Почти по Чехову
Полководец - не слишком юный - овеян славой, ореолом малых, больших и средних побед. Он народом любим вполне и ценим державой - только счастья иль хоть покоя в помине нет.
С полководцем случился сбой семейной программы. До сих пор, хотя и давно со школьной скамьи, он на горе всех славных предков (и лично мамы) не уважил старинный и гордый девиз семьи. Главный зал в их доме украшен большой плитою - старомодной, солидной: мрамор не то гранит. И девиз семьи с похвальною прямотою вот такущими буквами прямо на ней набит. С молчаливым укором, подобно усопшим душам, смотрят лавры из потрепанного венка. Ведь девиз гласит: «Карфаген должен быть разрушен» -- ну а он, как на грех, не разрушил его пока.
Ты сперва - полководцу когда-то внушал науку мудрый папа, отменный воин, почти джедай, -- Карфаген разрушь, ну хотя б на скорую руку, а потом ступай на работу и побеждай.
Но всесильны прокрастинирования законы, да и психика тоже горазда на антраша: побеждать и вправду пора - и работы тонны… А сносить Карфаген - ну совсем не лежит душа.
Он бывал в Карфагене прежде, когда был молод - чтоб припасть к истокам, коснуться рукой начал. Ну не Рим и не Лондон, но город, в целом, как город. Так взглянуть абстрактно - пускай бы себе стоял...
И стоит, зараза, спокоен, неразрушаем. Годы мчатся мимо- осень, зима, весна. И горчит нектар победы вчерашним чаем, и трещит шаблон, полководца лишая сна…
Столько лет недосыпа не каждому, брат, по силам. Видно, нервы не к черту, годы уже не те. Полководец в глухой ночи, запасшись зубилом, с накипевшей яростью мрачно идет к плите.
Как спокойно спится ему под девизом новым (и табличкой на двери с надписью «не будить»)! А на старой плите с отбитым последним словом Карфагену долженствуется просто быть.
С полководцем случился сбой семейной программы. До сих пор, хотя и давно со школьной скамьи, он на горе всех славных предков (и лично мамы) не уважил старинный и гордый девиз семьи. Главный зал в их доме украшен большой плитою - старомодной, солидной: мрамор не то гранит. И девиз семьи с похвальною прямотою вот такущими буквами прямо на ней набит. С молчаливым укором, подобно усопшим душам, смотрят лавры из потрепанного венка. Ведь девиз гласит: «Карфаген должен быть разрушен» -- ну а он, как на грех, не разрушил его пока.
Ты сперва - полководцу когда-то внушал науку мудрый папа, отменный воин, почти джедай, -- Карфаген разрушь, ну хотя б на скорую руку, а потом ступай на работу и побеждай.
Но всесильны прокрастинирования законы, да и психика тоже горазда на антраша: побеждать и вправду пора - и работы тонны… А сносить Карфаген - ну совсем не лежит душа.
Он бывал в Карфагене прежде, когда был молод - чтоб припасть к истокам, коснуться рукой начал. Ну не Рим и не Лондон, но город, в целом, как город. Так взглянуть абстрактно - пускай бы себе стоял...
И стоит, зараза, спокоен, неразрушаем. Годы мчатся мимо- осень, зима, весна. И горчит нектар победы вчерашним чаем, и трещит шаблон, полководца лишая сна…
Столько лет недосыпа не каждому, брат, по силам. Видно, нервы не к черту, годы уже не те. Полководец в глухой ночи, запасшись зубилом, с накипевшей яростью мрачно идет к плите.
Как спокойно спится ему под девизом новым (и табличкой на двери с надписью «не будить»)! А на старой плите с отбитым последним словом Карфагену долженствуется просто быть.