Истина, правда и ложь в учении ранних шиваитов (наблюдения)
Продолжаю исследовать тему аскетических самоограничений-ям в понимании комментаторской традиции шиваитов-пашупатов. Как трактуется в комментрии Каундиньи „правдивость“ (satya)? tathā satyaṃ tantre siddham. tac ca dvividham, tad yathā paridṛṣṭārthabhūtārthaṃ vacanaṃ vāksatyaṃ ceti. „Правдивость установлена в (нашем) учении следующим образом; она же бывает двух видов, как то: высказывание, содержание которого представляет из себя всесторонне понятый предмет, а также правдивость (самой) речи“. Если парафразировать первую немного громоздко звучащую фразу, получается, что имеется в виду объективная истинность высказываний. Аскет-пашупат должен в своей речи передавать только то, что достоверно познал (досл. "всесторонне рассмотрел") сам. Иначе говоря, я могу рассказывать другим, как пройти в какое-либо место, только лишь если я сам достоверно узнал это по собственному опыту, прошёл этот путь сам.
Тут можно было бы возразить: но это ведь ничто иное, как субъективный взгляд, однако с претензией на объективность акта познания! Видимо, имеется в виду, что познание какого-либо предмета или вещи (в идеальном смысле) посредством инструментов достоверного познания (праман: чувственного познания, умозаключения и авторитетных суждений авторитетных источников, (/и ...)) не может не быть объективно истинным.
Второй аспект: здесь акцент уже не на объективной истине (передаваемом содержании) высказывания, но на интенции говорящего, поэтому этот вид правдивости называется "vāksatya", "правдивость (в) речи". Оба этих аспекта вполне понятны сами по себе всякому современному читателю.
Дальше уже интереснее. В комментарии говорится, что даже ложь, произносимая с интенцией сострадания к любого рода (sarva) живым существам, "ведёт в небо", то есть является спасительной, а разрушительная для хороших людей правда таковой не является. В качестве иллюстрации комментатор приводит следующую искажённо дошедшую до нас строфу, сочинённую размером упаджати:
gobrāhmaṇārthe 'vacanaṃ himasti / (?)
na strīṣu rājan na vivāhakāle /
prāṇātyaye sarvadhanāpahāre /
pañcānṛtāny āhur apātakāni //
Первый стих (пада) этой строфы в таком виде не имеет смысла, то есть это случай textual corruption (порчи дошедшего до нас рукописного текста), каковых случаев в изданном тексте editio princeps очень немало. Минору Хара в своей диссертации даёт эмендацию: + gobrāhmaṇārthe ’nṛtaṃ na hinasti (стр. 197, сноска 3). Это гипотетическое исправление подходит по смыслу, но, к сожалению, не по стихотворному размеру.
Этот не совсем достоверный вариант текста можно было бы перевести следующим образом:
"Ложь не вредит в случае пользы для коров и брахманов, а также в случае (?) женщин (/или: обращённая к женщинам ?), как и (сказанная) во время женитьбы, при (опасности) потери жизни и лишения всего имущества; говорят, что все эти пять видов лжи не ведут к падению [т. е. к извержению из социальной системы]".
Далее комментатор приводит строфу из Манусмрити (известных более широкой русскоязычной публике как "Законы Ману"):
satyaṃ brūyāt priyaṃ brūyān /
na brūyāt satyam apriyam /
priyaṃ ca nānṛtaṃ brūyād /
eṣa dharmaḥ sanātanaḥ //
„Следует говорить правду, если она приятна;
не следует говорить правду, коль скоро она неприятна;
приятную же ложь говорить не следует:
это есть извечный Закон“.
Далее следует нечто довольно непросто постижимое:
teṣām eva bhūtānāṃ hitam anṛtam api satyam āpadyate; evam ihāpy asmākaṃ svaśāstroktaṃ bhāṣatām anṛtam api satyam āpadyate. „ Также и ложь/ неправда, полезная для этих живых существ, становится правдой. Подобным же образом здесь (на Земле) также и ложь/неправда излагающих (bhāṣatām) для нас то, что было сказано в их учении, становится правдой“.
Моя объяснение этого высказывания комментатора: пашупаты рассматривают всякие иные шастры (учения, системы знания) как принципиально неистинные. Это понятно. Однако когда адепты этих учений излагают, комментируют "для нас", то есть для пашупатов эти свои (sva-) ложные учения, их "ложь делается истиной". Иначе говоря, адепт-пашупат, согласно воззрению авторитетного комментатора, способен воспринимать даже в неистинном (с его точки зрения) аспект истинности (?). Из текста понятно, что именно хотел сказать комментатор, но непонятно, "как именно" это происходит. Перед нами образчик религиозного текста, "понимание" предмета которого требует иррационального прыжка веры, которой у современного исследователя по определению быть не может (даже если он вдруг вообразит себя пашупатом). Увы, спросить не у кого, так как никаких "носителей традиции", подлинных пашупатов давно уже нет. Да и вряд ли они бы сказали нам, даже будучи спрошенными.
Альтернативный вариант перевода и понимания данного высказывания, который синтаксически также представляется возможным, однако даёт совершенно другую картину:
"Подобным же образом здесь (на Земле) наша ложь/неправда, коль скоро мы излагаем/ истолковываем то, что было сказано в нашем собственном учении, становится правдой".
Неясно, имеется ли в виду сознательная ложь пашупатов, когда они рассказывают о своём учении людям внешним, непашупатам, намеренно нечто скрывая: так сказать, disciplina arcani? Или ненамеренное ошибочное истолкование своей шастры адептами учения? Скорее первое.
Возможно, какие-то более конкретные идеи появятся при дальнейшем исследовании этих скупых сохранившихся текстовых свидетельств. У немногих исследователей пашупатов я пока (!) ничего конкретного на эту тему не находил (прежде всего у японского проф. Минору Хара, а также у голландцев Ханса Баккера и Бисхопа).
[Здесь я предвижу начало для очередного предказуемого холивара сторонников всего "ведического" (хотя как раз к Ведам - даже в самом широком смысле - всё это не имеет отношения), а также разного рода самозваных "практиков", "верующих в Лорда нашего Шиву" и апологетов индуистской sola fide. Однако, как сказал ещё мимансак 8-го века (?), комментатор трактатов Кумарилы Бхатта Умбека: tān prati naiṣa yatnaḥ - "Данное усилие (предпринято) не для них".]
