Визит Михаила Горбачева в Италию ( 28 ноября - 1 декабря 1989 года).
29 лет назад - с 28 ноября по 1 декабря 1989 года - состоялся визит Михаила Горбачева в Италию, в ходе которого впервые в истории глава советского государства встретился с Папой Римским.
Леонид Парфенов:
Для генсека КПСС решение даже более смелое, чем для православного царя.
С главой Римско-католической церкви за всю историю страны встречался только один действующий глава государства - Николай I, в 1845 году. Богоборческая советская власть считала Папу сначала «вдохновителем крестового похода против коммунизма», а потом просто «святошей-церковником». Избрание на ватиканский престол польского кардинала в 1978 году неприязнь только усилило - Иоанн Павел II поддерживал у себя на родине антисоветский профсоюз «Солидарность».
После церемониальных приветствий генсек и понтифик долго беседуют без переводчика - Папа владеет русским - и в завершение обмениваются речами. Иоанн Павел II говорит о перестройке, недавнем 1000-летии Крещения Руси и вскользь - о притеснении католиков в СССР. Горбачев сообщает о решении Москвы и Ватикана обменяться послами и о возможном визите Папы Римского в Советский Союз.
Именно этот визит и эта встреча с Папой Римским вдохновила падре Уголино изобразить Михаила и Раису Горбачевых на мозаичном панно в храме Святого Сердца итальянского города Терни.
На ней также запечатлен и Папа Иоанн Павел Второй. В 2001 году, уже отставной первый президент СССР посетил Терни. Епископ Терни Винченцио Палья показал гостю и посвященную ему мозаику. На вопрос Горбачева, почему именно его изобразил автор, падре Уголино ответил: «В то время, как я делал мою мозаику, она входила в историю».
===========
Пресса о визите:
https://ed-glezin.livejournal.com/2109309.html
==============
Из книги М.С. Горбачева "Жизнь и реформы":
Визит в Италию
Приглашение правительства Италии посетить страну было реализовано лишь в конце ноября 1989 года. Визит этот помимо самостоятельного значения внес важные элементы в мою подготовку к встрече с Бушем на Мальте, послужил как бы прологом к ней.
Наш «ИЛ-62» совершил посадку в аэропорту Фьюмичино. Прекрасная ноябрьская погода: чистый воздух, солнечно. Из аэропорта направились на официальную церемонию встречи в Квиринальский дворец.
На всем пути следования нас восторженно приветствовали тысячи римлян. По окончании торжественной церемонии и краткой беседы с президентом Ф.Коссигой отправились на площадь Венеции, возложили венок к алтарю Отечества. И здесь нас сердечно приветствовали итальянцы. Далее по программе намечался осмотр достопримечательностей в центре вечного города. Но осуществить свои желания нам оказалось не так-то просто: на пути к Колизею в несколько рядов стояли люди, и наше продвижение сопровождалось бесчисленными контактами, короткими диалогами. На следующий день «Стампа» писала: «Ликующий Рим встречает Горбачева». Преодолев эти приятные и волнующие препятствия, вошли внутрь Колизея. Но и здесь сразу же оказались в окружении журналистов.
- Как вас принимают в Италии? - был первый вопрос. В сущности, ответа не требовалось. Я сказал, что тронут таким проявлением симпатий. Широкий резонанс вызвали мои слова о том, что «советско-итальянские отношения - очень важный фактор не только европейской политики, но и международной, часто в трудные времена политические деятели Италии сохраняли чувство реализма, помогали снимать напряжение, способствовали разрядке. В этом - незаменимый вклад итальянцев».
Начавшиеся во второй половине дня 29 ноября встречи и переговоры послужили наглядным подтверждением этой оценки. В официальной резиденции итальянского правительства палаццо Киджи состоялась встреча с Джулио Андреотти - теперь уже председателем Совета Министров Италии. Встреча с глазу на глаз проходила около полутора часов. Нам надо было многое обсудить и прежде всего поговорить о том, где мы все - и Запад, и Восток - в тот момент оказались. Такие понятия, как сила, военное превосходство, вытекающая из этого гонка вооружений, диктат и многое другое, что было характерно для подходов в последние 40 лет, сказал я, несовместимо с нашим нынешним пониманием необходимости по-новому посмотреть и на себя, и вокруг себя.
Многие на Западе, выступая за фундаментальные перемены в Европе, полагали, что они должны осуществиться на базе принятия западных ценностей. Я обратил внимание собеседника, что подобная за-идеологизированность в международных делах чревата осложнениями.
- Чтобы мы могли вместе двигаться в нужном направлении, и Западной Европе необходимо многое у себя изменить. Не надо думать, что это только дело Востока.
Реакция Андреотти меня порадовала.
- Прежде всего, - сказал он, - полностью согласен с тем, что ни Восток, ни Запад не обладают абсолютной истиной, к которой должна приспосабливаться другая сторона. Сейчас, кстати, появилась новая мания: призывы приспосабливаться к законам рынка. Это тот самый случай, когда говорится одна вещь, а подразумевается добрая сотня других. Я не считаю, что развитие нашей страны было во всем правильным; многое и в социальной, и в политической области можно было бы делать иначе. Одно дело, когда говорят о рынке с коррективами в виде антитрестовского законодательства, с соответствующей налоговой системой. С таким подходом можно согласиться. А вот если указанных корректив нет, то это не рынок, а диктат капитала, причем сосредоточенного в немногих руках.
Это говорил христианский демократ! Но, конечно, прежде всего это говорил Джулио Андреотти.
Разговор перешел на германский вопрос, что естественно: только что пала Берлинская стена. Я настаивал на осторожном подходе, на том, что не надо пытаться форсировать события, не навязывать темпы и сроки объединения Германии. Андреотти с этим согласился. Из его реплик следовало, что тогда и он считал преждевременным говорить об объединении ФРГ и ГДР. В то же время Андреотти признал, что в Италии оказались неподготовленными к стремительному развитию событий в ГДР. Он попросил меня поделиться соображениями о причине такого поворота событий. Я ответил в духе откровенности, которая характеризовала нашу беседу.
- Пожалуй, причина в том, что руководство ГДР на протяжении многих лет держало общество в жестком режиме, все подчинив противостоянию с ФРГ. И это сработало. Когда у нас начались перемены, им надо было не скрывать их от народа, не противиться переменам у себя, а находить более адекватные времени формы, чтобы люди могли реализовать себя, и делать более эластичными связи с ФРГ. Но Хонеккер считал себя хранителем «священного огня». А то, что делали другие, рассматривал чуть ли не как сдачу позиций. Общество требовало перемен, а политическое руководство не реагировало.
Эта беседа, как и другие, показала, что наступает ответственный этап в развитии Европы. В результате дискуссий мы согласились, что строительство «общеевропейского дома» - процесс постепенный. В нем не должно быть перепрыгивания через этапы, и первым из них мы считали переговоры по разоружению в Вене.
Уже тогда нам виделась необходимость создания инструментов экономической и политической интеграции, хотя признавалось большое значение и существующих институтов.
В этом разговоре я поставил перед нашими итальянскими партнерами два фундаментальных вопроса. Как собираются на Западе подходить к военной доктрине «гибкого реагирования», которая была принята еще в 1968 году и допускает использование ядерного оружия? Страны Варшавского Договора пересмотрели свою военную доктрину и в соответствии с ней приступили к перестройке военных структур. Можем ли мы надеяться, что этот процесс пойдет и на Западе? Нам все время говорили, что западная доктрина оборонительная. Но мы провели анализ военных учений Запада за последние годы и увидели, что уже на пятый день гипотетического конфликта между Востоком и Западом последний вводит в действие все виды войск и применяет ядерное оружие.
И второй вопрос: как наши партнеры представляют себе становление новой Европы с учетом того, что интеграционные процессы идут и на востоке континента? Не получится ли так, что акцент на эти два объединительных процесса без их синхронизации может осложнить, а то и подорвать общеевропейский процесс?
Андреотти попытался переубедить нас, отвести мои критические замечания по военной доктрине западных стран. Но, видимо, Джулио сам же почувствовал слабость своих аргументов и кончил тем, что призвал нас к углублению диалога по этим вопросам с президентом Франции и премьер-министром Великобритании. Он твердо заявил, что «будущее должно строиться не на военной силе, а на сотрудничестве и состязательности в других областях».
Что касается интеграционных процессов, то здесь премьер-министр был более убедительным, высказался за то, что «при определении планов на будущее, с обеих сторон необходимо не воздвигать новых барьеров, а устранять или смещать уже существующие».
Вечером президент Коссига устроил в Квиринальском дворце официальный прием. Заканчивая свою приветственную речь, он процитировал нашего великого поэта Тютчева: «В Россию можно только верить...». Памятным для меня событием стало посещение Капитолия, столичного муниципалитета, где мне была предоставлена возможность выступить с большой речью.
Я поделился своими размышлениями о событиях и уроках 1989 года. Рамки воспоминаний не позволяют подробно изложить это выступление; оно проникнуто прежде всего предчувствием переломности момента в мировой ситуации и стране.
«Мир действительно на переломе судеб. Материальная культура развивается с головокружительной быстротой. В то же время все более зловеще проявляется обратная сторона научно-технического прогресса, которая грозит человечеству самоуничтожением. Выход - в одухотворении жизни, в переосмыслении отношения человека к природе, другим людям, к самому себе. Нужна революция в сознании».
«Последнее время на Западе много пишут и говорят, что мировое сообщество сможет реализовать свою целостность только в том случае, если «другая сторона» - имеется в виду, прежде всего, Советский Союз - откажется от своих идеологических и социальных ценностей. ...Современный мир обнаруживает огромное многообразие социальных и политических теорий, с помощью которых разные общества, страны и нации хотят строить свою жизнь. И вот что характерно: возрастание роли общечеловеческих начал происходит не при стирании, а при умножении проявления самобытности, при возрастании роли национальных и других особенностей. Очевидно, самая обобщающая и самая ответственная задача политиков состоит в том, чтобы стараться обеспечить прогресс и взаимную безопасность на основе уважения многоликости мира, баланса интересов и свободы выбора».
«...Мы отказались от монополии на истину. Отныне в политике мы твердо руководствуемся принципом свободы выбора; в экономике, науке и технике - принципом взаимовыгодности; в духовной и идейной сферах - принципом диалога и восприятия всего, что применимо к нашим условиям и, следовательно, должно быть освоено и использовано для нашего собственного прогресса».
«Соблазн решать свои проблемы за счет других, давить слабого, не считаться в политике с моралью, воспользоваться где-то возникающими трудностями, применять оружие там, где можно решать политическими средствами, - все это, увы, еще присутствует в мире. Но мы верим, что движемся не к концу мира, как иногда можно услышать, а начинаем новую его эпоху, когда открывается простор для сотворения новых форм человеческого существования».
Могу к этому добавить только то, что и теперь подписываюсь под всем тогда сказанным.
Программа визита, до предела уплотненная и насыщенная, предусматривала посещение Милана. Встреча с миланцами стала едва ли не самой волнующей из всех, какие были у меня во время моих заграничных поездок. Казалось, все население этого большого древнейшего города Италии вышло на улицы. Мы решили пройти пешком от театра «Ла Скала» по галерее между домами до муниципалитета. Но едва-едва продвигались в гуще людей. Шум стоял такой, что не слышно было голоса идущих рядом. Десятки тысяч миланцев темпераментно демонстрировали свои неподдельные чувства, свою солидарность, симпатии к нам. Поведение итальянцев меня прямо-таки ошеломило. Живой человеческий поток захватил нас, и мы только спустя 40 минут, с помощью полиции, смогли вырваться из него, найти с Андреотти друг друга.
Для полноты картины добавлю, что накануне и во время визита в Италию я получил огромное количество личных писем, телеграмм от итальянских граждан, общественных и научных организаций, фирм с приглашениями «заглянуть на огонек», если позволит программа. Ответить на все эти обращения и приглашения было, конечно, невозможно.
В Центральном выставочном зале Рима открылась выставка «Перестройка в действии». В ее открытии участвовала Раиса Максимовна. А 30 ноября вместе с несколькими членами делегации она посетила Мессину - на Сицилии. 28 декабря 1908 года город был разрушен землетрясением, погибло свыше 80 тысяч человек. Тогда на помощь мессинцам первыми пришли русские моряки. Две недели они принимали участие в спасательных работах, кормили спасенных людей. В честь наших моряков в городе установлена мемориальная доска. И в числе первых мессинцы пришли на помощь Армении, собрали и передали на строительство больницы в Кировакане 1 миллиард 800 миллионов лир, приобрели для нее томограф. Мессинцы оказали потрясающий прием. Раиса Максимовна выразила жителям города глубокую признательность от советских людей за проявленную солидарность.
За три дня пребывания в Италии я повстречался с председателем итальянского сената Дж.Спадолини, беседовал с руководителями пяти правительственных партий - А.Форлани (христианско-демократическая), Б.Кракси (социалистическая), Дж. Ла Мальфа (республиканская), А.Карилья (социал-демократическая), Р.Альтиссимо (либеральная). Состоялась встреча с генеральным секретарем ИКП А. Оккетто.
В Риме состоялась еще одна акция: от имени пацифистской организации - Итальянского центра документации и Национальной лиги кооперативов - мне была вручена премия «Золотой голубь мира». Вручал премию президент Центра Луиджи Андерлини, а с приветственным словом обратился выдающийся итальянский писатель Альберто Моравиа, теперь уже, к сожалению, ушедший из жизни. Его слова меня глубоко взволновали.
Оценивая свой визит в Италию на пресс-конференции, я сказал, что эти три дня запомнятся прежде всего по-человечески - итальянцы оказали нам ошеломляющий прием. И еще: «Этот, как и другие мои визиты, встречи с людьми подтверждают: в мире происходят кардинальные перемены, люди решительно вторгаются в сферу политики, одобряя или отвергая, советуя или требуя от политиков действий, адекватных нынешнему времени».
1 декабря 1989 года состоялся первый визит главы Советского государства в Ватикан по личному приглашению Папы Иоанна Павла II. Событие экстраординарное и в то же время вполне естественное в контексте происшедших в мире кардинальных перемен. Об истории наших отношений с Папой Римским рассказ впереди.
Из Италии наш самолет взял курс на Мальту, где должна была состояться моя встреча с президентом Бушем.
Установление отношений с Ватиканом
В течение всего советского периода отношения с центром католицизма были крайне враждебными. О Ватикане у нас писали не иначе как об источнике реакции и мракобесия. Правда, в период разрядки 70-х годов кое-что стало меняться, советское посольство в Риме вышло на контакты с представителями Ватикана. Но официальных отношений не было, и возникавшие вопросы не решались. Настало время искать новые подходы.
Летом 1988 года я встретился с государственным секретарем Ватикана кардиналом А.Казароли. Он приехал в Москву для участия в торжествах по случаю 1000-летия крещения Руси. Беседу я начал с констатации, что новое мышление в международных делах перекликается с новыми подходами Ватикана, причем есть совпадения и в терминах, и в оценках. Казароли согласился. Ватикан, сказал он, стремится вносить свой вклад в продвижение к миру, предлагать идеи, давать рекомендации, оказывать добрые услуги. И придает большое значение контактам с Советским Союзом.
Казароли передал мне послание Папы, выдержанное в дружественном тоне, а также памятную записку, в которой затрагивались вопросы, связанные с положением Католической церкви в СССР. Если у нас ранее не было серьезных контактов, заметил я, то, видимо, что-то мешало с обеих сторон. Собеседник, по существу, согласился и с этим, сказав: «Это были другие времена и другие люди». Он отметил, что за последние десятилетия, начиная с Папы Иоанна XXIII, во взглядах Ватикана произошли существенные изменения. Я просил передать Папе: что касается свободы вероисповедания, то мы за проведение этого принципа. Но против того, чтобы каналы церкви использовались для вмешательства во внутренние дела государств.
Казароли заявил, что в Ватикане с большим вниманием, интересом и надеждой следят за перестройкой в Советском Союзе. Рассчитывают, что реформы будут продолжаться, неизбежные трудности не поставят их под угрозу. Не скрывал, что в Ватикане все, что связано с «социализмом», вызывает подозрительность. Впрочем, из его пояснений следовало, что он проводил различие между принципами гуманного, демократического социализма и тоталитарной практикой, именовавшейся «реальным социализмом». Но, говорил он, «определенная боязнь, сдержанность» сохраняются.
Оценивая сказанное собеседником, я подытожил наш разговор:
- Главное, что должно заботить нас всех, - это человек, соответственно и гуманизация международных отношений. Отсюда вытекает наше новое мышление в мировой политике. Мы - атеисты, вы - человек верующий. Мы ставим перед собой задачу гуманизации человеческого общества, хотим сделать так, чтобы людям жилось лучше, чтобы им не угрожали ядерные и другие войны, экологические беды, разрушение нравственных основ, то есть речь идет об общечеловеческих ценностях. Поэтому, не отказываясь от наших различий, мы можем налаживать сотрудничество по тем вопросам, где у нас есть совпадение или сходство.
Встреча с Папой Римским состоялась во время моего официального визита в Италию. Через колокольную арку собора Святого Петра мы въехали во двор Сан Дамазо, где был выстроен почетный караул швейцарских гвардейцев в красочных костюмах, созданных, как говорят, еще по эскизам Микеланджело. Сразу же я направился на беседу с Иоанном Павлом II. Она проходила один на один.
Приветствуя высокую миссию Его Святейшества в современном мире, я отметил, что в моих и его высказываниях часто встречаются одинаковые выражения. «А ведь это значит, что должно быть общее и в исходном - в мыслях». Как бы откликаясь на это, Иоанн Павел II охарактеризовал нашу перестройку как процесс, который «позволяет вместе искать выход на новое измерение совместной жизни людей, в большей степени отвечающее потребностям человеческой личности, разных народов, правам индивидуумов и наций».
- Те усилия, которые вы предпринимаете, - сказал он, - не только представляют для нас большой интерес. Мы разделяем их.
Он выделил и еще одну важную мысль:
- Нельзя, чтобы кто-то претендовал на то, чтобы перемены в Европе и мире шли по западному образцу. Это противоречит моим глубоким убеждениям. Европа как участник мировой истории должна дышать двумя легкими.
- Очень точный образ, - заметил я.
Папа напомнил, что он не случайно в 1980 году объявил покровителями Европы, помимо святого Венедикта, представителя латинской традиции, также Кирилла и Мефодия, представляющих восточную, византийскую, греческую, славянскую, русскую традиции.
- Таково мое европейское кредо, - заявил Иоанн Павел П.
Естественно, в нашей беседе особое место заняла тема свободы совести как одного из фундаментальных прав человека, а также вытекающее отсюда право на религиозную свободу. Иоанн Павел II говорил о «православных братьях», отметив при этом активное развитие экуменического диалога с православными церквами, и в особенности с Русской православной церковью. Вместе с тем Папа Римский остановился на некоторых проблемах, связанных с положением католиков в нашей стране.
Я изложил свой подход к поднятым вопросам. В частности, сказал следующее:
- Мы хотим реализовать намеченное демократическими средствами. Но мои размышления над событиями последних лет говорят о том, что одной демократии недостаточно. Нужна и мораль. Демократия может приносить не только добро, но и зло. Что есть, то есть. Для нас очень важно, чтобы в обществе утверждались нравственность, такие общечеловеческие вечные истины, как доброта, милосердие, взаимопомощь. Мы исходим из признания необходимости уважения к внутреннему миру верующих граждан. Это, - добавил я, - относится и к православным, и к представителям других конфессий, в том числе католикам.
В принципе мы договорились об установлении официальных контактов и обмене постоянными представителями между Ватиканом и Москвой.
После завершения беседы мы вышли в Библиотечный зал Папского дворца, где находились Казароли, Содано, а также Раиса Максимовна, сопровождавшие меня лица. Каждому из них Папа Иоанн Павел II сказал несколько слов. Со стороны Его Святейшества в трудные моменты я получал сигналы поддержки и сочувствия. Несомненно, в лице Папы Иоанна Павла II мировое сообщество имеет не только одного из крупных религиозных деятелей, но и крупного гуманиста нашего времени.
Источник:
http://www.gorby.ru/gorbachev/zhizn_i_reformy2/page_7/
=================================
Вспоминает Александр Тихомиров, корреспондент программы «Время»:
ЖДАЛ, ЧТО УВОЛЯТ
Сидел тогда, с костылем, на каменной тумбе, возле лестницы, ведущей в гору, к вилле Мадама. Левая нога, в гипсе, возле щиколотки, болела. За спиной камера, оператор. Злился и думал: как бы поддеть, в вопросах, Горбачева так, чтоб опять выворачивался.
Вчера, из Рима, в Милан, должны были лететь самолетом. Но погода испортилась. Ехали по железной дороге, через горы, заснеженные. Горбачев, со свитой, в своем вагоне - в тепле, в комфорте, конечно. А мы, журналисты, в своем - без отопления почему-то. Коллеги граппой спасались, крепенькой, а я не мог: таблетки пил - от боли в ноге.
А, до этого, в Риме, меня в инвалидной коляске возили две Татьяны, наши телеведущие - Комарова с Митковой. По храму Святого Петра. Потом оставили возле амвона, умчались. Папа Римский принимал Горбачева в тот момент. Куда мне там - на коляске...
Мог бы не ехать, раз так, скажете. Соглашусь. Но ногу сломал как раз накануне визита генсека в Италию. Оформить в поездку другого, во главе нашей съемочной группы, уже не успели бы. Вот и ковылял, с костылем, за визитерами и принимающей стороной. Раздражался: быстро ходят...
Они и по лестнице поднимались быстро, легко - Горбачев, Андреотти, премьер-министр Италии, остальные. Я встал,, с трудом.
-Видите, - указал на меня Михаил Сергеевич, улыбаясь, - наш журналист ногу сломал. А все же приехал, осознавая важность такого события, наших встреч. Ну, слушаю вас...
Задал ему несколько вопросов. Заготовленных. Уже не помню каких. А потом, через паузу:
-Михаил Сергеевич, - сказал, - вас так радушно в Италии встречают. Столько людей Вот вчера вы с Папой Римским обедали, еду на золотых тарелках подавали. А что это может дать простому воронежскому мужику? Если ему даже чаю не невозможно попить - потому что в магазинах сахара нет.
Он поперхнулся чуть-чуть. Выражение легкой радости исчезло с лица. Посмотрел на меня строго. Сосредоточился, стал отвечать.
Как всегда, при вопросах, построенных неожиданно, начал издалека. Говорил долго. О необходимости пробивать бреши в стенах, существующих между нами и западом столько лет. О крайней заинтересованности нашей в наведении мостов между нами - политических и, главное, экономических. О добром к нам отношении, проявившемся в последние годы...
Слушал его и представил, кстати, как будут опять материть нас в редакции "Правды". Они специально оставляют место в сверстанном номере для интервью генсека. А, из-за меня, оно не уместится. Опять переверстывать!
Все изложил, наконец, Михаил Сергеевич. А закончил так:
- Думаю, это хорошо осознает мужик воронежский. Понимает, в отличие от вас. А вам я делаю замечание!
И двинулся вверх по лестнице, как и все остальные.
А я опять уселся на тумбу, с костылем. Уловил, из-за спины, шепот оператора: "Ну, ты да-а-л!". А что я "да-а-л"? Старался сделать свою работу. Давно усвоил: интервью, особенно с первыми лицами, бывает интересным, удачным, если задаешь им неожиданные, даже каверзные, вопросы. Спихиваешь, как бы, с заготовленной, помощниками, в основном, платформы. Тогда и приоткрывается - не его должностное, а человеческое лицо.
При Брежневе и его соратниках так невозможно было. Тогда нас, кстати, и не допускали до их уровня. "Экономика должна быть экономной!" - произносил генсек. И это повторяли в народе, порой, посмеиваясь. А у меня и сомнения не было - в том, что это подначка какого-то спичрайтера из ЦК. Саши Бовина, скажем. Молодого тогда, раскованного.
Горбачев первым стал выходить в народ. Разговаривал в толпах подолгу. По полчаса, порой, даже дольше. Поначалу, в разговорах этих, люди были скованными, лишь поддакивали, с непривычки. Потом пообвыкли, стали задавать вопросы - не очень приятные, случалось. Я сам поспособствовал, однажды, изменению тональности таких разговоров. Так получилось.
Прилетели в Красноярск. Горбачев, сопровождающие, встречающие понеслись с аэродрома в город - в кортеже. Мы, съемочная группа - за ними, в "Икарусе", вместе с охраной.
Вдруг остановка - на полпути. Охрана забеспокоилась.
-Опять неплановая! - обозлился их начальник. -Неймется ему!
Распахнули двери, кинулись в голову колонны. Мы за ними.
Там большая толпа стояла - возле автобусной остановки. Они автобуса ждали. Женщины, в основном, усталые, большинство в спецовках: смена закончилась на хлебозаводе. А Михаил Сергеевич решил - его встречают. С улыбкой подошел, стал спрашивать: "Ну, рассказывайте - как вы здесь живете?".
Они обалдели сначала от такой встречи. Потом начали рассказывать. Так рассказывать, что Шенин, первый секретарь Красноярского крайкома партии, стал нервничать. Пытался завершить, побыстрее, этот общение:
-Михаил Сергеевич, ехать надо! Нас в городе еще люди ждут!
Но Горбачев никогда не сворачивал разговоры так быстро.
Пытался все объяснять, раскладывая, как бы, по полочкам.
-Вот наберет перестройка нужные темпы... Вот коснется всех уголков нашей большой страны... Вот построим новое жилье... Вот проложим дороги... ликвидируем товарный дефицит... но, конечно, все должны включиться... каждый должен осознать...
А в самой середке толпы торчали головы двух мужиков, работяг, со следами сажи на лицах. Да еще и поддатых, крепко, судя по мычанию и репликам, которые вставляли в разговор:
-Да не будет этого - чего вы говорите! У нас-то! Да в жизни не будет, Михайла Сергеич! В Москве-то, может, будет, а не у нас!
Горбачев на них и не взглянул, будто не слышит. Операторы тоже их в кадр не брали. Но голоса-то их накладывались на речь Горбачева! И как потом отфильтровать эту речь?
Я и не пытался это сделать. Да и не успел бы. И это, и другое, отснятое, перегнали потом в Москву из местного телецентра. Еле успевали уже к выходу программы "Время".
Меня, помнится, еще спрашивал, из редакции, ответственный выпускающий: кто-то отсмотрел материал - из помощников? Сказал: смотрели. Соврал: не успели никому показать.
До сих пор не знаю - было ли это в московском выпуске программы. А в 21.00, по местному времени - было.
Может, поэтому, или поэтому, но отчасти, уже на другой день разговоры людей с Горбачевым в Сибири обрели чуть иное - более жесткое, содержание. Не в о о б щ е о перестройке говорили. О своих конкретных проблемах и бедах. Не случайно, вернувшись в столицу, генсек собрал пленум ЦК. Обсуждали проблемы Красноярского края.
... Так вот. В Италии, под Миланом, возле виллы Мадама, сидел я на тумбе, с костылем. Все, думал, отстранят от работы - раз генсек сделать мне замечание. В эфире!
Вдруг подходит один из "тассовцев", фотокор. Вернулся сверху, из виллы, где идут переговоры. Говорит, восторженно:
-Слушай! Горбачев только что сказал Андреотти про тебя! А, может, мол, правильно наш корреспондент задал такой вопрос.
Надо, мол, так договориться, чтоб наш, и ваш, народы сразу почувствовали выгоду для себя!
-А Андреотти что?
-Согласился, конечно! Закивал головой.
Я решил тогда: Михаил Сергеевич просто хотел смягчить мой нагловатый, в интервью, вопрос к нему. А потом подумал, что нет. Действительно так считает, надеется. Он ведь искренним был всегда в своих разговорах, мыслях, о перестройке. Другое дело, что казалось это чересчур фантастичным, нереальным, в тогдашнем нашем бедламе.
Вспомнил, как появился он в Спитаке, после землетрясения. Прилетел из Нью-Йорка, прервав переговоры с Рейганом. Вот стоят они, с супругой, среди развалин домов, магазинов. Еще кровавые ошметки, части тел торчат из-под плит и ломанных кирпичей. Он в элегантном пальто, с шарфиком. Раиса в шубке - изящной, соболиной, кутается. А за ними Рыжков, Николай Иванович, в больших резиновых сапогах. А перед ними люди, в рваном, грязном, почерневшие от горя и усталости...
Вот она, реальность, кругом. В середине символ перестройки.
Как с неба свалился...
Верил и верю в его честность. Противно слышать, когда его обвиняют в развале страны. Мол, должен был кровь пустить, арестовать Ельцина и других после Беловежской пущи. Не решился.
Да и не мог он! Не вписывалось такое ни в характер его, ни в образ. А вот то, что сделал, успел - я на себе тогда ощутил.
Вернулся из Италии, явился в редакцию - а мне руководство ни слова, ни полслова упрека. Хорошо, говорят. Правильно поработал.
Тогда и осознал, по-настоящему. Гласность, действительно, существует.
===========
Встреча М. Горбачева и Папы Римского Иоанна-Павла II.
https://www.youtube.com/watch?v=75gF7JQHyps
1 декабря 1989 года в Ватикане состоялась встреча генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева с папой Иоанном Павлом II.
Михаил Горбачев стал первым советским лидером, который посетил Ватикан с официальным визитом.
Событию предшествовала встреча в 1988 году Михаила Горбачева с государственным секретарем Ватикана Агостино Казароли, находившемся в Москве в связи с празднованием тысячелетия Крещения Руси.
После беседы, состоявшейся с глазу на глаз без переводчика на русском языке, к ним присоединились митрополит Русской православной церкви Ювеналий и государственный секретарь, архиепископ кардинал Казароли.
По мнению Анатолия Черняева, внешнеполитического помощника Генерального секретаря КПСС и президента СССР Михаила Горбачева, все понимали, что католическая церковь - это не только религиозная, моральная, но и политическая и экономическая сила. Целью Горбачева на встрече являлось разоблачение представления о Советском Союзе в мире как об "империи зла".
Большим успехом стало то, что было объявлено о предпринятых шагах по установлению официальных отношений между Советским Союзом и Ватиканом. Решение в перспективе этих вопросов позволило Горбачеву после аудиенции у папы заявить: "Мы беседовали со Святейшим папой о первом посещении папой Советского Союза".
Встреча стала переломным моментом в дипломатических контактах между СССР и Ватиканом и в процессе возрождения католической церкви в СССР.
15 марта 1990 года между Ватиканом и СССР были установлены официальные отношения, имеющие дипломатический статус. Дипломатические представители государств имели статус дипломатов ad personam и ранг апостольского нунция и чрезвычайного посла соответственно.
https://dletopic.ru/blog/43840469616/Vstrecha-Mihayila-Gorbacheva-s-papoy-Ioannom-Pavlom-II-v-Vatikan
======================================
Леонид Парфенов о исторической встрече Михаила Горбачева с Папой Римским:
https://www.youtube.com/watch?v=La3YaRhgqYY
===========================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=======================
====================================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
===================================
Леонид Парфенов:
Для генсека КПСС решение даже более смелое, чем для православного царя.
С главой Римско-католической церкви за всю историю страны встречался только один действующий глава государства - Николай I, в 1845 году. Богоборческая советская власть считала Папу сначала «вдохновителем крестового похода против коммунизма», а потом просто «святошей-церковником». Избрание на ватиканский престол польского кардинала в 1978 году неприязнь только усилило - Иоанн Павел II поддерживал у себя на родине антисоветский профсоюз «Солидарность».
После церемониальных приветствий генсек и понтифик долго беседуют без переводчика - Папа владеет русским - и в завершение обмениваются речами. Иоанн Павел II говорит о перестройке, недавнем 1000-летии Крещения Руси и вскользь - о притеснении католиков в СССР. Горбачев сообщает о решении Москвы и Ватикана обменяться послами и о возможном визите Папы Римского в Советский Союз.
Именно этот визит и эта встреча с Папой Римским вдохновила падре Уголино изобразить Михаила и Раису Горбачевых на мозаичном панно в храме Святого Сердца итальянского города Терни.
На ней также запечатлен и Папа Иоанн Павел Второй. В 2001 году, уже отставной первый президент СССР посетил Терни. Епископ Терни Винченцио Палья показал гостю и посвященную ему мозаику. На вопрос Горбачева, почему именно его изобразил автор, падре Уголино ответил: «В то время, как я делал мою мозаику, она входила в историю».
===========
Пресса о визите:
https://ed-glezin.livejournal.com/2109309.html
==============
Из книги М.С. Горбачева "Жизнь и реформы":
Визит в Италию
Приглашение правительства Италии посетить страну было реализовано лишь в конце ноября 1989 года. Визит этот помимо самостоятельного значения внес важные элементы в мою подготовку к встрече с Бушем на Мальте, послужил как бы прологом к ней.
Наш «ИЛ-62» совершил посадку в аэропорту Фьюмичино. Прекрасная ноябрьская погода: чистый воздух, солнечно. Из аэропорта направились на официальную церемонию встречи в Квиринальский дворец.
На всем пути следования нас восторженно приветствовали тысячи римлян. По окончании торжественной церемонии и краткой беседы с президентом Ф.Коссигой отправились на площадь Венеции, возложили венок к алтарю Отечества. И здесь нас сердечно приветствовали итальянцы. Далее по программе намечался осмотр достопримечательностей в центре вечного города. Но осуществить свои желания нам оказалось не так-то просто: на пути к Колизею в несколько рядов стояли люди, и наше продвижение сопровождалось бесчисленными контактами, короткими диалогами. На следующий день «Стампа» писала: «Ликующий Рим встречает Горбачева». Преодолев эти приятные и волнующие препятствия, вошли внутрь Колизея. Но и здесь сразу же оказались в окружении журналистов.
- Как вас принимают в Италии? - был первый вопрос. В сущности, ответа не требовалось. Я сказал, что тронут таким проявлением симпатий. Широкий резонанс вызвали мои слова о том, что «советско-итальянские отношения - очень важный фактор не только европейской политики, но и международной, часто в трудные времена политические деятели Италии сохраняли чувство реализма, помогали снимать напряжение, способствовали разрядке. В этом - незаменимый вклад итальянцев».
Начавшиеся во второй половине дня 29 ноября встречи и переговоры послужили наглядным подтверждением этой оценки. В официальной резиденции итальянского правительства палаццо Киджи состоялась встреча с Джулио Андреотти - теперь уже председателем Совета Министров Италии. Встреча с глазу на глаз проходила около полутора часов. Нам надо было многое обсудить и прежде всего поговорить о том, где мы все - и Запад, и Восток - в тот момент оказались. Такие понятия, как сила, военное превосходство, вытекающая из этого гонка вооружений, диктат и многое другое, что было характерно для подходов в последние 40 лет, сказал я, несовместимо с нашим нынешним пониманием необходимости по-новому посмотреть и на себя, и вокруг себя.
Многие на Западе, выступая за фундаментальные перемены в Европе, полагали, что они должны осуществиться на базе принятия западных ценностей. Я обратил внимание собеседника, что подобная за-идеологизированность в международных делах чревата осложнениями.
- Чтобы мы могли вместе двигаться в нужном направлении, и Западной Европе необходимо многое у себя изменить. Не надо думать, что это только дело Востока.
Реакция Андреотти меня порадовала.
- Прежде всего, - сказал он, - полностью согласен с тем, что ни Восток, ни Запад не обладают абсолютной истиной, к которой должна приспосабливаться другая сторона. Сейчас, кстати, появилась новая мания: призывы приспосабливаться к законам рынка. Это тот самый случай, когда говорится одна вещь, а подразумевается добрая сотня других. Я не считаю, что развитие нашей страны было во всем правильным; многое и в социальной, и в политической области можно было бы делать иначе. Одно дело, когда говорят о рынке с коррективами в виде антитрестовского законодательства, с соответствующей налоговой системой. С таким подходом можно согласиться. А вот если указанных корректив нет, то это не рынок, а диктат капитала, причем сосредоточенного в немногих руках.
Это говорил христианский демократ! Но, конечно, прежде всего это говорил Джулио Андреотти.
Разговор перешел на германский вопрос, что естественно: только что пала Берлинская стена. Я настаивал на осторожном подходе, на том, что не надо пытаться форсировать события, не навязывать темпы и сроки объединения Германии. Андреотти с этим согласился. Из его реплик следовало, что тогда и он считал преждевременным говорить об объединении ФРГ и ГДР. В то же время Андреотти признал, что в Италии оказались неподготовленными к стремительному развитию событий в ГДР. Он попросил меня поделиться соображениями о причине такого поворота событий. Я ответил в духе откровенности, которая характеризовала нашу беседу.
- Пожалуй, причина в том, что руководство ГДР на протяжении многих лет держало общество в жестком режиме, все подчинив противостоянию с ФРГ. И это сработало. Когда у нас начались перемены, им надо было не скрывать их от народа, не противиться переменам у себя, а находить более адекватные времени формы, чтобы люди могли реализовать себя, и делать более эластичными связи с ФРГ. Но Хонеккер считал себя хранителем «священного огня». А то, что делали другие, рассматривал чуть ли не как сдачу позиций. Общество требовало перемен, а политическое руководство не реагировало.
Эта беседа, как и другие, показала, что наступает ответственный этап в развитии Европы. В результате дискуссий мы согласились, что строительство «общеевропейского дома» - процесс постепенный. В нем не должно быть перепрыгивания через этапы, и первым из них мы считали переговоры по разоружению в Вене.
Уже тогда нам виделась необходимость создания инструментов экономической и политической интеграции, хотя признавалось большое значение и существующих институтов.
В этом разговоре я поставил перед нашими итальянскими партнерами два фундаментальных вопроса. Как собираются на Западе подходить к военной доктрине «гибкого реагирования», которая была принята еще в 1968 году и допускает использование ядерного оружия? Страны Варшавского Договора пересмотрели свою военную доктрину и в соответствии с ней приступили к перестройке военных структур. Можем ли мы надеяться, что этот процесс пойдет и на Западе? Нам все время говорили, что западная доктрина оборонительная. Но мы провели анализ военных учений Запада за последние годы и увидели, что уже на пятый день гипотетического конфликта между Востоком и Западом последний вводит в действие все виды войск и применяет ядерное оружие.
И второй вопрос: как наши партнеры представляют себе становление новой Европы с учетом того, что интеграционные процессы идут и на востоке континента? Не получится ли так, что акцент на эти два объединительных процесса без их синхронизации может осложнить, а то и подорвать общеевропейский процесс?
Андреотти попытался переубедить нас, отвести мои критические замечания по военной доктрине западных стран. Но, видимо, Джулио сам же почувствовал слабость своих аргументов и кончил тем, что призвал нас к углублению диалога по этим вопросам с президентом Франции и премьер-министром Великобритании. Он твердо заявил, что «будущее должно строиться не на военной силе, а на сотрудничестве и состязательности в других областях».
Что касается интеграционных процессов, то здесь премьер-министр был более убедительным, высказался за то, что «при определении планов на будущее, с обеих сторон необходимо не воздвигать новых барьеров, а устранять или смещать уже существующие».
Вечером президент Коссига устроил в Квиринальском дворце официальный прием. Заканчивая свою приветственную речь, он процитировал нашего великого поэта Тютчева: «В Россию можно только верить...». Памятным для меня событием стало посещение Капитолия, столичного муниципалитета, где мне была предоставлена возможность выступить с большой речью.
Я поделился своими размышлениями о событиях и уроках 1989 года. Рамки воспоминаний не позволяют подробно изложить это выступление; оно проникнуто прежде всего предчувствием переломности момента в мировой ситуации и стране.
«Мир действительно на переломе судеб. Материальная культура развивается с головокружительной быстротой. В то же время все более зловеще проявляется обратная сторона научно-технического прогресса, которая грозит человечеству самоуничтожением. Выход - в одухотворении жизни, в переосмыслении отношения человека к природе, другим людям, к самому себе. Нужна революция в сознании».
«Последнее время на Западе много пишут и говорят, что мировое сообщество сможет реализовать свою целостность только в том случае, если «другая сторона» - имеется в виду, прежде всего, Советский Союз - откажется от своих идеологических и социальных ценностей. ...Современный мир обнаруживает огромное многообразие социальных и политических теорий, с помощью которых разные общества, страны и нации хотят строить свою жизнь. И вот что характерно: возрастание роли общечеловеческих начал происходит не при стирании, а при умножении проявления самобытности, при возрастании роли национальных и других особенностей. Очевидно, самая обобщающая и самая ответственная задача политиков состоит в том, чтобы стараться обеспечить прогресс и взаимную безопасность на основе уважения многоликости мира, баланса интересов и свободы выбора».
«...Мы отказались от монополии на истину. Отныне в политике мы твердо руководствуемся принципом свободы выбора; в экономике, науке и технике - принципом взаимовыгодности; в духовной и идейной сферах - принципом диалога и восприятия всего, что применимо к нашим условиям и, следовательно, должно быть освоено и использовано для нашего собственного прогресса».
«Соблазн решать свои проблемы за счет других, давить слабого, не считаться в политике с моралью, воспользоваться где-то возникающими трудностями, применять оружие там, где можно решать политическими средствами, - все это, увы, еще присутствует в мире. Но мы верим, что движемся не к концу мира, как иногда можно услышать, а начинаем новую его эпоху, когда открывается простор для сотворения новых форм человеческого существования».
Могу к этому добавить только то, что и теперь подписываюсь под всем тогда сказанным.
Программа визита, до предела уплотненная и насыщенная, предусматривала посещение Милана. Встреча с миланцами стала едва ли не самой волнующей из всех, какие были у меня во время моих заграничных поездок. Казалось, все население этого большого древнейшего города Италии вышло на улицы. Мы решили пройти пешком от театра «Ла Скала» по галерее между домами до муниципалитета. Но едва-едва продвигались в гуще людей. Шум стоял такой, что не слышно было голоса идущих рядом. Десятки тысяч миланцев темпераментно демонстрировали свои неподдельные чувства, свою солидарность, симпатии к нам. Поведение итальянцев меня прямо-таки ошеломило. Живой человеческий поток захватил нас, и мы только спустя 40 минут, с помощью полиции, смогли вырваться из него, найти с Андреотти друг друга.
Для полноты картины добавлю, что накануне и во время визита в Италию я получил огромное количество личных писем, телеграмм от итальянских граждан, общественных и научных организаций, фирм с приглашениями «заглянуть на огонек», если позволит программа. Ответить на все эти обращения и приглашения было, конечно, невозможно.
В Центральном выставочном зале Рима открылась выставка «Перестройка в действии». В ее открытии участвовала Раиса Максимовна. А 30 ноября вместе с несколькими членами делегации она посетила Мессину - на Сицилии. 28 декабря 1908 года город был разрушен землетрясением, погибло свыше 80 тысяч человек. Тогда на помощь мессинцам первыми пришли русские моряки. Две недели они принимали участие в спасательных работах, кормили спасенных людей. В честь наших моряков в городе установлена мемориальная доска. И в числе первых мессинцы пришли на помощь Армении, собрали и передали на строительство больницы в Кировакане 1 миллиард 800 миллионов лир, приобрели для нее томограф. Мессинцы оказали потрясающий прием. Раиса Максимовна выразила жителям города глубокую признательность от советских людей за проявленную солидарность.
За три дня пребывания в Италии я повстречался с председателем итальянского сената Дж.Спадолини, беседовал с руководителями пяти правительственных партий - А.Форлани (христианско-демократическая), Б.Кракси (социалистическая), Дж. Ла Мальфа (республиканская), А.Карилья (социал-демократическая), Р.Альтиссимо (либеральная). Состоялась встреча с генеральным секретарем ИКП А. Оккетто.
В Риме состоялась еще одна акция: от имени пацифистской организации - Итальянского центра документации и Национальной лиги кооперативов - мне была вручена премия «Золотой голубь мира». Вручал премию президент Центра Луиджи Андерлини, а с приветственным словом обратился выдающийся итальянский писатель Альберто Моравиа, теперь уже, к сожалению, ушедший из жизни. Его слова меня глубоко взволновали.
Оценивая свой визит в Италию на пресс-конференции, я сказал, что эти три дня запомнятся прежде всего по-человечески - итальянцы оказали нам ошеломляющий прием. И еще: «Этот, как и другие мои визиты, встречи с людьми подтверждают: в мире происходят кардинальные перемены, люди решительно вторгаются в сферу политики, одобряя или отвергая, советуя или требуя от политиков действий, адекватных нынешнему времени».
1 декабря 1989 года состоялся первый визит главы Советского государства в Ватикан по личному приглашению Папы Иоанна Павла II. Событие экстраординарное и в то же время вполне естественное в контексте происшедших в мире кардинальных перемен. Об истории наших отношений с Папой Римским рассказ впереди.
Из Италии наш самолет взял курс на Мальту, где должна была состояться моя встреча с президентом Бушем.
Установление отношений с Ватиканом
В течение всего советского периода отношения с центром католицизма были крайне враждебными. О Ватикане у нас писали не иначе как об источнике реакции и мракобесия. Правда, в период разрядки 70-х годов кое-что стало меняться, советское посольство в Риме вышло на контакты с представителями Ватикана. Но официальных отношений не было, и возникавшие вопросы не решались. Настало время искать новые подходы.
Летом 1988 года я встретился с государственным секретарем Ватикана кардиналом А.Казароли. Он приехал в Москву для участия в торжествах по случаю 1000-летия крещения Руси. Беседу я начал с констатации, что новое мышление в международных делах перекликается с новыми подходами Ватикана, причем есть совпадения и в терминах, и в оценках. Казароли согласился. Ватикан, сказал он, стремится вносить свой вклад в продвижение к миру, предлагать идеи, давать рекомендации, оказывать добрые услуги. И придает большое значение контактам с Советским Союзом.
Казароли передал мне послание Папы, выдержанное в дружественном тоне, а также памятную записку, в которой затрагивались вопросы, связанные с положением Католической церкви в СССР. Если у нас ранее не было серьезных контактов, заметил я, то, видимо, что-то мешало с обеих сторон. Собеседник, по существу, согласился и с этим, сказав: «Это были другие времена и другие люди». Он отметил, что за последние десятилетия, начиная с Папы Иоанна XXIII, во взглядах Ватикана произошли существенные изменения. Я просил передать Папе: что касается свободы вероисповедания, то мы за проведение этого принципа. Но против того, чтобы каналы церкви использовались для вмешательства во внутренние дела государств.
Казароли заявил, что в Ватикане с большим вниманием, интересом и надеждой следят за перестройкой в Советском Союзе. Рассчитывают, что реформы будут продолжаться, неизбежные трудности не поставят их под угрозу. Не скрывал, что в Ватикане все, что связано с «социализмом», вызывает подозрительность. Впрочем, из его пояснений следовало, что он проводил различие между принципами гуманного, демократического социализма и тоталитарной практикой, именовавшейся «реальным социализмом». Но, говорил он, «определенная боязнь, сдержанность» сохраняются.
Оценивая сказанное собеседником, я подытожил наш разговор:
- Главное, что должно заботить нас всех, - это человек, соответственно и гуманизация международных отношений. Отсюда вытекает наше новое мышление в мировой политике. Мы - атеисты, вы - человек верующий. Мы ставим перед собой задачу гуманизации человеческого общества, хотим сделать так, чтобы людям жилось лучше, чтобы им не угрожали ядерные и другие войны, экологические беды, разрушение нравственных основ, то есть речь идет об общечеловеческих ценностях. Поэтому, не отказываясь от наших различий, мы можем налаживать сотрудничество по тем вопросам, где у нас есть совпадение или сходство.
Встреча с Папой Римским состоялась во время моего официального визита в Италию. Через колокольную арку собора Святого Петра мы въехали во двор Сан Дамазо, где был выстроен почетный караул швейцарских гвардейцев в красочных костюмах, созданных, как говорят, еще по эскизам Микеланджело. Сразу же я направился на беседу с Иоанном Павлом II. Она проходила один на один.
Приветствуя высокую миссию Его Святейшества в современном мире, я отметил, что в моих и его высказываниях часто встречаются одинаковые выражения. «А ведь это значит, что должно быть общее и в исходном - в мыслях». Как бы откликаясь на это, Иоанн Павел II охарактеризовал нашу перестройку как процесс, который «позволяет вместе искать выход на новое измерение совместной жизни людей, в большей степени отвечающее потребностям человеческой личности, разных народов, правам индивидуумов и наций».
- Те усилия, которые вы предпринимаете, - сказал он, - не только представляют для нас большой интерес. Мы разделяем их.
Он выделил и еще одну важную мысль:
- Нельзя, чтобы кто-то претендовал на то, чтобы перемены в Европе и мире шли по западному образцу. Это противоречит моим глубоким убеждениям. Европа как участник мировой истории должна дышать двумя легкими.
- Очень точный образ, - заметил я.
Папа напомнил, что он не случайно в 1980 году объявил покровителями Европы, помимо святого Венедикта, представителя латинской традиции, также Кирилла и Мефодия, представляющих восточную, византийскую, греческую, славянскую, русскую традиции.
- Таково мое европейское кредо, - заявил Иоанн Павел П.
Естественно, в нашей беседе особое место заняла тема свободы совести как одного из фундаментальных прав человека, а также вытекающее отсюда право на религиозную свободу. Иоанн Павел II говорил о «православных братьях», отметив при этом активное развитие экуменического диалога с православными церквами, и в особенности с Русской православной церковью. Вместе с тем Папа Римский остановился на некоторых проблемах, связанных с положением католиков в нашей стране.
Я изложил свой подход к поднятым вопросам. В частности, сказал следующее:
- Мы хотим реализовать намеченное демократическими средствами. Но мои размышления над событиями последних лет говорят о том, что одной демократии недостаточно. Нужна и мораль. Демократия может приносить не только добро, но и зло. Что есть, то есть. Для нас очень важно, чтобы в обществе утверждались нравственность, такие общечеловеческие вечные истины, как доброта, милосердие, взаимопомощь. Мы исходим из признания необходимости уважения к внутреннему миру верующих граждан. Это, - добавил я, - относится и к православным, и к представителям других конфессий, в том числе католикам.
В принципе мы договорились об установлении официальных контактов и обмене постоянными представителями между Ватиканом и Москвой.
После завершения беседы мы вышли в Библиотечный зал Папского дворца, где находились Казароли, Содано, а также Раиса Максимовна, сопровождавшие меня лица. Каждому из них Папа Иоанн Павел II сказал несколько слов. Со стороны Его Святейшества в трудные моменты я получал сигналы поддержки и сочувствия. Несомненно, в лице Папы Иоанна Павла II мировое сообщество имеет не только одного из крупных религиозных деятелей, но и крупного гуманиста нашего времени.
Источник:
http://www.gorby.ru/gorbachev/zhizn_i_reformy2/page_7/
=================================
Вспоминает Александр Тихомиров, корреспондент программы «Время»:
ЖДАЛ, ЧТО УВОЛЯТ
Сидел тогда, с костылем, на каменной тумбе, возле лестницы, ведущей в гору, к вилле Мадама. Левая нога, в гипсе, возле щиколотки, болела. За спиной камера, оператор. Злился и думал: как бы поддеть, в вопросах, Горбачева так, чтоб опять выворачивался.
Вчера, из Рима, в Милан, должны были лететь самолетом. Но погода испортилась. Ехали по железной дороге, через горы, заснеженные. Горбачев, со свитой, в своем вагоне - в тепле, в комфорте, конечно. А мы, журналисты, в своем - без отопления почему-то. Коллеги граппой спасались, крепенькой, а я не мог: таблетки пил - от боли в ноге.
А, до этого, в Риме, меня в инвалидной коляске возили две Татьяны, наши телеведущие - Комарова с Митковой. По храму Святого Петра. Потом оставили возле амвона, умчались. Папа Римский принимал Горбачева в тот момент. Куда мне там - на коляске...
Мог бы не ехать, раз так, скажете. Соглашусь. Но ногу сломал как раз накануне визита генсека в Италию. Оформить в поездку другого, во главе нашей съемочной группы, уже не успели бы. Вот и ковылял, с костылем, за визитерами и принимающей стороной. Раздражался: быстро ходят...
Они и по лестнице поднимались быстро, легко - Горбачев, Андреотти, премьер-министр Италии, остальные. Я встал,, с трудом.
-Видите, - указал на меня Михаил Сергеевич, улыбаясь, - наш журналист ногу сломал. А все же приехал, осознавая важность такого события, наших встреч. Ну, слушаю вас...
Задал ему несколько вопросов. Заготовленных. Уже не помню каких. А потом, через паузу:
-Михаил Сергеевич, - сказал, - вас так радушно в Италии встречают. Столько людей Вот вчера вы с Папой Римским обедали, еду на золотых тарелках подавали. А что это может дать простому воронежскому мужику? Если ему даже чаю не невозможно попить - потому что в магазинах сахара нет.
Он поперхнулся чуть-чуть. Выражение легкой радости исчезло с лица. Посмотрел на меня строго. Сосредоточился, стал отвечать.
Как всегда, при вопросах, построенных неожиданно, начал издалека. Говорил долго. О необходимости пробивать бреши в стенах, существующих между нами и западом столько лет. О крайней заинтересованности нашей в наведении мостов между нами - политических и, главное, экономических. О добром к нам отношении, проявившемся в последние годы...
Слушал его и представил, кстати, как будут опять материть нас в редакции "Правды". Они специально оставляют место в сверстанном номере для интервью генсека. А, из-за меня, оно не уместится. Опять переверстывать!
Все изложил, наконец, Михаил Сергеевич. А закончил так:
- Думаю, это хорошо осознает мужик воронежский. Понимает, в отличие от вас. А вам я делаю замечание!
И двинулся вверх по лестнице, как и все остальные.
А я опять уселся на тумбу, с костылем. Уловил, из-за спины, шепот оператора: "Ну, ты да-а-л!". А что я "да-а-л"? Старался сделать свою работу. Давно усвоил: интервью, особенно с первыми лицами, бывает интересным, удачным, если задаешь им неожиданные, даже каверзные, вопросы. Спихиваешь, как бы, с заготовленной, помощниками, в основном, платформы. Тогда и приоткрывается - не его должностное, а человеческое лицо.
При Брежневе и его соратниках так невозможно было. Тогда нас, кстати, и не допускали до их уровня. "Экономика должна быть экономной!" - произносил генсек. И это повторяли в народе, порой, посмеиваясь. А у меня и сомнения не было - в том, что это подначка какого-то спичрайтера из ЦК. Саши Бовина, скажем. Молодого тогда, раскованного.
Горбачев первым стал выходить в народ. Разговаривал в толпах подолгу. По полчаса, порой, даже дольше. Поначалу, в разговорах этих, люди были скованными, лишь поддакивали, с непривычки. Потом пообвыкли, стали задавать вопросы - не очень приятные, случалось. Я сам поспособствовал, однажды, изменению тональности таких разговоров. Так получилось.
Прилетели в Красноярск. Горбачев, сопровождающие, встречающие понеслись с аэродрома в город - в кортеже. Мы, съемочная группа - за ними, в "Икарусе", вместе с охраной.
Вдруг остановка - на полпути. Охрана забеспокоилась.
-Опять неплановая! - обозлился их начальник. -Неймется ему!
Распахнули двери, кинулись в голову колонны. Мы за ними.
Там большая толпа стояла - возле автобусной остановки. Они автобуса ждали. Женщины, в основном, усталые, большинство в спецовках: смена закончилась на хлебозаводе. А Михаил Сергеевич решил - его встречают. С улыбкой подошел, стал спрашивать: "Ну, рассказывайте - как вы здесь живете?".
Они обалдели сначала от такой встречи. Потом начали рассказывать. Так рассказывать, что Шенин, первый секретарь Красноярского крайкома партии, стал нервничать. Пытался завершить, побыстрее, этот общение:
-Михаил Сергеевич, ехать надо! Нас в городе еще люди ждут!
Но Горбачев никогда не сворачивал разговоры так быстро.
Пытался все объяснять, раскладывая, как бы, по полочкам.
-Вот наберет перестройка нужные темпы... Вот коснется всех уголков нашей большой страны... Вот построим новое жилье... Вот проложим дороги... ликвидируем товарный дефицит... но, конечно, все должны включиться... каждый должен осознать...
А в самой середке толпы торчали головы двух мужиков, работяг, со следами сажи на лицах. Да еще и поддатых, крепко, судя по мычанию и репликам, которые вставляли в разговор:
-Да не будет этого - чего вы говорите! У нас-то! Да в жизни не будет, Михайла Сергеич! В Москве-то, может, будет, а не у нас!
Горбачев на них и не взглянул, будто не слышит. Операторы тоже их в кадр не брали. Но голоса-то их накладывались на речь Горбачева! И как потом отфильтровать эту речь?
Я и не пытался это сделать. Да и не успел бы. И это, и другое, отснятое, перегнали потом в Москву из местного телецентра. Еле успевали уже к выходу программы "Время".
Меня, помнится, еще спрашивал, из редакции, ответственный выпускающий: кто-то отсмотрел материал - из помощников? Сказал: смотрели. Соврал: не успели никому показать.
До сих пор не знаю - было ли это в московском выпуске программы. А в 21.00, по местному времени - было.
Может, поэтому, или поэтому, но отчасти, уже на другой день разговоры людей с Горбачевым в Сибири обрели чуть иное - более жесткое, содержание. Не в о о б щ е о перестройке говорили. О своих конкретных проблемах и бедах. Не случайно, вернувшись в столицу, генсек собрал пленум ЦК. Обсуждали проблемы Красноярского края.
... Так вот. В Италии, под Миланом, возле виллы Мадама, сидел я на тумбе, с костылем. Все, думал, отстранят от работы - раз генсек сделать мне замечание. В эфире!
Вдруг подходит один из "тассовцев", фотокор. Вернулся сверху, из виллы, где идут переговоры. Говорит, восторженно:
-Слушай! Горбачев только что сказал Андреотти про тебя! А, может, мол, правильно наш корреспондент задал такой вопрос.
Надо, мол, так договориться, чтоб наш, и ваш, народы сразу почувствовали выгоду для себя!
-А Андреотти что?
-Согласился, конечно! Закивал головой.
Я решил тогда: Михаил Сергеевич просто хотел смягчить мой нагловатый, в интервью, вопрос к нему. А потом подумал, что нет. Действительно так считает, надеется. Он ведь искренним был всегда в своих разговорах, мыслях, о перестройке. Другое дело, что казалось это чересчур фантастичным, нереальным, в тогдашнем нашем бедламе.
Вспомнил, как появился он в Спитаке, после землетрясения. Прилетел из Нью-Йорка, прервав переговоры с Рейганом. Вот стоят они, с супругой, среди развалин домов, магазинов. Еще кровавые ошметки, части тел торчат из-под плит и ломанных кирпичей. Он в элегантном пальто, с шарфиком. Раиса в шубке - изящной, соболиной, кутается. А за ними Рыжков, Николай Иванович, в больших резиновых сапогах. А перед ними люди, в рваном, грязном, почерневшие от горя и усталости...
Вот она, реальность, кругом. В середине символ перестройки.
Как с неба свалился...
Верил и верю в его честность. Противно слышать, когда его обвиняют в развале страны. Мол, должен был кровь пустить, арестовать Ельцина и других после Беловежской пущи. Не решился.
Да и не мог он! Не вписывалось такое ни в характер его, ни в образ. А вот то, что сделал, успел - я на себе тогда ощутил.
Вернулся из Италии, явился в редакцию - а мне руководство ни слова, ни полслова упрека. Хорошо, говорят. Правильно поработал.
Тогда и осознал, по-настоящему. Гласность, действительно, существует.
===========
Встреча М. Горбачева и Папы Римского Иоанна-Павла II.
https://www.youtube.com/watch?v=75gF7JQHyps
Click to view1 декабря 1989 года в Ватикане состоялась встреча генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева с папой Иоанном Павлом II.
Михаил Горбачев стал первым советским лидером, который посетил Ватикан с официальным визитом.
Событию предшествовала встреча в 1988 году Михаила Горбачева с государственным секретарем Ватикана Агостино Казароли, находившемся в Москве в связи с празднованием тысячелетия Крещения Руси.
После беседы, состоявшейся с глазу на глаз без переводчика на русском языке, к ним присоединились митрополит Русской православной церкви Ювеналий и государственный секретарь, архиепископ кардинал Казароли.
По мнению Анатолия Черняева, внешнеполитического помощника Генерального секретаря КПСС и президента СССР Михаила Горбачева, все понимали, что католическая церковь - это не только религиозная, моральная, но и политическая и экономическая сила. Целью Горбачева на встрече являлось разоблачение представления о Советском Союзе в мире как об "империи зла".
Большим успехом стало то, что было объявлено о предпринятых шагах по установлению официальных отношений между Советским Союзом и Ватиканом. Решение в перспективе этих вопросов позволило Горбачеву после аудиенции у папы заявить: "Мы беседовали со Святейшим папой о первом посещении папой Советского Союза".
Встреча стала переломным моментом в дипломатических контактах между СССР и Ватиканом и в процессе возрождения католической церкви в СССР.
15 марта 1990 года между Ватиканом и СССР были установлены официальные отношения, имеющие дипломатический статус. Дипломатические представители государств имели статус дипломатов ad personam и ранг апостольского нунция и чрезвычайного посла соответственно.
https://dletopic.ru/blog/43840469616/Vstrecha-Mihayila-Gorbacheva-s-papoy-Ioannom-Pavlom-II-v-Vatikan
======================================
Леонид Парфенов о исторической встрече Михаила Горбачева с Папой Римским:
https://www.youtube.com/watch?v=La3YaRhgqYY
===========================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
=======================
====================================
Приглашаю всех в группы «ПЕРЕСТРОЙКА - эпоха перемен»
«Фейсбук»:
https://www.facebook.com/groups/152590274823249/
«В контакте»:
http://vk.com/club3433647
===================================