История одной настоящей любви
Манфред - мой двоюродный дядя из Германии. Моя бабушка имела старшего брата, который сразу после присоединения Латвии к России уехал в Германию. И там родились и выросли его дети.
Манфред - один из них.
Он вырос в то время, которое в Германии было очень трудным, голодным. Манфред рассказывал, что работал подростком на соседней ферме, и получал за работу картофель. Он говорит, что одну зиму семья питалась только картофелем. Он говорит, что денежная реформа оставила людей вообще без денег, их просто не было. Расплачивались за все вещами. Он говорит, что это было где-то даже полезно, люди вспомнили про истинную ценность вещей, но жить было очень тяжело.
Позже он рассказал, как встретился с Урзулой - она работала по дому в семье их дальних родственников, матери Манфреда она очень нравилась, она намеренно познакомила своего сына с ней.
Манфред говорил, что в первый же день, как они познакомились, он полюбил ее и предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, но поженились они через год - ей было 31, ему 30.
Я видела фотографии того времени, Урзула напоминала мне маленькую серую мышку с характером железной леди. Она мне говорила весело, что вообще не хотела замуж - «Я хотела жить самостоятельно». А Манфред строил дом для их будущей семьи. Вместе со своими братьями они построили по очереди три дома - каждому брату по дому, и каждый сразу после этого женился.
Манфред - инженер строительной статики, он работал в одном бюро, шеф его очень ценил. Хозяин бюро обещал Манфреду, что они станут хозяевами бюро совместно. Но… однажды Манфред пришел на работу, а все бюро продано - хозяин задолжал и вынужден был все продать. Манфреда это так расстроило, что он сразу уволился, он стал работать сам, в подвале своего дома. Он говорил, что начинать было очень трудно, где-то пять лет продолжался очень трудный период. Налоги надо было платить сразу, а деньги за заказ приходили позже, он сидел в долгах из-за этого. Он говорит, что ему было стыдно перед семьей за это. А Урзула говорила, что больше всего волновалась, что он ошибется в расчетах, и какая-нибудь вышка упадет из-за этого. Но Манфред не ошибался, он ас в работе. Мне говорили, что про него шутят, что он пересчитывает за компьютером. Я ему сказала, а он ответил серьезно, что всегда пересчитывает, потому что компьютеры ошибаются. Еще он рассказывал, как был с гуманитарной миссией в Косово. Он сказал, что священник просил их помочь ему достроить церковь, священник начал строить, но стены покосились. Оказалось - священник решил сэкономить на фундаменте. В результате ремонт оказался дороже, чем было бы строительство заново всего. "Никогда нельзя экономить на фундаменте".
Когда мы с Манфредом познакомились, он уже был уважаемый инженер, советник - инженер, у него не было недостатка в заказах, его работа стоила очень дорого. У них с Урзулой выросло четверо детей, все с высшим образованием. Урзула говорила, что они хотели шесть, но вот вышло «только» четыре.
Я жила у них, когда проходила практику в Германии. В воскресенье после церкви Манфред ходил с нами гулять по природе, как будто мы еще были маленькие дети, а Урзула готовила обед. Урзула сказала мне, что она никогда не разрешала Манфреду работать в воскресенье, она говорит, что сразу сказала: «Воскресенье - это для семьи». Сама Урзула всегда оставалась просто домохозяйкой. В лучшем смысле этого слова.
Я приехала к ним, когда проходила практику в Бременской больнице. Они договорились с главврачом, чтобы он разрешил мне учиться три месяца в их больнице. Меня предупреждали, что Урзула, как истинная немецкая домозяйка, знающая, что есть нужда, очень экономна. Но она сказала Манфреду купить мне новый велосипед, чтобы ездить в больницу. Она смеялась, что он хотел починить для меня свой старый: «Дама-врач будет ездить на мужском старом велосипеде? Нельзя, Манфред»
Покупая, она, как всегда, проверила тормоза, ночные фары и ход колес. Она купила мне всю одежду, выбирая не по цене, а по качеству. Она узнала, что я осторожно моюсь, чтобы счет за воду не зашкалил и совсем развеселилась: «Лечить последствия грязи еще дороже, чем платить за воду!» Она выбирала моей маме духи, и сказала Манфреду купить те, что порекомендовала продавщица. А продавщица уточнила возраст и особенности моей мамы и отвела нас к самым дорогим.
Они приезжали в гости к нам в Астрахань. В поезде тогда у Манфреда украли сумку с документами и деньгами. Документы он сразу нашел в мусорнике в соседнем вагоне. Я спросила, сколько пропало денег, а Манфред сказал, переглянувшись с Урзулой: "Их нет больше, и я не думаю об этом". Урзула согласно кивнула.
А потом, уже позже, Урзула заболела раком. Она умирала так тяжело, оказалось, что ей нельзя делать химиотерапию, и обезболивающие тоже организм не принимал. Она лежала на первом этаже их квартиры, чтобы видеть улицу, и чтобы все ее друзья могли заходить к ней. Манфред сказал, что ей делали много операций, но в конце концов врач сказал: «Можно делать и делать операции, но вам, как я думаю, важнее просто побыть это последнее время вдвоем», и Манфред решил его послушать. Он забрал ее домой. Он ухаживал за ней семь лет.
После ее смерти он написал нам: «Все это время с Урзулой, это время ее болезни тоже - дар Бога для меня. Никогда ни один день ухода за ней не был для меня тягостным, я бы ухаживал за ней с радостью еще много и много дней. Но одно утешение - она очень страдала, и это прекратилось». Он еще сказал, что Урзула предала свою жизнь в руки Бога и только доверяла. Она не боялась смерти.
После ее смерти Манфред сказал, что чувствует себя совсем плохо, очень одиноко, ему было около семидесяти лет.
Но однажды ему позвонила женщина, с которой они в молодости встречались. Тогда она внезапно исчезла, и никто ему не сказал - куда. Она сказала, что слышала про его потерю, тоже недавно потеряла мужа, с которым прожила всю жизнь, что очень хорошо понимает, как ему тяжело сейчас. Они встретились, и Криста, уже тоже старушка, ему рассказала, что заболела тогда в юности туберкулезом. Это считалось смертельным. Она говорит, что, зная Манфреда, она понимала, что он ее не бросит, она опасалась его заразить. И она решила исчезнуть, запретив родне говорить, где она и что с ней. Но она выздоровела, с трудом, уже позже, чем через два года от их разлуки. И узнала, что он женится на Урзуле. Она не хотела мешать.
У нее взрослые дочери, она прожила жизнь.
Через некоторое время они с Манфредом тихо поженились. Он говорит, что Криста его очень хорошо понимает, и «когда мне надо думать об Урзуле, она не мешает. Тогда я хочу быть один».
Старшая дочь не приняла выбор отца и не разговаривает с ним. Манфред говорит спокойно, что она была очень привязана к Урзуле, поэтому ей особенно трудно. Но он страдает из-за этого.
Однажды Урзула мне приснилась, она говорила, что хотела бы мне помочь с детьми. Тогда я еще жила одна, но в церковь к нам приходили многие матери с больными детьми, прося о помощи. И я сказала, что одна женщина имеет больного ребенка, ей очень трудно. Урзула сказала, что это как раз то, что она умеет.
Так удивительно, но уже не во сне, а в реальности, через пару месяцев женщина написала, что ей стало легче, ребенок хоть и не выздоровел, но стабилизировался, она встретила хорошего мужчину, выходит за него замуж. Сейчас у них еще дети.
А Манфред написал, что сходит с ума от тоски и одиночества. Я сказала: «Урзула, теперь вернись к Манфреду, ему нужно».
И через некоторое время он написал, что ему стало легче, «Она как будто со мной».
Я думаю, что иногда всю жизнь не поймешь, что же есть на самом деле любовь между мужчиной и женщиной. Может, мы не знаем, где ее истинная ценность, и ищем не того?
Манфред - один из них.
Он вырос в то время, которое в Германии было очень трудным, голодным. Манфред рассказывал, что работал подростком на соседней ферме, и получал за работу картофель. Он говорит, что одну зиму семья питалась только картофелем. Он говорит, что денежная реформа оставила людей вообще без денег, их просто не было. Расплачивались за все вещами. Он говорит, что это было где-то даже полезно, люди вспомнили про истинную ценность вещей, но жить было очень тяжело.
Позже он рассказал, как встретился с Урзулой - она работала по дому в семье их дальних родственников, матери Манфреда она очень нравилась, она намеренно познакомила своего сына с ней.
Манфред говорил, что в первый же день, как они познакомились, он полюбил ее и предложил ей выйти за него замуж. Она согласилась, но поженились они через год - ей было 31, ему 30.
Я видела фотографии того времени, Урзула напоминала мне маленькую серую мышку с характером железной леди. Она мне говорила весело, что вообще не хотела замуж - «Я хотела жить самостоятельно». А Манфред строил дом для их будущей семьи. Вместе со своими братьями они построили по очереди три дома - каждому брату по дому, и каждый сразу после этого женился.
Манфред - инженер строительной статики, он работал в одном бюро, шеф его очень ценил. Хозяин бюро обещал Манфреду, что они станут хозяевами бюро совместно. Но… однажды Манфред пришел на работу, а все бюро продано - хозяин задолжал и вынужден был все продать. Манфреда это так расстроило, что он сразу уволился, он стал работать сам, в подвале своего дома. Он говорил, что начинать было очень трудно, где-то пять лет продолжался очень трудный период. Налоги надо было платить сразу, а деньги за заказ приходили позже, он сидел в долгах из-за этого. Он говорит, что ему было стыдно перед семьей за это. А Урзула говорила, что больше всего волновалась, что он ошибется в расчетах, и какая-нибудь вышка упадет из-за этого. Но Манфред не ошибался, он ас в работе. Мне говорили, что про него шутят, что он пересчитывает за компьютером. Я ему сказала, а он ответил серьезно, что всегда пересчитывает, потому что компьютеры ошибаются. Еще он рассказывал, как был с гуманитарной миссией в Косово. Он сказал, что священник просил их помочь ему достроить церковь, священник начал строить, но стены покосились. Оказалось - священник решил сэкономить на фундаменте. В результате ремонт оказался дороже, чем было бы строительство заново всего. "Никогда нельзя экономить на фундаменте".
Когда мы с Манфредом познакомились, он уже был уважаемый инженер, советник - инженер, у него не было недостатка в заказах, его работа стоила очень дорого. У них с Урзулой выросло четверо детей, все с высшим образованием. Урзула говорила, что они хотели шесть, но вот вышло «только» четыре.
Я жила у них, когда проходила практику в Германии. В воскресенье после церкви Манфред ходил с нами гулять по природе, как будто мы еще были маленькие дети, а Урзула готовила обед. Урзула сказала мне, что она никогда не разрешала Манфреду работать в воскресенье, она говорит, что сразу сказала: «Воскресенье - это для семьи». Сама Урзула всегда оставалась просто домохозяйкой. В лучшем смысле этого слова.
Я приехала к ним, когда проходила практику в Бременской больнице. Они договорились с главврачом, чтобы он разрешил мне учиться три месяца в их больнице. Меня предупреждали, что Урзула, как истинная немецкая домозяйка, знающая, что есть нужда, очень экономна. Но она сказала Манфреду купить мне новый велосипед, чтобы ездить в больницу. Она смеялась, что он хотел починить для меня свой старый: «Дама-врач будет ездить на мужском старом велосипеде? Нельзя, Манфред»
Покупая, она, как всегда, проверила тормоза, ночные фары и ход колес. Она купила мне всю одежду, выбирая не по цене, а по качеству. Она узнала, что я осторожно моюсь, чтобы счет за воду не зашкалил и совсем развеселилась: «Лечить последствия грязи еще дороже, чем платить за воду!» Она выбирала моей маме духи, и сказала Манфреду купить те, что порекомендовала продавщица. А продавщица уточнила возраст и особенности моей мамы и отвела нас к самым дорогим.
Они приезжали в гости к нам в Астрахань. В поезде тогда у Манфреда украли сумку с документами и деньгами. Документы он сразу нашел в мусорнике в соседнем вагоне. Я спросила, сколько пропало денег, а Манфред сказал, переглянувшись с Урзулой: "Их нет больше, и я не думаю об этом". Урзула согласно кивнула.
А потом, уже позже, Урзула заболела раком. Она умирала так тяжело, оказалось, что ей нельзя делать химиотерапию, и обезболивающие тоже организм не принимал. Она лежала на первом этаже их квартиры, чтобы видеть улицу, и чтобы все ее друзья могли заходить к ней. Манфред сказал, что ей делали много операций, но в конце концов врач сказал: «Можно делать и делать операции, но вам, как я думаю, важнее просто побыть это последнее время вдвоем», и Манфред решил его послушать. Он забрал ее домой. Он ухаживал за ней семь лет.
После ее смерти он написал нам: «Все это время с Урзулой, это время ее болезни тоже - дар Бога для меня. Никогда ни один день ухода за ней не был для меня тягостным, я бы ухаживал за ней с радостью еще много и много дней. Но одно утешение - она очень страдала, и это прекратилось». Он еще сказал, что Урзула предала свою жизнь в руки Бога и только доверяла. Она не боялась смерти.
После ее смерти Манфред сказал, что чувствует себя совсем плохо, очень одиноко, ему было около семидесяти лет.
Но однажды ему позвонила женщина, с которой они в молодости встречались. Тогда она внезапно исчезла, и никто ему не сказал - куда. Она сказала, что слышала про его потерю, тоже недавно потеряла мужа, с которым прожила всю жизнь, что очень хорошо понимает, как ему тяжело сейчас. Они встретились, и Криста, уже тоже старушка, ему рассказала, что заболела тогда в юности туберкулезом. Это считалось смертельным. Она говорит, что, зная Манфреда, она понимала, что он ее не бросит, она опасалась его заразить. И она решила исчезнуть, запретив родне говорить, где она и что с ней. Но она выздоровела, с трудом, уже позже, чем через два года от их разлуки. И узнала, что он женится на Урзуле. Она не хотела мешать.
У нее взрослые дочери, она прожила жизнь.
Через некоторое время они с Манфредом тихо поженились. Он говорит, что Криста его очень хорошо понимает, и «когда мне надо думать об Урзуле, она не мешает. Тогда я хочу быть один».
Старшая дочь не приняла выбор отца и не разговаривает с ним. Манфред говорит спокойно, что она была очень привязана к Урзуле, поэтому ей особенно трудно. Но он страдает из-за этого.
Однажды Урзула мне приснилась, она говорила, что хотела бы мне помочь с детьми. Тогда я еще жила одна, но в церковь к нам приходили многие матери с больными детьми, прося о помощи. И я сказала, что одна женщина имеет больного ребенка, ей очень трудно. Урзула сказала, что это как раз то, что она умеет.
Так удивительно, но уже не во сне, а в реальности, через пару месяцев женщина написала, что ей стало легче, ребенок хоть и не выздоровел, но стабилизировался, она встретила хорошего мужчину, выходит за него замуж. Сейчас у них еще дети.
А Манфред написал, что сходит с ума от тоски и одиночества. Я сказала: «Урзула, теперь вернись к Манфреду, ему нужно».
И через некоторое время он написал, что ему стало легче, «Она как будто со мной».
Я думаю, что иногда всю жизнь не поймешь, что же есть на самом деле любовь между мужчиной и женщиной. Может, мы не знаем, где ее истинная ценность, и ищем не того?