О друзьях (5)
Таня
Рассказывая об этой девочке, к сожалению, я всё время буду повторять как мантру "не помню".
Для начала я не помню, как мы с ней познакомились.
Но мы познакомились с ней в МБИО (в Московском бюро информационного обмена). Если я что-то путаю в названиях, Морозов меня поправит. Или Фурман. Потому как Морозов признался, что уже три месяца не читает ЖЖ. Спасибо, что хоть пишет.)))
Была такая организована контора ячейка при кооперативе "Перспектива". 1989 год. Чем, интересно, занимался этот кооператив. Вполне допускаю, что он был вообще одним из первых кооперативов.
Была я молодая. То есть еще глупее, чем сейчас. Поэтому много чего не знала и не знаю до сих пор.
Руководителем был Вячек. Ну это все знают. Кто не знает, то и не надо вам. В МБИО работали самые разные интересные люди, многих имена треплет сейчас интернет. Но я же не об этом, я о женской дружбе. Поэтому исследователи связей и подоплёк здесь ничего для себя не найдут.
Там я и познакомилась с Таней. Она была такая задумчивая всегда и бледная. Пожалуй, что она со всеми дружила. И была, что называется, френдли. С мальчишками и дядьками. А с девчонками, может, и не очень. Хотя у неё была близкая подружка и землячка... Ссылку не дам. Сама, надеюсь, придёт в комменты. (Да? Муза, ты вообще куда пропала, давай уже приходи. Скучаю же по тебе.)
Но я о Тане.
Я не помню, как мы с ней подружились. Но очень быстро она мне стала старшей подругой. Не по возрасту. Но по смыслу.
Если у меня был какой-то серьезный вопрос, не о тряпках, не о мужиках, не о деньгах... То вот мне было с кем поговорить.
Танечка так же быстро пришла в мою жизнь, как и ушла из неё. И я не помню, ни одной даты. Но с ней у меня связаны самые трагические ноты юности.
Она помогала мне укладываться с ребёнком в больницу, когда сын получил травму головного мозга. Она ездила нас навещать. И была первой утешительницей. Тогда, когда мне сказали, что мой ребёнок скорее всего будет отставать в развитии, Таня нашла слова поддержки.
Таня никогда никого не обсуждала и не осуждала, она вроде бы была равнодушна. Но ее наблюдения всегда были очень острыми и нужными мне.
И если я не была уверена, как поступить, то я советовалась всегда с ней.
И Таня очень болела. Но тогда я не знала, что диабет - это такая болезнь, от которой умирают.
Нам было по двадцать с небольшим хвостиком и мы просто жили, и ничего не боялись. Но всё, что с нами случалось, случалось уже по-взрослому.
Однажды я позвонила ей ночью (да, это к вопросу о ночных звонках), позвонила потому, что упала в обморок от дикой боли, очнулась на полу в ванной и позвонила... Не в скорую помощь, я позвонила Тане. И она приехала быстрее, чем врачи.
Таня меня провожала в Англию, туда, куда я могла уехать насовсем.
Таня жила в моей квартире и ждала моего возвращения.
Таня радовалась рождению моего ребёнка. И Таня никогда не жаловалась мне на свои печали.
Наверное, это была такая эгоистичная дружба. С моей стороны.
И я не приметила, честно, не поняла тот момент, когда Таня решила уйти.
Нет, она ничего не сделала. Она просто расхотела жить. Может быть, она просто устала. А, может быть, всё поняла.
Она несколько раз попадала в больницу. Её вытаскивали. Она попадала снова.
Не имея в Москве собственного жилья, она скиталась по знакомым. И уже не могла зарабатывать деньги.
Очередной раз после приступа, когда её везли на каталке я обиженно выговаривала ей:
- Таня, ну сколько можно, неужели ты не понимаешь, что тебя вытащили с того света, почему, почему ты плюешь на себя, на своё здоровье...
Так я просила её не оставлять меня.
Когда я видела ее последний раз, я не помню, Муза, скажи, что это была осень... Мы сидели в больничном дворе. И я ей, размахивая руками, рассказывала всякую важную мне чушь. А она была безучастна. Совсем безучастна.
И я спросила её, что она хочет. И потащила в ближайший продуктовый магазин. Сыра, колбаски, вкусненького, чего?
Ей было все равно.
Я тогда не поняла. Почувствовала что-то, но не поняла...
И вскоре, она ушла. Не смогли остановить нагноение на ноге. И всё закончилось.
И я опять ничего не помню.
Как позвонила Катя, помню. В следующий момент несколько таблеток, чтобы уснуть. Или быть, но не быть. Потом за мной приехали девочки и сказали: - Есюнина, вставай, ты нужна. Будешь резать салаты.
А, да, еще было прощание. Но на него я опоздала.
Я была плохим другом. Вот что. И я не смогла с Таней даже попрощаться по-человечески.
И это была моя первая женская дружба, которая пронзила меня на всю оставшуюся жизнь.
Танечки моей мне не хватает до сих пор.
Но я прожила уже целую жизнь без неё.
Спасибо, что теперь, через много лет, ко мне вернулись люди, которые помнят Таню, с которыми я о Тане не говорю. Но всегда знаю, что могу
Рассказывая об этой девочке, к сожалению, я всё время буду повторять как мантру "не помню".
Для начала я не помню, как мы с ней познакомились.
Но мы познакомились с ней в МБИО (в Московском бюро информационного обмена). Если я что-то путаю в названиях, Морозов меня поправит. Или Фурман. Потому как Морозов признался, что уже три месяца не читает ЖЖ. Спасибо, что хоть пишет.)))
Была такая организована контора ячейка при кооперативе "Перспектива". 1989 год. Чем, интересно, занимался этот кооператив. Вполне допускаю, что он был вообще одним из первых кооперативов.
Была я молодая. То есть еще глупее, чем сейчас. Поэтому много чего не знала и не знаю до сих пор.
Руководителем был Вячек. Ну это все знают. Кто не знает, то и не надо вам. В МБИО работали самые разные интересные люди, многих имена треплет сейчас интернет. Но я же не об этом, я о женской дружбе. Поэтому исследователи связей и подоплёк здесь ничего для себя не найдут.
Там я и познакомилась с Таней. Она была такая задумчивая всегда и бледная. Пожалуй, что она со всеми дружила. И была, что называется, френдли. С мальчишками и дядьками. А с девчонками, может, и не очень. Хотя у неё была близкая подружка и землячка... Ссылку не дам. Сама, надеюсь, придёт в комменты. (Да? Муза, ты вообще куда пропала, давай уже приходи. Скучаю же по тебе.)
Но я о Тане.
Я не помню, как мы с ней подружились. Но очень быстро она мне стала старшей подругой. Не по возрасту. Но по смыслу.
Если у меня был какой-то серьезный вопрос, не о тряпках, не о мужиках, не о деньгах... То вот мне было с кем поговорить.
Танечка так же быстро пришла в мою жизнь, как и ушла из неё. И я не помню, ни одной даты. Но с ней у меня связаны самые трагические ноты юности.
Она помогала мне укладываться с ребёнком в больницу, когда сын получил травму головного мозга. Она ездила нас навещать. И была первой утешительницей. Тогда, когда мне сказали, что мой ребёнок скорее всего будет отставать в развитии, Таня нашла слова поддержки.
Таня никогда никого не обсуждала и не осуждала, она вроде бы была равнодушна. Но ее наблюдения всегда были очень острыми и нужными мне.
И если я не была уверена, как поступить, то я советовалась всегда с ней.
И Таня очень болела. Но тогда я не знала, что диабет - это такая болезнь, от которой умирают.
Нам было по двадцать с небольшим хвостиком и мы просто жили, и ничего не боялись. Но всё, что с нами случалось, случалось уже по-взрослому.
Однажды я позвонила ей ночью (да, это к вопросу о ночных звонках), позвонила потому, что упала в обморок от дикой боли, очнулась на полу в ванной и позвонила... Не в скорую помощь, я позвонила Тане. И она приехала быстрее, чем врачи.
Таня меня провожала в Англию, туда, куда я могла уехать насовсем.
Таня жила в моей квартире и ждала моего возвращения.
Таня радовалась рождению моего ребёнка. И Таня никогда не жаловалась мне на свои печали.
Наверное, это была такая эгоистичная дружба. С моей стороны.
И я не приметила, честно, не поняла тот момент, когда Таня решила уйти.
Нет, она ничего не сделала. Она просто расхотела жить. Может быть, она просто устала. А, может быть, всё поняла.
Она несколько раз попадала в больницу. Её вытаскивали. Она попадала снова.
Не имея в Москве собственного жилья, она скиталась по знакомым. И уже не могла зарабатывать деньги.
Очередной раз после приступа, когда её везли на каталке я обиженно выговаривала ей:
- Таня, ну сколько можно, неужели ты не понимаешь, что тебя вытащили с того света, почему, почему ты плюешь на себя, на своё здоровье...
Так я просила её не оставлять меня.
Когда я видела ее последний раз, я не помню, Муза, скажи, что это была осень... Мы сидели в больничном дворе. И я ей, размахивая руками, рассказывала всякую важную мне чушь. А она была безучастна. Совсем безучастна.
И я спросила её, что она хочет. И потащила в ближайший продуктовый магазин. Сыра, колбаски, вкусненького, чего?
Ей было все равно.
Я тогда не поняла. Почувствовала что-то, но не поняла...
И вскоре, она ушла. Не смогли остановить нагноение на ноге. И всё закончилось.
И я опять ничего не помню.
Как позвонила Катя, помню. В следующий момент несколько таблеток, чтобы уснуть. Или быть, но не быть. Потом за мной приехали девочки и сказали: - Есюнина, вставай, ты нужна. Будешь резать салаты.
А, да, еще было прощание. Но на него я опоздала.
Я была плохим другом. Вот что. И я не смогла с Таней даже попрощаться по-человечески.
И это была моя первая женская дружба, которая пронзила меня на всю оставшуюся жизнь.
Танечки моей мне не хватает до сих пор.
Но я прожила уже целую жизнь без неё.
Спасибо, что теперь, через много лет, ко мне вернулись люди, которые помнят Таню, с которыми я о Тане не говорю. Но всегда знаю, что могу