Антисемитский шабаш в ЦДЛ.
18 января 1990 года в московском Центральном доме литераторов произошло событие, в сознании современников и в медийном отражении ставшее кульминацией противостояния либералов-западников и почвенников-националистов в позднем СССР.
Собрание («День свободного микрофона») Ассоциации писателей в поддержку перестройки «Апрель» было с применением силы сорвано участниками националистического движения «Память».
Происходившее в ЦДЛ было снято на видеокамеру переводчицей Стеллой Иосифовной Алениковой (1916-1992), 23 января показано по Центральному телевидению в программе «Взгляд» и с помощью журналиста Андрея Мальгина передано на Ленинградское телевидение, чей сюжет, продемонстрированный в программе Сергея Шолохова «Тихий дом», можно посмотреть тут: https://www.youtube.com/watch?v=oPcHCQ141Nk .
24 мая-12 октября 1990 года в Москве прошел судебный процесс над участниками погрома в ЦДЛ. Его организатор Константин Смирнов-Осташвили, руководитель одного из ответвлений «Памяти», арестованный летом 1990 года, был осужден к двум годам колонии усиленного режима по чрезвычайно редко применявшейся статье 74 УК РСФСР («Нарушение равноправия граждан по признаку расы, национальности или отношения к религии») и покончил с собой в колонии в 1991 году. Инцидент 18 января стал для «Памяти» высшей точкой медийного внимания и одновременно переломным моментом, после которого движение стремительно маргинализуется.
Фотография:
Центральный дом литераторов (ЦДЛ). 18 января 1990 года. 18 час. 40 мин. - 19 час. 10 мин. Общество «Память» выступило против членов общества «Апрель» (писатели в поддержку перестройки).
Автор: Дубнов А. / Огонек / Коммерсантъ
Комментарий Аркадия Дубнова:
... Это одно из сделанных мной в тот вечер фото, опубликованных тогда в «Огоньке». С покойным ныне журналистом Марком Дейчем мы пришли в ЦДЛ на вечер к друзьям-писателям из «Апреля» и я оказался, кажется, единственным, у кого был с собой фотоаппарат...
Зрелище было невыносимо мерзкое, шпана из подворотни «гуляла по буфету», было полное ощущение, особенно у пожилых и помнивших времена гиблые, что так начинается еврейский погром. Не знаю, я их уже не застал, а антисемитская паранойя Сталина была свёрнута в 1953-м, когда мне не было и 4-х лет
Сейчас мало кто помнит, что шабаш в писательском доме практически совпал по времени с жутким кровопролитием в Баку 20 января 1990 года, когда туда были введены советские войска , для подавления, как было объявлено, армянских погромов.
Все это вместе имело, как сейчас говорят, кумулятивный эффект и привело к взрывному росту панических настроений среди советских евреев и началу беспредецентной по масштабу волны их отъезда из СССР.
Слухи о том что вот-вот развернутся настоящие погромы, разносились так быстро, как будто уже существовал интернет.
Считается, что в тот год количество репатриантов в Израиль достигло около миллиона человек.
Для евреев в СССР то время не было счастливым...
С другой стороны, говорили им те, кто хотел бы уехать, но не мог, - вам было куда бежать...
Источник: https://openuni.io/course/2/lesson/31/material/241/
=======================================
Андрей Мальгин:
18 января 1990 года мирное течение собрания перестроечных писателей "Апрель" в Центральном доме литераторов было прервано: несколько десятков странных людей стали орать в мегафон: "Жиды! Убирайтесь в свой Израиль!" И так далее. Сколько им ни предлагалось (в милой интеллигентной манере) убираться с этого собрания самим, они не соглашались: "Это наша русская земля. Где хотим, там и сидим". Люди пришли с плакатами: «Долой сионизм!», «Апрель! Кто ваш спонсор?», «А.Н.Яковлев! Москва - не Тель-Авив, Верховный Совет - не кнессет, КПСС - не херут!», «Демократия - для народа, сионизм - вне закона!», «Друзьям Израиля - не место в Верховном Совете СССР!» Некий люберецкий журналист Евгений Луговой стал кричать: «Сегодня мы пришли с плакатом, а завтра - с автоматом!» Но больше всех орал благим матом невысокий лысый человечек, получивший после этого события известность: Константин Осташвили, наладчик электронного оборудования по роду занятий. Потом участники акции, продолжая глушить присутствующих мегафоном, вышли на сцену, заломили назад руку Окуджаве, сняли с носа и разбили очки писателю Курчаткину. Застигнутые врасплох писатели пытались вызвать милицию - милиция не шла. Пришлось сворачиваться.
Рядом со мной сидела старушка и трясущимися руками снимала происходящее на примитивную видеокамеру. Я выпросил у нее кассету и в тот же вечер поехал в Питер, где на Ленинградском телевидении существовала свободолюбивая передача "Пятое колесо". Вот этот сюжет (извиняюсь за качество). В "Новости" на других каналах происшествие, конечно не попало. Уголовное дело было возбуждено спустя несколько месяцев. Выяснилось, что базой общества "Память" была Марфо-Мариинская обитель.
Организатора акции В.К. Смирнова-Осташвили 12 октября 1990 года приговорили к двум годам лишения свободы. К первомайским праздникам 1991 года Осташвили за примерное поведение намеревались освободить досрочно, но за несколько дней до этого, 26 апреля 1991 года, его нашли повешенным на простыне в раздевалке производственной зоны исправительно-трудовой колонии г. Твери.
https://avmalgin.livejournal.com/3204751.html
==================
Виктория Вебер:
Конечно, собрания, которые проводили писатели-демократы в Центральном доме литераторов, привлекали к себе не только просветленное общественное внимание. «Апрель» с момента его создания, с весны 1989 года, вместе с демократической прессой стал объектом травли и яростных нападок со стороны русских «патриотов» неосталинистов - куняевцев, прохановцев, беловцев...
В те годы в ЦДЛ действовал строгий пропускной режим, но 18 января 1990 года на собрание «Апреля» прошли «патриоты» - боевики объединения «Память». Как выяснится позднее, один из лидеров этой радикальной экстремистской части «Памяти» К.Смирнов-Осташвили работал в организации под идеологическим руководством Станислава Куняева, являлся основателем и руководителем Клуба друзей журнала «Наш современник», редактируемого С.Куняевым и в год погрома в ЦДЛ. Осташвили был также членом «патриотического» объединения "Отечество", возглавляемого историком Аполлоном Кузьминым, и членом редколлегии журнала «Наш современник». Провокаторы «Памяти» проникли в здание ЦДЛ, как считали впоследствии участники инцидента, при покровительстве партийного руководства и милиции.
Демократический «Апрель» настаивал на том, чтобы на его мероприятия в ЦДЛ, в том числе на «Свободный микрофон», вход был свободным, но этот вопрос всегда был предметом трений между «Апрелем» и администрацией ЦДЛ. Однако 18 января 1990 г. в здание почему-то пускали всех и в ЦДЛ ворвались несколько десятков провокаторов куняевского крыла «Памяти» с заранее заготовленными плакатами антисемитского содержания: «Долой сионизм!», «А.Н. Яковлев! Москва - не Тель-Авив, Верховный Совет - не Кнессет, КПСС - не Херут!», «Друзьям Израиля не место в Верховном Совете СССР!», «Демократия - для народа, сионизм - вне закона!», «Апрель! Кто ваш спонсор?».
Стараясь сорвать собрание «Апреля», нацисты выкрикивали: «Жиды пархатые! Убирайтесь в ваш Израиль!» и заявляли о готовящихся еврейских погромах.
Литературный критик Наталья Иванова потребовала, чтобы фашисты ушли. Люберецкий журналист Евгений Луговой выкрикнул: «Сегодня мы пришли с плакатом, а завтра - с автоматом!». Свидетель инцидента Юрий Щекочихин, позднее говорил что «Память» грозила прийти в ЦДЛ в День печати 5 мая с автоматами.
Радикалы «Памяти» устроили драку, во время которой они не пощадили даже фронтовика, поэта, всенародно любимого автора и исполнителя своих песен Булата Окуджаву. Ему завернули за спину руку, и хотя обычно в ЦДЛ было полным-полно милиции, на этот раз её как ветром сдуло. Когда же стражей порядка разыскали, они и не пытались задержать хулиганов. А зачинщика беспорядков, большого друга куняевского «Нашего современника» К.Осташвили, вывели из здания и отпустили. Это потом, через полгода, его арестуют и окажется, что, оболваненный куняевской пропагандой, он не вполне отдавал себе отчет в своих делах, и в тех демократических процессах, которые начинались в стране, и раскается, а перед самым выходом на свободу после двухлетнего срока заключения его вдруг найдут повешенным…
А в январе 1990 впервые в СССР люди честно заговорили о русском фашизме. Через 4 дня после дебоша «Памяти» в ЦДЛ, 23 января, в самой популярной в те годы программе «Взгляд», телезрителям показали кадры, снятые в тот вечер в ЦДЛ Стеллой Алейниковой-Волькенштейн. Во время обсуждения увиденного избитый в ЦДЛ писатель Анатолий Курчаткин сказал, что происходит страшная вещь: мы имеем дело с той разновидностью национального сознания, которую можно назвать словом „черный национализм“. А еще один свидетель погрома в ЦДЛ, писатель Александр Рекемчук выразился более жестко и прямолинейно: «Мы давно и, пожалуй, напрасно прибегаем к эвфемизмам, говоря об этом явлении. Мы явно избегаем произносить слово «фашизм». Вот почему мы предпочитаем говорить обиняками. Но нужно называть вещи своими именами: это движение политическое, фашистское». Позднее Рекемчук вспоминал, как его по телефону поддержал Юрий Нагибин: «Ты сказал то, что надо было сказать давно».
http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&id=5808&in=view
http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=5808
=================
Дополнение Аллы Гербер:
Дорогой неизвестный мне Гоша! Вы споашиваете , что там было тридцать лет назад в Доме литерторов? Вам ответил пвтор пуюликации Эдурд Глезин- антисемитский шабаш Он нашел старые видео кадры и показал их здесь Смотрите! Дальше много нетоностей- о трех наиболее важных, хочу сказать, как самый непосредственный свидетель Погромщики прошли в зал с помощью истинно, как они себя, называют русских писатлей Их было, как позже выяснилось, семьдесят Членов Апреля( я выдавала клубные карточки ) около 400 когда началось то безумие, которое вы видите , в видео записи, писатели .... побежали Ге мы вышвырнули этих подогков из зала, а фактически они О том что 5 мая будут массовые погромы прохрипел , дыхнув пьяным перегаром лично мне-« А тебя, жидовка, я задушу в собствееной постеле 5 Мая» После милиции , где мы ничего не добились, я рассказала об угрозе журналисту Юре Щикотихину, тн, не называя мое тмя в своей программ по Т В .... тогда и началась массовая эмиграция нвреев из Росссии А сам процесс и правда начался только через несколько месяцев- собска лает ,,, говорили мне одни писатели Другие честно признавались- опасно Памятью своей погибшей в Одесс е бабушки , двух братиков и двух тетушек Я поклялась- процесс будет Виесте с писателем Игорем Минуткой мы , в конце концов дрбились возбуждения уголовного дела и первый и последний процесс над погромщиком состоялся.
=============
Из книги «А жизнь была прекрасная»:
Алла Гербер: …И еще одно значимое событие случилось 18 января 1990 года. Члены независимой писательской организации «Апрель» - человек шестьсот - собрались в Большом зале на клубное заседание. И сюда, тем же путем, каким когда-то я проникла на фильм «Восемь с половиной», кто-то из отечественных русофилов провел человек семьдесят фашистов. И они, во главе с неким Осташвили, ворвались в зрительный зал с антисемитскими выкриками.
Там началась страшная потасовка.
И тогда мы - человек двадцать - встали на лестнице со словами: «Куда мы бежим? Это наш дом! Это они должны бежать, а мы - остаться!»
В наш адрес последовали угрозы. Потом подоспела милиция, началось разбирательство. Я тогда давала бесчисленные интервью в прессе и поклялась: «Сделаю все, чтобы был процесс».
Елена Тришина: И был громкий процесс над Осташвили, после которого ты стала широко известна не только как публицист, писатель, но и как общественный деятель.
Подробный рассказ Аллы Гербер тут:
https://ed-glezin.livejournal.com/1496290.html
================
Из книги Лакер Уолтер: "Черная сотня. Происхождение русского фашизма".
Известность пришла к Смирнову-Осташвили после акции 18 января 1990 года, когда его сторонники пытались сорвать собрание либеральной писательской труппы «Апрель» в Центральном доме литераторов. Примерно тридцать - сорок хулиганов ворвались в зал, некоторое время терроризировали присутствующих, угрожая жуткими последствиями, и ушли, объявив, что они еще вернутся. У одного пожилого литератора разбили очки. Милиция, как обычно в таких случаях, прибыла с большим опозданием. Некоторых из нападавших впоследствии задержали, но после установления личности отпустили.
Об инциденте много писали, и вскоре обнаружилось, что это был не спонтанный взрыв чувств, а тщательно подготовленная акция. Писатели подали официальную жалобу, однако представитель КГБ по связям с прессой генерал Карабанов ответил, что не считает дело достойным рассмотрения в суде. Это еще более разгневало либеральных писателей, которые продолжали настаивать на разоблачении идеологических интриганов, стоявших за спиной Смирнова-Осташвили.
Со своей стороны, правые посмеивались над инцидентом: зачем-де создавать из мухи слона? В конце концов Смирнов-Осташвили - человек психически неустойчивый, ничего особенного, не произошло, никто не пострадал, другое дело - конфликты в Средней Азии и на Кавказе, где гибнут десятки людей. Распространялись даже слухи, что «Апрель» сам инсценировал инцидент. Либералы отвечали, что это проявление «обыкновенного русского фашизма» (Старовойтова) и если с самого начала не оказать ему сопротивления, он поднимет голову. Все фашистские движения начинали с «малых дел», говорили либералы, а не с «похода на Рим».
Собственный журнал Смирнова-Осташвили описью вал события так. Голодный рабочий (Смирнов-Осташвили) случайно зашел в ЦДЛ и страшно разгневался, увидев на столах горы деликатесов, которых нигде больше нельзя достать[336]. Позднее Смирнов-Осташвили приводил и другие объяснения; и вообще, он-де один из лучших московских полемистов и он еще покажет либералам - даже Евтушенко не сможет противостоять ему в споре больше трех минут. Наконец 24 июля 1990 года началось слушание дела Смирнова-Осташвили в московском суде. Процесс продолжался десять недель. Обвиняемый вел себя как человек самоуверенный, но весьма ограниченного интеллекта. Сначала он потребовал себе адвоката из Германии (любого адвоката, лишь бы из Германии!); затем начал утверждать, что только Курт Вальдхайм может понять его и Вальдхайма надлежит пригласить на заседание суда. Затем Смирнов-Осташвили бежал и через две недели был арестован в парикмахерской. Когда был оглашен приговор, он отказался признать его, заявив, что «Советский Союз - оккупированная страна»[337]. Процесс широко освещался в иностранной печати, так как оппоненты Смирнова-Осташвили, в том числе несколько писателей, почти ежедневно посещали зал суда, а его сторонники устраивали перед зданием суда демонстрации и раздавали свои издания. Это было идеальным местом для знакомства со взглядами крайне правых. На самом деле процесс не открыл ничего нового тем, кто изучал маргинальные группировки. Смирнов-Осташвили разъяснил свою позицию еще до начала процесса в нескольких длинных интервью: Васильев - марионетка и мошенник; время для дискуссий с либералами закончилось; его группа не собирается устраивать еврейские погромы, а только призывает отдать евреев под суд за преступления против русского народа[338].
Крайняя правая называла процесс фарсом, но не особенно поддерживала обвиняемого. Лишь одна из групп, отколовшаяся от «Памяти» (руководимая Александром Кулаковым и Свешниковым), послала к суду демонстрантов, выряженных в мундиры. Другие руководители крайней правой вели себя сдержанно: Смирнов-Осташвили стал явно неудобной фигурой. Как отмечала одна московская газета, не только лидеры «патриотов», но и рядовые члены «Памяти» чурались его, как «дьявола, попахивающего серой»[339]. Друзья Смирнова-Осташвили жаловались, что только газета «Памяти» в Новосибирске, а также «Ситуация», «Воскресение» и национал-большевики из «Молодой гвардии» поддержали его - прочая «патриотическая» пресса хранила молчание. Некоторые газеты («Ветеран, «Московский литератор») даже высказывали предположение, что он провокатор и, возможно, еврейского происхождения[340]. (Бабка Смирнова-Осташвили была Штолътенберг - эта фамилия немецкая, а не еврейская.) Два года заключения - такой приговор вынес суд 12 октября 1990 года. Смирнов-Осташвили был отправлен в лагерь; все думали, он выйдет на свободу через девять - двенадцать месяцев. Сам он хвастался, что под его влиянием весь лагерь, включая администрацию, через полгода обратится в «патриотизм». Однако 26 апреля 1991 года Смирнов-Осташвили повесился. Одни утверждали, что причина самоубийства - общая депрессия или же издевательства солагерников по поводу его якобы еврейского происхождения. Другие, как и предполагалось, доказывали, что это типичный случай «сионистского ритуального убийства», а убийцы - писатели из группы «Апрель»[341]. Ведь не случайно он умер в апреле… Сторонники Смирнова-Осташвили требовали от властей расследования. Оно было проведено, но результаты его не появились в печати. Таким образом, деятельность Смирнова-Осташвили, как и прочих активистов «Памяти», остается во многом загадкой. Смирнов-Осташвили нередко хвастал тесными связями с КГБ, но то же делали и другие руководители правых группировок; возможно, что он-то как раз блефовал. Если Смирнов-Осташвили и в самом деле был убит, вряд ли здесь замешана политика: этот неустойчивый человек явно принес своему делу больше вреда, чем пользы. Он был не козырной картой, а бременем для крайне правых.
https://public.wikireading.ru/31711
===============================
ОСТАШВИЛИ УМЕР. НО "ПАМЯТЬ" ЕГО ЖИВА.
Журнал "Коммерсантъ Власть" №18 от 29.04.1991
26 апреля погиб в неволе первый советский человек, осужденный за разжигание межнациональной розни - Константин Владимирович Смирнов-Осташвили. Он повесился на простыне в раздевалке отдела главного механика производственной зоны исправительно-трудовой колонии города Твери.
"Ъ" публикует репортаж своих корреспондентов ГЛЕБА ПЬЯНЫХ и ИГОРЯ СВИНАРЕНКО, побывавших в городе, где прошли последние дни самоубийцы, и на кладбище, где с умершим прощались родные и единомышленники.
В ЗДРАВОМ УМЕ И ТВЕРДОЙ ПАМЯТИ
За восемь дней до гибели Константин успел дать корреспонденту газеты "Вече
Твери" Михаилу Быстрову последнее в своей жизни интервью. Но через два дня
публиковать материал запретил. Объяснил, что политикой больше не
занимается, а публикация может повредить его досрочному освобождению.
Теперь Михаил Быстров счел возможным передать текст интервью в "Ъ".
Вначале беседы Константин пожаловался на засилье евреев. Сказал, что
находится в глубокой депрессии: "После ударов, нанесенных прессой, я сильно
пошатнулся".
В тверскую колонию он приехал из следственного изолятора досрочно по
собственному желанию, так как в камере СИЗО накурено и вообще условия
плохие. Осташвили заметил, что среди тверских тюремщиков евреев нет, но ему
не удалось выяснить, есть ли они среди заключенных. И в то же время
волновался за евреев - уедут из страны, и некому будет лечить его больную
жену.
В беседе с журналистом из "Веча Твери" он настаивал, что его бабушка с
фамилией Штольтенберг по национальности немка. Очень переживал - не сочтут
ли окружающие его самого евреем. Даже у корреспондента спрашивал, похож или
нет? Его часто замечали гуляющим в одиночестве по плацу, что у зеков
называется "гонка" (процесс, когда человек оценивает свою деятельность и ее
результаты). Константин сказал журналисту: "Сама форма митинговой борьбы
кажется мне теперь мишурой. Зря я кричал и не сдержался в ЦДЛ... Я
убедился, что путь общественной активности опасен. Евсеева убили, Невзорова
ранили, а меня посадили".
А в конце интервью посетовал: "Вы не задали мне главных вопросов -
восстановлены ли в СССР масонские ложи еврейского толка, существует ли
сионизм и сионистские боевики?"
Как рассказали корреспонденту "Ъ" в тверской милиции, отказавшись от старой
тактики борьбы, Константин сосредоточился на досрочном освобождении. 22
апреля он пошел на прием по личным вопросам к начальнику отдела по
исправительным делам (ОИД) УВД Тверской области Борису Фролову. Поделившись
с начальством, Константин спросил, не помешает ли его досрочному
освобождению шумиха в прессе. Фролов ответил, что не прислушивается к
общественному мнению, а действует строго по закону. Корреспонденту "Ъ"
сказал подробнее: Осташвили под досрочное сентябрьское освобождение
подходил по всем формальным признакам - в преступлении каялся, трудился
добросовестно, дисциплину не нарушал. Среди зеков он сначала пользовался
авторитетом, даже возглавлял в колонии благотворительный фонд помощи
заключенным. Но авторитет сильно пошатнулся, когда Константина поймали на
"мансарде" (этот термин обозначает употребление внутрь лака). В колонии лак
считают дурным тоном и предпочитают водку. А еще Константин официально
состоял в секции профилактики правонарушений, что некоторые преступники
называли стукачеством.
По официальной версии, смерть Осташвили наступила 26 апреля. Но в морг на
судмедэкспертизу труп привезли только 29-го и причину задержки журналистам
не объяснили. Подозрительна и такая подробность: 29 апреля руководство ОИД
говорило прессе - с полной уверенностью можно заявлять только о повешении
Осташвили, а было оно убийством или самоубийством, определить невозможно
даже судмедэкспертам. На другой день, ссылаясь на тех же экспертов, те же
начальники сказали, что факт самоубийства Осташвили никаких сомнений у них
больше не вызывает.
Фролов попытался развеять эти подозрения, сказав корреспонденту "Ъ", что
заключенные обычно друг друга не вешают, а режут.
НИКОЛО-АРХАНГЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ: ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЙ
30 апреля на Николо-Архангельском кладбище три общества "Память" боролись
за право представлять интересы Константина Осташвили при кремации. Победила
"Память" Игоря Сычева.
В 15.00 Игорь Сычев, четыре его помощника, а также близкие родственники
самоубийцы приехали в морг, чтобы отвезти тело для кремации на кладбище.
Малочисленность своей делегации Сычев объяснил тем, что был поздно
предупрежден. В противном случае, по его словам, на проводы могли собраться
тысячи патриотов.
В морге приехавших поджидали трое представителей патриотической организации
Филимонова (отколовшейся от "Памяти" Васильева). Филимоновцы потребовали не
сжигать тело патриота, а предать его земле по христианскому обычаю. Но
патриоты Сычева настояли на кремации, поскольку таково было решение
близких. За это патриоты Филимонова предали родственников Константина
проклятию и грубо толкнули его приемную дочь.
Таким образом, потасовка между патриотами началась еще в Москве. А
продолжилась в Николо-Архангельском, где автобус с телом встретили 50
представителей двух группировок - Филимонова и самого Осташвили. Последние
велели Сычеву речей не произносить. Тот демонстративно осведомился, не
агенты ли они КГБ и МВД. Узнав, что не агенты, то есть "не имеют права
командовать", Игорь Сычев произнес речь о том, что Константин - жертва
гражданской войны.
На это филимоновцы ответили повторным требованием закопать Константина в
землю, но не сразу, а после независимой экспертизы причин смерти. При этом
они 'продолжали оскорблять родственников. Наконец расстроенная жена махнула
рукой и разрешила патриотам хоронить Константина как угодно. Получив
карт-бланш от родственников, филимоновцы не сумели договориться с
кладбищенским начальством насчет могилы. Больше того, их предупредили, что
в половине седьмого крематорий закроется, и ответственность за дальнейшую
судьбу тела падет на сторонников захоронения. И филимоновцы отступили.
Таким образом патриоты Сычева одержали победу, которую ознаменовали
торжественным накрытием гроба фирменным флагом (трехцветное полотнище с
Георгием Победоносцем). Так и понесли его в крематорий.
Игорь Сычев назвал события на кладбище провокацией. "Это все выходит за
рамки разумного, - сказал он, - это желание все низвести до балагана. На
самом деле это мнимые друзья. Они подтолкнули его к смертному мученическому
пути".
В заключение Игорь Сычев рассказал о последних достижениях патриотической
теоретической мысли: отныне евреи и сионисты - не враги патриотов. "Мы не
согласны, - сказал он, - когда во всех злодеяниях - и расстреле царской
семьи, и геноциде - винят евреев, талмуд, сионистов. Мы сейчас начинаем
понимать, что сионизм борется прежде всего за то, чтобы уехать на землю
Палестины и содействовать созданию национального государства. Если мы будем
смотреть шире, то в белом движении очень много было и сионистов, и евреев".
Свою победу над десятикратными силами противника Сычев объяснил тем, что
каждый его боец стоит сотни лжепатриотов.
https://www.kommersant.ru/doc/265274
==========================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=============================
Общество "Память" в ЦДЛ Январь 1990 года.
https://www.youtube.com/watch?v=oPcHCQ141Nk
Смирнов-Осташвили на антисемитском митинге в Лужниках (19.05.1989)
https://youtu.be/S3H0xfII5xU
«Известия» 18 июня 1990 года.
====================
«Известия» 19 июля 1990 года.
«По делу опрошено более 400 свидетелей. Одна из них писательница Алла Ефремовна Гербер в интервью корреспонденту «Интерфакс» заявила: «Вызывает недоумение тот факт, что из десятков участников дебоша в ЦДЛ обвиняемым признан лишь один Смирнов- Осташвили. Непонятно, почему следствие, по этому делу затянулось на 5 месяцев. Очевидно, у участников дебоша есть весьма влиятельные покровители, которые заинтересованы в том, чтобы по возможности погасить скандал»
«Известия» 24 июля 1990 года.
«Известия» 7 сентября 1990 года.
Собрание («День свободного микрофона») Ассоциации писателей в поддержку перестройки «Апрель» было с применением силы сорвано участниками националистического движения «Память».
Происходившее в ЦДЛ было снято на видеокамеру переводчицей Стеллой Иосифовной Алениковой (1916-1992), 23 января показано по Центральному телевидению в программе «Взгляд» и с помощью журналиста Андрея Мальгина передано на Ленинградское телевидение, чей сюжет, продемонстрированный в программе Сергея Шолохова «Тихий дом», можно посмотреть тут: https://www.youtube.com/watch?v=oPcHCQ141Nk .
24 мая-12 октября 1990 года в Москве прошел судебный процесс над участниками погрома в ЦДЛ. Его организатор Константин Смирнов-Осташвили, руководитель одного из ответвлений «Памяти», арестованный летом 1990 года, был осужден к двум годам колонии усиленного режима по чрезвычайно редко применявшейся статье 74 УК РСФСР («Нарушение равноправия граждан по признаку расы, национальности или отношения к религии») и покончил с собой в колонии в 1991 году. Инцидент 18 января стал для «Памяти» высшей точкой медийного внимания и одновременно переломным моментом, после которого движение стремительно маргинализуется.
Фотография:
Центральный дом литераторов (ЦДЛ). 18 января 1990 года. 18 час. 40 мин. - 19 час. 10 мин. Общество «Память» выступило против членов общества «Апрель» (писатели в поддержку перестройки).
Автор: Дубнов А. / Огонек / Коммерсантъ
Комментарий Аркадия Дубнова:
... Это одно из сделанных мной в тот вечер фото, опубликованных тогда в «Огоньке». С покойным ныне журналистом Марком Дейчем мы пришли в ЦДЛ на вечер к друзьям-писателям из «Апреля» и я оказался, кажется, единственным, у кого был с собой фотоаппарат...
Зрелище было невыносимо мерзкое, шпана из подворотни «гуляла по буфету», было полное ощущение, особенно у пожилых и помнивших времена гиблые, что так начинается еврейский погром. Не знаю, я их уже не застал, а антисемитская паранойя Сталина была свёрнута в 1953-м, когда мне не было и 4-х лет
Сейчас мало кто помнит, что шабаш в писательском доме практически совпал по времени с жутким кровопролитием в Баку 20 января 1990 года, когда туда были введены советские войска , для подавления, как было объявлено, армянских погромов.
Все это вместе имело, как сейчас говорят, кумулятивный эффект и привело к взрывному росту панических настроений среди советских евреев и началу беспредецентной по масштабу волны их отъезда из СССР.
Слухи о том что вот-вот развернутся настоящие погромы, разносились так быстро, как будто уже существовал интернет.
Считается, что в тот год количество репатриантов в Израиль достигло около миллиона человек.
Для евреев в СССР то время не было счастливым...
С другой стороны, говорили им те, кто хотел бы уехать, но не мог, - вам было куда бежать...
Источник: https://openuni.io/course/2/lesson/31/material/241/
=======================================
Андрей Мальгин:
18 января 1990 года мирное течение собрания перестроечных писателей "Апрель" в Центральном доме литераторов было прервано: несколько десятков странных людей стали орать в мегафон: "Жиды! Убирайтесь в свой Израиль!" И так далее. Сколько им ни предлагалось (в милой интеллигентной манере) убираться с этого собрания самим, они не соглашались: "Это наша русская земля. Где хотим, там и сидим". Люди пришли с плакатами: «Долой сионизм!», «Апрель! Кто ваш спонсор?», «А.Н.Яковлев! Москва - не Тель-Авив, Верховный Совет - не кнессет, КПСС - не херут!», «Демократия - для народа, сионизм - вне закона!», «Друзьям Израиля - не место в Верховном Совете СССР!» Некий люберецкий журналист Евгений Луговой стал кричать: «Сегодня мы пришли с плакатом, а завтра - с автоматом!» Но больше всех орал благим матом невысокий лысый человечек, получивший после этого события известность: Константин Осташвили, наладчик электронного оборудования по роду занятий. Потом участники акции, продолжая глушить присутствующих мегафоном, вышли на сцену, заломили назад руку Окуджаве, сняли с носа и разбили очки писателю Курчаткину. Застигнутые врасплох писатели пытались вызвать милицию - милиция не шла. Пришлось сворачиваться.
Рядом со мной сидела старушка и трясущимися руками снимала происходящее на примитивную видеокамеру. Я выпросил у нее кассету и в тот же вечер поехал в Питер, где на Ленинградском телевидении существовала свободолюбивая передача "Пятое колесо". Вот этот сюжет (извиняюсь за качество). В "Новости" на других каналах происшествие, конечно не попало. Уголовное дело было возбуждено спустя несколько месяцев. Выяснилось, что базой общества "Память" была Марфо-Мариинская обитель.
Организатора акции В.К. Смирнова-Осташвили 12 октября 1990 года приговорили к двум годам лишения свободы. К первомайским праздникам 1991 года Осташвили за примерное поведение намеревались освободить досрочно, но за несколько дней до этого, 26 апреля 1991 года, его нашли повешенным на простыне в раздевалке производственной зоны исправительно-трудовой колонии г. Твери.
https://avmalgin.livejournal.com/3204751.html
==================
Виктория Вебер:
Конечно, собрания, которые проводили писатели-демократы в Центральном доме литераторов, привлекали к себе не только просветленное общественное внимание. «Апрель» с момента его создания, с весны 1989 года, вместе с демократической прессой стал объектом травли и яростных нападок со стороны русских «патриотов» неосталинистов - куняевцев, прохановцев, беловцев...
В те годы в ЦДЛ действовал строгий пропускной режим, но 18 января 1990 года на собрание «Апреля» прошли «патриоты» - боевики объединения «Память». Как выяснится позднее, один из лидеров этой радикальной экстремистской части «Памяти» К.Смирнов-Осташвили работал в организации под идеологическим руководством Станислава Куняева, являлся основателем и руководителем Клуба друзей журнала «Наш современник», редактируемого С.Куняевым и в год погрома в ЦДЛ. Осташвили был также членом «патриотического» объединения "Отечество", возглавляемого историком Аполлоном Кузьминым, и членом редколлегии журнала «Наш современник». Провокаторы «Памяти» проникли в здание ЦДЛ, как считали впоследствии участники инцидента, при покровительстве партийного руководства и милиции.
Демократический «Апрель» настаивал на том, чтобы на его мероприятия в ЦДЛ, в том числе на «Свободный микрофон», вход был свободным, но этот вопрос всегда был предметом трений между «Апрелем» и администрацией ЦДЛ. Однако 18 января 1990 г. в здание почему-то пускали всех и в ЦДЛ ворвались несколько десятков провокаторов куняевского крыла «Памяти» с заранее заготовленными плакатами антисемитского содержания: «Долой сионизм!», «А.Н. Яковлев! Москва - не Тель-Авив, Верховный Совет - не Кнессет, КПСС - не Херут!», «Друзьям Израиля не место в Верховном Совете СССР!», «Демократия - для народа, сионизм - вне закона!», «Апрель! Кто ваш спонсор?».
Стараясь сорвать собрание «Апреля», нацисты выкрикивали: «Жиды пархатые! Убирайтесь в ваш Израиль!» и заявляли о готовящихся еврейских погромах.
Литературный критик Наталья Иванова потребовала, чтобы фашисты ушли. Люберецкий журналист Евгений Луговой выкрикнул: «Сегодня мы пришли с плакатом, а завтра - с автоматом!». Свидетель инцидента Юрий Щекочихин, позднее говорил что «Память» грозила прийти в ЦДЛ в День печати 5 мая с автоматами.
Радикалы «Памяти» устроили драку, во время которой они не пощадили даже фронтовика, поэта, всенародно любимого автора и исполнителя своих песен Булата Окуджаву. Ему завернули за спину руку, и хотя обычно в ЦДЛ было полным-полно милиции, на этот раз её как ветром сдуло. Когда же стражей порядка разыскали, они и не пытались задержать хулиганов. А зачинщика беспорядков, большого друга куняевского «Нашего современника» К.Осташвили, вывели из здания и отпустили. Это потом, через полгода, его арестуют и окажется, что, оболваненный куняевской пропагандой, он не вполне отдавал себе отчет в своих делах, и в тех демократических процессах, которые начинались в стране, и раскается, а перед самым выходом на свободу после двухлетнего срока заключения его вдруг найдут повешенным…
А в январе 1990 впервые в СССР люди честно заговорили о русском фашизме. Через 4 дня после дебоша «Памяти» в ЦДЛ, 23 января, в самой популярной в те годы программе «Взгляд», телезрителям показали кадры, снятые в тот вечер в ЦДЛ Стеллой Алейниковой-Волькенштейн. Во время обсуждения увиденного избитый в ЦДЛ писатель Анатолий Курчаткин сказал, что происходит страшная вещь: мы имеем дело с той разновидностью национального сознания, которую можно назвать словом „черный национализм“. А еще один свидетель погрома в ЦДЛ, писатель Александр Рекемчук выразился более жестко и прямолинейно: «Мы давно и, пожалуй, напрасно прибегаем к эвфемизмам, говоря об этом явлении. Мы явно избегаем произносить слово «фашизм». Вот почему мы предпочитаем говорить обиняками. Но нужно называть вещи своими именами: это движение политическое, фашистское». Позднее Рекемчук вспоминал, как его по телефону поддержал Юрий Нагибин: «Ты сказал то, что надо было сказать давно».
http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&id=5808&in=view
http://www.newswe.com/index.php?go=Pages&in=view&id=5808
=================
Дополнение Аллы Гербер:
Дорогой неизвестный мне Гоша! Вы споашиваете , что там было тридцать лет назад в Доме литерторов? Вам ответил пвтор пуюликации Эдурд Глезин- антисемитский шабаш Он нашел старые видео кадры и показал их здесь Смотрите! Дальше много нетоностей- о трех наиболее важных, хочу сказать, как самый непосредственный свидетель Погромщики прошли в зал с помощью истинно, как они себя, называют русских писатлей Их было, как позже выяснилось, семьдесят Членов Апреля( я выдавала клубные карточки ) около 400 когда началось то безумие, которое вы видите , в видео записи, писатели .... побежали Ге мы вышвырнули этих подогков из зала, а фактически они О том что 5 мая будут массовые погромы прохрипел , дыхнув пьяным перегаром лично мне-« А тебя, жидовка, я задушу в собствееной постеле 5 Мая» После милиции , где мы ничего не добились, я рассказала об угрозе журналисту Юре Щикотихину, тн, не называя мое тмя в своей программ по Т В .... тогда и началась массовая эмиграция нвреев из Росссии А сам процесс и правда начался только через несколько месяцев- собска лает ,,, говорили мне одни писатели Другие честно признавались- опасно Памятью своей погибшей в Одесс е бабушки , двух братиков и двух тетушек Я поклялась- процесс будет Виесте с писателем Игорем Минуткой мы , в конце концов дрбились возбуждения уголовного дела и первый и последний процесс над погромщиком состоялся.
=============
Из книги «А жизнь была прекрасная»:
Алла Гербер: …И еще одно значимое событие случилось 18 января 1990 года. Члены независимой писательской организации «Апрель» - человек шестьсот - собрались в Большом зале на клубное заседание. И сюда, тем же путем, каким когда-то я проникла на фильм «Восемь с половиной», кто-то из отечественных русофилов провел человек семьдесят фашистов. И они, во главе с неким Осташвили, ворвались в зрительный зал с антисемитскими выкриками.
Там началась страшная потасовка.
И тогда мы - человек двадцать - встали на лестнице со словами: «Куда мы бежим? Это наш дом! Это они должны бежать, а мы - остаться!»
В наш адрес последовали угрозы. Потом подоспела милиция, началось разбирательство. Я тогда давала бесчисленные интервью в прессе и поклялась: «Сделаю все, чтобы был процесс».
Елена Тришина: И был громкий процесс над Осташвили, после которого ты стала широко известна не только как публицист, писатель, но и как общественный деятель.
Подробный рассказ Аллы Гербер тут:
https://ed-glezin.livejournal.com/1496290.html
================
Из книги Лакер Уолтер: "Черная сотня. Происхождение русского фашизма".
Известность пришла к Смирнову-Осташвили после акции 18 января 1990 года, когда его сторонники пытались сорвать собрание либеральной писательской труппы «Апрель» в Центральном доме литераторов. Примерно тридцать - сорок хулиганов ворвались в зал, некоторое время терроризировали присутствующих, угрожая жуткими последствиями, и ушли, объявив, что они еще вернутся. У одного пожилого литератора разбили очки. Милиция, как обычно в таких случаях, прибыла с большим опозданием. Некоторых из нападавших впоследствии задержали, но после установления личности отпустили.
Об инциденте много писали, и вскоре обнаружилось, что это был не спонтанный взрыв чувств, а тщательно подготовленная акция. Писатели подали официальную жалобу, однако представитель КГБ по связям с прессой генерал Карабанов ответил, что не считает дело достойным рассмотрения в суде. Это еще более разгневало либеральных писателей, которые продолжали настаивать на разоблачении идеологических интриганов, стоявших за спиной Смирнова-Осташвили.
Со своей стороны, правые посмеивались над инцидентом: зачем-де создавать из мухи слона? В конце концов Смирнов-Осташвили - человек психически неустойчивый, ничего особенного, не произошло, никто не пострадал, другое дело - конфликты в Средней Азии и на Кавказе, где гибнут десятки людей. Распространялись даже слухи, что «Апрель» сам инсценировал инцидент. Либералы отвечали, что это проявление «обыкновенного русского фашизма» (Старовойтова) и если с самого начала не оказать ему сопротивления, он поднимет голову. Все фашистские движения начинали с «малых дел», говорили либералы, а не с «похода на Рим».
Собственный журнал Смирнова-Осташвили описью вал события так. Голодный рабочий (Смирнов-Осташвили) случайно зашел в ЦДЛ и страшно разгневался, увидев на столах горы деликатесов, которых нигде больше нельзя достать[336]. Позднее Смирнов-Осташвили приводил и другие объяснения; и вообще, он-де один из лучших московских полемистов и он еще покажет либералам - даже Евтушенко не сможет противостоять ему в споре больше трех минут. Наконец 24 июля 1990 года началось слушание дела Смирнова-Осташвили в московском суде. Процесс продолжался десять недель. Обвиняемый вел себя как человек самоуверенный, но весьма ограниченного интеллекта. Сначала он потребовал себе адвоката из Германии (любого адвоката, лишь бы из Германии!); затем начал утверждать, что только Курт Вальдхайм может понять его и Вальдхайма надлежит пригласить на заседание суда. Затем Смирнов-Осташвили бежал и через две недели был арестован в парикмахерской. Когда был оглашен приговор, он отказался признать его, заявив, что «Советский Союз - оккупированная страна»[337]. Процесс широко освещался в иностранной печати, так как оппоненты Смирнова-Осташвили, в том числе несколько писателей, почти ежедневно посещали зал суда, а его сторонники устраивали перед зданием суда демонстрации и раздавали свои издания. Это было идеальным местом для знакомства со взглядами крайне правых. На самом деле процесс не открыл ничего нового тем, кто изучал маргинальные группировки. Смирнов-Осташвили разъяснил свою позицию еще до начала процесса в нескольких длинных интервью: Васильев - марионетка и мошенник; время для дискуссий с либералами закончилось; его группа не собирается устраивать еврейские погромы, а только призывает отдать евреев под суд за преступления против русского народа[338].
Крайняя правая называла процесс фарсом, но не особенно поддерживала обвиняемого. Лишь одна из групп, отколовшаяся от «Памяти» (руководимая Александром Кулаковым и Свешниковым), послала к суду демонстрантов, выряженных в мундиры. Другие руководители крайней правой вели себя сдержанно: Смирнов-Осташвили стал явно неудобной фигурой. Как отмечала одна московская газета, не только лидеры «патриотов», но и рядовые члены «Памяти» чурались его, как «дьявола, попахивающего серой»[339]. Друзья Смирнова-Осташвили жаловались, что только газета «Памяти» в Новосибирске, а также «Ситуация», «Воскресение» и национал-большевики из «Молодой гвардии» поддержали его - прочая «патриотическая» пресса хранила молчание. Некоторые газеты («Ветеран, «Московский литератор») даже высказывали предположение, что он провокатор и, возможно, еврейского происхождения[340]. (Бабка Смирнова-Осташвили была Штолътенберг - эта фамилия немецкая, а не еврейская.) Два года заключения - такой приговор вынес суд 12 октября 1990 года. Смирнов-Осташвили был отправлен в лагерь; все думали, он выйдет на свободу через девять - двенадцать месяцев. Сам он хвастался, что под его влиянием весь лагерь, включая администрацию, через полгода обратится в «патриотизм». Однако 26 апреля 1991 года Смирнов-Осташвили повесился. Одни утверждали, что причина самоубийства - общая депрессия или же издевательства солагерников по поводу его якобы еврейского происхождения. Другие, как и предполагалось, доказывали, что это типичный случай «сионистского ритуального убийства», а убийцы - писатели из группы «Апрель»[341]. Ведь не случайно он умер в апреле… Сторонники Смирнова-Осташвили требовали от властей расследования. Оно было проведено, но результаты его не появились в печати. Таким образом, деятельность Смирнова-Осташвили, как и прочих активистов «Памяти», остается во многом загадкой. Смирнов-Осташвили нередко хвастал тесными связями с КГБ, но то же делали и другие руководители правых группировок; возможно, что он-то как раз блефовал. Если Смирнов-Осташвили и в самом деле был убит, вряд ли здесь замешана политика: этот неустойчивый человек явно принес своему делу больше вреда, чем пользы. Он был не козырной картой, а бременем для крайне правых.
https://public.wikireading.ru/31711
===============================
ОСТАШВИЛИ УМЕР. НО "ПАМЯТЬ" ЕГО ЖИВА.
Журнал "Коммерсантъ Власть" №18 от 29.04.1991
26 апреля погиб в неволе первый советский человек, осужденный за разжигание межнациональной розни - Константин Владимирович Смирнов-Осташвили. Он повесился на простыне в раздевалке отдела главного механика производственной зоны исправительно-трудовой колонии города Твери.
"Ъ" публикует репортаж своих корреспондентов ГЛЕБА ПЬЯНЫХ и ИГОРЯ СВИНАРЕНКО, побывавших в городе, где прошли последние дни самоубийцы, и на кладбище, где с умершим прощались родные и единомышленники.
В ЗДРАВОМ УМЕ И ТВЕРДОЙ ПАМЯТИ
За восемь дней до гибели Константин успел дать корреспонденту газеты "Вече
Твери" Михаилу Быстрову последнее в своей жизни интервью. Но через два дня
публиковать материал запретил. Объяснил, что политикой больше не
занимается, а публикация может повредить его досрочному освобождению.
Теперь Михаил Быстров счел возможным передать текст интервью в "Ъ".
Вначале беседы Константин пожаловался на засилье евреев. Сказал, что
находится в глубокой депрессии: "После ударов, нанесенных прессой, я сильно
пошатнулся".
В тверскую колонию он приехал из следственного изолятора досрочно по
собственному желанию, так как в камере СИЗО накурено и вообще условия
плохие. Осташвили заметил, что среди тверских тюремщиков евреев нет, но ему
не удалось выяснить, есть ли они среди заключенных. И в то же время
волновался за евреев - уедут из страны, и некому будет лечить его больную
жену.
В беседе с журналистом из "Веча Твери" он настаивал, что его бабушка с
фамилией Штольтенберг по национальности немка. Очень переживал - не сочтут
ли окружающие его самого евреем. Даже у корреспондента спрашивал, похож или
нет? Его часто замечали гуляющим в одиночестве по плацу, что у зеков
называется "гонка" (процесс, когда человек оценивает свою деятельность и ее
результаты). Константин сказал журналисту: "Сама форма митинговой борьбы
кажется мне теперь мишурой. Зря я кричал и не сдержался в ЦДЛ... Я
убедился, что путь общественной активности опасен. Евсеева убили, Невзорова
ранили, а меня посадили".
А в конце интервью посетовал: "Вы не задали мне главных вопросов -
восстановлены ли в СССР масонские ложи еврейского толка, существует ли
сионизм и сионистские боевики?"
Как рассказали корреспонденту "Ъ" в тверской милиции, отказавшись от старой
тактики борьбы, Константин сосредоточился на досрочном освобождении. 22
апреля он пошел на прием по личным вопросам к начальнику отдела по
исправительным делам (ОИД) УВД Тверской области Борису Фролову. Поделившись
с начальством, Константин спросил, не помешает ли его досрочному
освобождению шумиха в прессе. Фролов ответил, что не прислушивается к
общественному мнению, а действует строго по закону. Корреспонденту "Ъ"
сказал подробнее: Осташвили под досрочное сентябрьское освобождение
подходил по всем формальным признакам - в преступлении каялся, трудился
добросовестно, дисциплину не нарушал. Среди зеков он сначала пользовался
авторитетом, даже возглавлял в колонии благотворительный фонд помощи
заключенным. Но авторитет сильно пошатнулся, когда Константина поймали на
"мансарде" (этот термин обозначает употребление внутрь лака). В колонии лак
считают дурным тоном и предпочитают водку. А еще Константин официально
состоял в секции профилактики правонарушений, что некоторые преступники
называли стукачеством.
По официальной версии, смерть Осташвили наступила 26 апреля. Но в морг на
судмедэкспертизу труп привезли только 29-го и причину задержки журналистам
не объяснили. Подозрительна и такая подробность: 29 апреля руководство ОИД
говорило прессе - с полной уверенностью можно заявлять только о повешении
Осташвили, а было оно убийством или самоубийством, определить невозможно
даже судмедэкспертам. На другой день, ссылаясь на тех же экспертов, те же
начальники сказали, что факт самоубийства Осташвили никаких сомнений у них
больше не вызывает.
Фролов попытался развеять эти подозрения, сказав корреспонденту "Ъ", что
заключенные обычно друг друга не вешают, а режут.
НИКОЛО-АРХАНГЕЛЬСКОЕ КЛАДБИЩЕ: ЖИВЫЕ И МЕРТВЫЙ
30 апреля на Николо-Архангельском кладбище три общества "Память" боролись
за право представлять интересы Константина Осташвили при кремации. Победила
"Память" Игоря Сычева.
В 15.00 Игорь Сычев, четыре его помощника, а также близкие родственники
самоубийцы приехали в морг, чтобы отвезти тело для кремации на кладбище.
Малочисленность своей делегации Сычев объяснил тем, что был поздно
предупрежден. В противном случае, по его словам, на проводы могли собраться
тысячи патриотов.
В морге приехавших поджидали трое представителей патриотической организации
Филимонова (отколовшейся от "Памяти" Васильева). Филимоновцы потребовали не
сжигать тело патриота, а предать его земле по христианскому обычаю. Но
патриоты Сычева настояли на кремации, поскольку таково было решение
близких. За это патриоты Филимонова предали родственников Константина
проклятию и грубо толкнули его приемную дочь.
Таким образом, потасовка между патриотами началась еще в Москве. А
продолжилась в Николо-Архангельском, где автобус с телом встретили 50
представителей двух группировок - Филимонова и самого Осташвили. Последние
велели Сычеву речей не произносить. Тот демонстративно осведомился, не
агенты ли они КГБ и МВД. Узнав, что не агенты, то есть "не имеют права
командовать", Игорь Сычев произнес речь о том, что Константин - жертва
гражданской войны.
На это филимоновцы ответили повторным требованием закопать Константина в
землю, но не сразу, а после независимой экспертизы причин смерти. При этом
они 'продолжали оскорблять родственников. Наконец расстроенная жена махнула
рукой и разрешила патриотам хоронить Константина как угодно. Получив
карт-бланш от родственников, филимоновцы не сумели договориться с
кладбищенским начальством насчет могилы. Больше того, их предупредили, что
в половине седьмого крематорий закроется, и ответственность за дальнейшую
судьбу тела падет на сторонников захоронения. И филимоновцы отступили.
Таким образом патриоты Сычева одержали победу, которую ознаменовали
торжественным накрытием гроба фирменным флагом (трехцветное полотнище с
Георгием Победоносцем). Так и понесли его в крематорий.
Игорь Сычев назвал события на кладбище провокацией. "Это все выходит за
рамки разумного, - сказал он, - это желание все низвести до балагана. На
самом деле это мнимые друзья. Они подтолкнули его к смертному мученическому
пути".
В заключение Игорь Сычев рассказал о последних достижениях патриотической
теоретической мысли: отныне евреи и сионисты - не враги патриотов. "Мы не
согласны, - сказал он, - когда во всех злодеяниях - и расстреле царской
семьи, и геноциде - винят евреев, талмуд, сионистов. Мы сейчас начинаем
понимать, что сионизм борется прежде всего за то, чтобы уехать на землю
Палестины и содействовать созданию национального государства. Если мы будем
смотреть шире, то в белом движении очень много было и сионистов, и евреев".
Свою победу над десятикратными силами противника Сычев объяснил тем, что
каждый его боец стоит сотни лжепатриотов.
https://www.kommersant.ru/doc/265274
==========================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=============================
Общество "Память" в ЦДЛ Январь 1990 года.
https://www.youtube.com/watch?v=oPcHCQ141Nk
Click to view 
Смирнов-Осташвили на антисемитском митинге в Лужниках (19.05.1989)
https://youtu.be/S3H0xfII5xU
«Известия» 18 июня 1990 года.
====================
«Известия» 19 июля 1990 года.
«По делу опрошено более 400 свидетелей. Одна из них писательница Алла Ефремовна Гербер в интервью корреспонденту «Интерфакс» заявила: «Вызывает недоумение тот факт, что из десятков участников дебоша в ЦДЛ обвиняемым признан лишь один Смирнов- Осташвили. Непонятно, почему следствие, по этому делу затянулось на 5 месяцев. Очевидно, у участников дебоша есть весьма влиятельные покровители, которые заинтересованы в том, чтобы по возможности погасить скандал»
«Известия» 24 июля 1990 года.
«Известия» 7 сентября 1990 года.