Об отношениях братских народов
Оригинал взят у a_grabenich в Об отношениях братских народов
И опять-таки - помню я.
Как всю дорогу, начиная с 90-х годов, среди моих соотечественников было принято с необычайным скепсисом - в диапазоне от легкого игривого юмора до заученного сарказма - реагировать на любые обсуждения украинской государственности, украинской идентичности. Украина в глазах многих и многих была «ненастоящим» государством, от которого как-то ничего не ожидалось, - кроме мелких пакостей, вроде непоняток с «нашим» газом, нелепого желания говорить и писать на на-самом-деле-несуществующем языке и тяги к именованию улиц в честь известных фашистов Мазепы и Бандеры.
Я говорю не о широких народных массах, а о вполне культурных людях, выступающих с публичными речами по вопросам политики, культуры, общественного благоустройства. Они делали подобные замечания вскользь, зачастую вполне беззлобно, но по содержанию их замечания мало отличались от одиозных речей какого-нибудь контр-адмирала в отставке Ковшаря. (Университетская приятельница жены, охотно встретившаяся с ней после нескольких лет разлуки поболтать о том о сем, когда речь случайно зашла об Украине доверительно сказала: слушай, ну мы же филологи, ну мы же понимаем, что никакого украинского языка не существует.) Эти миазмы имперского невежества расползались по умам, укрепляли самодовольного постсоветского обывателя в его уверенности, что сама идея Украины - это «бред» и «дурдом», который можно терпеть только до тех пор, пока он не причиняет никаких неудобств. А эта уверенность удачно вписывалась в общую систему раздраженных реакций на всё, что так или иначе выбивается из привычного течения жизни.
Жили бок о бок с юго-западным соседом, поглядывая на него иронически. Не хотели видеть, что ему, соседу, как-то удалось обойтись без силовой разборки в верхах и крови на улицах. Без вооруженных конфликтов внутри страны. Что он, этот сосед, при всех - громадных - издержках становления молодого государства, живет по законам демократии, и там, у них, по-прежнему неизвестно, кто станет президентом и какая партия возьмет верх. Не хотели видеть, а скорее, наоборот, видели в этом слабость. Выборы эти их, ага. Неизвестность каждый раз. Вредно для бизнеса.
Почему так относились тайные или явные империалисты и антидемократы, понятно. А почему либералы и западники? А тоже понятно. Потому что с самого начала отказались от сложной и мучительной задачи выращивания новой, постимперской государственности, новой идентичности. Где жили, там и живем. Только начальство у нас теперь нормальное, за перепечатку Мандельштама с работы не гонит, снабжает получше. Ну, и насчет политических свобод... ага, это, программа «Куклы». Да. А смешные украинцы пытались. Отчасти потому, что реализовывали вековую мечту. А мы жили в бывшей империи и то радовались, то огорчались, что у нас больше нет того грозного величия.
В начале 2000-х годов у этих забавников случилась оранжевая революция, а западно-ориентированные граждане в России как раз переживали болезненное осознание того, что приличное начальство бесповоротно ушло, а с неприличным надо что-то делать. А забавники делали, и как мы - сначала с недоверием, а потом с возрастающим изумлением - обнаружили, вполне успешно. Легко было тем из нас, кто сразу понял, что дело в происках Вашингтона и Брюсселя. Остальным было трудно. Пришлось признать, что забавники кое-чего достигли. С тех пор мы учились приглядываться к украинскому опыту. Однако к тому времени наша власть уже окрепла, взошла на нефтегазовых дрожжах и научилась таким штукам... Впрочем, passons.
Так вот, я сейчас не об украинцах. Я о нас. Я повторяю: много лет мы посмеивались над Украиной. Над учеными, занятыми поисками древних укров. Над смешной и нелепой «мовой». Над потешными разборками в Раде и над дурацкими попытками украинизировать Крым и Одессу. Над таможенными декларациями, которые, вишь ты, надо заполнять на подъезде к Белгороду (или где там?). Нет, не надо. Это не было доброй насмешкой Вилларибы над Виллабаджой. Это было высокомерной насмешкой тупого и злобного обывателя, утратившего империю, над теми, кто посмел поверить в жизнь вне и после империи. То есть как это? Чё это за государство? Чё это за язык? Чё это за претензии?.. Украинофобия пронизала наше общество по всему профилю. Она оказалась оборотной стороной нашей собственной гибели и сдачи.
А теперь начинается следующая эпоха. И каждый, кто скажет мне прекратить толочь воду в ступе, будет, конечно же, тысячу раз прав. Но не сказать я тоже не мог.
И опять-таки - помню я.
Как всю дорогу, начиная с 90-х годов, среди моих соотечественников было принято с необычайным скепсисом - в диапазоне от легкого игривого юмора до заученного сарказма - реагировать на любые обсуждения украинской государственности, украинской идентичности. Украина в глазах многих и многих была «ненастоящим» государством, от которого как-то ничего не ожидалось, - кроме мелких пакостей, вроде непоняток с «нашим» газом, нелепого желания говорить и писать на на-самом-деле-несуществующем языке и тяги к именованию улиц в честь известных фашистов Мазепы и Бандеры.
Я говорю не о широких народных массах, а о вполне культурных людях, выступающих с публичными речами по вопросам политики, культуры, общественного благоустройства. Они делали подобные замечания вскользь, зачастую вполне беззлобно, но по содержанию их замечания мало отличались от одиозных речей какого-нибудь контр-адмирала в отставке Ковшаря. (Университетская приятельница жены, охотно встретившаяся с ней после нескольких лет разлуки поболтать о том о сем, когда речь случайно зашла об Украине доверительно сказала: слушай, ну мы же филологи, ну мы же понимаем, что никакого украинского языка не существует.) Эти миазмы имперского невежества расползались по умам, укрепляли самодовольного постсоветского обывателя в его уверенности, что сама идея Украины - это «бред» и «дурдом», который можно терпеть только до тех пор, пока он не причиняет никаких неудобств. А эта уверенность удачно вписывалась в общую систему раздраженных реакций на всё, что так или иначе выбивается из привычного течения жизни.
Жили бок о бок с юго-западным соседом, поглядывая на него иронически. Не хотели видеть, что ему, соседу, как-то удалось обойтись без силовой разборки в верхах и крови на улицах. Без вооруженных конфликтов внутри страны. Что он, этот сосед, при всех - громадных - издержках становления молодого государства, живет по законам демократии, и там, у них, по-прежнему неизвестно, кто станет президентом и какая партия возьмет верх. Не хотели видеть, а скорее, наоборот, видели в этом слабость. Выборы эти их, ага. Неизвестность каждый раз. Вредно для бизнеса.
Почему так относились тайные или явные империалисты и антидемократы, понятно. А почему либералы и западники? А тоже понятно. Потому что с самого начала отказались от сложной и мучительной задачи выращивания новой, постимперской государственности, новой идентичности. Где жили, там и живем. Только начальство у нас теперь нормальное, за перепечатку Мандельштама с работы не гонит, снабжает получше. Ну, и насчет политических свобод... ага, это, программа «Куклы». Да. А смешные украинцы пытались. Отчасти потому, что реализовывали вековую мечту. А мы жили в бывшей империи и то радовались, то огорчались, что у нас больше нет того грозного величия.
В начале 2000-х годов у этих забавников случилась оранжевая революция, а западно-ориентированные граждане в России как раз переживали болезненное осознание того, что приличное начальство бесповоротно ушло, а с неприличным надо что-то делать. А забавники делали, и как мы - сначала с недоверием, а потом с возрастающим изумлением - обнаружили, вполне успешно. Легко было тем из нас, кто сразу понял, что дело в происках Вашингтона и Брюсселя. Остальным было трудно. Пришлось признать, что забавники кое-чего достигли. С тех пор мы учились приглядываться к украинскому опыту. Однако к тому времени наша власть уже окрепла, взошла на нефтегазовых дрожжах и научилась таким штукам... Впрочем, passons.
Так вот, я сейчас не об украинцах. Я о нас. Я повторяю: много лет мы посмеивались над Украиной. Над учеными, занятыми поисками древних укров. Над смешной и нелепой «мовой». Над потешными разборками в Раде и над дурацкими попытками украинизировать Крым и Одессу. Над таможенными декларациями, которые, вишь ты, надо заполнять на подъезде к Белгороду (или где там?). Нет, не надо. Это не было доброй насмешкой Вилларибы над Виллабаджой. Это было высокомерной насмешкой тупого и злобного обывателя, утратившего империю, над теми, кто посмел поверить в жизнь вне и после империи. То есть как это? Чё это за государство? Чё это за язык? Чё это за претензии?.. Украинофобия пронизала наше общество по всему профилю. Она оказалась оборотной стороной нашей собственной гибели и сдачи.
А теперь начинается следующая эпоха. И каждый, кто скажет мне прекратить толочь воду в ступе, будет, конечно же, тысячу раз прав. Но не сказать я тоже не мог.