Слепая. О беспомощной любви и исцеляющей ненависти.
1.
Этой слепой "от рождения" девочке исполнилось 16, когда ее госпитализировали в наше отделение с депрессией и попытками самоубийства.
Родилась она в двойне, от нежелательной беременности и настойчивыми неудачами прервать ее. Близнец умер, не прожив и суток, от уродств, несовместимых с жизнью. А ее мама продолжила избавляться от дочери, истязая ее так, что это привело к потере зрения. Мамочку заключили в тюрьму и лишили материнства, а Тами была удочерена в возрасте 4 месяцев, немолодыми, прекрасными людьми, которые вырастили троих своих детей, живущих сейчас отдельно.
Вся их любовь была направлена на Тами. Но не только любовь. Это были очень грамотные родители, последователи антропософского направления в вoспитании: мать - арт-терапевт, а отец - преподаватель французкого, этнический француз, прошедший гиюр и ставший евреем.
Девочка посещала антропософскую школу, с уникальной системой, где на первом месте стоит как природа ребенка так и Природа. Преподаватели там прошли особый отбор и основательную подготовку.
Она училась с большим желанием, я бы сказал с воодушевлением - много читала (по азбуке Брайля, естественно), была наивной, непосредственной и открытой миру.
Как это у нас принято - она знала о том, что ее удочерили. Но никаких иных обстоятельств ей раскрыто не было.
И вот, в 14 лет характер Тами стал меняться, она грубила родителям, обвиняла их за то, что они ее забрали у ее биологической матери, идеализировала свою биологическую мать, настойчиво требовала ее координаты.
Она вредничала и делала все назло.
Родители были бережны и терпеливы. Сказать по правде, они души в ней не чаяли, как и ее взрослые сестры, брат и члены их семей. Но пока они не могли ей раскрыть обстоятельств, связанных с ее удочерением.
С 15 лет, в течении года, Тами еженедельно встречалась с психологом. Это расширило ее способность к самоанализу, дало ей дополнительные знания, обогатило ее речь психологизмами. Вместе с тем, ее настроение продолжало ухудшаться. А поведение...
В школе она придиралась к детям, обижала их, а когда они давали отпор, в том числе слегка и физически - она находила доказательства того, что все окружение, весь мир несправедлив и плохо к ней относится. Ее нескончаемая вредность, жалобы на детей привели ее, в конце к концов, к изоляции. Она брала нож и пыталась поцарапать себе предплечье, на глазах у родителей. Психиатр назначил антидепрессанты, но трехмесячное их применение, эффекта не дало. От повторного лечения у психолога - она отказалась.
Последняя попытка к самоубийству была продумана и произошла в отсутствии родителей.
Только случайность спасла ее.
И вот Тами в отделении: маленькая, но сформировавшаяся фигурка, закрытые пеленой глаза слепца, громкий театральный голос и сочетание беспомощности с претенциозностью. Да, она хорошая девочка, согласная на лечение, с тем, чтобы ей помогли решить ее проблемы, ведь у нее депрессия, которую никак не могут вылечить. И она сознает важность сотрудничества с коллективом, который ее лечит: семейный терапевт, музыкальный терапевт, учитель, врач. Психолога ей решили не предоставлять, ограничившись групповой терапией.
Очень быстро она сумела вызвать раздражение и неприязнь детей, проходящих лечение в этом "нормальном" отделении.
Что же получается? Недоумевали мы - ее окружили любовью, принятием, вниманием, а она все более и более озлоблена, раздражительна, а временами - беспомощна от невыносимой тоски, заполняющей душу.
Она видит только один выход из всего этого - смерть. Это и пугает и притягивает ее...
2. Бой с Тенью.
Я задумался: на какую метафору это похоже? И мне пришла метафора - из юнгианства (не путать с учением Юнга, которое здесь трактуется весьма произвольно).
Ну чего не хватает Тами, ведь у нее все есть? Вокруг нее много света и нет места тени...
Ага! Вот оно что! Если следовать метафоре - ей стараются сделать столько добра, вокруг нее столько позитива, что, ее негативное восприятие мира - под угрозой.
И потому - чтобы соблюсти баланс между светом и тенью, девочка неосознанно делает так, чтобы ей было плохо. Это лезет у нее изнутри, и, таким образом, проявляет себя сценарий деструктивный. Но проявляет хаотично, иррационально.
Моя идея, рабочая гипотеза, заключалась в том, чтобы создать ей не иррациональные, а реальные, действительные трудности и проблемы. Привязать ее негативные чувства к реальным объектам. Создать тень извне, чтобы ее внутренняя Тень ушла, спокойная, внутрь, на свое законное место.
Коллектив мою идею и план на ее основе - принял. Родителей мы убедили в правильности метода и обо всем предупредили. Не скрывая беспокойства, они согласились и обещали не мешать. Свое обещание они сдержали.
И я приступил к исполнению.
Следует заметить, что разговаривать с Тами было одно удовольствие. Образная речь, богатый внутренний мир страдающего и прошедшего психологическую терапию подростка, ее чувствительность и ранимость - не могли не вызывать симпатии. И она привыкла к подобному восприятию со стороны взрослых.
Как бы между делом я рассказываю ей историю.
- В Мексике, на полуостове Юкотан, в нескольких городках и селах живет индейское племя. Они одни из первых, в свое время, приняли католичество, не проявляли воинственности и вот сейчас мирно и в достатке живут в своей местности. Они настолько положительны, у них настолько прекрасные патриархальные отношения в семьях, основанные на любви и понимании, что это вызывает ощущение благостности...
Но тогда, когда все так хорошо - родители нанимают за плату человека с тем, чтобы он преследовал ребенка: отнимал у него деньги, оскорблял и даже бил. Это происходит без свидетелей и потому - невозможно пожаловаться и родители не могут вмешаться в это. Ребенок бессилен перед преследователем, страдает и не может ничего изменить.
- Как ты думаешь, Тами, зачем те родители так поступали? Спросил я.
Умненкая девочка-отличница отбарабанила нужный ответ, который сводился к тому, что нужно знать не только положительные стороны жизни, но и отрицательные...
Я молчал... долго. В воздухе повисло напряжение, и когда девочка стала беспокоиться, я тихо, почти шепотом произнес:
- Теперь тебе понятно, какая моя роль? И снова замолк, спросив, после паузы:
- Что ты сейчас чувствуешь?
- СТРАХ, ответила Тами. Я зловеще засмеялся и сказал
- Правильно, и поверь, что боишься ты - не зря. Тебе еще придется в этом убедиться.
На следущее утро она сидела во дворе, читая свой учебник. Я подошел и спросил: зачем она учится? Она приветливо высказала очевидные вещи: получить хорошее образование, профессию и найти хорошую работу.
- Зачем тебе работа? И у тебя уже есть профессия.
- ??
- Ты - слепая. Вот твоя профессия. Можешь просить милостыню и на этом хорошо зарабатывать.
Девочка онемела... и долго не могла собраться... А я уже отошел к другим.
С этого времени Тами съеживалась, когда слышала мой голос, а когда я обращался к ней пугалась и терялась. Я от нее не отступал и на все ее хорошие, правильные, суждения находил аргументы, которые ставили не во-что и разбивали ее ценности, убеждения и верования.
При этом - легко и цинично высмеивая, не оставляя ей места для того, чтобы защитить себя.
Я по любому поводу придирался к ней, создавал трудности и ограничивал режим.
Она жаловалась родителям, ища в них защиты, а затем и вовсе стала требовать чтобы ей сменили лечащего врача. Она страдала. Родители - тоже. Все шло по плану.
О своей ненависти ко мне она говорила всем и каждому. Она приводила доказательства моей чудовищности - но ей не верили.
Ситуация действительно становилась невыносимой, а ее ненависть заполнила все ее существо.
Мне становилось все труднее находить контакт с зародышами своих антисоциальных проявлений - их запас заканчивался, но коллектив медлил и все не давал мне разрешение на изменение сценария.
Ведь одно дело, когда речь идет о провокативной терапии, где терапевт может открыто проявлять эмпатию и абсолютное принятие. И совсем другое дело, когда терапевт, став частью большой системы, должен, по принуждению, но честно вести линию тирана.
Пока же мы видели лишь некоторое улучшение отношений с родителями, но она по-прежнему обвиняла их и требовала отправить ее к настоящей маме.
Я сказал на совещании коллектива, что мои ресурсы на исходе и я настаиваю на действиях по завершению плана.
Момент настал. Мы попросили родителей, что тогда, когда Тами будет в отпуске, в конце недели - рассказать ей все.
3.
Особенно ее потрясло то, что у нее был брат. Она билась в истерике рыдала, а родители были беспомощны хоть как-то облегчить ее страдания.
Вернувшись в отделение, она стала навязчиво рассказывать всем о том, что у нее был брат-близнец и что он - умер...
И тогда мудрый заведующий, доктор Шпиц принял нестандартное решение.
Если у нее умер брат, значит она должна справить по нем траур (шиву), но не 7 дней, а хотя бы дня три.
Не смотря на стесненные обстоятельства, ей выделили комнату для траура. Все три дня она не покидала ее, не умывалась и не чистила зубы. Там же, на полу, она спала.
А днем к ней приходили дети, учителя, воспитатели, врачи, близкие, чтобы выслушать историю, связанную с матерью и братом, утешить ее, выпить сок пирогом, просто побыть с ней.
Все искренне сочувствовали ей.
Я тоже навестил ее, без наездов, соблюдая все правила приличия, и, наша вражда угасла...
До истечения трех дней я ее спросил - достаточно ли ей было времени для траура? Мы подозревали, что общее внимание не могло ей не понравиться.
- Нет, наверное мне недостаточно этих дней» - предсказуемо ответила она.
- Хорошо, сказал я. Мы дадим тебе еще один день. Настоящего траура, чтобы ты могла погрузиться в него целиком и чтобы тебе никто не мешал. Ты будешь одна, без посетителей, наедине с собой, со своими мыслями. Ты согласна? Она согласилась, не раздумывая...
Еще сутки она проводит уже в полном одиночестве. Я дежурю до завтрашнего утра. Спрашиваю - готова ли ты вечером, как это принято у нас, на исходе дня, завершить траур?
Она согласна... С заходом солнца она приняла душ и привела себя в порядок.
...Она светилась. Речь утратила свою напряженную пафосность, в поведении появилась мягкость, а в движениях - плавность.
Эти положительные изменения сохранялись. Поскольку мое поведение обрело ровность и сочуствие, враждебность с ее стороны ушла. Тем не менее, дистанция между нами сохранялась до ее выписки, которая последовала через 3 недели.
Наладились контакты с детьми в отделении. В один из отпусков она посетила свою школу, где ее тепло приняли. Так же изменилось и ее отношение к одноклассникам.
Выписалась она без лекарств.
На первое место вышли другие проблемы, когда один из мальчиков отделения стал проявлять к ней сексуальный интерес... Но это отдельная тема, которая тоже не осталась без нашего внимания.
Спустя 3 месяца она посетила отделение .
... В программе ее посещения было художественное чтение. Она потрясла нас своим очевидным артистическим талантом. Это не было истероидной театральностью. Талант - он виден.
Она уже заканчивает училище искусств, а иногда, я слышу ее голос на одной из программ радио, где она читает произведения наших писателей. Не исключено ее появление на сцене. Я бы этому не удивился.
...Кажеться она нашла себе профессию.
4. Продолжение.
Работа с системной проблемой. Метафоры как системные якоря.
Попытка моделирования.
1. Находим и отбираем наиболее изоморфную метафору проблемы.
2. Находим альтернативный сценарий и изоморфную метафору для него.
3. Составляем ментальные карты действующих лиц и их функций, включая членов коллектива.
4. Действуя по альтернативному сценарию, используя раскрутки, вызываем замешательсво, методично разрушая метафору проблемы.
5. Идем на то, чтобы столкновение сценариев и вызывание замешательства действовало разрушительно, как на прежнюю, ограничивающую систему верований, ценностей и убеждений, так и на идентичность, как носителя проблемы.
6. Проведение ритуала траура и выход из него, как возрождение новой идентичности в которой интегрировалась новая система ценностей и убеждений, большее богатство выборов.
7. Поддержка новой личности, перед которой встают новые задачи, на новом, более продвинутом уровне индивидуации в том числе, в данном случае - осознание своей женственности ("женскости").
Этой слепой "от рождения" девочке исполнилось 16, когда ее госпитализировали в наше отделение с депрессией и попытками самоубийства.
Родилась она в двойне, от нежелательной беременности и настойчивыми неудачами прервать ее. Близнец умер, не прожив и суток, от уродств, несовместимых с жизнью. А ее мама продолжила избавляться от дочери, истязая ее так, что это привело к потере зрения. Мамочку заключили в тюрьму и лишили материнства, а Тами была удочерена в возрасте 4 месяцев, немолодыми, прекрасными людьми, которые вырастили троих своих детей, живущих сейчас отдельно.
Вся их любовь была направлена на Тами. Но не только любовь. Это были очень грамотные родители, последователи антропософского направления в вoспитании: мать - арт-терапевт, а отец - преподаватель французкого, этнический француз, прошедший гиюр и ставший евреем.
Девочка посещала антропософскую школу, с уникальной системой, где на первом месте стоит как природа ребенка так и Природа. Преподаватели там прошли особый отбор и основательную подготовку.
Она училась с большим желанием, я бы сказал с воодушевлением - много читала (по азбуке Брайля, естественно), была наивной, непосредственной и открытой миру.
Как это у нас принято - она знала о том, что ее удочерили. Но никаких иных обстоятельств ей раскрыто не было.
И вот, в 14 лет характер Тами стал меняться, она грубила родителям, обвиняла их за то, что они ее забрали у ее биологической матери, идеализировала свою биологическую мать, настойчиво требовала ее координаты.
Она вредничала и делала все назло.
Родители были бережны и терпеливы. Сказать по правде, они души в ней не чаяли, как и ее взрослые сестры, брат и члены их семей. Но пока они не могли ей раскрыть обстоятельств, связанных с ее удочерением.
С 15 лет, в течении года, Тами еженедельно встречалась с психологом. Это расширило ее способность к самоанализу, дало ей дополнительные знания, обогатило ее речь психологизмами. Вместе с тем, ее настроение продолжало ухудшаться. А поведение...
В школе она придиралась к детям, обижала их, а когда они давали отпор, в том числе слегка и физически - она находила доказательства того, что все окружение, весь мир несправедлив и плохо к ней относится. Ее нескончаемая вредность, жалобы на детей привели ее, в конце к концов, к изоляции. Она брала нож и пыталась поцарапать себе предплечье, на глазах у родителей. Психиатр назначил антидепрессанты, но трехмесячное их применение, эффекта не дало. От повторного лечения у психолога - она отказалась.
Последняя попытка к самоубийству была продумана и произошла в отсутствии родителей.
Только случайность спасла ее.
И вот Тами в отделении: маленькая, но сформировавшаяся фигурка, закрытые пеленой глаза слепца, громкий театральный голос и сочетание беспомощности с претенциозностью. Да, она хорошая девочка, согласная на лечение, с тем, чтобы ей помогли решить ее проблемы, ведь у нее депрессия, которую никак не могут вылечить. И она сознает важность сотрудничества с коллективом, который ее лечит: семейный терапевт, музыкальный терапевт, учитель, врач. Психолога ей решили не предоставлять, ограничившись групповой терапией.
Очень быстро она сумела вызвать раздражение и неприязнь детей, проходящих лечение в этом "нормальном" отделении.
Что же получается? Недоумевали мы - ее окружили любовью, принятием, вниманием, а она все более и более озлоблена, раздражительна, а временами - беспомощна от невыносимой тоски, заполняющей душу.
Она видит только один выход из всего этого - смерть. Это и пугает и притягивает ее...
2. Бой с Тенью.
Я задумался: на какую метафору это похоже? И мне пришла метафора - из юнгианства (не путать с учением Юнга, которое здесь трактуется весьма произвольно).
Ну чего не хватает Тами, ведь у нее все есть? Вокруг нее много света и нет места тени...
Ага! Вот оно что! Если следовать метафоре - ей стараются сделать столько добра, вокруг нее столько позитива, что, ее негативное восприятие мира - под угрозой.
И потому - чтобы соблюсти баланс между светом и тенью, девочка неосознанно делает так, чтобы ей было плохо. Это лезет у нее изнутри, и, таким образом, проявляет себя сценарий деструктивный. Но проявляет хаотично, иррационально.
Моя идея, рабочая гипотеза, заключалась в том, чтобы создать ей не иррациональные, а реальные, действительные трудности и проблемы. Привязать ее негативные чувства к реальным объектам. Создать тень извне, чтобы ее внутренняя Тень ушла, спокойная, внутрь, на свое законное место.
Коллектив мою идею и план на ее основе - принял. Родителей мы убедили в правильности метода и обо всем предупредили. Не скрывая беспокойства, они согласились и обещали не мешать. Свое обещание они сдержали.
И я приступил к исполнению.
Следует заметить, что разговаривать с Тами было одно удовольствие. Образная речь, богатый внутренний мир страдающего и прошедшего психологическую терапию подростка, ее чувствительность и ранимость - не могли не вызывать симпатии. И она привыкла к подобному восприятию со стороны взрослых.
Как бы между делом я рассказываю ей историю.
- В Мексике, на полуостове Юкотан, в нескольких городках и селах живет индейское племя. Они одни из первых, в свое время, приняли католичество, не проявляли воинственности и вот сейчас мирно и в достатке живут в своей местности. Они настолько положительны, у них настолько прекрасные патриархальные отношения в семьях, основанные на любви и понимании, что это вызывает ощущение благостности...
Но тогда, когда все так хорошо - родители нанимают за плату человека с тем, чтобы он преследовал ребенка: отнимал у него деньги, оскорблял и даже бил. Это происходит без свидетелей и потому - невозможно пожаловаться и родители не могут вмешаться в это. Ребенок бессилен перед преследователем, страдает и не может ничего изменить.
- Как ты думаешь, Тами, зачем те родители так поступали? Спросил я.
Умненкая девочка-отличница отбарабанила нужный ответ, который сводился к тому, что нужно знать не только положительные стороны жизни, но и отрицательные...
Я молчал... долго. В воздухе повисло напряжение, и когда девочка стала беспокоиться, я тихо, почти шепотом произнес:
- Теперь тебе понятно, какая моя роль? И снова замолк, спросив, после паузы:
- Что ты сейчас чувствуешь?
- СТРАХ, ответила Тами. Я зловеще засмеялся и сказал
- Правильно, и поверь, что боишься ты - не зря. Тебе еще придется в этом убедиться.
На следущее утро она сидела во дворе, читая свой учебник. Я подошел и спросил: зачем она учится? Она приветливо высказала очевидные вещи: получить хорошее образование, профессию и найти хорошую работу.
- Зачем тебе работа? И у тебя уже есть профессия.
- ??
- Ты - слепая. Вот твоя профессия. Можешь просить милостыню и на этом хорошо зарабатывать.
Девочка онемела... и долго не могла собраться... А я уже отошел к другим.
С этого времени Тами съеживалась, когда слышала мой голос, а когда я обращался к ней пугалась и терялась. Я от нее не отступал и на все ее хорошие, правильные, суждения находил аргументы, которые ставили не во-что и разбивали ее ценности, убеждения и верования.
При этом - легко и цинично высмеивая, не оставляя ей места для того, чтобы защитить себя.
Я по любому поводу придирался к ней, создавал трудности и ограничивал режим.
Она жаловалась родителям, ища в них защиты, а затем и вовсе стала требовать чтобы ей сменили лечащего врача. Она страдала. Родители - тоже. Все шло по плану.
О своей ненависти ко мне она говорила всем и каждому. Она приводила доказательства моей чудовищности - но ей не верили.
Ситуация действительно становилась невыносимой, а ее ненависть заполнила все ее существо.
Мне становилось все труднее находить контакт с зародышами своих антисоциальных проявлений - их запас заканчивался, но коллектив медлил и все не давал мне разрешение на изменение сценария.
Ведь одно дело, когда речь идет о провокативной терапии, где терапевт может открыто проявлять эмпатию и абсолютное принятие. И совсем другое дело, когда терапевт, став частью большой системы, должен, по принуждению, но честно вести линию тирана.
Пока же мы видели лишь некоторое улучшение отношений с родителями, но она по-прежнему обвиняла их и требовала отправить ее к настоящей маме.
Я сказал на совещании коллектива, что мои ресурсы на исходе и я настаиваю на действиях по завершению плана.
Момент настал. Мы попросили родителей, что тогда, когда Тами будет в отпуске, в конце недели - рассказать ей все.
3.
Особенно ее потрясло то, что у нее был брат. Она билась в истерике рыдала, а родители были беспомощны хоть как-то облегчить ее страдания.
Вернувшись в отделение, она стала навязчиво рассказывать всем о том, что у нее был брат-близнец и что он - умер...
И тогда мудрый заведующий, доктор Шпиц принял нестандартное решение.
Если у нее умер брат, значит она должна справить по нем траур (шиву), но не 7 дней, а хотя бы дня три.
Не смотря на стесненные обстоятельства, ей выделили комнату для траура. Все три дня она не покидала ее, не умывалась и не чистила зубы. Там же, на полу, она спала.
А днем к ней приходили дети, учителя, воспитатели, врачи, близкие, чтобы выслушать историю, связанную с матерью и братом, утешить ее, выпить сок пирогом, просто побыть с ней.
Все искренне сочувствовали ей.
Я тоже навестил ее, без наездов, соблюдая все правила приличия, и, наша вражда угасла...
До истечения трех дней я ее спросил - достаточно ли ей было времени для траура? Мы подозревали, что общее внимание не могло ей не понравиться.
- Нет, наверное мне недостаточно этих дней» - предсказуемо ответила она.
- Хорошо, сказал я. Мы дадим тебе еще один день. Настоящего траура, чтобы ты могла погрузиться в него целиком и чтобы тебе никто не мешал. Ты будешь одна, без посетителей, наедине с собой, со своими мыслями. Ты согласна? Она согласилась, не раздумывая...
Еще сутки она проводит уже в полном одиночестве. Я дежурю до завтрашнего утра. Спрашиваю - готова ли ты вечером, как это принято у нас, на исходе дня, завершить траур?
Она согласна... С заходом солнца она приняла душ и привела себя в порядок.
...Она светилась. Речь утратила свою напряженную пафосность, в поведении появилась мягкость, а в движениях - плавность.
Эти положительные изменения сохранялись. Поскольку мое поведение обрело ровность и сочуствие, враждебность с ее стороны ушла. Тем не менее, дистанция между нами сохранялась до ее выписки, которая последовала через 3 недели.
Наладились контакты с детьми в отделении. В один из отпусков она посетила свою школу, где ее тепло приняли. Так же изменилось и ее отношение к одноклассникам.
Выписалась она без лекарств.
На первое место вышли другие проблемы, когда один из мальчиков отделения стал проявлять к ней сексуальный интерес... Но это отдельная тема, которая тоже не осталась без нашего внимания.
Спустя 3 месяца она посетила отделение .
... В программе ее посещения было художественное чтение. Она потрясла нас своим очевидным артистическим талантом. Это не было истероидной театральностью. Талант - он виден.
Она уже заканчивает училище искусств, а иногда, я слышу ее голос на одной из программ радио, где она читает произведения наших писателей. Не исключено ее появление на сцене. Я бы этому не удивился.
...Кажеться она нашла себе профессию.
4. Продолжение.
Работа с системной проблемой. Метафоры как системные якоря.
Попытка моделирования.
1. Находим и отбираем наиболее изоморфную метафору проблемы.
2. Находим альтернативный сценарий и изоморфную метафору для него.
3. Составляем ментальные карты действующих лиц и их функций, включая членов коллектива.
4. Действуя по альтернативному сценарию, используя раскрутки, вызываем замешательсво, методично разрушая метафору проблемы.
5. Идем на то, чтобы столкновение сценариев и вызывание замешательства действовало разрушительно, как на прежнюю, ограничивающую систему верований, ценностей и убеждений, так и на идентичность, как носителя проблемы.
6. Проведение ритуала траура и выход из него, как возрождение новой идентичности в которой интегрировалась новая система ценностей и убеждений, большее богатство выборов.
7. Поддержка новой личности, перед которой встают новые задачи, на новом, более продвинутом уровне индивидуации в том числе, в данном случае - осознание своей женственности ("женскости").