АТАВИЗМ
АТАВИЗМ
Александр Николаевич Яшкинд пребывал в кризисе. Все, чем гордился, чему посвятил жизнь, все рухнуло. Рухнуло из-за какой-то глупой случайности. Еще вчера казалось, что не было такой критической ситуации, к которой неконтролируемо смогли бы его подвести коварные обстоятельства. Не зря же в политических кругах его именовали Шура-академик, или просто Шурик. Еще позавчера казалось, что не было таких кризисов, из которых он не смог бы выбраться с блеском. Именно за это в уголовных кругах ему и дали кличку Академик. Однако самое главное состояло в том, что он действительно имел объективные предпосылки рассматривать самого себя как явление неординарное.
Об уникальных особенностях своего организма Шурик узнал еще на фронте. Правда, сначала он узнал, что противник хитер, коварен, силен и хорошо вооружен. Порой очень хотелось спрятаться куда-нибудь до конца жизни или убежать. Делать этого не следовало, потому что командир или кто-нибудь из сослуживцев вполне могли пристрелить при попытке дезертирства. Тем не менее однажды во время артподготовки противника Шурик побежал. Далеко бежать не пришлось, что-то грохнуло, и задница наполнилась осколками. Их было так много, что Шурик и в конце жизни начинал хромать, вспоминая о них. Остальные же органы почти не пострадали.
Прифронтовой хирург, вынувший из Шуриной задницы основную часть осколков, посоветовал ему в тыловом госпитале не только вынуть остальные, но и вырезать в животе непонятный отросток, напоминающий второй желчный пузырь. Конечно, идея провести в госпитале несколько дополнительных месяцев представлялась соблазнительной, но и залезать ножом в живот без лишней надобности казалась делом опасным и кощунственным. К счастью, сомнения разрешились сами собой. Шурику дали инвалидность, списали из армии и отправили на комсомольскую работу. Жизнь перешла в новую плоскость. Теперь не надо было бороться за ее сохранение, теперь следовало делать карьеру.
Все, кто посвятил себя этому второму занятию, знают, сколь важно уметь в нужном месте сказать нужные слова в нужный момент. Человеку неглупому, но лишенному этого необходимого качества, такие слова, как правило, приходят в голову сразу после того, как он оказывается за тяжелой дубовой дверью, закрывающей за его спиной кабинет, где принимают глобальные решения и где решаются конкретные карьерные судьбы. И Шурик, наш умный Шурик, нашел универсальный выход из этого стандартного положения. Нет, не зря впоследствии к его имени добавили почетное слово «академик».
Наличие второго желчного пузыря не беспокоило Шурика, а лишь будоражило его фантазию. Должно же быть у этого отростка какое-то назначение, которое отпало у большинства людей в процессе эволюции, но вот случайно возникло у Шурика как атавизм, как таинственный шепот далеких предков? Шурик достал простейший учебник анатомии, вспомнил, какое место живота прощупывал у него прифронтовой хирург, и начал свои исследования. Второй желчный пузырь он нашел довольно быстро. Сначала Шурик любовно огладил его, но затем слегка нажал на это место.
И сейчас же по телу прошла легкая дрожь, и поток новых идей наполнил Шурину голову. Главная из них гласила:
- Давай, Шурик! Смелее!
Шурик выждал, нажал посильней, и эффект повторился в усиленном варианте. В результате непродолжительных исследований Шурик нашел величину оптимального усилия стимулирования пузыря интеллекта, усилия, выше которого положительный эффект уже не возрастал, а на животе мог возникнуть синяк. Другим важным открытием, вытекающим из этих исследований, было установление допустимой частоты повторения, или, как говорят специалисты, скважности. Так, если жать на живот с интервалом, меньшим четверти часа, то повторный подъем духовных сил наблюдался в ослабленном варианте или не наблюдался вовсе. Дополнительные эксперименты показали, что при одновременном резком нажатии на оба пузыря из глотки вырывался тонкий поток желчи, способной на расстоянии пяти метров прожечь любую ткань или даже выжечь глаз недоброжелателю...
И Шурик начал умело пользоваться своим открытием. Вначале, когда он был еще мелким клерком, носившим портфель за высоким начальником, Шурик научился подсказывать шефу на совещаниях в критические моменты нужные слова. Шурика заметили и начали растить. Когда он дорос до уровня «вечного зама», Шурик подсказал шефу на совещании такое решение, которое привело того к краху. Естественно, на его место назначили Шурика, молодого и перспективного. Это означало, что Шурик вошел в номенклатуру и теперь его будут растить последовательно и планово.
В рамках этого мероприятия Шурик был направлен на учебу за границу. В Колумбийском университете на него наехало ЦРУ. Все было очень интеллигентно. К нему не подсылали проституток,и у него не находили наркотиков или оружия. Просто вежливый господин изъявил желание побеседовать с ним в неформальной обстановке. Мудрый Шурик не пошел в ресторан, а предпочел беседовать на открытом воздухе. Целый час говорили о погоде, о мирном сосуществовании, о грядущем покорении космоса и о многих других вселенских проблемах. За это время по расчетам Шурика у партнера должна была закончиться пленка в диктофоне. Не то чтобы Шурик не хотел идти на контакт, но прямые улики создавали предпосылки шантажа и последующей работы на мелкого клерка иностранной разведки за морковку, завернутую в купюру и подвешенную перед носом Шурика. А наш Шурик так дешево не продавался.
После обработки полученных данных на вербовку Шурика был направлен уже более высокий чин, который по интеллекту и по родословной был вполне перспективен и работать с которым имело смысл. И Шурик стал агентом влияния. Процесс вербовки больших усилий от него не требовал, так что он нажал на пузырь интеллекта всего один раз, когда возникло искушение рассказать новым хозяевам о своей уникальности. Пузырь посоветовал ему не делать этого...
По возвращении домой Шурик начал быстро расти. Новые хозяева подбрасывали ему экономические и политические обзоры, составленные специалистами, а пузырь подсказывал момент, когда полученные данные следует пускать в дело. В такие моменты пузырь работал особенно хорошо, в результате чего Шурик понял, что его собственное историческое предназначение состояло в уничтожении этого народа. Таково было главное научное открытие Шурика, и подошло оно вовремя. Шурику уже стала надоедать мелкая карьерная суета в толпе бездарей и бездельников. Возникла сверхзадача, которой можно было отдать остаток жизни.
Особенно сильно раскрылось антинародное качество пузыря интеллекта в период перестройки. Академик с гордостью вспоминал, что это он подсказал Мишке Меченому начать борьбу с пьянством и алкоголизмом. Все выглядело очень благопристойно. То, что алкоголь это яд, не могло вызывать ни у кого сомнений, но в результате введенного полусухого закона этот народ начал пить сивуху и дохнуть с ускорением, а казна враз лишилась 30% поступлений. Разумеется, Мишка Меченый, этот тюфяк с вырезанным желчным пузырем, все записал в свой актив, но Академик знал, кому по праву принадлежала эта заслуга.
Академик понимал, что до конца своей жизни едва ли выполнит поставленную задачу полного уничтожения этого народа, а потому необходимо было готовить смену. Сам он уже не мог дать двухпузырное потомство, но в среде новых демократических политиков такие кандидатуры просматривались. Следовало всего лишь скрестить двухпузырную женщину с двухпузырным мужчиной. Академик зазывал перспективных людей к себе в кабинет, проводил с ними соответствующие беседы и, как правило, находил понимание. Некоторые недоразумения возникали, когда он пытался их ощупать с целью предварительной диагностики. Однако главное препятствие состояло в предрассудках, унаследованных от мрачного тоталитарного прошлого.
Толя Собчавкало наотрез отказался скрещиваться, сославшись на плохое состояние здоровья. Сережа Юшкензон сказал, что уже имеет ребенка, а заводить еще одного - поставить крест на карьере. Галя Старобляйтова тоже сослалась на карьерные обстоятельства и даже попыталась выразить возмущение. Академик не настаивал. Желающие найдутся, ну а отказавшиеся от своего счастья пусть жалуются лишь на себя... если останутся живы. Слухи об ощупываниях просочились наружу и дошли до уголовной среды, где не любят гомосексуалистов. Однако Академик был уже достаточно стар, чтобы подозревать его в этом грехе, и обладал столь большим авторитетом, что отказать ему в мокрой услуге не мог никто. Все отказники-двухпузырники погибали случайно и героически...
Приглашение на теледебаты по поводу Ленина и ленинизма взбодрило Шурика. Свет юпитеров и звуки отрепетированных аплодисментов всегда давали ему новый жизненный импульс. Демократические ценности на предстоящих дебатах кроме Шурика должны были защищать писатель-матерщинник и известный режиссер-диссидент. Их присутствие показывало, что ведущий передачи Пыжнер-Пукнер предполагал пустить дискуссию по балаганно-клеветническому варианту, или, как теперь говорят, в стиле мюзикла. Сам Пукнер обладал достаточно высокими способностями в обеих составляющих этого искусства. Шурик же был приглашен как непревзойденный мастер клеветы и крупнейший в мире специалист по вбрасыванию фальшивок. Эти характеристики прочно закрепились за ним сразу после интенсивной фальсификации Катынского дела. Тогда же Шурик был избран действительным членом Академии наук.
Ленинскую сторону защищали двое. Первый был твердокаменным ортодоксом, второй же давно усвоил демократические ценности и по классификации, принятой в ленинские и первые постленинские времена, являлся оппортунистом. Оппортунист в свое время по заданию КГБ водил дружбу с Солженицыным и Сахаровым, а потому хорошо усвоил демократическую кухню всех участников того балагана. Формально соотношение между демократией и ленинизмом было два к одному, с учетом же оппортунизма одного из ленинцев оно составляло от трех к одному до пяти к одному. Это по всем боевым уставам позволяло демократии сразу начинать широкие наступательные действия, но опытный Пукнер предоставил первое слово Оппортунисту, чтобы в самом начале выяснить его позицию.
Оппортунист начал с того, что некоторые незрелые противники ленинизма преждевременно списывают его с политической сцены. По данным главных социологических агентств, которые всегда обеспечивали результат исследований, заданный заказчиком, ленинизм сегодня распространен не менее, чем нумизматика и филателия. Ряд спорных моментов истории ленинизма продолжают интересовать специалистов, а путешествие Ленина в опломбированном вагоне из Швейцарии в Россию еще долго будет будоражить воображение публицистов. Оппортунист умело обошел острые моменты истории, главным из которых являлось построение на ленинских идеях мощнейшего государства, которое первым послало человека в космос. После этого Шурик понял, что соотношение сил пять к одному...
Запланированное наступление на ленинизм начал Матерщинник. Он выразил согласие с мнением предыдущего оратора, но предъявил Ленину свои специфические претензии:
Мы, литераторы, работающие в области русского национального мата, вынуждены отметить, что Ленин первым ввел в политическую дискуссию ругательства. Вместе с тем мы имеем серьезные претензии к нему в связи с неопределенностью в написании слова «говно». Именно из-за Ленина сегодня в среде специалистов нет единого мнения о правильном употреблении второй буквы этого слова. Последнее весьма затрудняет развитие столь важного направления в литературе, как наше.
Пукнер многозначительно кивнул, а Шурик понял, что не ошибся, предполагая балаганный вариант обсуждения. Бросив взгляд на Ортодокса, Шурик отметил, что тот уже подготовил ответ. Святая простота! Скоро двадцать лет, как живем в условиях мимикрирующей демократии, а эти ленинцы все никак не научатся владеть своей мимикой. На лице Ортодокса хорошо просматривалась подготовленная для оппонента характеристика в виде одного слова «говнюк». Поскольку вторая буква читалась неотчетливо, то у ведущего появлялась возможность при монтаже исключить это высказывание «в связи с неопределенностью орфографии». Однако Пукнер решил не обременять себя лишней работой и увел передачу на рекламу.
Реклама, как всегда, предлагала фирменные колготки, пиво, мезим и рекомендовала использовать все это на Канарах. По ее окончании слово получил Режиссер. Он действительно был велик. Он существенно превосходил по интеллекту свою среду и потому вполне смог бы брать призы на передачах типа «Поле чудес». Однако в нормальной среде его способности были ниже среднего уровня, а потому выпускать его на игру «Что? Где? Когда?» уже было рискованно, а здесь...
Режиссер долго говорил о творчестве, о горении и о непонимании Лениным значения интеллигенции, проявившееся в коварных попытках перестрелять её, бедную, как это было сделано с царской семьей.
Неожиданно в разговор влез Ортодокс. Он уже понял, что на этом балагане ему отвели роль молчаливого истукана, но мириться с этим не хотел и принял тактику коротких реплик:
После недавнего рассекречивания английских архивов стало ясно, что судьба царской семьи решалась за границей России.
Режиссер проглотил слюну и снова начал о творчестве и горении в надежде на то, что нужная мысль сама найдет его. У Пукнера надежд на это не было, и он опять отправил передачу на рекламу. Приближалось время Шурика. Он ослабил поясной ремень, расстегнул жилетку и нажал на пузырь интеллекта. Решение появилось почти мгновенно, но следовало дождаться конца рекламы. Она снова предлагала обвязаться колготками, загрузиться под пальмой мезимом и пивом, но делать все это следовало уже на Гавайях. Когда она наконец закончилась, все камеры повернулись на Шурика.
Ленин не только расстреливал всех подряд, но и не гнушался расстреливать грудных детей, - выпалил Шурик.
Он мог бы еще сказать, что Ленин делал это с целью их последующего поедания, но пузырь рекомендовал попридержать этот аргумент для следующей дискуссии. Воцарилась немая театральная пауза. Где-то внизу под полом что-то загудело и ухнуло. Едва ли это были завистливые кульбиты доктора Геббельса в гробу. Скорей всего это предатель Резун по каналам мировой канализации выражал свои восторги и зависть.
Пукнер опять отправил передачу на рекламу, после которой дал краткое заключение, и передача закончилась. Расходились поодиночке. Первым ушел Ортодокс, за ним Режиссер, потом Оппортунист. Говнюк-Матерщинник немного задержался, доказывая кому-то фундаментальное значение мата в литературе, но и он оказался в коридоре чуть впереди Шурика, пытавшегося на ходу затянуть поясной ремень и застегнуть жилетку. В целом по оценке Шурика передача закончилась удовлетворительно. Сверху еще не поступала команда об окончательном решении вопроса ленинизма, но дело двигалось к этому, и на следующей дискуссии несомненно будет поставлена последняя точка.
Впереди навстречу им бежали две очаровательные девчушки из тех, кого в приличных заведениях держат для выполнения задач «подай-принеси» и еще для каких-то задач, о которых Шурик забыл полвека назад. На бегу они обогнули Говнюка, но непроизвольно толкнули Шурика в расставленные локти. Извинившись, они продолжили свой бег, но для Шурика это имело роковые последствия. В результате толчка его руки одновременно нажали на оба желчных пузыря, и тонкая струя желчи полетела в Говнюка.
Почувствовав легкий толчок, Говнюк обернулся и мгновенно оценил ситуацию. Он отпрыгнул в сторону, снял свою дубленку от Версачи за 5000 долларов и осмотрел ее спину. Забрызганное место на глазах превращалось в сквозную дыру, которая расползалась в ширину. Без долгих раздумий Говнюк огласил коридор всеми терминами, которые копил на протяжении своего долгого творческого пути. Скромные возможности дилетанта не позволяют мне воспроизвести все шедевры, походя брошенные классиком на алтарь дискуссии. А ограничиться лишь теми из них, образная конфигурация которых оказалась доступной моему несовершенному сознанию, значит погрешить против правды жизни и современного сюрреализма...
А желчь все летела и летела, и казалось, конца этому не будет. Уже дымился пол, уже кто-то сорвал со стены огнетушитель, уже где-то надрывно заорали бабы...
Очнулся Шурик в больнице. Пожилой врач, рассматривавший над ним его историю болезни, попытался успокоить Шурика:
- Все уже позади. Нам удалось спасти вас. Теперь такое больше с вами не приключится. Мы вырезали вам желчный пузырь.
- А второй? - со слабой надеждой спросил Шурик.
- И второй, и третий, и еще около двух метров кишок. Начиналось нагноение, и было не до сантиментов.
Он рассказал Шурику что-то по поводу предстоящего режима и ушел, пожелав скорейшего выздоровления. На глазах Академика выступили слезы. Все, чем гордился, чему посвятил жизнь, все рухнуло из-за какой-то глупой случайности.
Но нет, еще не все потеряно! Шурик опустил руки и начал лихорадочно нащупывать свой аппендикс. Он находился справа, сразу под нижним обрезом повязки. Шурик привычно огладил его и слегка нажал. Интеллектуального взлета не последовало. Вместо него возникло непроизвольное мочеиспускание. Последнее, впрочем, вполне простительно в условиях больницы повышенного класса...
А.СВОБОДИН
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200410/?10_8_1