ВТОРАЯ РОТА, ОТКЛИКНИСЬ!
ВТОРАЯ РОТА, ОТКЛИКНИСЬ!
Что задумал «гарант»?
Неудержимо летят годы. Кажется, совсем недавно, стиснув до боли зубы, крупно писали мы на заборе стадиона Красной Пресни: «Ельцин, куда девал трупы?», «Гнида, мы достанем тебя и под землёй!». И достали бы, если бы эта гнида не сдохла. А вот и 11-й год приспел с тех страшных кровавых дней, когда уже не советская, а рассейская армия, впервые расчехлив пушки, кинулась в свой первый и решительный бой. В бой со своим собственным униженным, ограбленным, голодным народом. Прошлой осенью в связи с этим чёрным юбилеем пригласили меня на ТВ (канал «Культура»), чтобы спросить, как, почему оказалась я на баррикадах. В съёмочной бригаде - совсем молодые люди. Парни, девушки. В тот кровавый год им было лет по 8-10. Все они «тогда ничего не поняли». А потом, естественно, на их незакалённые уши со свистом летела и летела демлапша. Мой ответ слушали внимательно, с интересом. Потому что лапша эта до сих пор тянется в наши жилища, в наши мозги с экранов ТВ, со страниц демгазетёнок. До сих пор всякая продажная мразь, именующая себя историками, исследователями, комментаторами, пыжится и пыжится, доказывая, что защитники Дома Советов были обыкновенными бандитами. А изверги, что расстреляли сотни и сотни ни в чём не повинных девчонок и мальчишек, женщин, старух, стариков, добивали беспомощных раненых, а потом, под покровом ночи, развозили трупы по моргам и крематориям, сжигали тела убитых, не пуская на место преступления прокуроров, пока не замели следы своих кровавых деяний, - эти все в белом. Подросли новые молодые. Они разные, по-разному информированы. И, знаю, до хрипоты спорят и теперь: «А кто первый начал?!». Хочу сразу сказать им: не мы! Знаю, что молодые «Дуэль» читают. Вот и решила после одного такого яростного спора рассказать, как всё было, показать это на своём примере, потому что моя история типична. Уверена, те же самые мысли и задачи привели в сентябре 93-го к Дому Советов тысячи других граждан нашей Отчизны. Потому что все мы давно пребывали в тревоге: нашу страну неожиданно возглавил президент. Болтун, дурак, трус и предатель Горбачёв. Не наша Родина назвала его своим лучшим сыном, а чужая страна - Германия - дала ему звание «лучший немец».
Другой «вождь», рангом пониже, вечно пьяный в дрезину президент РСФСР Ельцин, жестоко страдая от «похоти власти», как от чесотки, как от псориаза, как от «нечем похмелиться», мечтал сковырнуть Горбачёва, чтобы стать «первым», «главным». А для этого надо было вырвать из-под Горбачёва фундамент, пьедестал - страну. Нашу Родину.
Паны дрались. Ничего доброго народу это никогда не сулит. Но холопы терпеливо ждали, чем дело кончится, чем сердце успокоится. Собрав шайку таких же, как сам, мерзавцев - кебичей, шахраев, шушкевичей, бурбулисов и прочую шваль, под баньку, под бутылку Ельцин СССР разрушил. А ведь в стране был проведён референдум, на котором подавляющее большинство - почти 80%! - граждан высказалось за сохранение своей матери-Родины. Лишь жалкая кучка дегенератов, чьи мозги с детства припудрены тленом, пеплом и навозом, проголосовала против. Не стало мощнейшей, прекраснейшей в мире державы - Союза Советских Социалистических Республик. Теперь в оставшейся РСФСР главарь - Ельцин.
Очень хочется ему хряпнуть по столу кулаком и заорать: «Государство - это я!». Но хряпнуть нельзя: пока что, по Советской Конституции, - а тогда мы жили ещё по ней! - государство - это Верховный Совет, Съезд народных депутатов, и она, эта высшая в нашей стране власть, пытается всеми силами удержать в оглоблях взбесившегося дряхлого мерина. Советская власть уже давно у Ельцина, как ёж за пазухой. И Ельцин блажит. «Демократы» - вся эта политическая шпана, окружавшая президента, - подталкивали его к противоправным действиям, уверяя, что в случае борьбы с Советами они поддержат его с оружием в руках. Окажет военную помощь и любимый Запад. А потаскун-Клинтон обещал дуролому из Кремля большие деньги, «если они пойдут в правильном направлении».
Примерно за неделю до «красной ракеты» улавливаю слухи о странных тренировках в Москве какой-то дивизии. Главный тренер - Ерин. Этого мужика - жестокого ельцинского сатрапа - я уже знала. По делам его. Встречались. И 23-го февраля, и 17-го июня, и 22-го того же месяца 1992-го года. Да и на первомайской демонстрации в 1993-м этот «тренер» показал и себя, и то, на что способна дерьмократия, захлестнувшая нашу страну, - нас зверски избивали. И нас - людей рядовых, обыкновенных, идущих с цветами и песнями в наши советские праздники, - и депутатов Верховного Совета, и ветеранов Великой Отечественной.
Тренировки продолжались не один день. Для чего-то перекрывали московские магистрали, что-то вытворяли в районе Садового кольца, люди негромко говорили о том, что московские больницы почему-то вдруг перестали принимать больных. Места в палатах для кого-то припасали? С какой целью Ельцин осчастливил своим посещением таманцев, кантемировцев и дивизию имени Дзержинского? Что имела в виду эта коронованная пьянь, когда грозила стране «артподготовкой в августе» и «решительными действиями в сентябре»? Что ещё задумал этот гарант вечной войны, вечных бед и слёз в нашей измученной кровавым демократизмом стране, продираясь к своей вожделенной цели - единоличной власти?
Где ты, наша защитница?
21-го сентября мерин выломился из оглобель, возник на телеэкранах и принялся публично топтать и драть в клочья Конституцию, на которой ещё недавно клялся стране, её народу верно и честно служить им, беречь, соблюдать и не взбрыкивать. Теперь он огорошил мир своей очередной бредовой идеей: по его, ельцинскому, указу № 1400 прерываются полномочия… высшей власти страны! Верховного Совета РФ и Съезда народных депутатов! То есть ликвидировалась Советская власть. Это был поступок хама и дурака вкрутую. Это было грубейшее нарушение основного закона нашей страны. Это был государственный переворот. Красная ракета взлетела. Бешеный враг ринулся на нашу Родину, на наш народ в психическую атаку. Стало не просто тревожно, казалось, запахло кровью. Попросив мужа не покидать квартиру - демократия в стране крепчала, народ грабили не только те, что в Кремле и правительстве, но и те, что «правят» на больших дорогах, - я помчалась к Дому Советов. Там было уже людно: мужчины в военной форме и в штатском, рабочие, студенты, женщины, старики, ребятишки, мамы с колясками… Все смотрели на балкон ДС и жадно слушали ораторов - Руцкого, Хасбулатова, Горячеву, Макашова, Умалатову, Алксниса, Ачалова, Анпилова, Шашиашвили… Выступавшие объясняли, насколько серьёзно и опасно случившееся в стране. Была зачитана статья Конституции РФ, по которой президент, преступивший Закон, - преступник и потому отрешается от власти.
В ДС начался Х-ый Чрезвычайный Съезд народных депутатов, а мы, пришедшие к ним на помощь, принялись сооружать баррикады: закон законом, но в Кремле сидит матёрый бандит, который может повести себя, как раненый носорог.
Откуда что взялось! Кто-то тащил камни, кто-то - брёвна, трубы, палки, спинки кроватей, старые автомобильные покрышки, картон, фанеру… По периметру охраняемого нами здания, на Горбатом мостике разбивались палатки. Мне думалось, если милиция, ОМОН полезут разгонять депутатов, мы все встанем плотным кольцом, возьмёмся за руки и не пустим их! No pasaran! Наверно, так думали и другие.
А в это время на «демократическом» телевидении, как всегда, - враньё. Грубое, несусветное, наглое. Тон задаёт, естественно, главный враль - Ельцин. Перепуганный до смерти оборотом дела, он старается ещё больше перепугать «дорогих рассиян»: «Не ходите к Белому дому, там бомжи, бандиты, психи. Они сбежали из психушек, вооружены и убивают всех подряд…» Ему вторит всенародный грабитель чмокнутый Гайдар. Он призывает ограбленный им народ встать на защиту демократии, выступить против «бандитов»… На телеэкраны выползло всё кромешно-ядовитое, гнусное, мерзкое, кровожадное, продажное… Страшная, как война, актёрка Ахеджакова тоже требовала «решительных действий» от армии. (Теперь, говорят, от ужаса, творящегося в стране, забилась дома под стол и держится за сердце.) Туда же лезла разрисованная, как индейский вождь перед боем, стихоплётка Р.Казакова. Орал, призывая «раздавить гадину», дебильный «фермер» Черниченко: на ту же тему шамкала неотразимая, как старая заезженная кляча, «правозащитница» Боннер. Из Америки с радостным воплем «Наконец-то!» прискакал со своей «балалайкой» наперевес запыхавшийся - жареным запахло! - губошлёп Ростропович. Суетился, как всегда, торопясь лизнуть, Явлинский: «Президент должен проявить максимум жёсткости и твёрдости в подавлении…». Всем хотелось засветиться перед теперь уже всемогущим пропойцей - советская-то власть отменена Его указом! - схлопотать кусок с его стола.
А мы надеемся, ждём на подмогу нашу русскую армию. Придёт ли?..
Обойдёмся без вас!
Внутреннее радио ДС транслирует работу Съезда на площадь. Внимательно слушаем. Мешает «Жёлтый Геббельс» - это БМП канареечного цвета, которую ельциноиды специально подогнали к Горбатому мостику. Геббельс намеренно оглушает площадь усилителем, из которого несётся какой-то гундосый голос, исполняющий, надо понимать, гимн демократов. Гундосый без конца вопит: «Пута-а-на-а!..». Путана ему срочно понадобилась!
Вот депутаты снова на балконе. Их лица оживлены: «Состоялось заседание Конституционного суда РФ. Суд считает, что есть все основания для отстранения Ельцина от власти, и, руководствуясь основным законом страны, Съезд народных депутатов это сделал! Обязанности президента, как и полагается по Конституции, временно исполняет вице-президент Руцкой!». Мы откликаемся мощнейшим «ура!», бросаемся друг к другу в объятья, у многих на глазах слёзы счастья… Покончено с этим вурдалаком! Наконец-то советский народ вздохнёт свободно… А с балкона несётся: «…Но ельцинские СМИ об этом молчат! Необходимо правду донести до народа!».
Появляются листовки.
- Кто пойдёт расклеивать?
- Я!..
- Получайте! Только осторожно! Могут быть провокации!..
В гробу я видела тех провокаторов! С увесистой пачкой листовок несусь, словно за мной гонятся, за пределы нашей маленькой советской территории - площади Свободной России. Вот и «Баррикадная». Прямо с эскалатора кричу, что есть сил: «Товарищи! Ельцин вне закона! Он отстранён от власти! Все - на митинг к Дому Советов!». И вкладываю листовки в жадно протянутые ко мне руки. Множество рук! Пачка тает. И я уже прижимаю её к груди, не даю: так невыгодно! Лучше всё-таки расклеить! Торопливо клею. На стены, на пилоны, а в затылок дышит в миг собравшаяся за моей спиной толпа. Перебегаю к другой точке… Подходит поезд. Возникает светлая идея: молниеносно смазываю клеем уголки лицевой стороны листовки и, как только заканчивается высадка-посадка и захлопываются двери вагона, ляпаю листовку на дверное стекло. Там, внутри вагона - мигом толпа читателей. Поезд уходит, но приходит другой! Операция повторяется. Удивительно - в метро были милиционеры, моё «творчество» они видели, но ни один по этой причине не ворохнулся! С похудевшей пачкой прыгаю в подошедший поезд и еду в сторону Выхино. По дороге, перебегая из вагона в вагон, сообщаю людям потрясающую новость.
Многие на остановке покидают места, перебегают платформу и едут в обратном направлении. Да и я, достигнув «Таганской», истратив все листовки, возвращаюсь к ДС. А у высшей, законной власти России отключены все средства связи. Мырдоельцины не сдаются. Они всеми щупальцами впились в своё корыто. Им есть что терять! И они крепко держат в уме что их ждёт, если народ сметёт всю их воровскую банду и восстановит в своей стране Советскую власть. Ни шагу назад! Позади - скамья подсудимых. А потому плюют на всяческие законы-решения, на Конституционный суд, на саму Конституцию. Им страшно! Не зря же Дом Советов и нас, его защитников, окружили плотным кольцом милиции, а из разных городов страны в Москву везут омоновцев. Говорят, их несколько тысяч. Значит, серьёзной драки не миновать. Но теперь-то, после решения Конституционного Суда, армия поддержит законную власть?!
Пока что у нас формируется добровольческий полк. Всех, кто готов вступить в него, просят собраться в определённом месте. Иду. Выслушав меня, мужчина строго отрезал: «Женщин не берём».
- Но у меня разряд по стрельбе! И я сюда не загорать пришла. - Протянула удостоверение. Прочёл. Внимательно посмотрел на меня. И уже мягче:
- Ну, если так, становитесь в строй.
Не без предателей
С этой минуты я - стрелок второй роты первого батальона добровольческого полка имени Верховного Совета. Рота - только название, потому что нас в этой самой роте человек 18-20. Место дислокации - подъезд 1-а. Кажется, в мирное время это - бюро пропусков. Помещеньице маленькое. Окошечко, посередине комнаты - небольшой стол. И больше ничего. Спали ребята на полу. Я на ночь уходила в приёмную ВС, это совсем рядом с Домом Советов… Ночью здесь собирались женщины, те, кому не хватало места в палатках. Спали тоже на полу. По центру коридора лежала ковровая дорожка. Кому-то перепадало местечко на ней. Я запаслась полоской картона. Помню, заглянул к нам, уже поздно вечером, кто-то из депутатов, посветил фонариком: «Спите на голом полу!? Сейчас принесу нож или ножницы, и мы порежем дорожку на куски, чтобы всем хватило…» Как мы дружно запротестовали! «Что вы, что вы! Портить такую дорогую вещь!.. Потом же она пригодится!» Потом…
Осень та была холодной. Шёл дождь со снегом. Особенно холодно было по ночам. У меня в мокрых ботинках ноги буквально отмерзали. Днём грелись у костров, пили кипяток. И пели. Под гитару, под баян. Есть было нечего. Очень демократическая власть со страху отключила в Доме Советов и электричество, и тепло, и воду. Холодную и горячую. А заодно и канализацию. Наверно, надеялись, что без канализации мы сразу побежим сдаваться. Перебились. Иногда перепадало по бутерброду. С сыром. Или с колбасой. Это женщины, работницы «Трёхгорки», пробирались к нам, бесплатно подкармливали. Спасибо, дорогие! У каждого костра можно было всегда разжиться горячим чаем. А недалеко от 10-го отряда, у другого костра, без выходных кипел медный самовар! Воду приносили горячо сочувствующие нам жители соседних домов. Поклон вам низкий, отважные!
«Жёлтый Геббельс», не умолкая, путанит. А когда «путана» затыкается, другой поганый голос сулит депутатам, восставшим против беззакония и произвола, златые горы и реки полные вина. Но с условием, если они разойдутся по домам. Тогда - и навсегда депутатские квартиры, и огромные деньги, и ещё что-то, чего ни в сказке сказать, ни пером описать. Не устоял заместитель председателя Верховного Совета Рябов. Подачка подонков, предателей Родины перевесила и любовь к поруганной Отчизне, и стыд, и честь (если они у Рябова когда-нибудь были). Он бежал с поля брани. Его купили.
Самые красивые!
Съезд продолжает свою работу. Стало известно, что многие регионы страны поддерживают Верховный Совет. На Съезд устремились депутаты из разных областей, городов. Но им чинят препоны холуи кремлёвского пахана: высаживают их из поездов, из самолётов. В стране хозяйничает озверевшая ельцинская хунта.
Хожу по площади Свободной России, вглядываюсь в лица тех, кто пришёл на помощь Советской власти. Я не согласна с советским классиком, утверждавшим: «Красивые всегда смелы!» Наоборот! Смелые - всегда красивы! Вот и эти, что на площади, у баррикад. Как они все прекрасны! И как плохо одеты: нищета, разорение уже брали людей за горло… Здесь участники Великой Отечественной - мужчины и женщины. В опасный для Родины час они снова в боевом строю. Рядом с ними - молодые парни, девушки. И как хорошо на душе от того, что, несмотря на махровое цветение в нашей стране разнузданной «демократии», насаждающей пошлость, разврат, у этих молодых всё в порядке с мозгами, с сердцем и духом. Наверное, рядом - хорошие родители. Не могу забыть одного молодого человека: доброе лицо, умные глаза. Нет обеих ног. Вместо них - маленькая платформа на колёсах. Сжимается сердце: что с ним будет, если на нас двинутся полчища этих разных омонов? Они же бешеные, беспощадные, ему не скрыться, не защититься…
Хочется предупредить его об этом. Не решаюсь. Он всё это знает и без меня. Но пришёл. Это красивый, мужественный человек, принявший мужественное решение. Не надо ему напоминать, что он калека. И я весело спрашиваю: «Кипяточку принести? Холодно!» «Нет-нет, спасибо, не беспокойтесь. У меня всё в порядке». Вижу мальчишку лет тринадцати. Подхожу: «Как тебя зовут?» «Валера». «Ты почему здесь?». «Надо». «Может, тебе всё-таки уйти? Тут скоро будет ОМОН. Это страшные, дикие люди. Их дрессируют, как собак, чтобы они безжалостно убивали всех подряд, не задумываясь, за что и почему». «Я знаю. Ну и пусть. Я не боюсь. Я ненавижу Ельцина и Гайдара. Из-за них моя мама… - у мальчика дрогнул подбородок, он отвернулся и тихо договорил, - моя мама стала меня обманывать». «Как это?» «Я приду из школы, а она: Валерик, садись, кушай, я уже пообедала. Я, как дурак, сажусь и ем… - Мальчик вдруг всхлипнул, но, собравшись с силами, закончил. - Я уж потом догадался: не ест она ничего, у нас на еду денег нет. А раньше мы хорошо жили. Ненавижу я их. Я буду Дом Советов защищать…». Обняла мальчишку. Как же было досадно, что ни конфеты у меня, ни даже кусочка хлеба!
Среди нас много замечательных, известных всей стране людей: Чеслав Млынник, легендарный приднестровский «Днестр», с нами отряды казаков из Сухуми. Среди защитников Верховного Совета ветеран Великой Отечественной наш замечательный писатель Юрий Бондарев, писатели Сергей Алексеев, Сергей Лыкошин, Иван Савельев, американский писатель-коммунист Майкл Дэвидоу… Площадь горит кумачом знамён. Знамёна не только красные, коммунистические, с портретами Ленина и Сталина, но и монархические, андреевские флаги… Сейчас мы - все вместе, все едины в своём протесте против воровского предательского ельцинского режима, ко всему ещё и попытавшегося свергнуть Советскую власть.
Моя милиция меня стережёт
Каменный забор Краснопресненского стадиона пестрит надписями: «Мы - из Новосибирска!», «Мы - из Приднестровья!», «Комсомольский привет от ленинградцев!»… Сюда съехались защитники народной власти со всего Советского Союза! Из Минска, Ярославля, Одессы, Киева, Челябинска, Риги, Кирова…
…На площади установлен деревянный крест. Рядом - иконы. Большая общая беда объединила и верующих, и атеистов. Вокруг Дома Советов совершается крестный ход. Верующие молятся, чтобы не была пролита кровь, чтобы русские не убивали русских. По инициативе С. Терехова и В. Анпилова продолжается запись в рабочие дружины: молитвы молитвами, а в Кремле сидит свихнувшийся, на всё способный. Ходят слухи, что армия, в случае применения к нам силы, участвовать в погроме не будет. Защитница народа и своей страны «вне политики». Несокрушимая и легендарная заперлась в казармах. Что ж, и на том спасибо. Теперешнюю армию понять можно. В казарме оно как-то безопаснее. Но из уст в уста передаётся и другое: на помощь восставшему народу придут десантники. Неужели?!
…Подхожу к милиционерам, что стоят в кольце окружения. Приветливо улыбаясь, интересуюсь:
- Скажите, пожалуйста, вы пришли нас убивать?
- Мы что, сумасшедшие?
- Тогда почему вы тут стоите?
- Нам приказали - мы и стоим.
- А завтра это пьяное бревно прикажет вам стрелять в нас - тоже подчинитесь? (В ответ - дружное молчание.) Вы понимаете, что произошло в стране?
- Депутаты не подчинились президенту.
- Во-первых, они и не должны ему подчиняться. А во-вторых, Ельцин больше не президент. Он - преступник. Издав преступный указ, он грубо нарушил Конституцию - Основной закон нашего государства. Это - государственный переворот. За это полагается «вышка». Конституционный суд и Съезд народных депутатов уже отстранили его от власти… - Как малым детям, рассказываю им, почему около Дома Советов собрался народ, что за ситуация сложилась в стране. Слушают с нескрываемым интересом. Но тут появился офицер, рявкнул: «Прекратить разговоры!». Мне было приказано «отойти и впредь сюда - ни шагу!». Но на следующий день я снова пришла. А там - другие люди. Тех сменили. Подумала: может, оно и к лучшему - вчерашние кое-что светленькое, ясное в своих мозгах унесли, а у этих мозги зашпаклёваны вражеским телевидением и офицерами-предателями. Ну что ж, побеседуем. Сегодня у меня в руках поднос. На нём - стаканы с горячим чаем. Улыбаюсь, как хорошим друзьям:
- Здравствуйте! Продрогли, небось?
- Есть немного…
- Пейте, грейтесь. Извините, но, кроме чая, ничего не могу вам предложить. Мы же в блокаде. Как ленинградцы у немецких фашистов. У нас всё решительно отключили…
Стаканы разобрали быстро. Вчерашний диалог повторился чуть не слово в слово. И опять был прерван офицером.
Братья по разуму
Ребята из нашей роты относились ко мне бережно и даже нежно. Как к кисейной барышне, хотя и припаяли мне тихонько кличку «снайпер». Были вежливы, предупредительны. За всё время при мне не прозвучало ни единого неопрятного слова. Интересовались, чем занимаюсь «на свободе». Узнав, что я актриса, писатель, искренне удивились: «А мы думали, что все артисты и писатели - предатели, все служат Ельцину». «Нет, не все». Перечисляю фамилии тех, кто - знаю - не растоптал свои идеалы, не сменил своих убеждений. Меня не посылали в караул, я ни разу не стояла в ночном дежурстве под дождём и снегом. А вот они, мои братья по разуму, возвращались с вахты, промокшие до костей, присаживались на корточки вдоль стены, прижимаясь плотно друг к другу, и так согревались. Сушиться было негде. А я, по их просьбе, пела им «под сурдинку» песни и романсы. Некоторые так вот и засыпали. Среди этих ребят - храбрых, умных и добрых - детей прихватизаторов не приметила. Не было среди нас и «господ».
Будет «дело»
В один из дней ко мне подошёл ротный. Он был явно смущён:
- У меня к вам просьба. Очень серьёзная.
- Слушаю.
- Уйдите отсюда. Уйдите, пока можно уйти.
- Что случилось?
- Пока - ничего. Но случится. Тут будет… дело. И с большой кровью. Мы окружены, а на высотках и чердаках домов сидят снайперы.
- Но ведь их можно снять.
- Нечем. У нас нет оружия. Да и не спасёт это, а может даже обернуться непредсказуемым. «Демики», наверное, только этого и ждут.
- Вы тоже уйдёте?
- Я не могу. Я - военнообязанный. Это мой долг. И вообще…
- Но ведь это и мой долг. Это моя страна. И я теперь тоже…
- Вы - женщина.
- Да разве я одна? Видели, сколько здесь женщин?
Он помолчал. Потом:
- Вы не прихватили из дома каких-нибудь медикаментов?
- Не догадалась.
- Жаль. Это всё может понадобиться.
Я знала: среди нас есть медицинские работники. В 19-м подъезде развёрнут медпункт. С медикаментами там не густо.
- Можно я ненадолго отлучусь? У меня и дома кое-что есть, и в аптеку можно заскочить.
- Идите.
Дома рассказала, что у ДС всё спокойно, палим костры, поём песни, нас никто не трогает, тихо. Решила съездить на ночку домой, принять душ. Я действительно с удовольствием вымылась. Потом незаметно выгребла всё, что имеет хоть какое-то отношение к медицине: вату, марлю, бинты, йод, мазь Вишневского… Написала мужу маленькое письмо, которое он, если что, смог бы быстро обнаружить. Утром, сменив раскисшие ботинки на сапоги - дурацкие, потому что безумно скользкие, зато лёгкие и тёплые, прикупив кое-что в аптеке и в продовольственном магазине, отправилась обратно.
К Дому Советов я подходила со стороны метро «Краснопресненская». И пришла в ужас: уже привычное милицейское кольцо было теперь где-то далеко-далеко от меня. Оно стало первым, внутренним слоем кольца разбухшего, многослойного, сквозь которое пробиться к нашим - я это сразу поняла - невозможно. Повсюду стояли турникеты, машины, огромное количество милиции, ОМОНовцев и просто любопытствующих обывателей. Приготовила легенду: «Была тут на митинге, потеряла ключи от квартиры, место, где стояла, помню, наверное, они там и лежат…». Легенда успеха не имела. Ни один милиционер не пропустил. И я пошла со своими сумками вдоль этого многослойного человеческого «рулета» вправо, надеясь обнаружить где-нибудь брешь. Пересекла Дружинниковскую, потом, по переулку Капранова, куда-то вдоль по Верхнему Предтеченскому… А людская масса всё гуще, о том, что сумею сквозь неё «просочиться», не могло быть и речи. Голову сверлила мысль: «подумают, что я дезертировала…» Бегу дальше. Какой-то каменный парапет. Тут нет милиции, лишь любопытствующий народ. За парапетом, ниже уровня тротуара, то ли автобаза, то ли авторемонтная мастерская. А вдруг через эту территорию можно пробиться к Дому Советов? Внизу, у стены стоит автобус. Он явно «нежилой». Взбираюсь на парапет, бросаю сумки на крышу автобуса, призываю свои ноги и скользкие сапоги к мужеству и прыгаю туда же. Благополучно! Потом - тюки на землю, и за ними - сама. Бегу в поисках выхода. Вокруг - машины. Вдруг навстречу - парень. Принимаю его за охранника, чувство подсказывает мне, что он - свой, не ельциноид: чёрт возьми, рабочий же человек!
- Извините… Но мне необходимо пробиться к Дому Советов… Там мои товарищи.
- Дохлый номер, - отвечает парень, - я тоже пытался. Там - глухо. Не пройти.
Единомышленник!
Нина КОЧУБЕЙ,
член Союза писателей СССР,
актриса, Заслуженный деятель искусств СССР
продолжение
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200439/?39_4_1