ПОЛЬЗА БЛИЖНЕМУ
ПОЛЬЗА БЛИЖНЕМУ
- Вот умрет Толстой - все к черту пойдет! - говорил Чехов Бунину.
- И литература?
- И литература.
Горький в письме к Короленко писал: «Не сирота я на земле, пока этот человек есть на ней!»
Блок признавался: «Часто приходит в голову: все ничего, все еще просто и не страшно сравнительно, пока жив Лев Николаевич Толстой… Пока Толстой жив, идет по борозде за плугом за своей белой лошадкой, - еще росисто утро, свежо, нестрашно, упыри дремлют, и - слава богу. Толстой идет - ведь это солнце идет. А если закатится солнце, умрет Толстой, уйдет последний гений, - что тогда?»
«Вот великан, боровшийся против всемогущего государства, имея броней только моральный авторитет», - писала в 1910 г. французская «Пари Журналь».
Лев Толстой кричал русскому обществу: опомнитесь, остановитесь и подумайте о том, что делаете, подумайте о своей жизни. Крик этот беспомощно замер в воздухе, русское общество и до сего дня катится в пропасть.
Он назвал царя Николая II, которого нынче канонизировали, аки святого, «убийцей», «скрытым палачом, окружившим себя злодеями», «малоумным гусарским офицером», «пустым и ничтожным человеком, попавшим на трон по наследству».
Крайний радикализм - таково мышление Толстого. Он говорит, что нужно упростить все - формы жизни, отношения между людьми, он логично доказывает, что многое в нашей жизни и общественном строе противно законам Христа и истине по существу.
Толстой требует от всех членов общества единовременного нравственного перерождения в духе гуманности. Осудив насилие, Лев Николаевич говорил, что люди должны изменить свой дух, призвав свободную волю человека, искру божьего разума в нем к действию. Толстой не намерен делать человечеству никаких уступок. «Люди живут по учению мира, и их беды, воображаемые и нет, суть прямое следствие их неправильной жизни, от которой никто нe хочет отказываться».
«...как только я захотел… показывать людям, что они живут не по закону, так все на меня опрокинулись. Книжки мои не пропускают и жгут, и правительство считает меня врагом своим».
«Цивилизация! - пишет Толстой. - Но кто же вам сказал, что цивилизация ведет к счастью! Вот, говорят, разовьется цивилизация, завертятся машины, все будут счастливы... С чего это? Нет, цивилизация и наша, и бывшие до нее, придет к концу и погибнет, потому что она не что иное, как накопление уродливых инстинктов человечества. Разве до нас не было цивилизаций? Была египетская, потом вавилонская, ассирийская, еврейская, греческая, римская... Где они? Привели они к счастью? Все погибли, и туда же пойдет и наша!»
«И всякий бьется изо всех сил, чтобы добыть то, чего для истинного счастья ему совсем не нужно. Мало того, достигнув одного, ему становится мало, и он бьется и мучается, чтобы достать больше и еще больше. Нужно еще и еще, и этим все больше отягчается и так измученная душа, которой уже некогда искать действительной истины и сознавать сделанную ошибку».
Причиной многих несчастий в жизни и неустройств, говорит Лев Толстой, является то, что мы не живем согласно своим убеждениям, а совершаем много сделок с совестью. Между тем, такие сделки ничего, кроме вреда, не приносят. Нужно сохранять моральную чистоту, стремиться к самосовершенствованию, а путь компромиссов не для этого. Ему возражали, что в обществе это невозможно, но писатель был категоричен: должно быть так!
«Русский народ подобен сказочному витязю, который стоит на распутье и читает надписи на камне, сулящие ему гибель на обеих дорогах, - говорит Толстой. - России предстоит новый выход. Где источник зла, который страждет Россия и который, по мнению некоторых, ведёт ее к смерти? Зло в том, что в России нет ни силы (pouvoir), ни власти (aurtorite)».
Однако власть изо всех сил травила писателя. Самодержавие, официальная церковь, черносотенцы доходили до прямых угроз, только чтобы заставить смутьяна замолчать. Призывали к расправе и убийству Толстого. «Московские ведомости» писали: «Пропаганда графа есть пропаганда самого крайнего, самого разнузданного социализма, перед которой блекнет даже наша подпольная пропаганда».
Толстому угрожали: «Теперь ты предан анафеме и пойдешь по смерти в вечное мучение и издохнешь как собака... анафема ты, старый черт, проклят будь». «Если правительство не уберет тебя, мы сами заставим тебя замолчать». «В самый день 25 февраля, - вспоминает Лев Николаевич, - я, проходя по площади, услышал обращенные ко мне слова: «Вот дьявол в образе человека».
- Пойду я к старику тому, разрушителю браков, - вопили обыватели, - а там выхвачу нож из-за голенищ, и - кончено!
- Еретик он и богоненавистник! И куда смотрят! Рази так нужно? В пушку бы его зарядил - и бах! Лети к нехристям, за границу, графишка куцый!..
Его поносили за то, что он способствует развязыванию революции, а его призыв к ликвидации частной собственности есть «полный развал государства» и превратит всех порядочных людей в нищих, что он разрушает веру во «всемогущество бога».
Церковь безумствовала, забыв о терпимости, смирении, скромности. Ей было что терять! Иоанн Кронштадтский сочинил молитву о скорейшей смерти Толстого. Он писал в 1902 г.: «Толстой - известный богоотступник и богохульник. Дерзнул изобразить Христа на картине во весь рост не Богочеловеком, а простым человеком... Каково же русское интеллигентство, отрекшееся от христианства вместе со своим лжеучителем?... И мы смело обличаем это безверие и безумство, - это современное бешенство неистовой и буйной молодежи, именуемой образованной... Господи! Да возопиет кровь твоя против всех крамольников, да и воздаст им Господь праведным отмщением!»
Другой церковный деятель святой Феофан Затворник вопил, что: «У этого Льва (Толстого) никакой веры нет. У него нет Бога, нет души, нет будущей жизни, а Господь Иисус Христос - простой человек. В его писаниях - хула на Бога, на Христа Господа, на Святую Церковь и ее таинства. Он разрушитель царства истины, враг Божий, слуга сатанинский. Этот бесов сын дерзнул написать Новое Евангелие, которое есть искажение Евангелия истинного. И за это он есть проклятый апостольским проклятием. Апостол Святый Павел написал: «Кто новое Евангелие будет проповедовать да будет проклят, анафема» (Гал.1,8). Толстой есть подделыватель безчестнейший, лгун, обманщик. В наших духовных журналах он разобран до последних косточек и всесторонне обличен в безумии и злоумии».
Лев Николаевич относился к угрозам спокойно и равнодушно. «Жалко, что есть ненавидящие меня люди, но это мало интересует и совсем не беспокоит». Еще в 1854 г. он писал в дневнике: «Я твердо решил посвятить cвою жизнь пользе ближнего. В последний раз говорю себе: ежели пройдет три дня, во время которых я ничего не сделаю для пользы людей, я убью себя».
В зрелые годы он говорил, что «Круг чтения» да «Письмо китайцу» считает, пожалуй, лучшими из своих сочинений. ««Война и мир» - самое глупое из моих сочинений». Он отказался от беллетристики, досадовал на свои ранние произведения. «Странно было бы, - говорил Толстой, - если бы я в мои годы, при малом времени, мне остающемся, занимался бы описанием картин природы, восхода солнца или любовной интриги, когда есть много важного и необходимого, что надо обдумать и о чем следует сказать. Я не только не пишу ничего беллетристического, но не читаю, разве уж когда утомишься и не хочется делать ничего, пробегаю несколько лучших стихотворений Пушкина».
Вместе с народом
Петербургские рабочие Фабрики Мельцер писали Льву Толстому: «Шлем привет неустанному работнику мысли, художнику слова, защитнику угнетенных пролетариев, силой великого таланта борющемуся с властью тьмы».
«Мы, русские рабочие, гордимся Вами, как национальным сокровищем», - писали с Балтийского завода.
Со всех сторон в адрес писателя шли искренние и трогательные приветствия, Россия, настоящая, живая, ценила Толстого и молилась за его долгие лета.
«Бичуя ложь и насилие, срывая маски с фарисеев и мракобесов, Вы подняли высоко над землей факел истины и справедливости, освещая им человечеству тернистый путь в царство всеобщего братства и счастья... В нашей тяжелой трудовой жизни с ее лишениями и невзгодами мы не теряем веры в торжество света над тьмою и правды над ложью».
«Великий писатель, поздравляем тебя с долголетней жизнью, которую ты посвятил для блага народа, который не весь еще тебя понял. Но настанет время, когда каждый будет сохранять в душе сказанное тобою слово» (крестьяне).
«Да живите и бодрствуйте на благо человечества! Не проглотит и не удавит Вас ни тюрьма наша русская, ни виселица; настолько Вы велики, настолько они ничтожны для этого. Недосягаемо для них выросли Вы».
«Ваши слова раздались как удары колокола в духоте позорного молчания. Люди дремали, и никто их не будил...»
Однако те, кто любил Льва Толстого, все больше не принимали его учения о непротивлении злу насилием. Критика росла, отражая сдвиги в сознании народа, которого не устраивали зверские условия жизни в царской России. Толстой пишет о встрече с молодым человеком нездорового цвета умного и недоброго лица с понурым взглядом. На голове его сидела синяя с прямой тульей фуражка по модной революционной форме тех лет. «Он попросил у меня книжек, видно, как повод. О земле заговорили, он сказал, что вооруженное восстание (надо только организоваться) - печальная необходимость. Я сказал, что победить зло можно только неучастием в насилии.
- Да ведь жить нельзя стало, работы нет и земли нет. Куда денешься?
- Вам как человеку молодому... одно нужно. Жить хорошо, не делать греха, не поступать против закона Бога.
- Бог у каждого свой, миллионы людей - миллионы богов.
- Все-таки: я бы вам советовал перестать заниматься революцией.
- Что же делать? Нельзя же все терпеть и терпеть, - отвечал он. - Что же делать?»
Однажды за чаем Толстой рассказал о приходе к нему в Ясную Поляну (а туда каждый день шли толпы людей) безработных рабочих, они просили денег на револьвер, чтобы отомстить угнетателям за своих товарищей. «Этого я никогда не слыхал, они меня свалили, - признался писатель. - Надо утишить это раздражение народное: дать работу». Он был подавлен встречей.
В 1907 г. у Толстого произошла дискуссия с молодыми парнями из деревни Ясенки. Он опять сказал о непротивлении, христианском подходе друг к другу, на что парни заметили:
- Жизнь учит людей, а не учителя. Условия жизни заставляют взять револьвер и убить.
Если бы у меня были деньги, сказал один, то я был бы вашим последователем.
- Напротив, в Евангелии сказано обратное: блаженны нищие, а богатые несчастны.
- Это старая песня! - возразил крестьянин. - Нам давно это попы говорят. Мы в нищенстве и невежестве погнили. В бедности царит невежество.
Со Львом Николаевичем переписывался крестьянин Никита Палагин: «...корень зла кроется не в том, что народ иногда отвечает насилием на насилие, - писал он, - а в том, что насилие это применяется к народу сверху постоянно и систематически. Если бы народ не отвечал насилием на насилие, а продолжал бы из века в век нести на себе безропотно ярмо рабства, то наступил ли бы когда-нибудь конец этому рабству? Нет и нет!»
«Самосовершенствоваться хорошо только сытому, - писал он далее, - тому, кого не съедают заботы о завтрашнем дне, о насущном куске хлеба... Если у человека желудок пуст, то никакое самосовершенствование не пойдет ему на ум и не заменит собою куска хлеба. Прежде чем проповедовать народу самосовершенствование, нужно ранее накормить его досыта и одеть, чтобы он не зарился на чужое, мозолящее ему глаза добро».
Другой крестьянин Я. Фетисов написал Толстому, что «толстовство - утопия». Л.Н. не ответил на это письмо, но настроение у него было мрачным. «Получаю письма от юношей, вдребезги разбивающих все мое миросозерцание».
Крестьянин М. Антонов: «На эти вопросы вы не отвечаете, может быть, потому, что Вам истина всепокоряющего непротивленства кажется слишком ясною и всепокоряющею. Но, в сущности, у Вас тут все до того неясно, недосказательно, запутанно... Выступает Ваше… непрактичное отношение к экономическим вопросам и внешним условиям человеческой жизни».
Политический ссыльный С. Мунтьянов: «Нет, Л.Н., о любви можно говорить тогда, когда имеешь хорошее воспитание и чувствуешь себя сытым, но когда не имеешь воспитания и сидишь весь век впроголодь и на тебя кровопийцы, властелины смотрят как на раба, то тут не до любви».
Драматично письмо некоего С. Курдюкова от 1910 г. Приехав в Москву из деревни на заработки, он никак не мог найти работу. Доведенный до отчаяния, без копейки денег, решил покончить с собой. Однако прочитав статью Толстого «О самоубийстве», решил обратиться к нему за советом. Л.Н. немедленно ответил, послал книги. Через несколько дней Курдюмов написал, что не все понял в книгах «вследствие сильной слабости как телесной, так и умственной от многодневного голода за неимением средств к жизни…»
Толстой был в смятении, он говорил: «Я думаю, что всякий думает: проклятый старикашка, говорит одно, а делает другое и живет иначе: пора тебе подохнуть, будет фарисействовать! И это совершенно справедливо. Я часто такие письма получаю, и это - мои друзья, кто так мне пишет. Они правы».
Из «Исповеди» можно узнать, что Толстой был близок к самоубийству, ибо не видел выхода из страшного бытия, не знал, как помочь народу. Ложась спать, он уносил шнурок из комнаты, чтобы не повеситься. В то же самое время, когда писатель переживал личную драму всей своей жизни, жена его Софья сообщает сестре, что Левочка очень спокоен, работает, пишет какие-то статьи.
Толстому невыносимо было видеть свою семью, которая, по его меркам, жировала во время чумы: «Вчера жрут 15 человек блины, человек 5, 6 семейных людей (слуг) бегают, едва поспевая готовить, разносить жранье. Мучительно стыдно, ужасно. Вчера проехал мимо бьющих камень, точно меня сквозь строй прогнали».
«Я не могу продолжать жить в роскоши и праздности. Я не могу принимать участия в воспитании детей в условиях, которые считаю губительными для них. Я не могу больше владеть домом и имениями. Каждый жизненный шаг, который я делаю, для меня невыносимая пытка… Иногда думается: уйти от всех».
За несколько дней до смерти Лев Толстой ушел из дома. Это был экзистенциальный уход настоящего человека, который может называться таковым, имея безграничное чувство совести.
Совесть - это голос Бога. Совесть - одно из выражений нравственного самосознания личности. Так называемая моральная личность имеет глубокое чувство неудовлетворенности собой, неукротимо ее стремление к совершенствованию, такая личность берет на себя вину за моральную неустроенность мира. Такой человек никогда не может быть спокойным, ибо он признает свой долг и ответственность за то, что происходит вокруг.
Духовная глубина такой личности дает нам пример того, каковыми должны мы быть, идеал Человека. Жизнь показывает, что без чувства совести хотя бы у большинства людей цивилизация, построенная нами, обречена.
«Начинайте с себя, - говорит Толстой. - Нет в жизни никого и ничего сильнее человека, когда он захочет быть свободным и сильным... Быть собой, по-своему верить и думать - разве это так трудно, разве это невозможно?...
Но беда в том, что большинство так обыкновенно рассуждает: я не могу стать совершенным - так не для чего и стараться. Махнул рукой и поплыл по течению, как и все остальные. Это прискорбная ошибка в жизни многих. Борьба с собой и есть радость в жизни. Каждая маленькая над собой победа - шаг вперед. В области добра нет ведь границ для человека. Он волен как птица. Что же мешает ему быть добрым?
Упади раз, два, три, но поднимись. И еще раз упади, но все равно поднимайся».
Наталья ЕРМОЛАЕВА
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200241/?41_7_1