В НУЖНОЕ ВРЕМЯ

Jan 28, 2003 12:45


Е. ЛОГИНОВ: В НУЖНОЕ ВРЕМЯ


В Боснии, в мае 1994 года я увидел самое страшное в своей жизни орудие человекоубийства «СЕРБОРЕЗ». Ни одному нашему «пацифисту-общечеловеку» в дурном сне не привидится столь изощренное орудие для истязания и умерщвления живого существа, тем более - человека. Сербские войники на позициях в окрестностях г. Брчко продемонстрировали мне изобретение моджахедов-карателей, производивших очистку сербских населенных пунктов от православных сербов-мужчин. Уверен, что Нюрнбергский процесс над палачами-нацистами Третьего рейха подобных экспонатов не видел, а нынешний Гаагский Трибунал судит исключительно тех, кто не возжелал оказаться под «серборезом».

Огромного размера нож имеет помимо традиционно режущей поверхности довольно тупую раскованную обратную сторону, переходящую в пилу. Кроме того, как на разложенном импортном многофункциональном «складишке», к металлу приварен конусообразный молоточек, штопор и шиловидная заточка. В десятках фотоиллюстраций и на видеоленте мне показали результаты применения «сербореза». Если острые режущие поверхности «духи» традиционно использовали для отсечения голов и вырезания половых органов, то серповидным крюком живым сербам вспарывали животы, конусообразным молоточком пробивали череп, раскованной плоской стороной перебивали кости голени, запястий, мозжили пальцы на руках и ногах, а с помощью шила и штопора выкалывали глаза и пробивали барабанные перепонки. Скажу честно, хоть я и носил форму российского офицера-десантника, но увиденное вызвало во мне нескрываемое чувство мандража. Мои товарищи сербы заметили нескрываемое волнение и подшутили: неужели это тот самый «десантник-рус», что не оставил мусульманам чашку кофе?! Кстати, именно с чашки кофе я, как говорится, и влип в сербскую историю.

Случилось это буквально через несколько минут после моего приезда в г. Брчко. За рулем новенького джипа, на котором мы отправились в Боснию из Белграда, сидел большой шутник и весельчак Нико Божич. Он был очень доволен новой машиной и не уставал ее хвалить. В действительности, прорываясь по Пассавинскому сербскому коридору (аналог нашей дороги жизни на Ладоге), мы во многом были обязаны вездеходу Нико. При подъезде к зданию, где должно было состояться заседание Скупщины Республики Сербской, мы долго не могли припарковаться. Нико безуспешно пытался пристроить свой вездеход в узенькую щель меж двух легковушек прямо напротив входа в здание, но подпиравшие со всех сторон машины постоянно мешали, и Нико весело ругался на них. Мол, не разворотили нас по дороге «душманы», так сейчас свои раздолбят. Я вышел из машины и показал Нико свободное место в конце стоянки, метрах в ста впереди. На что Нико мне весело показал на пальцах, что после таких приключений в дороге ему лень идти лишних сто метров пешком. Еще минут десять он мучался, но все же сумел припарковаться.

В этот день у меня намечался довольно жесткий график. Я был единственным русским офицером, приглашенным на заседание сербского парламента и сумевшим на него добраться. Я ощущал всю тяжесть своего положения и великую меру ответственности за каждое слово, которое мне предстоит впервые произнести с высокой трибуны сербского парламента. Кровь, горе, потеря близких, дорогих людей - это то, что окружает боснийских сербов каждый день. С одной стороны, я представляю могучую Руссию-Матэри, ее армию, на которую сербы с мольбой и надеждой взирают все эти долгие месяцы кровопролития. С другой стороны, я не Президент России и даже не ее Министр Иностранных Дел. Не в моей компетенции развернуть нашу тухлую дипломатию лицом к этим гордым мужественным людям.

Сербские друзья, понимая щекотливость моего положения, успокаивали и уверяли меня в том, что выступление русского десантника, даже если за ним не придут российские танки, авиация и средства ПВО, будет мощнейшим морально-психологическим фактором для осажденного со всех сторон мусульманами центра сербского сопротивления. По оперативной информации мусульманские вооруженные формирования готовятся прорвать линию обороны на Пассавинском коридоре и перекрыть дорогу жизни, связывающую сербско-православный анклав с Белградом. К городу стягивается артиллерия и танки «безоружных, мирных» мусульманских войск, штурм города может начаться в любой момент. Чтобы поднять морально-боевой дух горожан в осаждаемый Брчко прибыли депутаты Скупщины Республики Сербской. Сербы ждут поддержки Русских, и твое появление утроит наши моральные силы - уверяли меня друзья.

До начала заседания Скупщины мне предстояло встретиться с генералом Симичем и Заместителем Командующего Армией Республики Сербской генералом Миланом Гверо. Планировались также встречи с Президентом Республики Сербской - Радованом Караджичем и Председателем парламента Момчило Краишником. Дальше мой путь лежал на передовые позиции обороны и в расположение бригады сербского спецназа «Пантеры».

Кто мог подумать, что очень многое произойдет в первые же минуты и что моральный дух сербов мне удастся поднять, не произнеся ни слова. Войдя в здание, мы сразу же решили после опасного путешествия «успокоить» по чашечке кофе, а уж потом заняться всем остальным.

Откидывая лишнюю скромность, ибо внимание ко мне было проявлено не как к персоне, а как к офицеру российских ВДВ, скажу, что мое появление в зале вызвало настоящий фурор. Со всех сторон сербы встречали криками и приветствиями из раскинутых трех пальцев (православные сербы знак приветствия и победы изображают не двумя пальцами «виктория», а тремя перстами, которыми православные осеняют себя крестным знамением).

Молодая стройная сербка поставила на мой столик горячий кофе и тут же на смешанном русско-сербском языке сказала, что у нее русско-сербское имя - Светлана. Вторую сербку Светлану я увидел чуть позже, в этот же день, и буду видеть ее всю свою оставшуюся жизнь.

Я только успел сделать небольшой глоток горячего дымящегося кофе, как здание буквально подпрыгнуло. Где-то со звоном посыпались витринные стекла, раздались женские крики и четкие мужские голоса, отдающие команды. Буквально в первый момент я подумал, что на автостоянке рванул начиненный тротилом автомобиль. Легкий холодок пробежал по спине, когда увидел, что воронка дымится как раз на том месте, куда я предлагал припарковать наш джип Нико Божичу. Гора покореженных автомобилей грудилась в стороне от воронки. Нико с криком, что не зря его род носит фамилию Божич, а родители нарекли его Нико в честь святого Николая Чудотворца, бросился на улицу. Теплая волна облегчения прокатилась по всему телу, согревая с очередным глотком кофе. На доли секунды возник глупый вопрос, отчего это все сербы, казалось бы привыкшие к ежедневным взрывам и стрельбе, бросились из зала на выход. Я сделал еще один глоток, но, кажется, уже не почувствовал приятного обжигающего вкуса и аромата кофе, который так ярко ощутил мгновение назад. Знакомый до боли звук резанул сознание - это не теракт - это начало артобстрела.

Не раз приходилось отмечать в экстремальных ситуациях сверхбыстродействие мозга. Не знаю, удастся ли когда-нибудь компьютерным гениям человечества подойти хотя бы близко к творению Создателя.

До того, как раздался второй взрыв, я успел многое не только вспомнить, но и осмыслить. Нет, весь жизненный путь не проматывался в глазах сплошной кинолентой, как часто об этом приходилось читать, но вспомнилось многое. Очень зримо представил жену Татьяну на кухне с большим животом. Кто же там, мой первенец: сын или доченька? Мне показалось, что именно сейчас малыш начал ворочаться в животе и звать тем самым папу придти его потрогать и поговорить с ним. На мгновение стало жутко: за малыша, за жену, за маму. Сумеет ли выносить, если с этим шелестяще-гудящим звуком приближается моя смерть?! Как останется одна?! Переживет ли мать?! И еще многое-многое. Здесь же попытался себя осечь - не имеешь права на панику! Сербам неведомы ни твои имя и фамилия, ни твои семейные ожидания, для них ты - русский, для них ты - символ России и ее Армии. Но какой-то предательский голос изнутри размывал волю: какие к черту символы, если в одной воронке все обо всем на свете забудут. И тут же включился совершенно ненужный счетчик - вычислитель оценки ситуации: смотри, как ровненько положили первый снаряд, без пристрелки такое попадание на такой дальности - это оценка пять с плюсом. Значит, где-то поблизости находится наводчик-корректировщик. Накрывают навесной траекторией через многоэтажные дома. По звуку - явно не мина. Обстрел явно или гаубичный, или танковый. Тогда тем более без корректировщика на месте не обходятся, а если так, то после первого попадания почти в яблочко, второй или третий - лягут в цель. Вот я их уже слышу, они на подлете. Над головой вместо крыши стеклянный потолок в небо. Хотя какая для снаряда разница: стекло или шифер, и кто сказал, что снаряд пойдет сверху. Зал остеклен до самого потолка, стены с направления обстрела нет, так что всех нас тут и накроет. Сербы - вон какие молодцы, подобрались сразу и бежать. Они в миг поняли, что это не теракт, а артподготовка «муслимов», а я как лох сижу и радуюсь, что Божич машину на место теракта не загнал. Ну, если теперь все стало ясно и очевидно: и про артобстрел, и про корректировщика, и про жену, которой рожать еще только предстоит, чего же я сижу и пью кофе?! Надо бежать! Куда?! Успокойся и еще раз все посчитай. Во-первых, сербы знают куда бежать, где есть глухие стены и простенки, где выходы, где спуск в подвал, а ты знаешь? Нет. Во-вторых, если ты такой мудрый и все оценил правильно, то чего бежать-то, или ты не знаешь, что такое танковый осколочно-фугасный? Вот то-то же, если корректировщик подправил своих или огонь ведется по хорошей координатной сетке, то беги не беги - все, отбегались! Слышишь же сам, что он на подлете, это тебе не: «Внимание, внимание, воздушная тревога!» - это звиздец летит! Или ты «электроник», «трансформер», чтобы сквозануть отсюда быстрее снаряда? Тогда стоит бежать. А если нет, тогда сиди! Там, на выходе, тоже не танковой броней перегородки обшиты. Неизвестно, куда он все же бухнет. Тем более, что я, как и всякий на войне (словами поэта), как магнит притягиваю к себе все мины и снаряды, и он - один черт - полетит туда, куда я брошусь бежать. И вдруг, спасительный вывод - Бог есть, на все его воля! Только оформился он, скорее в русское: «А... в рот - компот!» (или «Авось», как это оформлено в литературно-поэтических образах). В самый последний момент я все же ощутил приятное тепло кофе и необычайно яркий, непередаваемый его аромат и вкус. Мне даже пришла в голову бредовая мысль о том, что у этого необычайного вкуса есть цвета. Да, цвета, яркие, как в эмоциональном сне. Самое последнее, что буквально колотушкой стукнуло по голове, что я не донес еще чашку с кофе до крышки стола. Если сейчас тряхнет, то я опрокину кофе прямо себе на камуфляж. Если снаряд мой, то будет - все равно. А если Бог отведет?! Срам выйдет перед сербами, да и только! Хорошо, что в «таёжке», а не в «берёзке» или «болотке»*, здесь хоть кофейно-коричневых пятен полно, не так заметно будет.

Не знаю, осудят ли меня за это когда-нибудь мои близкие: мать и родившаяся в начале осени старшая (из трех) - доченька Катюшка, но в первый момент после разрыва снаряда я отметил, что камуфляж не заляпал, а уж потом, что жив и еще увижу своего малыша. Дальше снаряды ложились один за одним, а я сидел один в зале и тупо допивал свой кофе. Не скажу, что не было страшно. Как говаривал мой первый армейский командир, «не боятся лишь дураки, да и то потому, что бояться им просто нечем!»

Когда после первой волны обстрела появилась небольшая пауза, за мною вернулись в зал сербские офицеры. Поднимавшиеся из подвала-бомбоубежища сербы встретили меня с ликованием. После этого сербское телевидение рассказало о хладнокровии русского десантника, который под огнем мусульман спокойно допивал кофе, не желая оставлять им его на поживу. «Сарафанное» же радио быстро разукрасило случившееся во все цвета и краски, придав случившемуся некий сакрально-мистический характер: мол, один русский отвел беду от всего руководства Республики Сербской. Это уже, конечно, чисто народное изложение, но своим ударом мусульмане в действительности планировали обезглавить все политическое и военное руководство Республики, собравшееся в этом зале на заседание Скупщины.

Вот так я попал в историю. Знали бы сербы, чего на самом деле стоило мне то «хладнокровие». Но результат, хоть и маленький, - все же был. Для утопающего спасение и соломинка, а для сражающегося поднятие морального духа - это залог выживания в самые тяжелые минуты войны. Не случайно на всех участках сербско-хорватских и сербско-мусульманских боев, как у наших штрафбатовская «едрена мать!» и флотская «полундра!», у сербов был боевой устрашающий клич: «Муслимы, с нами русские!»

Волей судьбы я оказался с сербами в нужное время и в нужном месте. Конечно, моя чашка кофе не спасла в этот день мирные сербские семьи от тяжелых утрат, но ничего не оставалось, как ее допить. И большего в тот момент я сделать бы не смог.

Е.Ю. ЛОГИНОВ

* «Таёжка», «берёзка», «болотка» - различные расцветки армейского камуфляжа.

В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200304/?04_6_3

Е.Ю. ЛОГИНОВ, ТОЛЬКО ОДИН БОЙ, 20034

Previous post Next post
Up