КАТАСТРОФЫ, ХАОС, РАЗВИТИЕ
(С.Г. КАРА-МУРЗА)
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ
В ряде статей я уже писал, что истмат в основном рассматривает общество, как машину, которая находится в равновесии и действует по не зависящим от нее самой объективным законам. Поэтому кризисы и революции - состояние краха, слома общественных систем - истмат описывает плохо. Это уже другие, нестабильные, переходные режимы.
В конце XX в. наука стала уделять этим переходным режимам гораздо больше внимания. Эти новые знания следовало бы включить в истмат, но его приверженцы, к сожалению, слишком консервативны, так что новые знания, увы, приходится осваивать вне истмата, а то и в конфликте с ним. А между тем знание это не только полезно, но и крайне необходимо нам сегодня - в момент катастрофической "перестройки" нашего общества.
Рассмотрим сначала ряд примеров, введя несколько терминов, предельно упростив их смысл.
Вот работает исправный мотор. Все его части в равновесии, им удобно, мотор работает стабильно. Это - порядок. Но вот, скажем, начали разваливаться подшипники. Пошла тряска, она нарастает - это растет нестабильность. Наконец нестабильность перешла допустимые пределы, мотор пошел вразнос - это момент хаоса - после чего возникает новый "порядок" - куча неподвижных обломков - тоже своего рода стабильность.
Переход от прежнего порядка через состояние хаоса к новому порядку описывается в теории катастроф, и в нашем примере это можно понимать буквально. Но вообще-то перестройка системы через катастрофу может быть безобидной, мы говорим лишь о типе процесса. Скажем, я пилю доску. Пила идет ровно - это порядок. Налетел на сучок, пила пошла кое-как - хаос, катастрофа. Пила вновь пошла ровно, но с отклонением от прежнего направления - новый порядок. Тут система перестроилась с катастрофой, через хаос, но если доска не из красного дерева, то потери невелики.
Новая структура, к которой стремится система, попавшая в состояние хаоса, называется аттрактор - от слова "привлекать, притягивать, казаться выгодным". В примере с пилой новое направление пропила - новый аттрактор. (Пример ясен, но все же само слово "аттрактор" неудобоваримое. Заменим его на слово "соблазн". - Прим. Ред.)
ПРИНЦИПЫ
Перестройка общества через революцию - это быстрое, радикальное уничтожение или ослабление достаточного числа важнейших структур старого режима и создание обширного хаоса. Из него люди загоняются (словом или штыком) в новые соблазны, которые революционеры спешно создают, исходя из своих идеалов и интересов. Если новые соблазны жизнеспособны, а старые надежно блокированы или уничтожены, то революция удается. Жизнь после травмы течет по новому руслу, а новые, наспех созданные, структуры понемногу улучшаются в ходе реформ. Так произошли буржуазные революции в Европе и Октябрьская социалистическая в России.
Если новые соблазны нежизнеспособны, то происходит реставрация, или продолжается хаос с гибелью элементов системы, вплоть до ее полного превращения в груду обломков. Ясно, что образ будущих соблазнов играет важную роль и на этапе создания хаоса, слома прежнего порядка. Нередко эти образы - лишь привлекательные миражи, утопии. Так соблазнитель разрушает семью, а потом отказывается жениться. Новый порядок при этом печален - урок легкомысленной женщине. А то бывает, что целому народу обещают принять его "в наш общий европейский дом" - только сначала сожги свой, нехороший.
Перестройка общества через реформы исключает создание хаоса, разрушение или порчу действующих структур. Вместо этого новые соблазны создаются параллельно с действующими, так что система "имеет выбор". Потом старая структура тихо отмирает или улучшается, а может и сосуществовать с новой - просто увеличивается разнообразие системы, повышающее ее эффективность.
Конечно, все эти понятия, как и теория в целом, не заменяют ума, знания реальности и творчества. Они лишь помогают упорядочить процесс мышления, но это немаловажно, а часто когда речь идет о сложных системах, решают дело. Политиком, который видел общественные процессы в этих понятиях (пусть и не в таких терминах), был Ленин. Думаю, он много почерпнул из трудов близкого ему А. Богданова, создавшего первую теорию систем, - тектологию - так что его учение о равновесии одно время даже было включено в истмат. Но Ленин намного опередил время, применив новые представления в политической практике. Это хорошо видно в его апрельских тезисах 1917 г.
1917-Й И ДАЛЕЕ...
Порча образа главных структур общества царской России велась либеральной интеллигенцией более полувека (большевики к этому добавить почти ничего не успели). Дело завершили расстрелы 1905 и 1912 гг., "столопинские галстуки", мерзости, вскрытые войной. К концу 1916 г. равновесие стало неустойчивым. Толчком к слому порядка послужила созданная (видимо, искусственно) нехватка хлеба в столицах. В феврале 1917 г. революция породила обширный хаос. Пришедшие к власти либералы продолжали разрушать старые структуры (прежде всего, армию), но совершенно не заботились о создании новых соблазнов, к которым могло бы тяготеть разрушенное общество. Они были поразительно глухи ко всем главным требованиям народа. Единственным новым и очень слабым соблазном можно считать само Временное правительство с его криками о свободе.
Что же увидел Ленин? Возникновение новых и набирающих силу соблазнов с очень широким охватом - Советы. Первый их состав даже не осознавал своей силы и видел свою роль в том, чтобы "добровольно передать власть буржуазии". Но получилось, что решения Советов признавались все большим числом рабочих и солдат - власть падала в руки Советов, вопреки их намерениям. Сила их, по мнению Ленина, была в том, что они были реально связаны с массами и действовали вне рамок старых норм и условностей ("как продукт самобытного народного творчества, как проявление самодеятельности народа"). Значит, они могли меняться под влиянием реальных потребностей народных масс и служить их выражением.
И в апреле 1917 г. Ленин выдвинул тезис о революции, который не укладывался в понимание истмата: в момент нестабильного равновесия власти между Временным правительством и Советами подтолкнуть народ к новому соблазну под лозунгом "Вся власть Советам". Гениальность этого тезиса в том, что в тот момент большевики не только не были влиятельной силой в Советах, но почти не были в них представлены.
Последующая советская мифология представила эту идею Ленина как очевидно разумную, вытекающую из марксизма. Это не так. Апрельские тезисы всех поразили. На собрании руководства большевиков Ленин был в полной изоляции. Потом выступил в Таврическом дворце перед всеми социал-демократами, членами Совета. Богданов (!) прервал его, крикнув: "Ведь это бред, это бред сумасшедшего!". Примерно так же выступил большевик Гольденберг и редактор "Известий" Стеклов. Отпор был такой, что Ленин покинул зал, даже не использовав свое право на ответ.
Тезисы были опубликованы 7 апреля и были, по сути, перечнем новых соблазнов, которые могли быть созданы при переходе власти к Советам и полностью лишили бы привлекательности рыхлую власть буржуазных либералов. В области политики: "Не парламентская республика, - возвращение к ней от Советов рабочих депутатов было бы шагом назад, - а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху".
На другой день тезисы обсуждались на заседании Петроградского комитета большевиков и были отклонены: против них было 13 голосов, за - 2, воздержался 1. Но за 10 дней Ленин смог убедить товарищей, и Апрельская партконференция его поддержала. Потом само Временное правительство стало "портить" свои соблазны, а в Советах стала расти роль большевиков (работали "будущие декреты"). История прекрасно показывает этот процесс: власть совершенно бескровно и почти незаметно "перетекла" в руки Петроградского Совета, который передал ее II Съезду Советов. Тот сразу принял Декреты о мире и о земле - главные, предусмотренные Лениным, соблазны нового порядка.
Они полностью нейтрализовали соблазн, созданный по инерции "из двоевластия" - Учредительное собрание. Оно отказалась признать Советскую власть, проговорило впустую почти сутки и было закрыто матросом Железняковым ("караул устал"). Как вспоминает в эмиграции один нейтральный политик из правых, на улицах "Учредительное собрание бранили больше, чем большевиков, разогнавших его". А уж о том, что произошло с "учредиловцами" дальше, наши демократы, затопившие Москву своими крокодиловыми слезами, даже сегодня умалчивают. Учредиловцы отправились к белочехам, объявили себя правительством России (Директорией), потом эту "керенщину" переловил Колчак. Сидели в тюрьме в Омске, их, вместе с другими заключенными, освободили неудачно восставшие рабочие. Колчак приказал бежавшим вернуться в тюрьму, и "контрреволюционные демократы" послушно вернулись. Ночью их "отправили в республику Иртыш" - вывели на берег и расстреляли. (Примечательно, что шавки Горбачева брызгали слюной на матроса Железнякова и прославляли интеллигента Колчака). В общем, в тот момент антисоветский парламент в России ни для кого не смог стать соблазном.
Прагматичные историки и у нас, и за рубежом оценили стратегию Ленина, позволившую осуществить практически бескровный переход, как блестящую. Меньшевики же считали ее окончательным отходом от марксизма - прыжком в бездну социалистической революции без прочного фундамента в виде развитого капитализма. Этот приговор истмата все время довлел над нами. Считая себя "объективно незаконными", большевики фантастически преувеличивали многие опасности и наносили своим противникам излишние травмы. Например, новая интеллигенция на окраинах почти неизбежно впадала в ересь национализма, и большая часть ее поплатилась головой. А реально она нового соблазна, опасного для советского строя, в 20-30-е годы не создавала, и репрессии были не нужны.
Можно показать, какими важными соблазнами стали первые национализированные предприятия в 1918 г., какую огромную роль как соблазн сыграл СССР - и для "державников", и для народов окраин.
Поговорим о том, что мы воочию наблюдаем сегодня - о "реформе Гайдара-Сакса", которую верно продолжает правительство Черномырдина. Пожалуй, это - классическая иллюстрация для теории катастроф. В этом ключе излагает ход событий уже ряд экономистов (Ю.М. Осипов, И.Н. Шургалина и др.).
Реформаторы имели политическую сверхзадачу: необратимо уничтожить советский строй (эта цель, кстати, не скрывалась). Перестройка экономики была для этого средством, хозяйство было заложником политики. Правительству Гайдара поставили задачу: политическими средствами создать хаос и блокировать действие соблазнов советской хозяйственной системы (план, финансовая система, регулируемые цены и т.д.), а затем включить действие соблазны рыночной экономики (коммерческие банки, биржи, свободные цены, частная собственность и т.д.) Элементы разрушенной системы - и предприятия, и люди - будут втянуты в новые соблазны, хаос будет преодолен и возникнет новый порядок, капитализм западного типа. Так обещалось и, возможно, в это верил Гайдар (хотя я о его умственных способностях более высокого мнения).
В ходе перестройки дестабилизация советской системы была проведена достаточно эффективно. Все ее основные структуры были сначала опорочены в общественном сознании, а затем парализованы административными мерами. Началась инфляция, был разрушен потребительский рынок, ликвидирован план и ослаблена необходимая монополия внешней торговли. К 1991 г. равновесие стало неустойчивым, а хаос весьма обширным. Благодаря умелой провокации (путч ГКЧП) равновесие было сломано, систему толкнули в полный хаос, о восстановлении советского строя никто и не заикался.
План реформы был "спущен" из МВФ, повторял ее грубо механистическую программу "структурной стабилизации", которая до этого угробила экономику ряда стран "третьего мира" и Югославии. С помощью так называемой "шоковой терапии" достигалась катастрофическая потеря устойчивости старой системы, а дальше "рыночные" соблазны должны были сами втянуть оставшуюся от советской экономики труху в зону своего притяжения. Мол, "невидимая рука" рынка слепит из нее светлое здание капитализма через механизмы самоорганизации. Надо только подвести людей, кнутом и пряником, близко к зоне притяжения нового соблазна - и ликвидировать старые, чтобы некуда было вернуться. Подчеркну, что все это - декларации Гайдара и его американских советников. На деле же, весьма вероятно, целью было как раз создание хаоса и таких соблазнов, которые держали бы систему в режиме саморазрушения. Но мы здесь не следствие ведем, а решаем учебную задачу, так что условно "поверим" реформаторам - допустим, что они "хотели как лучше".
Как мы хорошо помним, с помощью "шока" хаос удалось создать, но это был "шок без терапии". Отмена контроля за ценами вызвала обвальную инфляцию, которая превзошла все ожидания - 1500% в 1992 г. При этом рост цен не останавливался. Потом были отменены все ограничения внешней торговли, и рухнул рубль по отношению к доллару, капиталы хлынули за рубеж. Третьим ударом была приватизация. Хаос был создан, а новых структур не возникло. Деваться остаткам хозяйства было просто некуда. Стали "ограничивать" инфляцию методами монетаризма, взятыми из совсем иной системы. По расчетам самих реформаторов, "за каждый процент сокращения инфляции хозяйство должно расплачиваться 3-5% спада производства".
Итак, в результате действий правительства экономическая система не получила набора новых структур соблазнов, которые через "шок" вывели бы ее на путь к новому порядку с эволюционным развитием. Результатом была полная дестабилизация системы и такой тип хаоса, при котором возникают непредвиденные (т.н. "странные") соблазны: преступный и теневой бизнес, массовые неплатежи (прямой грабеж населения государством), безумные налоги, дикие формы найма и расчетов, черный рынок с мелочной торговлей и т.д. Никакого импульса к развитию эти соблазны не дают, но они укореняются, и уже их преодоление потребует огромных усилий. Даже та единственная из задуманных структур, которая активно действует - банки - превратилась в разрушительную силу, в паука, высасывающего последние соки из хозяйства и населения.
Не сработал главный соблазн рыночной системы - частная собственность, она наткнулась на мощное подспудное сопротивление всей культурной среды. Вот вопль рыночной мадам Пияшевой (сохраняю ее неповторимый стиль): "Я социализм рассматриваю просто как архаику, как недоразвитость общества, нецивилизованность общества, неразвитость, если в высших категориях там личности, человека. Неразвитый человек, несамостоятельный, неответственный - не берет и не хочет. Ему нужно коллективно... Это очень довлеет над сознанием людей, которые здесь живут. И поэтому он ищет как бы, все это называют "третьим" путем, на самом деле никаких третьих путей нет. И социалистического пути, как пути, тоже нет, и XX век это доказал... Какой вариант наиболее реален? На мой взгляд, самый реальный вариант - это попытка стабилизации, т.е. это возврат к принципам социалистического управления экономикой".
В чем смысл этого лепета "доктора экономических наук"? В том, что ввести людей в зону притяжения самого главного соблазна не удалось. Русскому человеку, несмотря на все потуги Чубайса да Ясина, "нужно коллективно". И потому он не берет и не хочет их священной частной собственности. И потому, по разумению умницы Пияшевой, хотя "социализма нет", единственным реальным выходом из кризиса она видит "возврат к социализму". Но это уже очень трудно, ибо, хотя привлекательность старых соблазнов растет, они подорваны. Да и созданное пропагандой недоверие к ним еще велико. Хаос и в хозяйстве, и в умах оплачивается страшной платой.
ЗАДАЧА ОППОЗИЦИИ
Как же в понятиях теории катастроф можно определить задачу оппозиции, которая принципиально отказывается от революции? Кстати сказать, пока что революция может быть совершенно мирной, поскольку хаос еще не преодолен, и сильных соблазнов "нового мира", которые трудно сломать, еще нет (а "странные" соблазны так и так придется демонтировать). Но не будем спорить, поговорим об "эволюционном" пути. Задача - создать из нынешнего хаоса некоторый порядок, какое-то приемлемое жизнеустройство, сокращающее бедствия народа и страны и позволяющее встать на путь восстановления и развития. Для этого надо собрать все силы и создать критический набор новых соблазнов, вокруг которых могла бы возникнуть ячейка такого жизнеустройства. Поскольку этому будет противодействовать политический режим, нечего надеяться на возможность наступления широким фронтом, речь может идти именно о ячейках. Но их демонстрационная роль исключительно велика, они должны стать "центрами кристаллизации", зародышами нового порядка.
Сегодня для такой программы есть все условия. В целом ряде областей и исполнительная, и представительная власть находится, пусть во многом условно, в руках оппозиции. Население же просто жаждет перемен к лучшему и внимательно приглядывается ко всем попыткам. Центральный режим не настолько силен, чтобы блокировать действия местных властей, тем более с использованием насилия. Учитывая, что экономический потенциал областей, которые могли бы участвовать в программе создания структур нового порядка, позволяет образовать целостные, самодостаточные системы, способные выдержать давление центра, набор частных акций может быть весьма широким. А значит задавить их будет непросто. Социалисты уже сейчас могут назвать целый ряд проектов по локальному восстановлению хозяйства и быстрому улучшению жизни людей. Но это не для газеты.*
Оппозиция имеет редкую возможность выступить как конструктивная, но не соглашательская сила, реально создающая условия для спасения. Стоит только наглядно показать эту возможность в части страны - режим Чубайса быстро утратит остатки привлекательности.
Но можно быть уверенным - долго эта возможность не продлится. Режим подготовит и создаст новую катастрофу - монархию, войну, что угодно. Следует также отбросить иллюзии - самопроизвольно новые соблазны не возникнут. Их надо создавать сознательно, собирая для этого силы и средства со всей страны. Если эта возможность будет упущена, перед русским народом останется один выбор: полная гибель или революция.
* Это характерная черта Сергея Георгиевича - блестящий исторический и абстрактный анализ и ноль конкретных предложений для сегодняшнего дня. (Прим. ред.)
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199801/?1_4_1
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ
В ряде статей я уже писал, что истмат в основном рассматривает общество, как машину, которая находится в равновесии и действует по не зависящим от нее самой объективным законам. Поэтому кризисы и революции - состояние краха, слома общественных систем - истмат описывает плохо. Это уже другие, нестабильные, переходные режимы.
В конце XX в. наука стала уделять этим переходным режимам гораздо больше внимания. Эти новые знания следовало бы включить в истмат, но его приверженцы, к сожалению, слишком консервативны, так что новые знания, увы, приходится осваивать вне истмата, а то и в конфликте с ним. А между тем знание это не только полезно, но и крайне необходимо нам сегодня - в момент катастрофической "перестройки" нашего общества.
Рассмотрим сначала ряд примеров, введя несколько терминов, предельно упростив их смысл.
Вот работает исправный мотор. Все его части в равновесии, им удобно, мотор работает стабильно. Это - порядок. Но вот, скажем, начали разваливаться подшипники. Пошла тряска, она нарастает - это растет нестабильность. Наконец нестабильность перешла допустимые пределы, мотор пошел вразнос - это момент хаоса - после чего возникает новый "порядок" - куча неподвижных обломков - тоже своего рода стабильность.
Переход от прежнего порядка через состояние хаоса к новому порядку описывается в теории катастроф, и в нашем примере это можно понимать буквально. Но вообще-то перестройка системы через катастрофу может быть безобидной, мы говорим лишь о типе процесса. Скажем, я пилю доску. Пила идет ровно - это порядок. Налетел на сучок, пила пошла кое-как - хаос, катастрофа. Пила вновь пошла ровно, но с отклонением от прежнего направления - новый порядок. Тут система перестроилась с катастрофой, через хаос, но если доска не из красного дерева, то потери невелики.
Новая структура, к которой стремится система, попавшая в состояние хаоса, называется аттрактор - от слова "привлекать, притягивать, казаться выгодным". В примере с пилой новое направление пропила - новый аттрактор. (Пример ясен, но все же само слово "аттрактор" неудобоваримое. Заменим его на слово "соблазн". - Прим. Ред.)
ПРИНЦИПЫ
Перестройка общества через революцию - это быстрое, радикальное уничтожение или ослабление достаточного числа важнейших структур старого режима и создание обширного хаоса. Из него люди загоняются (словом или штыком) в новые соблазны, которые революционеры спешно создают, исходя из своих идеалов и интересов. Если новые соблазны жизнеспособны, а старые надежно блокированы или уничтожены, то революция удается. Жизнь после травмы течет по новому руслу, а новые, наспех созданные, структуры понемногу улучшаются в ходе реформ. Так произошли буржуазные революции в Европе и Октябрьская социалистическая в России.
Если новые соблазны нежизнеспособны, то происходит реставрация, или продолжается хаос с гибелью элементов системы, вплоть до ее полного превращения в груду обломков. Ясно, что образ будущих соблазнов играет важную роль и на этапе создания хаоса, слома прежнего порядка. Нередко эти образы - лишь привлекательные миражи, утопии. Так соблазнитель разрушает семью, а потом отказывается жениться. Новый порядок при этом печален - урок легкомысленной женщине. А то бывает, что целому народу обещают принять его "в наш общий европейский дом" - только сначала сожги свой, нехороший.
Перестройка общества через реформы исключает создание хаоса, разрушение или порчу действующих структур. Вместо этого новые соблазны создаются параллельно с действующими, так что система "имеет выбор". Потом старая структура тихо отмирает или улучшается, а может и сосуществовать с новой - просто увеличивается разнообразие системы, повышающее ее эффективность.
Конечно, все эти понятия, как и теория в целом, не заменяют ума, знания реальности и творчества. Они лишь помогают упорядочить процесс мышления, но это немаловажно, а часто когда речь идет о сложных системах, решают дело. Политиком, который видел общественные процессы в этих понятиях (пусть и не в таких терминах), был Ленин. Думаю, он много почерпнул из трудов близкого ему А. Богданова, создавшего первую теорию систем, - тектологию - так что его учение о равновесии одно время даже было включено в истмат. Но Ленин намного опередил время, применив новые представления в политической практике. Это хорошо видно в его апрельских тезисах 1917 г.
1917-Й И ДАЛЕЕ...
Порча образа главных структур общества царской России велась либеральной интеллигенцией более полувека (большевики к этому добавить почти ничего не успели). Дело завершили расстрелы 1905 и 1912 гг., "столопинские галстуки", мерзости, вскрытые войной. К концу 1916 г. равновесие стало неустойчивым. Толчком к слому порядка послужила созданная (видимо, искусственно) нехватка хлеба в столицах. В феврале 1917 г. революция породила обширный хаос. Пришедшие к власти либералы продолжали разрушать старые структуры (прежде всего, армию), но совершенно не заботились о создании новых соблазнов, к которым могло бы тяготеть разрушенное общество. Они были поразительно глухи ко всем главным требованиям народа. Единственным новым и очень слабым соблазном можно считать само Временное правительство с его криками о свободе.
Что же увидел Ленин? Возникновение новых и набирающих силу соблазнов с очень широким охватом - Советы. Первый их состав даже не осознавал своей силы и видел свою роль в том, чтобы "добровольно передать власть буржуазии". Но получилось, что решения Советов признавались все большим числом рабочих и солдат - власть падала в руки Советов, вопреки их намерениям. Сила их, по мнению Ленина, была в том, что они были реально связаны с массами и действовали вне рамок старых норм и условностей ("как продукт самобытного народного творчества, как проявление самодеятельности народа"). Значит, они могли меняться под влиянием реальных потребностей народных масс и служить их выражением.
И в апреле 1917 г. Ленин выдвинул тезис о революции, который не укладывался в понимание истмата: в момент нестабильного равновесия власти между Временным правительством и Советами подтолкнуть народ к новому соблазну под лозунгом "Вся власть Советам". Гениальность этого тезиса в том, что в тот момент большевики не только не были влиятельной силой в Советах, но почти не были в них представлены.
Последующая советская мифология представила эту идею Ленина как очевидно разумную, вытекающую из марксизма. Это не так. Апрельские тезисы всех поразили. На собрании руководства большевиков Ленин был в полной изоляции. Потом выступил в Таврическом дворце перед всеми социал-демократами, членами Совета. Богданов (!) прервал его, крикнув: "Ведь это бред, это бред сумасшедшего!". Примерно так же выступил большевик Гольденберг и редактор "Известий" Стеклов. Отпор был такой, что Ленин покинул зал, даже не использовав свое право на ответ.
Тезисы были опубликованы 7 апреля и были, по сути, перечнем новых соблазнов, которые могли быть созданы при переходе власти к Советам и полностью лишили бы привлекательности рыхлую власть буржуазных либералов. В области политики: "Не парламентская республика, - возвращение к ней от Советов рабочих депутатов было бы шагом назад, - а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху".
На другой день тезисы обсуждались на заседании Петроградского комитета большевиков и были отклонены: против них было 13 голосов, за - 2, воздержался 1. Но за 10 дней Ленин смог убедить товарищей, и Апрельская партконференция его поддержала. Потом само Временное правительство стало "портить" свои соблазны, а в Советах стала расти роль большевиков (работали "будущие декреты"). История прекрасно показывает этот процесс: власть совершенно бескровно и почти незаметно "перетекла" в руки Петроградского Совета, который передал ее II Съезду Советов. Тот сразу принял Декреты о мире и о земле - главные, предусмотренные Лениным, соблазны нового порядка.
Они полностью нейтрализовали соблазн, созданный по инерции "из двоевластия" - Учредительное собрание. Оно отказалась признать Советскую власть, проговорило впустую почти сутки и было закрыто матросом Железняковым ("караул устал"). Как вспоминает в эмиграции один нейтральный политик из правых, на улицах "Учредительное собрание бранили больше, чем большевиков, разогнавших его". А уж о том, что произошло с "учредиловцами" дальше, наши демократы, затопившие Москву своими крокодиловыми слезами, даже сегодня умалчивают. Учредиловцы отправились к белочехам, объявили себя правительством России (Директорией), потом эту "керенщину" переловил Колчак. Сидели в тюрьме в Омске, их, вместе с другими заключенными, освободили неудачно восставшие рабочие. Колчак приказал бежавшим вернуться в тюрьму, и "контрреволюционные демократы" послушно вернулись. Ночью их "отправили в республику Иртыш" - вывели на берег и расстреляли. (Примечательно, что шавки Горбачева брызгали слюной на матроса Железнякова и прославляли интеллигента Колчака). В общем, в тот момент антисоветский парламент в России ни для кого не смог стать соблазном.
Прагматичные историки и у нас, и за рубежом оценили стратегию Ленина, позволившую осуществить практически бескровный переход, как блестящую. Меньшевики же считали ее окончательным отходом от марксизма - прыжком в бездну социалистической революции без прочного фундамента в виде развитого капитализма. Этот приговор истмата все время довлел над нами. Считая себя "объективно незаконными", большевики фантастически преувеличивали многие опасности и наносили своим противникам излишние травмы. Например, новая интеллигенция на окраинах почти неизбежно впадала в ересь национализма, и большая часть ее поплатилась головой. А реально она нового соблазна, опасного для советского строя, в 20-30-е годы не создавала, и репрессии были не нужны.
Можно показать, какими важными соблазнами стали первые национализированные предприятия в 1918 г., какую огромную роль как соблазн сыграл СССР - и для "державников", и для народов окраин.
Поговорим о том, что мы воочию наблюдаем сегодня - о "реформе Гайдара-Сакса", которую верно продолжает правительство Черномырдина. Пожалуй, это - классическая иллюстрация для теории катастроф. В этом ключе излагает ход событий уже ряд экономистов (Ю.М. Осипов, И.Н. Шургалина и др.).
Реформаторы имели политическую сверхзадачу: необратимо уничтожить советский строй (эта цель, кстати, не скрывалась). Перестройка экономики была для этого средством, хозяйство было заложником политики. Правительству Гайдара поставили задачу: политическими средствами создать хаос и блокировать действие соблазнов советской хозяйственной системы (план, финансовая система, регулируемые цены и т.д.), а затем включить действие соблазны рыночной экономики (коммерческие банки, биржи, свободные цены, частная собственность и т.д.) Элементы разрушенной системы - и предприятия, и люди - будут втянуты в новые соблазны, хаос будет преодолен и возникнет новый порядок, капитализм западного типа. Так обещалось и, возможно, в это верил Гайдар (хотя я о его умственных способностях более высокого мнения).
В ходе перестройки дестабилизация советской системы была проведена достаточно эффективно. Все ее основные структуры были сначала опорочены в общественном сознании, а затем парализованы административными мерами. Началась инфляция, был разрушен потребительский рынок, ликвидирован план и ослаблена необходимая монополия внешней торговли. К 1991 г. равновесие стало неустойчивым, а хаос весьма обширным. Благодаря умелой провокации (путч ГКЧП) равновесие было сломано, систему толкнули в полный хаос, о восстановлении советского строя никто и не заикался.
План реформы был "спущен" из МВФ, повторял ее грубо механистическую программу "структурной стабилизации", которая до этого угробила экономику ряда стран "третьего мира" и Югославии. С помощью так называемой "шоковой терапии" достигалась катастрофическая потеря устойчивости старой системы, а дальше "рыночные" соблазны должны были сами втянуть оставшуюся от советской экономики труху в зону своего притяжения. Мол, "невидимая рука" рынка слепит из нее светлое здание капитализма через механизмы самоорганизации. Надо только подвести людей, кнутом и пряником, близко к зоне притяжения нового соблазна - и ликвидировать старые, чтобы некуда было вернуться. Подчеркну, что все это - декларации Гайдара и его американских советников. На деле же, весьма вероятно, целью было как раз создание хаоса и таких соблазнов, которые держали бы систему в режиме саморазрушения. Но мы здесь не следствие ведем, а решаем учебную задачу, так что условно "поверим" реформаторам - допустим, что они "хотели как лучше".
Как мы хорошо помним, с помощью "шока" хаос удалось создать, но это был "шок без терапии". Отмена контроля за ценами вызвала обвальную инфляцию, которая превзошла все ожидания - 1500% в 1992 г. При этом рост цен не останавливался. Потом были отменены все ограничения внешней торговли, и рухнул рубль по отношению к доллару, капиталы хлынули за рубеж. Третьим ударом была приватизация. Хаос был создан, а новых структур не возникло. Деваться остаткам хозяйства было просто некуда. Стали "ограничивать" инфляцию методами монетаризма, взятыми из совсем иной системы. По расчетам самих реформаторов, "за каждый процент сокращения инфляции хозяйство должно расплачиваться 3-5% спада производства".
Итак, в результате действий правительства экономическая система не получила набора новых структур соблазнов, которые через "шок" вывели бы ее на путь к новому порядку с эволюционным развитием. Результатом была полная дестабилизация системы и такой тип хаоса, при котором возникают непредвиденные (т.н. "странные") соблазны: преступный и теневой бизнес, массовые неплатежи (прямой грабеж населения государством), безумные налоги, дикие формы найма и расчетов, черный рынок с мелочной торговлей и т.д. Никакого импульса к развитию эти соблазны не дают, но они укореняются, и уже их преодоление потребует огромных усилий. Даже та единственная из задуманных структур, которая активно действует - банки - превратилась в разрушительную силу, в паука, высасывающего последние соки из хозяйства и населения.
Не сработал главный соблазн рыночной системы - частная собственность, она наткнулась на мощное подспудное сопротивление всей культурной среды. Вот вопль рыночной мадам Пияшевой (сохраняю ее неповторимый стиль): "Я социализм рассматриваю просто как архаику, как недоразвитость общества, нецивилизованность общества, неразвитость, если в высших категориях там личности, человека. Неразвитый человек, несамостоятельный, неответственный - не берет и не хочет. Ему нужно коллективно... Это очень довлеет над сознанием людей, которые здесь живут. И поэтому он ищет как бы, все это называют "третьим" путем, на самом деле никаких третьих путей нет. И социалистического пути, как пути, тоже нет, и XX век это доказал... Какой вариант наиболее реален? На мой взгляд, самый реальный вариант - это попытка стабилизации, т.е. это возврат к принципам социалистического управления экономикой".
В чем смысл этого лепета "доктора экономических наук"? В том, что ввести людей в зону притяжения самого главного соблазна не удалось. Русскому человеку, несмотря на все потуги Чубайса да Ясина, "нужно коллективно". И потому он не берет и не хочет их священной частной собственности. И потому, по разумению умницы Пияшевой, хотя "социализма нет", единственным реальным выходом из кризиса она видит "возврат к социализму". Но это уже очень трудно, ибо, хотя привлекательность старых соблазнов растет, они подорваны. Да и созданное пропагандой недоверие к ним еще велико. Хаос и в хозяйстве, и в умах оплачивается страшной платой.
ЗАДАЧА ОППОЗИЦИИ
Как же в понятиях теории катастроф можно определить задачу оппозиции, которая принципиально отказывается от революции? Кстати сказать, пока что революция может быть совершенно мирной, поскольку хаос еще не преодолен, и сильных соблазнов "нового мира", которые трудно сломать, еще нет (а "странные" соблазны так и так придется демонтировать). Но не будем спорить, поговорим об "эволюционном" пути. Задача - создать из нынешнего хаоса некоторый порядок, какое-то приемлемое жизнеустройство, сокращающее бедствия народа и страны и позволяющее встать на путь восстановления и развития. Для этого надо собрать все силы и создать критический набор новых соблазнов, вокруг которых могла бы возникнуть ячейка такого жизнеустройства. Поскольку этому будет противодействовать политический режим, нечего надеяться на возможность наступления широким фронтом, речь может идти именно о ячейках. Но их демонстрационная роль исключительно велика, они должны стать "центрами кристаллизации", зародышами нового порядка.
Сегодня для такой программы есть все условия. В целом ряде областей и исполнительная, и представительная власть находится, пусть во многом условно, в руках оппозиции. Население же просто жаждет перемен к лучшему и внимательно приглядывается ко всем попыткам. Центральный режим не настолько силен, чтобы блокировать действия местных властей, тем более с использованием насилия. Учитывая, что экономический потенциал областей, которые могли бы участвовать в программе создания структур нового порядка, позволяет образовать целостные, самодостаточные системы, способные выдержать давление центра, набор частных акций может быть весьма широким. А значит задавить их будет непросто. Социалисты уже сейчас могут назвать целый ряд проектов по локальному восстановлению хозяйства и быстрому улучшению жизни людей. Но это не для газеты.*
Оппозиция имеет редкую возможность выступить как конструктивная, но не соглашательская сила, реально создающая условия для спасения. Стоит только наглядно показать эту возможность в части страны - режим Чубайса быстро утратит остатки привлекательности.
Но можно быть уверенным - долго эта возможность не продлится. Режим подготовит и создаст новую катастрофу - монархию, войну, что угодно. Следует также отбросить иллюзии - самопроизвольно новые соблазны не возникнут. Их надо создавать сознательно, собирая для этого силы и средства со всей страны. Если эта возможность будет упущена, перед русским народом останется один выбор: полная гибель или революция.
* Это характерная черта Сергея Георгиевича - блестящий исторический и абстрактный анализ и ноль конкретных предложений для сегодняшнего дня. (Прим. ред.)
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/199801/?1_4_1