"Никто не забыт и ничто не забыто"?
Что скрывают архивы
Ольга Фёдоровна Берггольц (16 мая 1910, Санкт-Петербург, Российская империя - 13 ноября 1975, Ленинград, СССР) - русская советская поэтесса, прозаик и драматург, журналист, член Союза писателей СССР. Лауреат Сталинской премии, кавалер орденов Ленина и Трудового Красного Знамени.
Автор крылатой строки, ставшей лозунгом, высеченным на Мемориальной стене Пискаревского кладбища, где похоронены многие жертвы Ленинградской блокады: «Никто не забыт, ничто не забыто». Почётный гражданин Санкт-Петербурга (1994, посмертно).
«О настоящей жизни Ольги Берггольц - женщины, чей голос стал символом блокадного Ленинграда, - не принято было говорить. На протяжении десятков лет ее имя ассоциировалось с силой и патриотизмом, и совсем недавно зазвучал голос «другой Берггольц»: сломленной, напуганной и честной. Она откровенно рассуждает о власти и политике, доверяя свои мысли дневникам.
Вся правда о ее тюремном заключении, ее воспоминания рассекретили только в 2009 году. [тогда были изданы отдельной книгой под названием «Запретный дневник» (М.: Азбука-классика) воспоминания поэтессы, впервые опубликованные в начале 1990-х. Туда же было включено рассекреченное ФСБ следственное дело - Е. Ч.]»
Подробнее о биографии - https://von-hoffmann.livejournal.com/813418.html
(von-hoffman - очень хороший православный патриотический блог в стиле Л. П. Решетникова и сайта «Наследие империи», я не видел здесь каких-то плохих материалов. Почему такое название? См.: https://wikichi.ru/wiki/Carl_von_Hoffman)
Идейная комсомолка избавилась от иллюзий насчет советской власти только тогда, когда на последнем сроке беременности попала в тюрьму по клеветническому доносу, где после чекистских избиений у нее случился выкидыш и она потеряла ребенка. Современные биографы Ольги Федоровны пишут, что до тюрьмы и после - это два совершенно разных человека, только нападение нацистской Германии смогло «помирить» (если так можно выразиться) сознание Берггольц с самим фактом существования советской власти, настоящим «фашизмом» она считала тюрьму, в которой провела 171 день (ей еще очень повезло по сравнению с Евгенией Соломоновной Гинцбург или Ефросинией Антоновной Керсновской, которым можно поставить памятники за стойкость духа, перенесенные страдания и издевательства. Проблема в том, что лишь единицы могут понятным красивым литературным языком излагать свои мысли. Освобождение Берггольц - само по себе чудо по меркам того времени). Тюрьма не сломила Ольгу Федоровну, но надломила, оставив на ее душе тяжелую психологическую травму, что стало главной причиной ее страшного алкоголизма после войны. Особенно много она пила, по собственному признанию, после получения Сталинской премии. Чтобы избавиться от алкогольной зависимости, она легла на лечение в психоневрологический диспансер, где ей вкалывали лекарство, вызывающее рвоту. Всю жизнь она носила лицемерную маску убежденной сторонницы советской власти [так наз. советское двоемыслие], боясь публично высказывать свои мысли, которые честно записывала в дневник, который вела с 1923-го года.
Смотрите также:
Ольга Берггольц. "Благое Молчание" / Библейский сюжет / Телеканал Культура
Click to view«…Черт тебя знает, потомство, какое ты будешь… И не для тебя, не для тебя я напрягаю душу… а для себя, для нас, сегодняшних, изолгавшихся и безмерно честных, жаждущих жизни, обожающих ее, служивших ей - и все еще надеющихся на то, что ее можно будет благоустроить…»
Наталья Стрижкова, руководитель отдела архивных коммуникаций РГАЛИ, ответственный составитель и текстолог издания дневников Ольги Берггольц:
«Архив [Берггольц] приняли в ЦГАЛИ. Есть одна фраза, которую на всех этапах перемещения архива произносили разные люди: «Дневники содержат криминальные вещи. С целью сохранения доброго имени поэтессы и для безопасности государства дневники срочно надо закрыть» [выделено мной - Е. Ч.]. Этой фразой объяснял изъятие дневников из квартиры поэтессы член комиссии по литературному наследию Хренков. Затем Сергей Михалков (тогда председатель правления Союза писателей РСФСР) написал письмо в Совет министров, что архив Берггольц срочно надо закрыть. Последовало постановление Совета министров и Главного архивного управления: немедленно закрыть. Все панически боялись, что дневники Берггольц будут опубликованы.
В 1991 году архивы начали открывать, но тут его уже закрыли наследники, сначала Мария Федоровна, а потом ее сын Михаил Лебединский. Удивительная история: Берггольц - знаковое имя для истории войны и блокады, про нее вспоминают, снимают фильмы, публикуют стихи, но дневники - главная книга ее жизни - были недоступны больше тридцати лет.»
Цит. по:
История дневников Ольги Берггольц https://arzamas.academy/materials/667
(на мой взгляд, память у советской / постсоветской власти какая-то выборочная. Берггольц в своих дневниках просто честно излагала собственные мысли, откровенно писала все что думала. Если это «криминал» с точки зрения партийных функционеров, то возникает логичный вопрос: не был ли криминальным [с точки зрения нормальной человеческой / христианской морали] сам советский режим?)
Три книги полного собрания дневников О.Ф. Берггольц (1910-1975), хранящихся в Российском государственном архиве литературы и искусства (РГАЛИ), были впервые опубликованы без цензуры и изъятий издательством «Кучково поле» в 2016-2020 гг. Всего планировалось издать 4 тома дневников.
На сайте издательства почему-то нет в продаже третьего тома за 1941-1971 гг., зато два других можно приобрести. Почему-то на этом сайте его даже нельзя полистать, в отличии от остальных.
Книга «Мой дневник. 1941-1971»
Издание «Ольга Берггольц. Мой дневник. 1941-1971» - третья и заключительная книга запланированной публикации всех дневников О.Ф. Берггольц, хранящихся в ее...
kpole.ru
(в и-нете купить эту книгу невозможно даже на московских сайтах букинистической литературы)
Книга «Смерти не было и нет» - первая полная и глубокая биография известной советской писательницы и поэтессы Ольги Берггольц. Она основана на откровенных и подробных дневниках, которые Берггольц вела всю свою жизнь. Эти дневники после ее смерти в 70-е годы советская власть запретила печатать и показывать, они хранились в закрытых архивах, поскольку «позорили честь и образ советского поэта». Автор книги-биографии писатель Наталья Громова рассказала «Реальному времени» об удивительной судьбе «блокадной мадонны».
- А что было после войны?
- Когда испытания войной закончились, все встречали победу с ощущением, что мы принесли слишком много жертв, чтобы жить так, как прежде - до войны. Но ответом на эти иллюзии интеллигенции станет постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград» 1946 года, гонения Ахматовой, Зощенко и многих других. Им будет сказано: «Вы свое дело сделали, и если хотите жить, сидите тихо». И Берггольц тогда четко себе формулирует, что никогда больше не будет участвовать в травле собратьев-писателей. Она могла сидеть на собраниях, но поносить кого бы то ни было - уже не будет, никогда. Она проходит еще через один ад. Начинается «Ленинградское дело». Посадили и расстреляли всю властную верхушку блокадного Ленинграда. Был уничтожен музей блокады, огромный, потрясающий, созданный самими жителями города, это был целый квартал. Директора арестовали, сожгли огромное количество фотографий из этого музея. И Ольга прекрасно понимала, что по ней тоже ударят.
- И как по ней ударили?
- Из библиотеки была изъята ее книга. Когда ее друзья из публичной библиотеки передали ей, что началось изъятие ее радиокниги о блокаде «Говорит Ленинград», она понимает, что это начало конца. Вместе с Макогоненко они садятся в машину и едут в Комарово, и она пишет в дневнике знаменитые слова, что ей казалось, луна бежала за ними, как гэпэушник. И главное, что она пытается спасти, - это дневники. Она просит Макогоненко несколько тетрадей прибить к обратной стороне дачной скамейки. Поэтому в архиве хранятся тетради, пробитые гвоздями. Но ее не трогают. Все-таки ее арест был бы, видимо, слишком сильным ударом по городу. Ее оставили в покое. В 1951 году она даже получит Сталинскую премию за поэму «Первороссийск». Затем поедет на строительство Волго-Донского канала и опишет в дневниках это место как одну из самых страшных каторг. Она пишет, что единственное, что примиряет ее с тем, что она видела, - что она такая же каторжанка, как эти люди, которые сейчас выполняют безумную норму, чтобы их отпустили, но их никто не отпустит.
С 1951 года она все время попадает в больницы с алкоголизмом. Она пьет, потому что не может смириться со всем, что происходит. Она не находит места в этом мире. Сестра говорит ей однажды: «Я же не могу для тебя отменить советскую власть». И Ольга отвечает: «Только это и можно сделать, чтобы спасти меня» [выделено мной - Е. Ч.]. Спасти от двуличия, от двоедушия. Рушится ее личная жизнь: Макогоненко ей изменяет, он говорит, что она много пьет, а он человек благополучный, преподает в университете, у него много поклонниц, и хотя он и по-своему совестливый, но он хочет жить комфортно. А рядом с ним - Ольга Берггольц, которая не может жить комфортно по определению, по своей природе, потому что она пропускает всю несправедливость через себя. В трезвом виде она еще может что-то писать. В пьяном - просто неадекватна. Когда Сталин умирает, она сначала рыдает на траурном митинге, а потом через несколько месяцев ненавидит себя за это и пишет: «О, не твои ли трубы рыдали // четыре ночи, четыре дня // пятого марта в Колонном зале // над прахом, при жизни кромсавшим меня».
И этот разрыв надвое был свойственен и Твардовскому, и Светлову, которые были ей близки и которых она нежно любила. Это люди одного поколения, одного года рождения, чувствовали они похоже. Они ощущали, что отданы своему времени на заклание, что не могут себя отделить от первых строителей коммунизма, от искренности первых комсомольских строек. Не могут от этого отречься, как Виктор Некрасов или Александр Солженицын, те смогли разорвать советскую пуповину, освободились, смогли писать и жить дальше. Но такие, как Ольга Берггольц, были как будто заколдованы, присоединены к этой пуповине навсегда. Видя и все понимая, они ничего не могли с собой поделать. Эту трагедию в Ольге видели Ахматова и Пастернак. Они понимали, что это человек большого дара, но он идет не за даром, а за идеей. Ты можешь идти за словом и за своим талантом, и он тебя спасет.
В 1956 году Ольга совершает замечательный поступок. Она выходит на писательское собрание с предложением срочно отменить постановление о журналах «Звезда» и «Ленинград». Она говорит: «Прошел ХХ съезд, это постановление позорно». Но это постановление отменили только в 1989 году. А Ольгу стали ругать за ее предложение. Хрущев боится, ведь польские и венгерские события того времени начинались с выступлений интеллигенции: сейчас интеллигенция просит отменить постановление, а завтра, может быть, попросит отменить социализм? И Берггольц начинают снова травить, ей грозят, что исключат из партии. Она этого боится, она кается, потому что быть исключенной из партии для нее было драмой.
У нее уже вышли «Дневные звезды». Она создает поэтический сборник «Узел», который посвящен арестам и репрессиям. Но есть ощущение, что она проживает «оттепель» через некую пелену, не присутствуя в ней. Она то появляется, то исчезает и уходит в свое параллельное существование. Это время не ее. Хотя ей всего 40-50 лет, она уже прожила свою главную жизнь. Макогоненко ушел из ее жизни, она одна, ее жутко боятся обком и партком, потому что она может прийти на любое собрание и концерт в пьяном виде и говорить в глаза все, что думает, - она ленинградская юродивая, как святая Ксения Петербургская. В 70-е годы умирают многие ее близкие друзья - Твардовский, Ахматова, Светлов. Сама она уходит в 1975-м.
Второй съезд писателей РСФСР. Слева направо: Неизвестная, Фазу Алиева, Анна Ахматова, Ольга Берггольц, Антонина Коптяева. Март 1965 https://calendar.fontanka.ru/articles/5570
Что для нее стало главной целью после войны? Она считала, что судьба и история выбрали ее хранителем памяти. Что она осталась голосом, языком тех людей, которые ушли, которые были истерзаны и выброшены этой эпохой. Она думала, что напишет про это главную книгу. Но она так и осталась ненаписанной, эта вторая часть «Дневных звезд». Но ее дневник превратился в эту главную книгу. Потому что по своей откровенности, правдивости он и есть ее главное высказывание о времени, о себе, о том, что происходит с человеком в том советском аду, в который он попал. И конец ее трагичен вдвойне. Все знали, что она хотела быть похоронена на Пискаревском кладбище, где, возможно, лежит и Николай Молчанов, где есть ее знаменитые слова: «Никто не забыт, ничто не забыто». Но власть панически боится, что ее похороны превратятся в митинг, собрание, акцию, поэтому о ее смерти сообщают очень поздно, тихо устраивают прощание в Доме литераторов и относят ее на Волково кладбище.
- А что было с памятью о ней после ее смерти?
- Несмотря на то, что власть так часто прикрывалась именем Берггольц, но знала, что это чужой и непредсказуемый человек. Даже после своей смерти она была непредсказуема. Именно поэтому ее дневники были очень быстро закрыты и вывезены из дома. Была борьба ее сестры, которая считала, что теперь цель ее жизни - спасение сестры. В конце жизни Ольга уже не могла из-за этого с ней общаться, потому считала это тяжелой опекой над собой. Но борьба за литературное наследство продолжалась долгие годы. Власть в лице Сергея Михалкова написала, что эти дневники никогда нельзя публиковать и показывать, потому что они порочат образ и честь советского поэта. Поэтому только сейчас мы имеем доступ к этой истории. Я пыталась рассказать свою версию ее судьбы. Надеюсь, последующие исследователи будут изучать жизнь Ольги Берггольц в деталях и подробностях, которые открываются в ее дневниках."
https://philologist.livejournal.com/10811176.html
- Вы откровенно пишете об алкоголизме Берггольц. Насколько сложно было решиться включить этот момент в повествование?
- Писать об этом несложно. Этот сюжет возникал в моих прежних книгах, и тогда я некоторых детей писателей убедила, что истинная трагедия их родителей не будет понята, если не говорить всю правду. Поэт Владимир Луговской пил. Фадеев пил. Твардовский пил. Пила Белла Ахмадулина. В этом видна тенденция, а не персональная склонность. Писатели XIX века больше играли - карты, рулетка; советская литература - сплошь тяжелый, беспросветный алкоголизм. Пили из-за войны, из-за большого террора. Это был единственный доступный способ примириться со временем и собой. И в этом, кроме того, был странный, парадоксальный способ соединиться со своим народом, тоже пьющим.
[тотальная алкоголизация большинства народа, прежде всего верующего трудолюбивого русского крестьянства, произошла именно в годы советской власти - Е. Ч.]
На собранье целый день сидела -
то голосовала, то лгала...
Как я от тоски не поседела?
Как я от стыда не померла?..
Долго с улицы не уходила -
только там сама собой была.
В подворотне - с дворником курила,
водку в забегаловке пила...
Берггольц написала эти строки в 1948-49 годах. И если она сама обо всем так открыто писала, то почему я должна бояться этой темы?
- Какое значение вы вкладываете в заголовок «Смерти не было и нет»? По мере того, как читатель движется к финалу, его, наоборот, преследует ощущение приближающегося, необратимого распада. Распада, понятого не только в банальном физическом смысле этого слова.
- Было много вариантов заголовка - от «Хождение по мукам» до «Страсти Ольги Берггольц». И только, когда книга была дописана, я поняла, что стихотворения Берггольц, собранные в циклах «Испытание», «Верность», «Память», для неё были преодолением смерти. И здесь есть ещё одна внутренняя рифма. Дело в том, что роман Пастернака «Доктор Живаго» должен был называться «Смерти не будет». Это произведение ещё и о том, как творчество способно преодолеть смерть. И мне стало вдруг ясно, что Берггольц, человек, которого судьба оставила после всех испытаний в живых, смогла свой тяжкий опыт перекрыть тем, что написала в стихотворении «Дорога в горы» строки: «Что время бытию не мера, / Что смерти не было и нет». Написала еще и потому, что знала, что есть что-то выше повседневного, страшного и сиюминутного. Это творчество и память, которые сильнее смерти.
Елена Кузнецова, «Фонтанка.ру»
Полный текст - По законам советского двоемыслия: откровенная биография Ольги Берггольц 23.10.2017 https://calendar.fontanka.ru/articles/5570
Лекция Натальи Громовой «Ольга Берггольц смерти не было и нет»
Замечательный фильм:
Фильм "Ольга Берггольц. Голос" (2018). Авт сценария. Наталья Громова.
Дневники Берггольц, которые она вела всю жизнь, стали её главной книгой, повторили её судьбу. В 1939 они вместе с ней побывали в тюрьме - и вернулись после её освобождения, исчерканные красным карандашом следователя. ... В фильме также участвуют: исполнительница роли Ольги Берггольц в фильме «Дневные звезды» Алла Демидова; блокадницы Нина Нонина и Вера Сомина; дочь Бориса Корнилова Ирина Басова (Париж); писатель Наталия Соколовская; иеромонах Рафаил (Симаков), настоятель храма Архангела Михаила под Угличем.
Позволь же мне по гулкому эфиру
Сквозь этот черный говорящий круг
Войти в твою вечернюю квартиру,
Мой ленинградский, мой давнишний друг!
Про блокаду замечательная лекция:
Встречи с Виктором Правдюком. Ленинград: блокада или осада?
(об ответственности за голод жителей Ленинграда не только Гитлера, но и Сталина)
Блокада: Дорога жизни | Погнали в Трип! 26 января 2021
https://www.youtube.com/watch?v=OaWxCaoWqrs
Оказывается, Берггольц - чисто немецкая фамилия.
Про отца Ольги Берггольц написано в Википедии, что у ее отца (военного хирурга в Первой Мировой, руководителя санитарного поезда в Гражданскую на стороне красных) немецкое происхождение, из-за немецкой фамилии которого чекисты могли выслать его из Ленинграда в 1941-м. Хотя он родом из Литвы, в Российской империи считался вполне русским человеком (определяющим тогда считалось вероисповедание), по национальному признаку людей стала делить именно советская власть (отсюда и графа в паспорте, которой там ранее никогда не было).
«По одной из версий, фамилия Берггольц происходит от аналогичного имени, которое является формой немецкого имени Бертольд (Bertwald, Berthold). Оно состоит из двух компонентов: berht - «известный, знаменитый, знатный» и wald - «правитель» или hold - «красивый, пышный». Таким образом, это имя можно перевести как «известный правитель» или «красивый и знатный».
Согласно другой версии, фамилия Берггольц происходит от слова Berkholt - «березовая роща» (от средненемецкого berk - «береза» и holt (holz) - «лес»). Возможно, основатель рода Берггольц жил в березовом лесу или недалеко от него.»
https://names.neolove.ru/last_names/1/be/berggol'c.html © NeoLove.ru
(то есть правильно читать «Бертхольц» или «Беркхольц»)
Читайте также:
Дневник Л. В. Шапориной как свидетельство эпохи