БИТЛЫ И ВЕТЕРАНЫ
БИТЛЫ И ВЕТЕРАНЫ
Предыстория
14-го июля с.г., видимо, все телевизионные каналы передали сенсационное сообщение о найденном чемодане с фотографиями, на которых запечатлены знаменитые участники ансамбля «Битлз». Событие - кипа фотоснимков, которые производятся сотнями миллионов уже целое столетие.
Но ХХ век был свидетелем, кроме того, ещё и двух мировых войн. Я согласен с тем, что многие скажут: история двух драматических событий столетия достаточно отражена в многотомных фолиантах, в экспозициях музеев, посвященных этому времени, в панорамах и диорамах, игровых и документальных фильмах. Всё это верно, если рассматривать с позиции жителя столицы, где созданы такие зрелищные объекты, как музей на Поклонной горе, давно функционирующий Центральный музей ВС, а так же музеи, посвящённые отдельным битвам за города, ставшие героями. Да и все города - особенно столицы республик, краевые и областные центры - имеют свои краеведческие музеи с надлежащими экспозициями по войне. Они ведут большую исследовательскую и научную работу. Это необходимо и обязательно для общества и его граждан, соотечественников.
Но ведь на защиту страны встали не только жители больших городов и региональных центров. Сельская община поставляла во все времена и века не только «прокорм» для войска, но и для тех, кто «ковал» оружие Победы. И именно деревенская сельская община поставила «под ружьё» главную массу военнообязанных: пехотинцев, танкистов, летчиков, моряков, артиллеристов, сапёров, связистов и всё низшее звено медицинских работников. Я уверен - мало кто знает даже о том, что из 41-го Маршала Советского Союза 27 человек дала нам деревня, а гегемон - рабочий класс - только пять человек, остальные вместе взятые наши социальные группы - 9 человек. Такое же соотношение и среди тех, кто получил геройскую степень отличия. Так что львиная доля защитников на полях сражений принадлежит деревне. А что она имела у себя для прославления этой Победы? Только обелиски на братских могилах в тех местах, где прокатилась война, да мемориальные доски с именами не вернувшихся с полей сражений. И еще - в лучшем случае - уголок в колхозном клубе с фотографиями оставшихся в живых своих селян со стандартной надписью: «Они защищали Родину». А для павших в сражениях не нашлось даже и таких снимков. Так и ушли они в небытие без памяти о себе, иногда даже под уличным прозвищем вместо фамилии.
В семидесятые и восьмидесятые годы пришлось приобщать селян к истории. Хотели собрать воедино, в одном месте предметы прежней их жизни, труда, быта, повседневную утварь и другие артефакты самого поселения, школы, храма, снимки отличившихся в войну селян. Хотелось сберечь фото прежних лет, школьных выпусков, прялки, горшки из керамики и, конечно, историю прошлого с её социальными катаклизмами, переделами собственности и общественного уклада жизни на нашей грешной и многострадальной земле. Но колхозы не могли содержать научного работника по музейному профилю, поэтому и поручали это дело учителям истории и самим учащимся, не принимая во внимание, что в педвузах ни одного учебного часа не уделялось музейному делу. Видимо, кому-то вспомнились 30-е годы по охране пионерами колхозного урожая. Чем не занятие для школьников - вместо сбора колосков собирать теперь стреляные гильзы. Вот вам и музей.
Люди моего поколения хорошо помнят, что в довоенное время и значение слова «ветеран» не понимали. Не было у нас ветеранов ни Первой мировой, ни гражданской войн. Вспомнили о них только в 70-е годы, даже 20 лет спустя после Победы над Германией 9 мая было обычным днём календаря. Да, именно так. Послевоенная разруха и всеобщая нищета не позволяли нам праздновать Победу 9 мая, хотя пресловутый Международный день пролетариата праздновался два дня. Неужели в Политбюро и ЦК нашей партии и военном ведомстве не помнили, чем обернулась для нас 22 июня 1941 года та самая пролетарская солидарность? Ведь на наши головы обрушились с земли, моря и воздуха снаряды, бомбы, пули и гранаты почти всех европейских стран с их интернациональной солидарностью против первого в мире социалистического государства. Уже только по этой причине нужно было бы один день отнять от Первомая и передать его 9-му мая. Но даже Сталин этого сделать не смог. Мы «парадировали» на площадях в Первомай и 7 ноября, но не в День Победы, по-прежнему веря в давнюю небылицу пролетарского интернационализма и эфемерной солидарности трудящихся всех стран и народов.
Однако ежегодно наступал день 9-го мая, и каждый бывший воин, вернувшись с работы, даже в одиночку выпивал свои «наркомовские» 100 граммов, вспоминал погибших друзей, оплакивал их. Потом доставал свои награды и посвящал близких в значение каждой из них. А ночью просыпался в слезах от «встреч» во сне с живыми однополчанами, разбросанными по всей необъятной стране, о которых он ничего не знал, как и не помнил их адресов. Так бы всё и оставалось, но свершилось непредвиденное.
К 10-летию Победы нагрянули к нам ветераны бывших союзников, награждённые нашими орденами. Прибыли гости, а у нас в стране их и встречать некому. Нет ни штатных, ни добровольных ветеранских организаций. Конфуз - и только! Только через год продекларировали создание ветеранской организации во главе с маршалом Василевским А.М., который два года возглавлял её. После него 4 года председателем был маршал К.А. Мерецков, с 1962 по 1970 г. маршал С.К.Тимошенко, потом 11 лет возглавлял ее генерал армии Батов П.И.; его сменил бывший начальник Главного полит-управления генерал-полковник А.С. Желтов, который правил этой организацией с 1981 по 1988 год. Далее во главе ветеранов стояли маршалы авиации А.П. Силантьев (1988 - 1992 гг.), потом - Скоморохов Н.М. (1992-1994 гг.), а с 1994 г. возглавляет эту организацию генерал армии В.Л. Говоров.
До своей кончины ответственным и несменяемым секретарём Совета был легендарный лётчик Маресьев, много полезного сделавший для создания и укрепления престижа ветеранов. С каждым годом росло число региональных отделений.
С самого начала ветеранское движение пошло двумя путями: по созданию объединений на основе воинских частей и соединений, где учитывали своих истинных ветеранов-однополчан, и второе - по объединению и учёту участников войны по территориальному признаку. Разница между теми и другими была огромной. Первые воевали под одним Боевым Знаменем, имели свою боевую историю. Это был один род войск, близкая всем боевая профессия, окопная дружба, единый котёл походной кухни, общие лазареты, свои командиры и начальники. И совсем другое дело учет в городе или поселке всех участников войны: пехотинцев, артиллеристов, моряков, летчиков, химиков, связистов, партизан и пограничников. Они могли бы и не объединяться в формальную организацию, так как все учитывались в районных военных комиссариатах, там же получали удостоверения, юбилейные медали. Однако наиболее активные привлекались к проведению в школах уроков мужества, выступали с воспоминаниями перед призывниками, участвовали в праздничных шествиях и парадах (когда их приглашали).
Удачей было, когда то и другое совпадало. К примеру, сформированные в Москве дивизии вначале и защищали столицу, а после изгоняли врага на центральном направлении. Но очень многих таких совпадений не случалось. Скажем, наша 38-я стрелковая дивизия имела за войну три формирования под этим номером. Первая (ещё с 1918 года) перестала существовать уже в 1941 году под Смоленском и Ярцево. Потом этот номер передали вновь сформированной дивизии под Сталинградом в 1942 году. За боевые отличия она стала гвардейской под новым номером, а №38 в третий раз передали в 1943 году бывшей 40-й мотострелковой бригаде, которая развёртывалась в 38-ю дивизию уже третьего формирования. Сама 40-я бригада была сформирована на базе остатков 72-й Кубанской кавалерийской дивизии, разгромленной в Крыму в 1942 году. Такой сложный боевой путь прошли и другие соединения за долгие годы войны. Но костяк ветеранов сохранялся, как сохранялась и сама боевая история, её боевые отличия и почетные наименования, и этим дорожил каждый воин.
После нескольких лет поисков и разборок решили возложить на ветеранские организации вопросы помощи на местах в организации музеев и комнат боевой славы при школах, техникумах и ПТУ. Это дело оказалось непростым по многим причинам. Во-первых, первоначально комнаты-музеи предполагалось создавать в тех населенных пунктах, которые подвергались оккупации, а после освобождались нашими войсками. Потом подключились и населённые пункты - где формировались части и соединения в военное время. Не говоря уже о городах-Героях, где возводились мемориалы общегосударственного значения.
Во-вторых, огромная сложность возникла в мелких сельских населённых пунктах, в которых никто не знал наименований и номеров воинских частей, принимавших участие в освобождении села, и особенно тех, кто оборонял в 1941 и 1942 годах. Вновь восстановленные районные военные комиссариаты понятия не имели об этом. Допуск в Архив МО был ограничен, да и не каждый учитель мог разобраться в непростых документах тех лет. Всё оказалось гораздо сложнее, чем предполагалось с самого начала. Учительницы истории выбивались из сил, разыскивая через газеты участников боёв, штабы частей, если они сохранились, но часто их постигали неудачи. Невозможно было установить даже принадлежность погибших и похороненных в братских могилах.
И я помню с какой радостью сельские школы откликались на письма ветеранов, дававших о себе знать. В 1973 году я впервые послал поздравление в село Долина Обуховского района, что в Киевской области, где полк держал месячную оборону и призвал в свои ряды более 70-ти человек военнообязанных этого села. Конечно, там хорошо знали, кто оборонял их село, но никто не знал, существует ли совет этой дивизии и где его искать. Получив от меня два десятка фотографий встреч нашего полка, схему обороны, фотомонтажи однополчан, они телеграммой пригласили меня прибыть к ним по случаю 30-летия освобождения села, которая совпала с 7-м ноября, государственным праздником нашей страны.
Я был приятно удивлён, когда увидел классную комнату, оборудованную под школьный музей боевой славы, посвященный именно нашему 48-у полку. Директор школы даже сохранил хату, в которой располагался штаб полка, оборудовав её полевым телефонным аппаратом и светильником из 45-миллиметровой гильзы. Старики-хозяева давно умерли, а их ветхое жильё сохранилось, как филиал школьного музея. Позднее, в 1985 году, несколько наших связисток плакали у этого аппарата, чудом сохранённого с 1943-го.
Совсем неожиданно на сельском сходе мне была вручена лента «Почётного гражданина» села. И как было приятно, когда после митинга окружили женщины и узнали в полковнике-пенсионере того старшего лейтенанта, который проживал в их хате, наряжал на окопные работы, отмеряя отрыть за ночь пять погонных метров траншеи. Из 71 военнообязанного этого села, призванного в наш полк, у трибуны стояло только 9 человек. Потом мы бывали там не один раз. Директор школы стал головой управы и дал название новой улице для молодожёнов «Улица 48-го полка», ставшем впоследствии Краснознамённым и «Трансильванским».
К тому времени наша полковая группа ветеранов-однополчан оформилась самостоятельно, нигде не вставая на учёт, ни от кого не зависимая и никому не подчиняющаяся. В Краснодаре проживали и контактировали между собой с десяток однополчан нашего полка. Именно на 20-ю годовщину Победы они решили собраться в складчину и впервые отметить этот, самый дорогой, праздник. Собрались у бывшего командира батареи Костомахи и его жены санинструктора Полины Яковлевны в их домике на окраине города. Прибыл комбат Ламко с супругой, старший врач Шлома П.И., командир роты ПТР Хотт А.М., санинструктор Федорова А.Д., знаменщик старшина Тарасенко Е.П., начальник радиостанции Шелест А.П., автоматчик Шевела М.С. Из Кисловодска приехал комбат Кошелев и его жена фельдшер Фатьма. Вот эта группа и положила начало ветеранства нашей дивизии. На следующий год собралось уже до 20-ти человек, пока это число не выросло в последующем до 60-ти. С 1966 года и я начал регулярно посещать встречи, прилетая из Москвы.
Это было ни с чем не сравнимое действие - встреча через 20-25 лет после окончания той, казалось, бесконечной, жестокой и самой кровопролитной войны. Оплакивали оставшихся на полях сражений и тех, кто умер в послевоенные годы, радовались розыску каждого нового человека. Всё это я снимал на свою старую трофейную «зеркалку» и на любительскую кинокамеру.
Последующие встречи проходили у нашей незабвенной Антонины Денисовны Фёдоровой. Тот прежний домик подлежал сносу, а у Тоси было полдворика, полдомика из трех комнаток, летняя кухня, погреб и огромный брезентовый навес с артельным столом и лавками на 40 человек. Со всего переулка собирались с десяток раскладушек. Тех, кому не хватало места под крышей, разбирали на ночлег другие краснодарцы. Прибывавшие вносили 10-рублёвый взнос на питание в течение 2-3-х дней, а «горячительное» обычно привозил из Винницы командир полка Герой Советского Союза полковник Кузминов Михаил Яковлевич, где он был областным военкомом. За выступления с воспоминаниями о боях на спиртзаводах с ним расплачивались «гремучей» продукцией. Из местной печати о наших встречах знали не только в краевом центре, но и во многих станицах и хуторах, откуда за нами обычно присылали колхозный автобус, и мы посещали места прежних боёв нашей предшественницы -
40-й мотострелковой бригады.
Но 9 мая с утра мы все прибывали к обелиску на берегу Кубани, установленному в честь нашей бригады и 31-й дивизии, освободивших столицу Кубани - Краснодар. Здесь проходило чествование ветеранов с возложением цветов на братскую могилу, катанием на катерах по Кубани, давались концерты на открытой эстраде. А завершалось празднество в урочище на острове пикником. В юбилейные даты всё проходило более торжественно. Кроме застольных песен и непременных воспоминаний боевых эпизодов бывал обязательный показ нашей ветеранской любительской кинохроники. С экрана нам улыбались те, кого уже проводили в последний путь.
Немного истории
На протяжении всей войны с 1941-го года я всегда имел карманные записные книжки. Обычно это были трофейные блокноты с календарной записью, которую я делал украдкой от глаз особистов. Записывал, как правило, только проходимые нами населенные пункты в соответствующих строках по дням. (Ветеранам известно, что ведение дневниковых записей было категорически запрещено приказом Верховного Главнокомандующего.) Таких книжек к концу войны у меня оказалось четыре. Я их берег, как сувенир войны, не предполагая, что они потребуются. Особенно это было важно для 1943-го и 1944-го годов - периода всеобщего наступления и быстро меняющейся обстановки, тогда я обычно записывал те населённые пункты, которые мы проходили в соответствующие дни в трофейных записных книжках.
Я дорожил теми записями, и в 1970 году сумел фломастером перенести их на кальку со склейки карты-двухкилометровки, указав по дням и часам все события от Курской дуги до дня Победы. Блокноты у меня выпросили для Кишинёвского музея боевой славы, где экспонировалось и Боевое Знамя нашей дивизии, но после известных там событий музей был разгромлен, пропали не только мои сувениры-записи, исчезло бесследно и наше Боевое Знамя. Однако, для создания боевого пути дивизии требовались более точные данные, которые хранились в Архиве МО в городе Подольске.
Работа с архивными документами
Чтобы попасть в читальный зал архива требовалось разрешение Архивного отдела Генштаба и допуск контрольных органов (КГБ). На моё счастье этот допуск у меня был, но разрешение выдавалась только на один месяц, и мне пришлось четырежды оформляться. Я сделал выписки в четыре общие тетради. Эти выписки мне во многом помогли в дальнейшей работе по составлению боевого пути, анализу потерь, уточнению наградных дел, судеб наших героев и т.д. и т.п. Я с огромным трепетом получал дела с подшитыми боевыми документами, которые исполнял своей рукой 30-32 года тому назад. Конечно, мой тогдашний кругозор старшего лейтенанта, способного командовать стрелковой ротой, не соответствовал полковому уровню, на который вознесла меня фронтовая судьба в должности заместителя начальника штаба полка по оперативной работе.
Я многое сделал на основе выписанных документов. Прежде всего, таблицу организации нашей дивизии, в которой показал организационную структуру входящих в неё частей, назвал фамилии и инициалы всех командиров частей, начальников штабов и замполитов. Указал награды дивизии и частей, их почётные наименования, штатные изменения частей и подразделений за время войны, их численность, вооружение. Выбрал из списков безвозвратных потерь все данные по отдельным боям, областям, странам. Выписал представления на героев, краткие данные на руководящий состав, количественный анализ по награждению орденами и т.д.
Трем нашим мемуаристам не потребовалось даже ехать в архив, чтобы написать и издать свои книги, - они использовали мои выкладки. В мою же обязанность входила рассылка тиражей их книг наложенным платежом по адресам всех ветеранов и школьным музеям боевой славы с помощью линии «Военная книга - почтой». Это была замечательная возможность обеспечить однополчан и музеи нашими книгами, в отличие от сегодняшнего дня, когда некоторые издания можно купить только в Москве и далеко не во всех магазинах. А ведь в книгах повествуют не только о москвичах.
Пишущий эти строки сподобился в феврале с.г. издать десятитысячным тиражом свой фолиант на 600-х страницах под названием «Отцы-командиры». Его сразу раскупили, хотя продавалась книга только в четырёх книжных магазинах из существующих тридцати столичных. Спрашивается, почему не во всех? А как же быть с моим родным Кубанским краем, которому я посвятил более 200 страниц своего детства и предвоенной жизни? А как узнают о боях нашей дивизии жители тех шести областей Украины, по которым мы пронесли в сражениях наши Боевые Знамёна? Им посвящено более 300 страниц. Я просил содействия в этом вопросе у своего земляка, очень известного бизнесмена и экс-депутата Госдумы Брынцалова, но его секретарша даже не соединила с ним по телефону. А жаль.
Александр ЛЕБЕДИНЦЕВ,
председатель совета ветеранов-однополчан
38-й стрелковой Днестровской дважды Краснознамённой дивизии,
полковник в отставке
(Продолжение следует)
В содержание номера
К списку номеров
Источник: http://www.duel.ru/200445/?45_6_1