Из рассказов Веха. Вех о народной медицине. 140 банок.
Тому, как небезопасно бывает иногда лечиться от гриппа домашними средствами, слушая советы соседей-любителей, может послужить доказательством печальное дело сапожника, пана Марцелия Пчелковского, слушание которого состоялось вчера в городском суде на улице Длугой.
Пан Марцелий долгое время кашлял, в костях у него ломило, и вообще чувствовал он себя очень плохо. Сосед его за стеной, пан Антоний Бобек, электромонтер, будучи не в состоянии слушать по ночам кашель пана Марцелия, поймал его с утра в коридоре и сказал:
- Пан, Пчелковский, от гриппа только банки, вели их себе поставить штук так, примерно, сто сорок, и с утра будешь, пан, здоров, как бык.
Пан Пчелковский послушался совета, но поскольку не смог собрать достаточного количества банок, которых нашел только сорок, обратился за помощью к доброму соседу.
Что за этим последовало, пан Марцелий рассказал суду следующими словами:
- Пан Бобек банками не располагал, значится, велел мне взять самую большую банку, и сказал, что такая может объемом сойти за сто обычных банок. Фактически, в этой банке жена моя квасила пятьдесят больших хрубешовских огурцов, поэтому объемом счет сходился. Поскольку никто другой банки на спине мне поставить не умел, пан Бобек сам на это вызвался.
Он велел мне купить бутылку лечебного спирту, сделал из ваты факел и подпалил. Я уж подумал, с позволения высокого суда, что я на месте скончаюсь, как он мне эту банку на спину поставил. А вдобавок от факела занавески занялись. Лежу я с банкой сзади, не знаю, что и делать. Занавески горят, банка тянет, как холера, а пан Бобек говорит, что галантерея, мол, дело наживное, а вот здоровье прежде всего, и давай мне приставлять вокруг этой банки ещё те сорок обычных банок. Жена занавески загасила, всю квартиру водой залила. Лежу под одеялом с банкой на спине, тянет, как насосом, того гляди, удар хватит, и жду, что будет дальше. Десять минут прошло, рецепт велит банки снять.
Прошу жену, так ведь слабая женщина, вот и не могла управиться. Так эта банка ко мне прицепилась, что и сдвинуть ее не моги, не то, что оторвать. Жена тянула, дети тянули, кочережкой поддевали, ничего. Такое дело, вижу, что хана, потому как под банкой у меня уже шишка с пол метра высоты. Если так далее пойдет, я на всю жизнь горбатым могу остаться. Посылаю за паном Бобеком, а мне говорят, что на службу поехал, потому как время к ночи собирается. Отчаянье меня охватило, жена ругает, дети плачут, а я с банкой ношусь по квартире, как глупый, и страдаю. И только когда я позвал снизу сторожа, тот мне уделил помощь.
- Каким же образом?
- Пнул банку так, что я башкой под кровать залетел. Понятное дело, поранился при этом кое-как.
- И следовательно, из чувства мести вы затем побили потерпевшего Бобека?
- Возможно сказать, что так и есть, но не в занавесках и не в спирту, и не в ранении дело было, а в том, что не помогло! Кашлял я потом в три раза сильнее, так значит, должен был лахудру эту научить, что если точно не уверен, нету у него права домашней медициной заниматься.
Суд придерживался, однако, мнения, что пан Пчелковский реагировал все же слишком сильно, и приговорил его к неделе ареста с отсрочкой исполнения приговора на три года.
Примечания:
Хотя Вех часто приукрашивал факты описываемых судебных дел, для того, чтобы интереснее отразить речь и реакцию участников процесса, в подлинность этого случая, учитывая повсеместное применение средств народной медицины, вполне верится.
Этот рассказ был необычайно популярен во время войны, а особенно в госпиталях варшавских повстанцев, где Вехецкий часто читал свои довоенные судебные очерки в августе 1944.
(C) old-fox
Пан Марцелий долгое время кашлял, в костях у него ломило, и вообще чувствовал он себя очень плохо. Сосед его за стеной, пан Антоний Бобек, электромонтер, будучи не в состоянии слушать по ночам кашель пана Марцелия, поймал его с утра в коридоре и сказал:
- Пан, Пчелковский, от гриппа только банки, вели их себе поставить штук так, примерно, сто сорок, и с утра будешь, пан, здоров, как бык.
Пан Пчелковский послушался совета, но поскольку не смог собрать достаточного количества банок, которых нашел только сорок, обратился за помощью к доброму соседу.
Что за этим последовало, пан Марцелий рассказал суду следующими словами:
- Пан Бобек банками не располагал, значится, велел мне взять самую большую банку, и сказал, что такая может объемом сойти за сто обычных банок. Фактически, в этой банке жена моя квасила пятьдесят больших хрубешовских огурцов, поэтому объемом счет сходился. Поскольку никто другой банки на спине мне поставить не умел, пан Бобек сам на это вызвался.
Он велел мне купить бутылку лечебного спирту, сделал из ваты факел и подпалил. Я уж подумал, с позволения высокого суда, что я на месте скончаюсь, как он мне эту банку на спину поставил. А вдобавок от факела занавески занялись. Лежу я с банкой сзади, не знаю, что и делать. Занавески горят, банка тянет, как холера, а пан Бобек говорит, что галантерея, мол, дело наживное, а вот здоровье прежде всего, и давай мне приставлять вокруг этой банки ещё те сорок обычных банок. Жена занавески загасила, всю квартиру водой залила. Лежу под одеялом с банкой на спине, тянет, как насосом, того гляди, удар хватит, и жду, что будет дальше. Десять минут прошло, рецепт велит банки снять.
Прошу жену, так ведь слабая женщина, вот и не могла управиться. Так эта банка ко мне прицепилась, что и сдвинуть ее не моги, не то, что оторвать. Жена тянула, дети тянули, кочережкой поддевали, ничего. Такое дело, вижу, что хана, потому как под банкой у меня уже шишка с пол метра высоты. Если так далее пойдет, я на всю жизнь горбатым могу остаться. Посылаю за паном Бобеком, а мне говорят, что на службу поехал, потому как время к ночи собирается. Отчаянье меня охватило, жена ругает, дети плачут, а я с банкой ношусь по квартире, как глупый, и страдаю. И только когда я позвал снизу сторожа, тот мне уделил помощь.
- Каким же образом?
- Пнул банку так, что я башкой под кровать залетел. Понятное дело, поранился при этом кое-как.
- И следовательно, из чувства мести вы затем побили потерпевшего Бобека?
- Возможно сказать, что так и есть, но не в занавесках и не в спирту, и не в ранении дело было, а в том, что не помогло! Кашлял я потом в три раза сильнее, так значит, должен был лахудру эту научить, что если точно не уверен, нету у него права домашней медициной заниматься.
Суд придерживался, однако, мнения, что пан Пчелковский реагировал все же слишком сильно, и приговорил его к неделе ареста с отсрочкой исполнения приговора на три года.
Примечания:
Хотя Вех часто приукрашивал факты описываемых судебных дел, для того, чтобы интереснее отразить речь и реакцию участников процесса, в подлинность этого случая, учитывая повсеместное применение средств народной медицины, вполне верится.
Этот рассказ был необычайно популярен во время войны, а особенно в госпиталях варшавских повстанцев, где Вехецкий часто читал свои довоенные судебные очерки в августе 1944.
(C) old-fox