ЛЕТНЕЕ (тоже вчерашне-сегодняшее, свежая редакция)
***
В безумном людском зоопарке
сгущаются мерзость и мрак.
Господь наш, как видно, в запарке,
помочь бы ему - да вот как?
Экранные львы и мессии,
блатные жрецы новостей
народу мозги замесили
и ссорятся из-за костей.
Иная ученая сука
горазда и Богу наврать.
Какая же к черту наука,
когда умирать, умирать…
Я выбрал планиду попроще:
с больными закончив дела,
шагаю в сосновую рощу
послушать как плачет смола,
напиться дыханием хвои,
умыться росой над ручьем.
Создатель и ты - только двое,
все ваше и больше ничье.
Беру карандаш и бумагу:
я думать привык от руки.
Мне годы прибавили шагу,
и ноги, как птицы, легки.
Живу - значит боль и неверность,
пишу - значит жив и неправ,
и снова исследую смертность
и вечности ветреный нрав.
А воздух лесной возвещает,
что смысл мирозданья смолист,
и тайну открыть обещает
еще не исписанный лист.
В безумном людском зоопарке
сгущаются мерзость и мрак.
Господь наш, как видно, в запарке,
помочь бы ему - да вот как?
Экранные львы и мессии,
блатные жрецы новостей
народу мозги замесили
и ссорятся из-за костей.
Иная ученая сука
горазда и Богу наврать.
Какая же к черту наука,
когда умирать, умирать…
Я выбрал планиду попроще:
с больными закончив дела,
шагаю в сосновую рощу
послушать как плачет смола,
напиться дыханием хвои,
умыться росой над ручьем.
Создатель и ты - только двое,
все ваше и больше ничье.
Беру карандаш и бумагу:
я думать привык от руки.
Мне годы прибавили шагу,
и ноги, как птицы, легки.
Живу - значит боль и неверность,
пишу - значит жив и неправ,
и снова исследую смертность
и вечности ветреный нрав.
А воздух лесной возвещает,
что смысл мирозданья смолист,
и тайну открыть обещает
еще не исписанный лист.