БЫЛ ЛИ ПЕТР ВЕЛИКИМ?
БЫЛ ЛИ ПЕТР ВЕЛИКИМ?
Введение
Статья П. Каравдина «Петр хотел как лучше» («Д», №34(382)) поражает обилием предрассудков. Уже в 1988 году она заведомо устарела, поскольку относится ко временам дискуссии между «физиками» и «лириками». В пору этой дискуссии все было относительно благообразно. Коварный «физик» показывал «лирику» комбинацию из трех пальцев и давал ей внеземную трактовку. А бедный «лирик», не зная чем крыть, говорил, что зато у тебя души нет. Все были довольны, все были при своих, и можно было разливать. С тех пор многое изменилось. Главная перемена состоит в том, что современная фундаментальная российская наука умирает. Делает она это быстро, вслед за промышленностью и прочими отраслями народного хозяйства. Вот в свете этого обстоятельства и нужно рассматривать статью Каравдина. При этом следует учитывать, что для возрождения всех других отраслей хозяйства при благоприятных условиях потребуется лет десять. Для возрождения науки потребуется времени в три-пять раз больше. Рассмотрим основные «идеи» статьи Каравдина.
Мракобесные антинаучные «идеи»
Первая из них состоит в том, что науку следует опустить на уровень любительской самодеятельности. В самом деле, какой-то аптекарь Ван Левенгук взял да и открыл микробы. Почему бы и нам не начать стимулировать аптекарей морально и материально, а они нам наплодят открытий. Тем более, что «Теоретические открытия в принципе доступны каждому. Нужно только сомнение в какой-то теории, умение системно мыслить и карандаш с бумагой, чтобы записать свои выводы». Несмотря на явную абсурдность этого утверждения, оно все же имеет научную ценность, хотя и несколько иную, чем думает автор. Трижды вслух перечитайте этот пассаж и проверьте, поможет ли вам после этого мезим. Жаль, что Каравдин не высказался относительно других профессий. Можно ли там, как в науке, обойтись врожденным умением системно мыслить или необходимо какое-то обучение?
Дело в том, что со времен Левенгука наука ушла очень далеко. Вот почему для того, чтобы в вашей голове зародилось сомнение, вам необходимо сначала выйти на низший уровень научной квалификации, т.е. узнать, о чем идет речь. Это уже непростая задача, и дается она далеко не каждому, даже если он окончил престижный вуз, выпускающий специалистов для науки. Далее вам придется пройти около десяти неформальных квалификационных градаций, пока вы не достигните высшей: «знаю проблему, понимаю ее противоречия и умею их разрешить». Предпоследняя ступень без «умею их разрешить» называется фундаментальными исследованиями. Не достигнув этой ступени, нельзя взобраться на вершину. С самого начала вам потребуется умение «системно мыслить», поскольку без него вы не пройдете указанные ступени. Вот почему высшей ступени достигают единицы в мире. По этой же причине открытия не выпекаются, как пирожки.
Всякий читающий эти строки должен понимать, что врожденным в нем было лишь умение захватить и сосать материнскую сиську, а все остальное это карабканье по ступеням квалификации. Искусственные попытки перепрыгнуть некоторые из них порождают ельциных. Ну как бы было хорошо, если бы покойник до конца своих дней штукатурил стены квартир, а светлый образ его вместе с другими пенсионерами выходил бы на демонстрации протеста против урезания привилегий стариков! И Левенгук, и Циолковский, а еще раньше Архимед последовательно проходили путь к достигнутым вершинам. Только вот ступенек у них было поменьше, да и высота каждой из них не такая, как сейчас.
Кроме этих объективных трудностей существуют и субъективные. И П. Каравдин отчасти прав, когда пишет: «Ученые являются консервативной силой, сохраняющей уровень науки от изменения». На самом деле профессиональные ученые при этом не столько тормозят прогресс, сколько экономят народные средства. Так, один мой знакомый рассказывал, как ему в бытность аспирантом пришлось писать отзыв на предложение самодеятельного открывателя поправить орбиту Луны с помощью лазера. При этом его научный руководитель жестко приказал, чтобы в этом отзыве не было никакого юмора. Разумеется, если вам приспичит сделать настоящее открытие, представители старых взглядов на проблему будут сопротивляться. Однако в этом проявляется общий закон диалектики, справедливый для всех отраслей деятельности человека, и выделять здесь науку не следует, а следует преодолевать это сопротивление, как и везде.
Подготовка научных кадров является сложнейшей народнохозяйственной задачей. В Советском Союзе она решалась достаточно успешно. Начиная со школьных лет, дети принимали участие в олимпиадах, проводимых под патронажем ведущих ученых современности. По окончании школы победители этих олимпиад имели некоторые, хотя и незначительные, привилегии при поступлении в соответствующие вузы. Затем в течение первых трех лет обучения в их головы заталкивали основные общие знания, накопленные человечеством к тому моменту. Сложность этого этапа состоит в том, что количество информации огромно, сама она достаточно устоялась и действительно какая-либо «отсебятина» на этом этапе нежелательна. Однако и в этот период для подготовки из студента ученого требуется высокая квалификация преподавателя, в том числе и научная. И П. Каравдин не прав, когда пишет, что «На каждом из них (экзаменов) следует отвечать так, как ждут экзаменаторы».
После третьего курса специальные предметы вели уже, как правило, ученые АН СССР. При этом они не только не давили «отсебятину» студента, но и в определенных рамках поощряли ее. Было это обусловлено не их особым демократизмом, а прямой заинтересованностью. Во-первых, они присматривали кадры для себя, а во-вторых, уже достаточно грамотный студент своим вопросом или попыткой дискуссии мог подсказать оригинальную идею. По окончании вуза далеко не все стремились попасть в институты АН СССР, потому что все знали, что зарплата там ниже, чем в промышленности, а премии редки, как снег в июне, и малы, как попка новорожденного.
Благодаря такому методу подготовки научных сотрудников уровень науки в СССР был не ниже мирового, хотя финансирование, как по зарплате, так и по прочим статьям, существенно уступало мировому уровню. Более того, во многих отраслях науки советские ученые были впереди планеты всей. В США до сих пор в моде поговорка, согласно которой американский университет это заведение, где русские профессора обучают китайских студентов. Вот что показала Практика, а она является единственным критерием истины. Так что переходить на самодеятельность в науке это очевидная глупость, против которой никакой академик интриговать не будет. Пример Левенгука и Циолковского, высказывания Патона и еще любая кучка аргументов ничего не докажут. Практика как критерий истины выше всех вместе взятых. Вот почему я и не буду подробно останавливаться на этих примерах и высказываниях, давая им другую - настоящую научную - трактовку.
Вторая «идея» Каравдина сводится к тому, чтобы опустить РАН до уровня общественной организации, сэкономив при этом немалые деньги. Идея эта не нова и периодически возникает в печати. Более того, сегодня она усиленно обсуждается во властных структурах. При этом предлагается отдать науку не только любителям, но и преподавателям вузов. Единственная особенность подхода Каравдина состоит в его «историчности». Действительно, историческая особенность российской науки состоит в том, что она была рождена волевым решением Петра I как государственное учреждение, финансируемое из казны. В то время как во всех других странах наука зарождалась при монастырях. Однако Каравдин трактует это обстоятельство как исторический казус, а не как огромную удачу российской науки. На самом деле российской науке очень повезло, что она сразу была поставлена на профессиональную основу. Благодаря этому уже на следующем после Петра этапе в ней появился М.В. Ломоносов и возникла кузница научных кадров, университет. Благодаря этому российская наука очень быстро достигла мирового уровня и пополнила мировую когорту ученых с громкими именами. Так что Петра не напрасно впоследствии назвали Великим. Он знал, что делал, и делал это очень неплохо, несмотря на то, что многие из его деяний с высоты сегодняшних абстракций могут показаться наивными и даже глупыми.
Что же касается передачи всех научных тематик вузам, то эта идея сродни идее «любительства» в науке. Как я уже писал, преподаватель вуза обязан вести научную работу, но необходимо отдавать себе отчет в том, что высшие достижения в науке возможны лишь на профессиональной основе. Вот почему сваливать всю фундаментальную науку на бедного преподавателя вуза это идея сродни «любительству», хотя и не такая глупая.
Есть и еще псевдореволюционная идея, которую Каравдин не затронул. Не раз предлагалось ужать фундаментальную науку в пользу прикладной, вплоть до полного упразднения фундаментальной. Это еще одна глупость. Дело в том, что спектр научных исследований, т.е. соотношение между фундаментальными и прикладными составляющими, продиктован объективными законами развития науки. Без идей, возникающих в фундаментальных исследованиях, прикладные очень быстро зачахнут. Вот почему обсуждение вопроса оптимизации распределения финансирования между прикладными и фундаментальными исследованиями не только допустимо, но и желательно. Однако делать это следует очень аккуратно, чтобы не добить обе составляющие российской науки. И без того они еле дышат. Во времена СССР передача информации от фундаментальной науки к прикладной сдерживалась отсутствием материальной заинтересованности у фундаментальной. Ныне к этому пытаются добавить административный барьер. Так, если доход института РАН по прикладным тематикам превзойдет базовое финансирование, то его исключат из Академии, т.е. базовое финансирование урежут полностью.
Теперь о настоящих проблемах современной российской фундаментальной науки. Если кому-то показалось, что я идеализирую РАН, то это не так. Проблемы там, увы, существуют, но они находятся совершенно в иной плоскости, нежели это представляет себе Каравдин.
Проблема финансирования
Если вы спросите любого научного сотрудника РАН, в чем основная проблема современной фундаментальной российской науки, вам обязательно назовут финансирование и будут правы. Средняя зарплата научного сотрудника РАН находится в диапазоне от 50 до 100 долларов в месяц. Зарплата кандидата наук близка к 100 долларам, зарплата доктора наук около 200 долларов в месяц. И это после того, как с 2003 года им добавили доплату за ученую степень. Все это примерно в 50 раз ниже зарплаты аналогичных специалистов за границей и в несколько раз ниже средней зарплаты по России. Указанное обстоятельство привело к тому, что молодежь практически не идет в науку, опытные сотрудники матерого научного возраста пытаются сбежать за границу, а средний возраст научного сотрудника РАН находится вблизи 60 лет.
В силу биологических особенностей человека с возрастом эвристические способности падают. Вот почему не следует ожидать сегодня от российской науки бурного потока серьезных научных открытий. Основная задача современной российской науки состоит в удержании достигнутого уровня и усвоении достижений мировой науки. Это тоже очень сложная задача, поскольку структура организации науки предполагает наличие научных школ, руководители которых обеспечивают общий высокий уровень работ. А эти руководители вымирают, очень часто не обеспечив себе равноценную замену.
Кроме базового финансирования существуют гранты различных организаций. Основными из них являются Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ), Международный научно-технический центр (МНТЦ) и Фонд Сороса. РФФИ беден, как церковная крыса, мал, как упомянутая выше попка новорожденного, требует огромного количества бумаг и потому, как правило, расходится в окрестностях Президиума РАН. МНТЦ по уставу предполагает соучастие в работах организаций, занимавшихся ранее проблемами оборонной тематики. В связи с этим основная часть финансирования по грантам МНТЦ уходит этим организациям.
Фонд Сороса лишь на первом этапе своего существования финансировал работы по естественным наукам. После того, как российские ученые с голодухи ринулись в этот фонд с подробными изложениями своих предыдущих достижений, фонд выбрал лишь некоторые из них и оставил финансирование лишь гуманитарных направлений, в которых пропагандируется польза для России превращения ее в сырьевой придаток развитых стран. В связи с этим имеются серьезные основания предполагать, что указанный фонд есть всего лишь подразделение ЦРУ, которое сэкономило немалые деньги на анализе состояния российской науки и прогнозе ее дальнейшего развития. Так что, господа бандиты, в случае имущественных споров с подразделениями этой организации можете не стесняться. Серьезной поддержки со стороны старичков-ученых вы не получите, но сочувствие будет на вашей стороне.
Кроме финансирования по зарплате имеется еще и проблема финансирования по оборудованию и материалам. В советские годы соответствующие подразделения промышленности хотя и не на высшем уровне, но обеспечивали потребности науки в этих областях. Теперь, когда промышленности у нас нет и даже иголку или утюг российского производства купить невозможно, этот канал закрыт. Практически любое научное оборудование можно купить лишь за границей на валюту, а ее научному сотруднику дают в гораздо меньших количествах, чем даже во времена СССР. Положение усугубляется тем, что устаревшее научное оборудование советских времен планируется обложить налогом. Списать же его в утиль практически невозможно, т.к. при его изготовлении широко использовались драгметаллы, отчетность по которым и сегодня весьма строга. В целом финансирование по оборудованию и материалам у нас ниже, чем за границей примерно в 100 раз.
Наконец существуют еще и коммунальные нужды. Попросту говоря, для проведения научных работ необходимо, чтобы в комнатах было тепло и туалеты функционировали. До недавнего времени эту проблему удавалось решать, сдавая часть помещений коммерческим структурам. Однако дальнейшая «реорганизация» науки предполагает урезать и этот канал.
Учитывая все изложенное выше в этом параграфе, при сравнении эффективности российских и иностранных ученых необходимо вводить поправочные коэффициенты: 50 по зарплате и 100 по матобеспечению. Разделив на них количество научных сотрудников РАН, вы получите количество иностранных ученых, обязанных выдать такой же научный выход, как РАН. Когда вы все это проделаете, то поймете, насколько наша наука эффективнее зарубежной. К сожалению, каравдины малограмотны экономически. Они не знают, что основным показателем эффективности является норма прибыли, которая вычисляется как масса прибыли, деленная на вложенный капитал, а не на количество тягловых единиц. А по норме прибыли наша РАН при всех ее недостатках была и есть во много раз эффективнее любой зарубежной науки. Ссылка же на научные успехи маленькой Голландии отдает шулерством. Голландия не является мировой научной державой. Голландия есть центр научного издательского дела. С таким же успехом можно рассматривать Каймановы острова как ведущую финансовую державу мира и рекомендовать США присоединиться к ней на правах автономии.
И вот, несмотря на все это, российская наука все еще жива. Обеспечивается это ежедневным героизмом и энтузиазмом научного сотрудника. Не глядите на него, как на сумасшедшего, ведь он пытается сохранить для вас и ваших детей высшие научные достижения человечества. Если ему это не удастся, вы все сначала превратитесь в «демократов», а затем в мартышек. И те, и другие являются существами жизнерадостными, но существенно уступают человеку по уровню интеллекта.
Реакционная часть РАН
Увы, существует и такая часть в науке. Обычно под Академией понимают ее верхушку, т.е. академиков, которые на основании Устава Академии принимают важнейшие решения, определяющие ее жизнь. На самом деле это лишь верхушка Академии, которая живет в другом пространственном и временном измерении. Достаточно сказать, что с 2003 года стипендия академика составляет 1000 долларов в месяц. Но это было бы еще вполне терпимо, т.к. большинство академиков это крупнейшие ученые, как правило, родоначальники новых направлений в науке. Однако среди них встречаются и такие, которые своей научной и околонаучной деятельностью нанесли огромный вред как российской науке, так и Родине в целом.
Я имею в виду экономистов Абалкина, Аганбегяна, Бунича и Шаталина, «труды» и усилия которых способствовали падению России и ее науки в нынешнюю пропасть. Я имею в виду историка академика
А.Н. Яковлева, с ролью которого в Катынском деле вы подробно можете ознакомиться по книге Ю.И. Мухина «Антироссийская подлость». Я имею в виду языковеда
Д.С. Лихачева и физика А.Д. Сахарова, которые использовали свой научный авторитет во вред моей Родине. Возможно, этот список можно и расширить, но дело не в этом. Главная задача состоит в том, чтобы создать механизм ответственности ученого перед своим народом, перед Родиной. Ведь высшая научная элита обладает значительным публичным авторитетом и использовать его она обязана на процветание науки и Родины, а не на удовлетворение самолюбия и мелких шкурных сиюминутных интересов.
Во времена И.В. Сталина научная элита ценилась очень высоко. Достаточно вспомнить, что академики Вернадский и Ландау были оставлены на свободе, несмотря на то, что имелись существенные доказательства их антисоветской деятельности. При этом Сталин исходил из высокой стоимости научного сотрудника и пользы, которую он способен принести Родине. С учетом этого обстоятельства и гибель в тюрьме в 1942 году Н.И. Вавилова следует рассматривать как случайность, обусловленную особенностями военного времени. Сталинский механизм формирования ответственности ученого перед своей Родиной был достаточно эффективен, но можно ли сегодня вернуться к нему? Думаю, нет.
К этому имеются как объективные, так и субъективные аргументы. Среди объективных прежде всего следует отметить право ученого на ошибку, отличить которую от узких шкурных интересов чрезвычайно трудно. Среди субъективных препятствий необходимо указать автономность Устава РАН. В связи с этим можно вспомнить, что когда перед собранием Академии был поставлен вопрос об исключении А.Д. Сахарова из числа академиков, то этот вопрос был отклонен, чтобы не создавать прецедент. А ведь Академия финансируется из казны.
Так как же тогда решать проблему ответственности ученого перед народом? Такой механизм есть. В нынешних рыночных условиях можно обойтись и без репрессий, наказывая рублем. В связи с этим оптимальным представляется урезание фонда зарплаты академиков на величину зарплаты тех, кто нанес ущерб Родине. А уж исключать их или делить полученный фонд в том числе и на них это вопрос академической демократии. При таком подходе круговая порука, как в эпизоде с Сахаровым, заменится круговой ответственностью. Надо сказать, что вопрос урезания фонда зарплаты академиков сегодня рассматривается во властных структурах, но решение предполагается суммарное, а не целевое. Такой подход может нанести лишь вред науке и тем, кто внес немалый вклад в ее развитие. При этом никакого стимулирующего науку эффекта не будет.
Выводы
Основные из них таковы:
1) Идея «любительства» в фундаментальной науке есть глупость, которую надо давить в зародыше. Научная работа как высшая форма человеческой деятельности может проводиться только на профессиональной основе.
2) Оценка эффективности науки должна быть тоже научной. Нельзя при этом игриво оперировать произвольным набором фактов.
3) Внедрение как высших, так и промежуточных достижений фундаментальной науки есть сложный технологический процесс, перепрыгивание через ступени которого может принести только вред. Процесс этот необходимо совершенствовать, усиливая его материальное стимулирование и снимая на его пути административные барьеры.
4) Всякая попытка волевым образом «усовершенствовать» науку так же, как уже «усовершенствовали» промышленность, должна встречать сопротивление не только со стороны научных сотрудников, но и со стороны всего общества.
5) Все без исключения научные сотрудники обязаны отстаивать интересы российской науки всеми доступными им способами. При этом следует отбросить глупые надежды на то, что здравый смысл рано или поздно победит. Как и все другое, он побеждает только в борьбе.
А. СВОБОДИН
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200441/?41_4_1