и Россия - также отступились от активного участия в украинских делах, поскольку понимают, что прежние механизмы влияния не работают, а новых пока нет. Поэтому все ограничивается дежурными визитами и стереотипными, выхолощенными совместными мероприятиями.
Сами же украинские политики вынуждены в этих условиях строго блюсти политический баланс и централизовать политический контроль, чтобы быть готовыми к любым поворотам со стороны внешних сил. Первым шагом к централизации стали парламентские выборы 2006 года, когда крупные игроки общими усилиями «перекрыли кислород» всем малым партиям, поделив сферы влияния. Следующим шагом стало создание широкой коалиции, в которую кроме «антикризисной» парламентской коалиции де факто вошел и Ющенко с «Нашей Украиной». Апрельский кризис в этом году - это уже начало рождения новой, еще более централизованной политической системы. Но об этом чуть ниже.
Если отступить от украинских событий и взять более широкую перспективу, то окажется, что и практически все соседние страны - Белоруссия, Молдавия, Казахстан, находятся в схожем положении. Здесь тоже прежний внешний контекст не работает - ни Россия, ни Запад не готовы, да и не способны изменить статус-кво, а внутренние факторы также давно изучены и работают только на поддержание баланса. Да и в отношении самой России Запад фактически расписался в полном бессилии повлиять на вектор развития ситуации, а постсоветские стереотипы подталкивают Кремль к имитации противостояния с Западом, чтобы централизовать контроль и консолидировать элиту перед тем как ступить на неизведанные пути, требующие поиска новых политических методов и политологических подходов.
(см. окончание статьи)